Феликс слегка обалдел. Перед ним сидел кот и нёс какую-то ахинею. Его кот! Чёрный и лохматый. У него, конечно, были белые пятна, но сейчас, при слабом свете торшера, Феликсу казалось, что кот был полностью чёрный.
Года два назад Феликс, чертыхаясь, утопил в очередной раз приплод старой Ведьмы, так звали приблудную трёхшерстную кошку за её постоянные драки с собаками и необычайную плодовитость. Казалось, что она рожала ежемесячно, и всегда котята были здоровенные, лобастые, разных цветов и оттенков. Сама же она была маленькая и тощая, как подвздошная кишка. И была у неё одна страстишка – собак гонять. Увидит, где какую поблизости, и бегом за ней. И ей было всё равно, маленькая ли собачонка или огромная зверюга. Взмах и острый коготь разрывал собачье ухо напополам. Обычно те поджимали хвост и с визгом удирали прочь, если же нет, то второе ухо постигала та же участь. Кончилось это весьма плачевно. Погнавшись за одной собакой, она не заметила, как оказалась в центре целой своры, и была разорвана в мгновение ока.
В тот день, когда Феликс собирал котят, чтоб унести и утопить, один заполз под тряпки и остался незамеченным. Только на следующий вечер Феликс обнаружил его в своей тапочке. Хотел бросить его в унитаз, но что-то его остановило: возможно побоялся, что засорится сточная труба, а может просто победила лень. Он вытряхнул котёнка в цветочный горшок, оставленный бывшей подругой, и забыл про него.
Котёнок оказался живучим и молчаливым. Два года он жался по углам и не подавал даже малейшего повода для конфликта. Иногда, правда, когда хозяин напивался до такой степени, что терял ориентир и мог передвигаться только паровозиком, кот брезгливо фыркал и пристально глядел ему в глаза. Феликсу казалось, что тот хочет что-то ему сказать, но не может. Немного подождав, кот ложился и полз на брюхе в сторону кровати, постоянно оборачиваясь, как бы приглашая следовать за собой. Если же Феликс не мог дальше двигаться, то кот подтаскивал к нему свою подстилку. В такие моменты Феликс испытывал к нему родственные чувства: он поглаживал его и не отшвыривал, когда тот залезал к нему под тёплый бок. Так они вместе и засыпали.
Но на следующее утро всё это забывалось и каждый жил своей жизнью. Феликс уходил на работу, где он «кромсал тела человеческие». Феликс считался неплохим хирургом, поэтому работы у него было непочатый край. Кот оставался дома. Чем он занимался весь день – неизвестно. Но пакостей с его стороны не наблюдалось.
Вот и в этот день, Феликс, как обычно, вернулся с работы, прикупив пельмени, пиццу и пару бутылок виски. За последнее время это был его стандартный набор.
Когда первая бутылка уже стояла под столом, кот вылез из своего убежища и прыгнул на стол. Феликс слегка удивился - до сих пор кот такого себе не позволял, и сунул ему кусок пиццы. Кот фыркнул, дрыгнул брезгливо лапой и сказал:
- Хватит водку жрать, спать иди!
Феликс тупо перевёл взгляд на телевизор. Кот поморщился, как это умеют делать только коты.
- Да, я это говорю. Я! Иди спать.
Феликс отмахнулся, не хотелось заморачиваться по поводу - разговаривают коты или нет?! Какая разница.
- Да пошёл ты! Будешь ещё мне указывать. Ты - кот!
Затем налил себе ещё виски и проглотил вместе с лежащим в стакане куском льда.
- Ты знаешь, сколько мне нужно выпить, чтоб заснуть? Чтоб не видеть снов? Чтобы вот так закрыть глаза и мгновенно провалиться… Проклятая работа.
Кот уселся, напротив.
- Человек слаб и несовершенен. Я, например, могу мгновенно заснуть и так же мгновенно проснуться. У нас очень чуткий сон. А Человек…
Феликс начал трезветь.
- Ты хочешь сказать, что я уже сплю?
Кот поднял лапу и слегка смазал Феликса по уху. От боли Феликс ойкнул и схватился за мочку. Царапина была небольшая, но болезненная. До него вдруг дошло, что это самая, что ни на есть, реальность.
Надо было сосредоточиться. Феликс встряхнул головой и, чтобы потянуть время, брякнул наугад.
- Ты ещё меня учить будешь? Ты кто? Кот! Что ты вообще можешь знать о человеке, о его душе…
Кот ухмыльнулся, а может тихо фыркнул, встал на задние лапы, вытащил из-за уха соломинку и, действуя ею словно дирижёрской палочкой, начал.
- О душе? Хм. Если душу представить, как предмет, то она похожа на гроздь винограда. На гроздь хрупких, но эластичных пузырьков.
Феликсу показалось, будто что -то подобное он уже видел. Но где? Ах да, ещё в студенчестве. Профессор… указка.
- Изначально душа очень лёгкая, но если зачерствеет, то становится тяжелее. У людей с хрупкой душой существует постоянная опасность нечаянно разбить её. Душа может смягчиться, если на неё постоянно лить бальзам, или свернуться, если кто-нибудь в неё плюнет. Душу можно растоптать, полить грязью или… или подарить ей крылья, и она сможет летать.
Кота явно несло.
Окончательно протрезветь не удалось. Поэтому Феликс налил ещё порцию и выпил. Ухо уже не болело. Кот разговаривал, но не хамил и ничего не требовал, мог даже составить компанию. Почему бы не поговорить по душам.
- А что? Есть ли у котов душа?
- Нет. У котов души нет.
Казалось, что кот немного обиделся, что его прервали. И Феликс попытался исправить ситуацию. Налил в блюдечко виски, положил кусочек льда.
