Посвящается моему ДД
Они сидели на своей любимой лавочке, как всегда после обеда разговаривали и держались за руки. Они улыбались друг другу и были счастливы. Персонал привык к ним и к их местоположению. Если нужно было их позвать, говорилось просто: «66 позови!». И все уже знали, кто это и где это...
Началось все в начале лета, когда в связи с реорганизацией здравоохранения пришлось объединить два подмосковных спец.учреждения в один. Многих больных просто распихали по родственникам или домам престарелых, а оставшихся распределили по четырем корпусам психоневрологического диспансера, где им и суждено было жить. Диспансер находился в тихом лесном массиве и был обнесен высоким забором. Это был закрытый объект. На его территорию можно было попасть только по спец.пропускам.
Один корпус считался «буйным» и из него очень редко кого выводили гулять. А если и выводили, то рота санитаров брала в оцепление всю территорию прогулочной площадки и никого близко не подпускала. Больных быстро выпускали, а затем также быстро и загоняли обратно... Делалось все это для галочки, для отчетности наверх – туда!
Второй корпус был для инвалидов. Там размещались «колясочники» и прочие «костыльники», так их называли все: и местный персонал, и больные. Это был самый тихий корпус, и определили туда самых беспроблемных жильцов. Если, что случалось, больных просто увозили или уносили санитары, куда надо и для чего надо, без церемоний, так сказать.
А вот третий и четвертый корпуса... Здесь жили «тихие» психи, называемые докторами «невменяшками». Корпуса разделялись по половому признаку на женский и мужской, соответственно. Сделано это было для удобства поддержания и сохранения внутренней дисциплины данного учреждения. Психи ведь тоже люди, и ничего человеческое им не чуждо...и водочка там, и ночные забавы.... У каждого «тихого» психа была своя история болезни и свой пройденный путь до больничной палаты. Все они были разных возрастов, с разными диагнозами и характерами, но объединенные одним – они были никому не нужны! Счастье этих людей заключалось в том, что они этого не понимали…. Жизнь их протекала спокойно, в меру сыто и в меру комфортно. Они, как муравьи целый день перемещались по палатам, этажам и уличным дорожкам. Разговаривали на понятном только им языке, иногда пели и даже танцевали. Как они уживались между собой в своём коллективе, никто из сотрудников диспансера не понимал, да и вникать в эту тему особо никому не хотелось.
Три раза в день в корпусах раздавался определенный сигнал, похожий на школьный звонок, и по этому сигналу больные должны были занять свое «прописное» место в палате и ждать медсестру, которая разносила лекарства. Медсестра быстро завозила тележку с разноцветными баночками, подходила к каждому больному, повелительным жестом руки показывала, как они должны широко открыть рот, быстро закидывала в этот открытый рот таблетки, наливала в стакан воды из бутылки и ждала процесс проглатывания. Потом повелительный жест руки повторялся, больной открывал рот снова, и она, удостоверившись, что все попало куда надо, переходила к следующему.
Для третьего и четвертого корпусов была построена отдельная столовая, куда три раза в день «невменяшки» ходили обедать. Кормили в диспансере неплохо, но от безделья и в силу психических расстройств многие больные чувствовали постоянный голод. Они донимали поваров и посудомоек своим нытьем и попрошайничеством, и главному врачу пришлось выделить одного из санитаров для охраны прилегающей к столовой территории.
В обязанности этого санитара входило всяческое «отпугивание», «отпихивание» и даже иногда «предметометание» в особо настойчивых. В ход шли всякие хозяйственные предметы – веники, швабры, половые тряпки, и т.д. Зимой задача охранника упрощалась. Огромное количества снега под ногами быстро превращалось в оружие массового поражения.
Наша история началась тогда, когда заехала очередная партия «невменяшек».
Был очень суматошный день, все сотрудники бегали из корпуса в корпус, распределяли больных, мебель, одежду, постельное белье и прочее. Главврач Иван Иванович, внешне напоминающий писателя А.П.Чехова, был в крайней степени возбуждения. Он выкрикивал матерные слова, что было ему крайне не свойственно, махал руками и пучил свои и без того большие серые глаза. Он был близорук и носил очки с толстыми стеклами, которые придавали ему комичный вид. Доктор, если посмотреть со стороны, ничем не отличался от своих любимых больных, разве что белым медицинским халатом и колпаком.
