Родион. 1958 год.
Титов вернулся в Мало-Менеуз с новыми надеждами, но судьба приготовила ему очередную подножку. Тоска по потерянной любви и обида на несчастливую долю точили его душу, как ржа цельное железо. Только на работе в Дорожном, куда он вскоре устроился, он забывался от тягостных дум. В суете повседневных обязанностей проходили дни. Долгими зимними вечерами, когда он не знал куда себя девать, время тянулось тоскливо и безрадостно. В тесной родительской избёнке, где постоянно топтались подросшие братишки, пахло прокисшей ржаной болтушкой для поросёнка и постной пшённой кашей. Тут же мыкалась старшая безмужняя сестра, она уже давно махнула рукой на себя, от безысходности прижила четырёхлетнего сынишку. Младшая, девица на выданье, готова была выскочить за первого встречного, лишь бы вырваться из этой нищеты.
-Эй, тура*, нет видно нам Титовым в этой жизни счастья, - охала стареющая мама, привалившись натруженной спиной к бревенчатой стене, на которой унылыми ликами навсегда замерли два её безвременно почивших мужа. - И у тебя, сынок, все наперекосяк!- смотрела виновато на Родиона потухшими от слёз глазами.
Родиона не радовали ни родной дом, ни сёстры и братья, с которыми он вновь воссоединился после многолетней разлуки. Все напоминало ему горькое детство: среди восьми детей ему часто не доставалось даже куска хлеба и мама, вручив, потёртый вещевой мешок, отправляла сынишку просить милостыню Христа ради. Он рос сиротой при живой матери, не испытал отцовской поддержки. С малых лет нахлебался горюшка. Нестерпимый голод гнал десятилетнего мальчишку по окрестным деревням, его худые лапти и ветхий кафтанишко не защищали его ни в проливной дождь, ни в лютый мороз. Несмело переступал он пороги обветшалых хибарок, где голодали такие же ребятишки, как он сам. Изредка попадались и сытенькие в зажиточных пятистенках, у которых в избе пахло хлебом и мясом.
Перед несчастным попрошайкой люди, не стесняясь, показывали свое истинное нутро. Одни выгоняли с ругательствами и даже спускали цепных собак. Другие делились последним из скудных своих запасов. Прижимая к груди чёрный как земля, хлебушек из лебеды и пару сырых картофелин он радостно летел домой. Мама сварганит сытную похлёбку и маленький Родион заснёт с мыслью, что сегодня спас от голода всю семью. Горечь этих страшных дней навечно осталась в его душе. Он сполна наслушался обидных слов и насмешек, но к счастью не озлобился, помнил людское добро.
Больше всего на свете он считал себя обязанным тёте Марфе. В голодном сорок восьмом, когда деревня почти вымирала от недоедания, бездетная Марфа приютила его в своём доме. Эта женщина с некрасивым лицом и выпученными глазищами стала для него второй матерью. Всю свою нерастраченную материнскую любовь она обрушила на бедного мальчонку, как на родного сына. Впервые в жизни маленький Родион стал кому- то нужен, ощутил любовь, тепло и ласку. Как заботливая птица несёт в клювике пищу своему птенцу, Марфа ухитрялась носить на обед тёплую варёную картошку на дальнее поле, где её приемыш молотил зерно. Теперь после армии двадцатитрёхлетний Родион был рад взять под своё крыло добрую Марфу, но она уже делила дом с родственниками мужа.
От вечной толкотни в родительской избе Титов спасался в библиотеке, где всегда было светло, жарко горела натопленная печь, яркие герани алели в маленьком оконце. Белолицая библиотекарша с приветливым взглядом и мелодичным голосом принимала его как самого дорогого гостя:
– Родион, вот новый французский роман поступил.
Титов взглянул: «Дети капитана Гранта», Жюль Верн.
- Только что из Бижбуляка подвезли, - Люба Потёмкина оказывала особое внимание красивому, видному посетителю с большими грустными глазами. - Даже Фёдор Захаров ещё не читал.
- Ну, мне Захаров не указ, - неожиданно вспыхнул парень.
-А он все книжки первым берёт, - Люба даже не поняла, какую больную точку она задела. - Всё тут по несколько раз перечитал. Потом на посиделках пересказывает, как по писанному. И так ладно у него получается.
-Записывай, -выдавил из себя Родион, которому надоело слушать про славного Захарова.-Посмотрим, чего там эти французы пишут.
"И тут он меня опередил", - пронеслось у него в голове. –Раз муж Ели такой книгочей, значит, и он от него ни за что не отстанет. Он тоже не лыком шит. В ротной библиотеке всего Герберта Уэльса перечитал.
Он замечал, какими глазами смотрит на него хорошенькая Люба, но держался отстранено. Кажется она его любит. Он мог бы на такой жениться, но не сейчас. Когда-нибудь потом. Когда утихнет боль. Когда ослабнут нити, что держат его крепко у ног единственной женщины. А сейчас он упивался своим горем. Потерянное счастье для него носило имя "Еля", жизнь без неё казалась пустой и бессмысленной. Он возвёл её высоко на пьедестал, до которого никто не мог дотянуться.
Люба в его душу не лезла, деликатно расспрашивала о прочитанных книгах, об успехах на работе, выражала живое участие к его повседневной жизни.
- Как дела в Дорожном? Много сегодня новых рабочих нагнали?
-Нормально, -отмахивался он от её излишнего внимания.
- Устал, небось, весь день на ногах?- Люба обласкивала его своим душевным теплом и терпеливо ждала, когда он привыкнет к ней и будет откровенен.
Растаяв от её постоянного внимания, иногда Родион весело рассказывал о необычных проделках армян и грузин, которые прокладывали асфальтную дорогу до Развилки.
Сначала он настороженно относился к ней, как и к остальным. Жизнь часто больно била его за доверчивость. Он неохотно делился, но со временем поверил в её неподдельное и искреннее участие. Мало кто с ним так внимательно и сердечно разговаривал, как эта девушка, которая потихоньку завоевывала его душу и сердце.
-Куда думаешь податься, когда дорогу закончите?-осторожненько закинула она удочку.
-Я не собираюсь куковать весь век на этом складе и выдавать кирки с лопатами ! - вспылил Титов.- Я учиться пойду!
-Молодец! Хорошее дело задумал. А на кого учиться думаешь?
-Пойду на агронома! Я знаю, как хлеб добывают! Своими руками пахал, сеял и убирал урожай! Ещё, когда мальчишкой на конной молотилке работал, мечтал накормить всех досыта душистым хлебом! - запальчиво говорил Титов, который уже видел себя агрономом и представлял, как под его руководством заколосятся золотом бескрайние поля.
Он страстно хотел избавиться от прилипшего к нему позорного клейма неудачника и бедолаги. Он выучится на агронома и станет уважаемым человеком в деревне.
Любе нравился этот честолюбивый и упорный парень. Даже его горячность и порывистость были ей по нраву. Будет с него толк. Она будет с ним как за каменной стеной!
*Тура-бог(чув.,)