- Будешь? Пей, то есть лакай…
Феликсу показалось, что кота передёрнуло, а может и не показалось.
- Как хочешь. А что ты скажешь о загадочной русской душе?
Кот пододвинулся чуть ближе к Феликсу и промурлыкал.
- Ничего. Нет никакой загадочной русской души.
- Продали?
- Нет и никогда не было - отрезал кот.
- Жаль. Значит даже продать невозможно!
Кот слил Феликсу виски вместе со льдом из блюдечка, пододвинул свой кусок пиццы.
- Душу можно продать, заложить, проиграть, обменять или просто подарить. Очень невыгодно и накладно её содержать самому. Её нужно постоянно подкармливать, лечить, очищать, облегчать…
Подозрение тоненькой змейкой подкрадывалось к Феликсу и заползало в тугую, мало соображавшую голову. Он никак не мог уловить, куда клонит этот разболтавшийся оратор.
А кот все пододвигался и подливал.
- Душа тяжёлым грузом лежит на сердцах людей. Многие с удовольствием от неё освобождаются. И живут! Ещё как живут!!!
Феликс неожиданно вспомнил, что он живёт один, совсем один, как одинокий… одинокий… Дальше его мысль не двигалась, и он заплакал, размазывая по щекам слёзы вместе со случайно оказавшейся в руке, пиццей. От этого лицо его, выглядевшее за последнее время неважно, от вечных пьянок и многочасовой работы, стало похоже на сдувшийся шарик синюшно-красного цвета. Ему не было ещё сорока лет, но его редкие волосы давно уже поседели. Вставленные впопыхах верхние зубы не подходили к нижним, выставлялись из-под губы неестественно и немного жутковато.
Кот приобнял Феликса.
- Ну, ты чего? Давай я лакну с тобой.
Кот долизал из блюдечка остатки спиртного. Феликс, немного успокоившись, убрал пустую бутылку под стол, достал из-под дивана ещё одну. Разлил по ёмкостям. Выпили. Подозрения расползлись по своим норкам. Стало легко и свободно. Захотелось сделать чего-нибудь необыкновенного. Может достать альбом с фотографиями?! Да вспомнил, что нет у него никакого альбома.
- Ну, если у вас котов души нет, хочешь я тебе свою дам поносить. Или нет, разделим пополам. На фига мне столько. Знаешь, как почки делят. Чик и всё. Я знаю. Ну почка, конечно, получше, чем душа будет. Её можно продать. А душу? Что с ней делать?
У кота загорелся зелёный глаз. Голос стал более вкрадчивым, даже шерстка волнистей и мягче.
- Ну что ты. Душа очень важная часть человеческого организма. И есть специальные организации, которые с удовольствием купят её. И предложат совсем неплохую цену. Но ты им всю душу не продавай. Лучше частями. Но выгодней всего - сдавать в аренду. Душа растёт и проценты растут. Вложить, так сказать, в дело.
Феликс махнул ещё сотку. Занюхал котом.
- Ну и где эта организация?
Кот немного замялся.
- Адрес? Вот, пожалуйста.
Перед Феликсом, откуда ни возьмись, появился листок бумаги, такие вешают на столбах и заборах, с нарезкой, где обычно пишут номера телефонов. Феликс успел только прочитать: «Адрес Адвокатуры при Администрации города…» И бумага исчезла.
- Зачем тебе? Всё, что надо, я сделаю. А ты распахни свою душу, раскрой! Или боишься, что её растопчут, искалечат...? Правильно. Надо боятся. Ей не так уж и безопасно в твоём теле. Душа требует бережного отношения. Поэтому лучше всего её хранить в безопасном месте. Душой надо уметь распоряжаться.
Феликс приподнял руку.
- Стоп. Сначала выпьем.
Налил в блюдечко до краёв.
- Лакай!
Кот вылакал всё, что было в блюдечке, занюхал, вовремя подставленной волосатой рукой Феликса. Помотал своей крупной башкой. И, с трудом ворочая языком, произнёс:
- Теперь я отвечаю за твою душу. Я твой душеприказчик.
- Э, нет. Душеприказчик — это совсем не то. Ты что-то путаешь.
Но кот уже не слышал его. Он лежал на спине, разметав лапы по сторонам. Феликсу даже показалось, что он слышал храп… Хотя может это было и мурлыкание. Скорее всего это было мурлыкание.
Феликс выпил и стал искать нож, чтобы отрезать кусочек пиццы. Для лучшей видимости включил люстру. Ножа нигде не было. Он заглянул в старый стерилизатор и нашёл скальпель. Долго смотрел на него. Зачем он его искал? Наткнулся взглядом на кота, распластавшегося на столе под ярким светом трёх рожковой люстры. Всё стало на свои места. Феликс привычным движением проверил у кота пульс. Ополоснул руки спиртным, достал из того же стерилизатора перчатки. Движения у него стали точными и быстрыми, доведёнными до автоматизма. Феликс был классный специалист и операция длилась недолго.
Проснувшись, Феликс ещё некоторое время не мог открыть глаза, пытаясь сосредоточиться: «Так, надо принять душ, выпить чашечку кофе и на работу… Душ…» Мысли в голове заметались, попытались собраться в кучу. Вдруг внутри всё похолодело, кожа покрылась пупырышками: «Бред …или сон?» Все мысли снова ринулись в разные стороны. Осталась только одна, стала расти и вскоре заслонила собою остальных…
Он с трудом повернул, словно залитую свинцом, голову и пошарил взглядом в поисках кота.
Тот сидел, вжавшись в угол, взгляд его был полон ненависти, жуткой боли и беспросветной тоски.