За ним. как собачонка бегала странного вида невменяшка. Странный вид определялся не одеждой или манерой поведения (на это внимание уже никто не обращал), а необычной стрижкой… Её голова магнитом притягивала взгляды. Создавалось впечатление, что стриглась эта невменяшка сама, тупыми ножницами, от случая к случаю и как Бог на душу положит. Иван Иванович периодически спотыкался об нее, останавливался, вздыхал, сдвигал охаписто в сторону и продолжал движение в нужном направлении.
После ужина в диспансере наступила долгожданная тишина. Наконец-то всё устаканилось, распределилось, разложилось и выдалось. Больные разбрелись кто куда: кто-то остался в своей палате, кто-то сидел в общем холле и смотрел телевизор, а кто-то прогуливался по вымощенным дорожкам вокруг корпусов.
Наша знакомая, стриженная невменяшка, неприкаянно ходила одна, задирая голову и рассматривая небо и кроны деревьев. Солнце отбрасывало на землю свои последние лучи, которые очень красиво подсвечивали лес. Она дошла до скамейки под дубом и остановилась. На скамейке сидел новый невменяшка (она определила это сразу, так как жила здесь давно и знала каждого больного). Она села к нему, села близко, хотя места на скамейке было предостаточно.
- Ты кто? – спросил новый невменяшка.
- Кошкодавка, – ответила она, отворачиваясь в сторону.
- Ты их давишь?
- Кого?
- Кошек...
- Я их люблю!
При слове «люблю» она резко развернулась и посмотрела на него в упор.
- Кого? – немного смутившись от её взгляда, спросил новенький.
- Всех!
- Всех, это кого?
- И тебя, – ответила Кошкодавка, указывая на него пальцем.
- Я – всех?
- И кошек, – она утвердительно кивнула головой.
Новый невменяшка открыл рот, намереваясь что-то ответить, но забеспокоился, передумал и рот закрыл. При этом он незаметно отодвинулся. Но Кошкодавка тут же встала, шагнула к нему и бесцеремонно пригладила его челку.
- Ты будешь моим! – сказала она тоном, не терпящим возражений, - Самым любимым!
- А это как? – с опаской отстраняясь от неё как можно дальше, спросил он.
- А это – всё! – уже рассеяно ответила она, развалившись на скамейке.
Они помолчали, смотря в разные стороны. Вдруг невменяшка ни с того, ни с сего, взяла его за руку. Он напрягся и руку выдернул.
- Меня нельзя трогать, я больной!
Новый невменяшка страшно выпучил глаза.
- Ты - МОЙ ЛЮБИМЫЙ больной! – подхватила Кошкодавка. - А как тебя зовут?
- Меня зовут Президент....
- А фамилия у тебя какая?
- Никакая!....Моя фамилия, каждый раз меняется, - опять скорчив рожу, ответил он.
- А на что меняется? На конфету – меняется? – глаза Кошкодавки заблестели.
Президент задумался.
- Нет, не меняется! Это же государственная собственность! – он засмеялся.
- Конфета?
Она опять схватила его за руку.
Президент внимательно на нее посмотрел. Молча освободив руку, он попытался пригладить её волосы. У него ничего не вышло. Клочки и пружинки торчали в разные стороны. Он повторил попытку снова, послюнявив пальцы рук - без результата. Вздохнув, он погладил её по голове, как ребенка. Она замерла, перестав дышать.
- Ты какая-то драная, Кошкодавка! – произнес Президент, оставив попытки что-либо изменить в её внешности. - И в халате вон – дырка!
- Дырка – Драная! – засмеялась она. - ДД!
- Кто?
- Меня Иван Иваныч называет – ДД!.... – продолжала смеяться она.
- Он называет тебя Дыркой?
- Он называет меня Дурой-дурацкой!
- Дура дырявая с дыркой дурацкой!!! – он тоже засмеялся.
