ГЛАВА 2.
«СВЯТОЕ СЕМЕЙСТВО».
– …Ты сегодня выходной? – в часовенку заглянула разряженная, как принцесса, Анжелика Романо. – Звонить не нужно? Обед.
– Вы, Ваше высочество, без фрейлины нынче? А даже без пажа? – с любовь глядя на пятилетнюю кроху, Никколо склонился низко в почтении, приложился к миниатюрной ручке с поцелуем. – Его уволили или казнили?
– Жив. Отстал. Засмотрелся на голых дамочек.
Сурово сдвинув каштановые бровки, томно встала в проёме двери, прислонилась к откосу спинкой, наманикюренными пальчиками затеребила бледно-розовую розу, приколотую к лифу платья из плотного кружевного полотна цвета топлёного молока. Такого же оттенка был веночек из роз на головке.
– Там родственницы устроили пляж, он и остался подсматривать.
Забавно покачала кудрявой каштановой головкой с красиво подобранными в причёску локонами. Фыркнула презрительно, оттопырив розово-перламутровую губу:
– Мальчишки. Всегда подсматривают!
– Так мы учимся оценивать красоту женщин, – протянул руку капризуле, пожал крохотные пальцы с розовыми же ноготками. – Потому и смотрим – глаз не можем отвести! – рассмеялся, заглянул в синие глазки, восхитился густому цвету. – Ну, пора в столовую? Сегодня не будем соседей тревожить колокольным звоном, найдём ему более подходящий повод и время, да? – когда согласно кивнула, повёл девчушку к особняку. – Женщины в нижнем саду? Тогда им нужно сказать, что пора сворачивать пляж – обед на столе!
– …Ты нашёл её, дядя? Спасибо. Я волновалась, – Лучиана встретила пару на дорожке, укоризненно посмотрела на дочь. – Не стоило самой уходить – парней вокруг полно, должны сопровождать всюду. Пожалуйста, придерживайся правил этого дома, милая. Где твой брат? – выговаривая дочери, направилась к веранде следом за родными.
– Он где-то возле солярия в саду, – Доротея вошла за ними со стопкой свежевыглаженных полотенец и льняных салфеток, ловко уложила бельё в комод. – Не решился позагорать, хоть его девочки и приглашали. Сходи, позови всех сама, Ана, а наша Звёздочка мне поможет разложить столовые приборы, – улыбнувшись ясно и радостно крошке, подала ей плетёную корзиночку с ложками. – Справа от тарелки, помнишь? – дождавшись кивка, обратилась к Нико: – Тебя ждут у жаровен. Посоветуй, что с кальмарами сделать.
Через четверть часа, под большими сводами в открытой столовой, накрыли столы – для женщин и детей, вторая часть родни разместилась под шатром старых олив – для мужчин, которые бегали к жаровням, следя за доходящими на углях блюдами.
Чтобы не отвлекаться, из трёх пар девушек и парней сформировали штат обслуги: веселье и работа. Согласились с радостью – повод поболтать и быть ближе. Надев «светлый верх-тёмный низ», они с важностью разносили на подносах блюда, умело ставили на столы, невозмутимо снося подколы и шутки.
Когда всё было готово, сели со всеми, наслаждаясь чудной рыбой и щедрыми дарами моря, комментируя и делясь рецептами, передавая тарелки с кусками и салатами, овощами и хлебом.
– Тут так всего много! – Вероника беспомощно обводила стол потрясённым взором. – Рассказывайте и отвлекайте, а то опять объемся!
– Начни с горячего, моя радость, – Дороти подала большую пиалу с густым алым супом. – Там овощи, спаржа и молодые стручки фасоли, помидоры и пряности. Рядом наша уха – чиопино: морепродукты и овощи, зелень и моцарела…
Подсказывая тихо, успевала поправить нагрудники у детей, пододвинуть Нике следующую тарелку, укорить зорким взглядом стреляющую глазами племянницу, вогнав ту в ярую краску, строго зыркнуть на зазевавшегося юнца, таращащего через плечо чёрные уголья глаз на женский стол.