- ДДВД!!! – Кошкадавка хохотала, сползая со скамейки.
- А почему ВД?
- ДД два раза – в двойне! Я очень умная! – выдала она, отсмеявшись.
- Ага, умнее Кутузова, как я погляжу, - усмехнулся Президент.
- Не-а, Кутузов противный и вонючий, но я его тоже люблю, - уводя взгляд куда-то в сторону, ответила Кошкодавка.
- Кого?
- А ты где живешь? – переключилась она на другую тему.
- В Баден-Бадане….
- А где это? – услышав новое слово, с любопытством спросила она.
- Там!.... – Президент неопределенно махнул рукой.
- А-а, далеко! – вздохнула Кошкодавка, - А я в палате номер 6 живу, в-о-он в том корпусе, - показала она на третий корпус.
- В какой палате?
- Номер 6! На первом этаже, около туалета прям.
- И я в палате номер 6 теперь живу! Около туалета.
Они посмотрели друг на друга, помолчали.
- «66» получается, – усмехнулась Кошкодавка.
- Получается! – согласился Президент. - ЧВГП получается!...
- А что это?
- Чехов в гробу перевернулся!
Они похмыкали.
- Я люблю Чехова, он доктором был, а потом писателем стал, - выдала Кошкодавка.
- Ух ты, а ты Чехова читала?
- Читала, я же умная.... Я люблю читать! Пойдем, а то уже прохладно становится и комары заели.
Встав со скамейки, она потянула Президента за руку.
Он поднялся. Вдвоем они имели одинаковый странно-потрепанный вид. Он - высокий, худой, нестарый еще мужчина, интеллигентной внешности, только плохо выбритый и непричёсанный. На нем болталась не по размеру большая полосатая больничная пижама, с оттопыренными коленками на штанах. Она – небольшого роста, неопределённого возраста, угловатая, в рваном застиранном халате, и, как уже было сказано, с очень странной стрижкой.
Кошкодавка, как ребенок схватила своего нового друга за указательный палец и повела к четвертому корпусу. Она шла первая, ледоколом «прокладывая» путь сквозь встречающихся невменяшек и сотрудников диспансера. Шла быстро, смешно переставляя ноги и размахивая свободной рукой, как пионерка на параде. Президенту приходилось притормаживать, так как он все время об нее спотыкался.
Дойдя до входной двери, она притянула его к себе за воротник пижамы.
- До свидания, мой любимый больной Президент! – сказала она со счастливым видом и чмокнула его в щеку.
- До свидания, Дырка-дурацкая! – хихикнул он.
Старшая сестра Любка, стоявшая неподалёку от них и чесавшая языком с дворником Василием, усмехнулась:
- Наша дура нового дурака себе нашла. Интересно, насколько его хватит? Кутузов, вон, через полдня от нее сбежал... А орал-то как, на весь диспансер!
- Что орал-то? - поинтересовался Василий.
- Орал: «Она меня заразить хочет!»…
- Чем заразить?
- Да она, дура, сказала, что всех любит, а он подумал, раз всех любит, значит, больна сифилисом! Невменяшки, что с них взять-то! – со злорадством, ответила Любка.
- Не обзывай её, – Василий оглянулся по сторонам. - за неё Иван Иваныч убьёт!
- Да-а, ты прав! Иван Иваныч её любит.... Она его своей любовью заразила! – прямо в ухо Василию прошептала Любка, и оба грохнулись от смеха.
********
Утром они встретились в столовой. Кошкодавка ждала Президента у двери и, увидев, радостно засучила ногами.
- Здравствуй, любимый, сегодня геркулесовая каша, – сообщила она.
Он посмотрел на нее и поморщился. Было непонятно от чего он морщится, от того, что она опять возникла на его горизонте, или от слов «геркулесовая каша».
Они сели за один стол. Он поставил перед собой тарелку и с какой-то неизбежностью, вздохнул. Уперев кулачки в щеки, она наблюдала за ним.
- Я люблю кашу! – торжественно сказала она.
- На! – он придвинул к ней свою тарелку.
- А ты?
- Не люблю!
- Меня? – затряслась Кошкодавка.
- Кашу! – громко ответил он и, отвернувшись, тихо добавил. - Дура-дурацкая, дырка-дырявая!
Она быстрыми движениями ложки затолкала кашу в рот и как маленький ребенок рукой вытерла губы.
- Измазалась вся!
Президент сморщился, достад из кармана пижамы платок и тщательно вытер ей лицо.
Она заулыбалась.
- Подожди! – прокричала она, куда-то убегая.
Через минуту Кошкодавка вернулась со стаканом чая и несколькими кусками белого хлеба с маслом. Плюхнувшись на стул, радостно сказала:
- Кушай!
- Чего-о? Как ты сказала?
- Кушай, говорю тебе!.... Жри, то есть!
- А-а!
Президент съел всё с аппетитом и вздохнул:
- Да-а! Это тебе не Баден-Баден, там было бы с икрой, - он вопросительно посмотрел на Кошкодавку. - а теперь, что?
- А теперь по палатам разбегаемся, таблеточки сейчас принесут, и Иван Иваныч придёт.... Я люблю таблеточки!
- И Иван Иваныча, - тихо сказал Президент.
Но она услышала, заулыбалась ещё шире, часто закивала головой и ответила:
- Да-да, я люблю Иван Иваныча! Он хороший, он меня тоже любит и витаминки дает.... Кисленькие такие.....
Они разошлись по корпусам. День начался как обычно с обхода врачей и раздачи лекарств «по звонку».
Кошкодавка жила в комнате с тихой больной Люсей, которая всего боялась и редко куда выходила. Чаще всего Люся сидела в углу кровати и как испуганный звереныш оттуда за всеми наблюдала. Кошкодавка её очень любила, и чтобы Люся не мучилась своими страхами по-поводу улицы, часто приносила ей еду из столовой. Медсестры не возражали, им было все равно, главное – чтобы было тихо. А Люся всегда была - «тихо».
Окно их комнаты выходило на северную сторону, и какое бы время года не наступало, у них всегда было темно.
Зашла старшая медсестра со своей неизменной тележкой, скомандовала руками "открыть рот", молча сунула таблетки сначала Кошкодавке, затем Люсе, поправила халат, и также молча вышла.
Кошкодавка улыбнулась:
- Красивая, правда?! – она повернулась к Люське, вопрос адресовался ей.
Та молча пожала плечами и ещё больше вжалась в угол кровати.
- Я её люблю! Она таблеточки раздает.... Для любви.... Любитомир называется.... Значит: любовь + мир!
Кошкодавка мечтательно посмотрела куда-то вверх на потолок. Потом, спохватившись, подскочила с кровати и выбежала из палаты. В коридоре она столкнулась с Иван Иванычем.
- Дурочка, ну куда ты так бежишь? Мы же договорились, после приема лекарств полчаса надо полежать. Людиомил приняла? – доктор снял очки и начал протирать их полой халата. - Привязывать тебя, что ли? Как ты себя чувствуешь сегодня?
Он возвратил очки на место и посмотрел на Кошкодавку в упор.
- Я спешу на встречу с Президентом! А «Милую Люду» я проглотила.
Кошкодавка от нетерпения приплясывала на месте.
- С кем? С каким Президентом? Новенький?
- Он из шестой палаты, новенький..... Президент из Бадена....и я его люблю! – тараторила она, полушажками продвигаясь к выходу.
- Кто бы сомневался, – пробормотал доктор. - Ладно, беги, дурочка, беги!
Широко улыбнувшись, Кошкодавка выбежала на улицу.
Президент сидел на той же скамейке где они вчера познакомились. Было солнечно, и он, закрыв глаза, сидя дремал. Кошкодавка подкралась и внимательно стала разглядывать его лицо. Не найдя ничего интересного, она вздохнула и плюхнулась рядом с ним. Он вздрогнул.
- А, Дырка, привет! На тебе конфетку, – Президент протянул ей карамельку.
Кошкодавка округлив глаза, осторожно взяла её двумя пальцами.
- Откуда? – спросила она.