– А это запечённый с овощами хек – наше любимое блюдо: сочный, мягкий, сладковатый, ароматный!
С удовольствием и сама принялась есть восхитительное яство, немного ослабив внимание и надзор за семьёй.
Из дома донеслась трель сотового – кто-то звонил настойчиво.
Из-за мужского стола встал Марк и, извинившись, быстро ушёл, чувствуя на себе полсотни пар глаз! Хмыкнул, покачав головой: «Вот это внимание! Тотальный контроль! Что значит – старинная семья: строги, набожны, скромны. Святое семейство, точно! Поневоле усмиряешь чувства и устремления – опасаешься оступиться».
Взяв в кармане куртки, висящей в коридоре, телефон, приложил к уху.
– Пино. … Да, ожидал. … Не ошибся…
Улыбнулся, невольно метнув в окно взгляд на стол и Нику: с упоением откусывала кусок от крупной креветки, покачивая головой, что-то говорила, вновь впивалась в податливое тело рачка зубками. Хмыкнул беззвучно: «Дождалась».
– Когда? … Тогда, обеспечьте жилые трейлеры. … Нет, пока здесь все – как сардины в банке! – посмеялся с абонентом, послушал. – Хорошо, подготовлю. Условие помните? Костюмы на все возрасты, до младенцев. … Это будет незабываемая фотосессия, уверяю. Заказчик останется в восторге. … Звезда? Местная? Кто? … Да, имя на слуху. Удивлён, но понимаю, что задумали – в её вкусе такие проделки. … Гостью просветите об особенностях. … Отлично. Спасибо, что выполнили просьбу. Ей сейчас отрицательные эмоции ни к чему. … Об этом спросите у Мариани. … Да, согласен. Похоже, будет ещё одна мировая сенсация. Будьте готовы к сложностям. … Благодарю. До связи!
Убрав телефон обратно в карман, постоял пару минут, анализируя сведения, потом вернулся за стол – обед стынет.
– А вот и натуральная рыба!
На площадке показались двое взрослых мужчин, несущих большой поддон с исходящими паром рыбинами.
– Официанты! Приступайте к работе!
Со смехом закипела работа: на большие плоские тарелки быстро выкладывали листья салата, потом рыбу, аккуратно её надрезая поперёк на спинке, вкладывая в надрез по четвертинке дольки лимона, затем обкладывали зеленью, чёрными и зелёными оливками, помидорами-черри, полив всё сверху оливковым маслом. Как только порция была готова, её тут же уносили, приступая к следующей тарелке. Так как уже были почти сыты, порцию делили на двоих – всем хватило с лихвой!
Спустя полчаса поспела паэлья! Аромат испанского блюда соблазнил многих, хоть и трещали уже животы.
Дети выуживали из тарелок у взрослых мидий и осминожков, играли ими, прежде чем съесть, вновь выискивали креветку, улитку или рачка, съедая под смешки родни.
– А кому дать ума? – Энтони лукаво смотрел на замерших детишек, остановившихся возле мужского стола. – А? У меня есть большой кусочек – могу поделиться или даже отдать, – покосился на младшеньких. – Пробовали рыбий ум кушать?
Не обращая внимания на озорной смех родичей, поманил трёхлетнего мальчонку с серыми глазками, Серджио. Посадил на колено, повозился ножом и вилкой, извлёк из огромной головы барракуды студенистый сгусток, положил на ложку.
– Ну, ragazzo, отважишься это скушать? – когда тот кивнул русой головкой, помог пригубить. – Ну, как? Вкусно?
Вместо ответа мальчик быстро съел угощение и… был таков!
– А где моё «спасибо»?.. – только и выдохнул Тони.
Долго хохотали за обоими столами, перебрасывались шутками, баловали детей деликатесами…
Утихомирились лишь через час, наевшись, напробовавшись, выпив вина и кофе.
Вскоре детей до десяти лет собрали и увели в дом – дневной сон, у взрослых наступила сиеста.
Сад опустел, столы остались стоять в одиночестве, голые, прикрытые лишь густой сенью раскидистых деревьев, невинно сорящих то веточками, то почками, сухими и жёсткими – так и не раскрылись, будучи подъеденными ещё в зачаточном состоянии. Куры нагло взлетали, хозяйничали на столешницах, склёвывали насекомых и почки, гадя белым помётом.