- От верблюда из Баден-Бадена. Там всё есть, только я дурак оттуда ушел.
Он достал из кармана спичечный коробок, открыл его и вынул иголку с ниткой. Кошкодавка по-детски открыла рот.
- Конфету в рот положи! – с улыбкой сказал Президент. - Я тебе сейчас дырку зашью.... Дырка-дурацкая...
Она быстро развернула карамель и загнала её за щеку.
- А у меня их несколько, – прошепелявила она.
- Было у Дырки - много дыр!
Мы их зашьём - все до един!
Ты не дырявь больше Дырка халат,
Ведь Президент в этом не виноват! - стихами ответил Президент.
Кошкодавка прыснула первая, а он уже глядя на неё.
Он долго возился, зашивая её дырки. Он устал, разнервничался, уколол себе несколько раз палец и измазал халат кровью. А Кошкодавка сидела на скамейке тихо, не двигаясь, терпеливо наблюдая за его движениями.
Когда Президент закончил, она улыбнулась:
- Красиво!
- Да уж! Художественная штопка, расписанная кровью... Прямо картина маслом! – он вытер пот со лба. - Скоро крестиком вышивать буду.
*******
Через несколько дней Президент откуда-то принёс машинку для волос, завернутую в газету. Оглядевшись по сторонам, он за руку потянул Кошкодавку в самый дальний угол парка. Спрятавшись за кусты, он усадил её на траву:
- Не дергайся только! И не бойся... Красиво будет, вот увидишь!
Он внимательно осмотрел волосы Кошкодавки. Повернул её голову туда-сюда, составляя для себя план действий.
- Я некрасивая, – прошептала она. - и меня никто не любит....
- Ты – красивая! И никого не слушай, подрасти бы тебе немножко....Эх-х! – он взял машинку и аккуратно начал подстригать ей волосы.
Поджав ноги, Кошкодавка тихо сидела, как загипнотизированная. Она только изредка ойкала, когда машинка захватывала и вырывала ей волоски.
А Президента поглотил творческий процесс. Он, то ползал вокруг неё на коленках, то присаживался на корточки, то сгибался пополам. Роль парикмахера ему нравилась. В конце процедуры он стряхнул рукой состриженные волосы с головы и плеч Кошкодавки, подул на её затылок и остался доволен своей работой.
- Замечательно, аккуратно и ровно…. Теперь ты и не Дырка-дырявая и не драная! Осталась только Дурой-дурацкой! – усмехнулся он.
Она ощупала свою голову, прислушиваясь к новым ощущениям.
- Ёжик!
- Ага, только ты больше на Чебурашку похожа, - Президент погладил её по голове и протянул карамельку. - На тебе конфетку!
Он аккуратно собрал все детали машинки, завернул её в газету и спрятал в карман.
- Пошли отсюда…
Они вышли из своего укрытия и тут же попались на глаза старшей сестры Любки. Любка, вопросительно посмотрев на Кошкодавку, открыла рот.
- Батюшки святы! Кто это? Люди добрые, посмотрите…. Наша-то, Кошкодавка, Дура-дурацкая – лысая! Это ж кто сподобился тебя так, а? – громко, чтобы все услышали, спросила она, - Красота ты наша – писанная..... То драная, то описанная! – заржала она. - Кого ещё полюбила-то?
- Замолчи, дура-а! – угрожающе зашипел Президент, сделав шаг в её сторону.
- Это ты кому, идиот? Это ты мне что, угрожаешь что ли? Это ты на кого здесь наезжаешь? Я сейчас быстро санитаров позову, вмажут тебе транквилизатор в жопу, будешь под себя ходить, скотина, мать родную забудешь…… А может, наоборот, вспомнишь.
- Заткнись, убью! – зловеще произнёс Президент.
Любка не услышала, но поняла смысл по губам.
- Вас-и-и-лий, зови санитаров, здесь один буйный оказался! – заорала она.
- Побежали к Иван Иванычу, скорее! - затряслась Кошкодавка.
Она задёргала Президента за рукав, силой пытаясь его увести.
- Мразь! – прошептал он, с ненавистью глядя на старшую сестру.