Их некому было гонять – все ушли на отдых, закружились в привычной суете на кухне и в прачечной, что-то сдвигали и переставляли в верхних кладовках под крышей, ворча и посмеиваясь вполголоса.
– Вот, нашлись! Я же сказала: должны где-то быть! – Личе обрадовалась, раскрывая старинный кожаный чемодан с ремнями. – Да, это оно. Здесь есть одежда и мелочи с довоенных времён.
– Чего переполошилась-то? – фыркнула Мария. – Марк сказал же, что обеспечат антуражем.
– Тьфу на твой антураж! – заартачилась, покраснев морщинистым лицом. – Я своё надену!
– Можно?
Пино деликатно постучал в притолоку, не входя в тесную и без того кладовку. Дождавшись смешное «валяй» от Нико, вошёл.
– Нечаянно услышал ваши разговоры. Простите, – посмотрел на Феличе. – Вы можете быть в своей одежде. Их костюмеры предоставят вещи лишь для торжественных снимков по тематике. Посоветуетесь, что-то подскажите – Ваш опыт будет весьма кстати. Там молодёжь и горожане: им ли что-то знать в совершенстве? Да они историю костюма и эпохи только по учебникам и пособиям учили! Подскажете и покажете этим зазнайкам столичным.
– И то верно. А пока, хватит возни, – Нико закрыл тему и вывел всех прочь. – Отдыхать! Потом переберёте, освежите. Время есть.
…Утром, три дня спустя, начался бедлам – киношники и телевидение приехали!
Этого семейство никак не ожидало – обещали только съёмочную группу от «кожаной» фирмы!
– Ого! Про нас будут сериал снимать? Мы что, чем-то оскандалились?.. – возмутился Пьетро, сурово поглядывая с балкона на набежавшую орду с трейлерами и машинами, суетящихся на верхней лужайке возле развилки. – Да их тут полсотни, не меньше!
– Они совершенно самостоятельны, нам ничем не помешают. Видите? Тот голубой автопоезд? Это генераторы и хозблок. Полная автономность существования. Там даже медпункт есть, – Марк уважительно объяснял старейшине клана специфику работы модельного и киношного бизнеса. – Здесь все, вся и всё: от главного директора до булавки и бечёвки. Свой закрытый мир.
– Ладно-ладно. Успокоил. Понятно. Что требуется от нас?..
Потом были трое суток работы, беготни, визгов детей, вылавливаемых в самых неподходящих местах, испуганный зов матерей и бабушек, нервные окрики в сторону молодёжи… Содом!
Проблему решили просто: перезнакомили всех за большим столом, оговорив схему съёмок: первый день – приглашённая звезда, Бьянка Балти, и Вероника Вайт с детьми.
Именитая итальянская фотомодель оказалась красавицей-хохотушкой – подкупила юмором и лёгким характером. Увидев кучу детишек младшего возраста, предложила гениальную сцену:
– Я и Марк – супруги. Дайте нам… пять, нет, шесть детишек, – осмотрела «детсад». – Четыре мальчика и две девочки, – подошла к каждому ребёнку и выбрала, погладив по головкам.
– Госпожа Балти, мне не положено, – Пино побагровел, попытался отговориться. – На службе…
– Потому и выбрала, – отрезала жёстко и решительно. – Тема – провинция перед войной. Вы, мой супруг, военный. Скоро война и оккупация. Это должно чувствоваться в фотографиях – тревога и желание защитить семью и детей. Кому, как не Вам, это достоверно сыграть? Только Вы.
Довод оказался железным.
Руководство уступило, виновато пожав плечами, уловив обиду в глазах профессиональных парней-актёров и маститых мужчин-моделей.
– Она права. Так и поступим, – припечатали приказом.
Сцену выстроили очень трогательно: утро, родители с младшими детьми едва проснулись, тут же прибежали постарше, окружили их, облепили тельцами.
Марк держал самого маленького, не больше годика, «сына», помогая ему играть с юлой, сверху на его спине повис «сын» постарше, лет семи, дальше стоял на постели средний, лет шести.
Бьянка сидела, обнимая девочку трёх и мальчика двух лет.
Возле столика, возясь в маминой шкатулке, стояла дочь пяти лет в светлом утреннем платье. Личико было невинно, но глазёнки горели озорным огоньком – нашла то, что давно хотела примерить!
Фото сделали не сразу, с нескольких точек съёмки, но всё вышло великолепно! В пасторальной картине сквозила любовь и тревога.
Затем пришло время для сессии с семейством.
Много делали фото членов семьи и группы моделей в прекрасных винтажных нарядах предвоенной эпохи, пригодились и настоящие одеяния из запасников и сундуков клана. Тёмные костюмы для мужчин, мальчиков, обязательные твидовые кепи и фетровые шляпы, белоснежные рубашки, галстуки и жабо на особо модных нарядах! И аккордеоны – и свои, и из реквизита – дух истинного итальянского семейства витал по усадьбе всё время! И никто за все дни не включил сотовых – жёсткое требование группы и старейшин:
– Не сметь портить настроение и атмосферу! Оштрафуем!
Было несколько выездных сессий: на берегу залива, в порту, в городе Маттината, на фоне кекуров Фаральони, в заповедном лесу, на плантациях оливковых деревьев и среди виноградников, едва зазеленевших…
Только в эти дни семья поняла, какой это труд и тяжесть – стоять часами под софитами, обливаясь потом от неудобных поз и одежды, постоянно менять грим и образы, слушать и выполнять приказы, когда хочется иного – послать всех, куда подальше!
Недовольство и неизбежные конфликты сглаживались и усмирялись взрослым.
Отвлекались на прогулки и забавные розыгрыши, давали расслабиться друг другу за столами – киношники привезли поваров и тонну продуктов! Но даже за столами семейству приходилось позировать, страшась испачкать дорогие костюмы и платья не далёкой, но драгоценной эпохи.
– Всё. Теперь пойдут съёмки в современной одежде – станет легче, – Бьянка успокоила милых людей очаровательной улыбкой. – Добротная кожа, ювелирные изделия, дорогая косметика и элитные духи… – закатила порочные, красивые, миндалевидные глаза, смежила густые длинные ресницы. – Есть желающие разделить со мной и Вероникой эту тяжкую нечеловеческую ношу? – покосилась на парней и молодых мужчин. – Есть ещё работа над роликами с вином и… джинсами!
Рассмеявшись, все подняли руки единогласно! Отказаться не было сил!
Третий день получился «мужским» – снимали кожу и джинсы.
Так получилось, но основными «моделями» стали Эстебан, Марк и… Энтони! Их колоритные накачанные атлетические фигуры просто не могли остаться незамеченными. Как органично смотрелись горы рельефных мышц и эти ткани и материалы!..
Женщины всех возрастов просто приросли к забору хоздвора – там снимали основные сцены.
Мужья ворчали, психовали, пытались увести «половинок» – тщетно.
Мокрые загорелые тела двуногих канадских жеребцов свернули им мозги!
Пьетро сначала ругался, а потом обречённо махнул рукой: «Дочери Евы!» Смеялся и смущённо крякал в седые усы, когда Банни или Тони зыркали провокационно на женщин и девушек, поигрывая мышцами, становясь в позы, приспуская кожаные брюки или джинсы на критическую полоску пресса или ягодиц.
– Тьфу на вас, мустанги! – старик громогласно хохотал, мотая седой головой. – Прекратите смущать тела и души слабых и грешных! И не только женщин!
Полгруппы киношников зашлась в ржаче, косясь на «голубых» членов творческого десанта. А те даже не скрывали горящих плотоядных взоров от атлетов, алея исступлёнными, красивыми, херувимскими лицами без малейшего признака щетины.
Ника пришла на помощь своим мужчинам: поманила их, всех троих, в свои объятия.
– Моё! Не отдам!
Хохотали долго, рдея лицами, шеями, ушами и прочими частями тел, косясь на жадную маленькую канадку, которую обнимали три полуголых мужика под два метра ростом каждый.