Увлекаемый Кошкодавкой, Президент медленно пошёл по направлению к главному корпусу.
- Что ты так орешь, Люб? – подходя к Любке, спросил Василий. - Что случилось-то?
- Невменяшки обнаглели! Прикинь, он её подстриг! Слышь?! А где машинку-то взял, не знаешь? А я узнаю, попомнит он меня. Это я его убью, скотину! Кругом одни идиёты… Надоело всё!
- Оставь ты их, чего уж...… - пытался успокоить старшую сестру дворник. - Пойдем чай пить, я печенье принес.
Кошкодавка вцепилась в руку Президента мертвой хваткой. Она тащила его к главному корпусу где работал Иван Иванович.
- Иван Иваныч! Иван Иваныч!!! – орала она.
Иван Иванович испуганно выглянул в окно:
- Что случилось, Дурында ты моя? Что ты так шумишь?
- Она его не любит! Она ему хочет укол уколоть! – орала Кошкодавка, стоя под окном.
- Господи ты боже мой! Кто она? Кому вколоть? Кто кого не любит? – не понимая, спрашивал главврач.
- Любка!...... Больному Президенту! – указывая на Президента пальцем, продолжала орать она.
- Иванов, в чем дело, голубчик? Как вы себя чувствуете? Кошмары ночью не снятся?
- Да все нормально, Иван Иванович….Не слушайте вы её… - ответил Президент. - И сплю хорошо и ем отлично, и со стульями все в порядке.
- Замечательно, голубчик! А как ваш Баден поживает? – высунувшись из окна, продолжил Иван Иванович.
- А что с ним сделается, стоит себе и стоять будет, – уже тише произнес Иванов и вздохнул. - Если бы я дурака не свалял тогда, не уволился бы из "органов", разве я был бы здесь? У меня и квартира была бы, и машина, и дача, и санаторий в Сочи, и жену молодую нашел бы...
Президент покосился на Кошкодавку. Она уже успокоилась и внимательно слушала разговор. При слове «жена», она насторожилась.
- Боже мой, а это что за новость? – Иван Иванович только сейчас заметил стриженую голову Кошкодавки. - Кто это тебя так?
- Мой любимый больной Президент! – гордо ответила она.
- Вот ведь ДДВД! – Президент сплюнул.
- А что, голубчик, неплохо получилось, может сейчас у нее всё и наладится.... С малого всё начинается, с малого! – главврач вздохнул и отошел от окна.
- А он мне ещё и дырку на халате зашил! – прокричала Кошкодавка.
- Рот тебе надо было зашить! – пробубнил Иванов.
Иван Иванович вернулся.
- О, как! Сам Президент тебя и подстриг, и дырку на халате зашил! Гордись, голубушка, не каждому доводится. А Президента мы твоего вылечим, Баден этот его закроем. Санкции у нас в стране, санкции! Нечего, так сказать, по заграницам ездить... Идите, голуби мои, идите, отдыхайте. Я с Любовью Ивановной поговорю, не волнуйтесь.
Все разошлись. Только у входной двери остановилась новенькая белобрысая медсестра Света. Она с любопытством смотрела вслед удаляющимся невменяшкам. Навстречу ей вышла пожилая полноватая уборщица баба Катя.
- Баба Катя, - обратилась Света к ней. - а что это Иван Иванович так с этой Кошкодавкой носится?
- Какая она тебе Кошкодавка! Сама ты, кошкодавка драная, ишь ты! Повторяет она за всеми. У нее имя есть, Татьяной её зовут! Беда у человека приключилась, у нас у баб часто такое случается. Тебе до неё ещё расти и расти…. Кошкодавка! Она главным бухгалтером работала в какой-то крупной компании. Парня полюбила молодого. Встречались там с ним, то да сё! Сама понимаешь - любовь. А он возьми её и брось! Говорит: «Пошла ты на х..., я тебя не люблю!» Она от горя таблеток снотворных пачку сожрала и чуть на тот свет не отправилась. Еле откачали. Несколько дней в коме лежала… Думали всё, помрет…
- И что, после этого «крыша съехала»? – спросила Света, сменив тон.