Успокоились не скоро, едва не сорвав съёмку.
Угомонившись, приступили к рекламным сценам с участием Вероники и Бьянки: в драгоценностях, в брендовой одежде, в мехах, с диковинным макияжем; в паре и поодиночке, с парнями и детьми – обычная работа.
Дали возможность сняться и совсем юным – обыграли с парой родственников сценки современных Ромео и Джульетты на фоне замка, в траве, в лучах заходящего солнца, в полутени арки из плетистых роз.
Незабываемый получился день!
– Завтра дополнительные съёмки, по особому сценарию, – Джулиано, менеджер, обвёл семейства непроницаемым чёрным взором. – Прибыли новые костюмы. Для всех, до таких младенцев, – погладил пальцем щёчку малыша неподалёку. – Держитесь в образе: скромность, скученность, плечо к плечу, большой клан. Разлука в воздухе. Можете обнимать любимых, словно боитесь потерять навек. А под вечер изобразим свадьбу! А, наши Ромео и Джульетта? Что скажете?.. – зыркнул на пару, ввергнув их в чувственный пожар и стыд. – Посоветуйтесь, утром ответите, – перевёл взгляд на старейшину. – Синьор Пьетро, поговорите с ними – хорошо выходят на снимках. Их любит камера – редкость. Не упустите момент и возможность. Может, это станет их профессией? Или… судьбой?
В ту ночь мало кто спал.
Взбудораженные длинным сложным днём, люди не могли уснуть, всё ходили, хлопали дверьми, появлялись то на кухне, то в салоне, то в каминной, то в саду…
Угомонились под утро.
…Проспали, элементарно!
На съёмку выехали лишь к обеду. К лучшему – был густой туман, сыро. К полудню солнце высушило камни и травы, дороги и песок побережья.
Там и снимали смущённых и счастливых юных «молодых», замирающих от важности момента. Всё вышло чудесно и трогательно.
Потом эти снимки долго будут «гулять» по журналам и постерам, вызывая у чувствительных людей слёзы: «Как ангелы! Такие красивые и счастливые!»
«Модели» же вскоре по-настоящему влюбятся! Им понадобится не один год, чтобы сломить сопротивление родичей с обеих сторон. Многое переживут. Проблему решит мать девушки, признавшись дедушке Риккардо, старейшине рода, сменившего на этом почётном посту умершего Пьетро, что дочь внебрачная и семье по крови неродная. После этого паре дадут благословение на брак.
– …Ну вот, всё и закончилось. Приехали двадцатого, сегодня двадцать пятое мая. Задержались киношники! Жадные, увлекающиеся, время не считают, если денег полно, – Тина вздохнула с облегчением. – А Балти славная. Немного взбалмошна, но не капризна. Умница! Столько сцен придумала! И ты тоже в долгу не осталась – соревнование устроила. Молодец, утёрла ей нос ненароком. Правильно: распоясалась, забыла, откуда родом, а сама из низов, представляешь?.. – хмыкнула, покосилась на притихшую Нику, лежащую на шезлонге – день выдался жарким. – Как ты её красиво и элегантно обломала! – расхохоталась. – Ей сразу двоих захотелось: Банни и Марка – никого не получила! Как смутились твои мужчины! Сбежали от распутницы столичной… Пусть её… Своих у неё полно, есть кому успокаивать – целый эскорт, – сбавила веселье, погрустнела. – Спасибо тебе, сестра, за отпуск… – дрогнув голосом, прошептала, покраснев красивым личиком.
– На здоровье. Рада, что ты не воспротивилась. А муж… Он поймёт тебя, уверена. Тебе же не восемнадцать. Природу не обманешь. Всё будет хорошо.
– Ты о чём? – поразившись, привстала, села, воззрилась глазищами на невозмутимую канадку.
– Я пригласила его с родителями на сегодняшний вечер. Пора, Тина. Просто скажи «да» и смирись. Хочу услышать это сегодня непременно, – тоже поднялась тяжело и грузно, с трудом села, опустив ноги вниз. – Сделай это ради меня, родная. Мне будет спокойно на душе…
– Нет!
– Да! Винченцо влюбился в тебя с первого взгляда. Он однолюб. Не убей парня! Не перенесёт отказа! Не обездоль родителей – единственный сын! – схватила взрослую девушку за плечи, сильно встряхнула. – Очнись! Луна на убыль – долой грех и пустые мечтания! Загадай на неё – уйдёт, с собой боль и слёзы унесёт. Как скрывает в тени своё желтое тело поутру, укроет и твоё горе чёрное с нечестивыми думами. Отступись от Нико! Отпусти его. Он на грани, пойми, – склонилась к поникшей черноволосой голове, зашептала на ухо: – Вчера он в голос рыдал, целуя твои розы над окном. Хватался за сердце! Понимаешь, что это значит?.. Ещё несколько таких срывов – умрёт. Разожми пальцы на его душе, милая. Ему пора в братство. Ждут лишь его согласия. Скажи сама: «Свободен. Отпускаю. Прости». Тогда, сможет это сделать без надлома. Уйдёт налегке. Не забудет, нет. Будет истово молиться за тебя и твоих детей. Станет настоящим ангелом-хранителем. Продолжит жить через силу! Спаси и спасись. Не губи себя. Умоляю…
Тина разрыдалась, качая головой, вскрикивая, упираясь, цепляясь за мечту зубами…
Вдруг Ника вскрикнула и рухнула набок!
Испугавшись, Тина закричала истошным голосом, зовя на помощь. Увидела, как по коленям канадки потекла алая кровь! Плод пошёл преждевременно!
Поднялась заполошная суета!
Через четверть часа на площадку сел вертолёт медслужбы. Нику, находящуюся в беспамятстве, погрузили и увезли в Манфредонию: там ждала сложную роженицу бригада лучших врачей.
Следом из замка вниз ринулись несколько машин – многие не усидели дома, решили ждать вестей в больнице, сняв в ближайшем отеле номера.
Через три часа пришло сообщение: «Ника родила мальчика!»
Новорожденный был здоров, а вот с мамочкой начались сложности. Лечение грозило затянуться на неопределённый срок.
Посовещавшись, повздыхав виновато, родичи стали разъезжаться по домам и странам, обнимая на прощание перепуганных и побледневших Энтони и Эстебана.
– Мы с вами, родные. Как сможете – ждём в гости. Или поступим так: ровно через год, в мае или начале июня, приезжайте опять – соберёмся все! Отметим первый день рождения вашего ненаглядного мальчика!
Так и решили.
Спустя неделю Ника потребовала вернуть её в особняк к семье.
– Лежать могу и там! Вези меня домой, пират! – ругалась с Луи, а тот не уступал, мотая упрямо головой. – Уйду пешком! Ты меня знаешь. И шов от кесарева не остановит!
Сдался.
Также, вертолётом, вернули в семью, на радость оставшимся гостям и родичам.
В тот же вечер в гостиной появились Марчетти: Серджио, Клаудиа и Винченцо. Напряжённые и настороженные.
Все нервничали. Ждали Альбертину из столицы – опаздывала.
Ника, лежа на диване под тёплым пледом, поманила парня, протянула руку для поцелуя.
– Как у вас дела? – заговорила тихо. – Прости, подвела тебя тогда. Сын попросился на свет божий не совсем вовремя. Так хотела свести вас и уехать с лёгким сердцем…
– Я понимаю всё. И готов ждать, – жарко заглядывал в синь её глаз, алея смущённым лицом. – А возраст… Он перестал для меня быть преградой или помехой практически сразу, едва уехал из вашей семьи. Понял, что хочу стать её членом на любых условиях. Клянусь, Ника.
Внезапно все разговоры в гостиной стихли. Взгляды устремились на дверной проём: там стояла необычайно бледная Тина.
Винченцо нервно отскочил от дивана, ринулся навстречу.
Сделала останавливающий жест, заставив парня застыть посреди комнаты. Помолчав, не смотря на родных, твёрдо произнесла, глядя только в глаза Вероники:
– Я согласна.
Октябрь 2016 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2016/10/28/68