- Да не то слово, съехала! Она без этой крыши год жила… К каждому встречному- поперечному цеплялась: «Люблю», - говорит, - «Люблю»! За руки хватала, обниматься лезла. Если бы не Иван Иваныч, она бы с «буйными» лежала бы. Это он её выходил. Каждый день с ней возился, разговаривал там, таблетки всякие…. Э-э-х! Она сейчас почти нормальная стала, только вот волосы постоянно себе выстригает. Зачем, непонятно…. И где только ножницы берет? Президент этот молодец, красоту навел… Пусть хоть и лысо, зато ровно.
- А этот Президент, ничего так, симпатичный!
- Дура ты, иди работай! Президента тебе еще не хватало, - гремя пустым ведром и удаляясь от главного корпуса, бросила баба Катя.
*******
Прошло пару месяцев. Все уже привыкли к этим странным двум невменяшкам, которые постоянно были вместе. Вместе гуляли по дорожкам парка, вместе сидели на лавочке, вместе обедали в столовой. И что самое интересное, они все время о чем-то разговаривали. Кто мог подслушать их разговоры, не всегда понимал о чём идет речь.
- Да какой-то БадАн сплошной! – как-то в беседе с санитаром Олегом, плечистым рыжеватым парнем, поделился дворник Василий. - Черте-что несут…. ДД там всякие, БД, НКВД, да ГКЧП! Птичий язык какой-то. Он ей плетёт всё подряд, про свою жизнь какую-то там заграничную…. Жил, мол, как сыр в масле катался, все бесплатно - санатории там, шампанское рекой, бабы…… А потом – бац! И как говорится – вторая смена! Убрали там его что ли с должности или сам ушёл из этого БадАна, кто его поймёт?! А она, дура наша, уши развесит, рот раскроет и слушает целый день…. «Люблю, - говорит. - Люблю тебя, мой больной Президент!» Прикинь – больной Президент! Ха-ха-ха….
Василий от души засмеялся.
- А кто он на самом деле, а Вась? – поинтересовался Олег.
- Да пёс его знает… То ли президент Центробанка бывший, то ли ещё где президентом был… Говорят, с самим Медведевым переписывался, – показывая пальцем вверх, с уважением ответил Василий.
- Да ты что?! Да-а-а, кто у нас тут только не лечится, - вздохнул Олег.
- А Любка бесится! Она этого несчастного Президента за что-то возненавидела. Не пойму, почему? Может уже приставала к нему, а он отказал? Она, ****ь, ко всем мужикам пристает! – Василий хихикнул и оглянулся по сторонам. - Боюсь, наломает она дров. Она своего Гришку против этих невменяшек настраивает. О-о-о, а этот Гришка, дурак еще тот, здоровый и глупый, и Любку трахает. Она что скажет ему, то он и сделает.
*******
Они сидели на своей лавочке. Президент как всегда был в своем "Баден-Бадене». Причудливо размахивая руками, рассказывал Кошкодавке свои истории. Она слушала внимательно, иногда задавала вопросы. Он любил отвечать на её вопросы. Часами они не отлипали друг от друга: то шептались, то смеялись, то просто держась за руки, смотрели в даль и молчали.
- А ты знаешь, ДД, я ведь на Олимпиаде в Сочи был! – как-то раз, с гордостью сказал Президент Кошкодавке.
- Ты спортсмен? А ты бегал или прыгал?
- Ну, я спортсмен, конечно же, и бегаю хорошо, и прыгаю, даже плаваю неплохо, - засмеялся он. - но я работал там на Олимпиаде, охранял всё.
- А что охранял? – хлопая ресницами, как ребёнок с интересом спросила она.
- Да все охранял: и объекты разные, и стадионы, и спортсменов наших и не наших, и Олимпийский огонь охранял...
- Огонь? – глаза Кошкодавки загорелись, как тот самый огонь. - Ты - Прометей!
- Какой я, блин, Прометей! Прометей огонь людям подарил, а я его только охранял! Чтоб не задули. Ничего не знаешь, а говоришь, что самая умная, - он щелкнул её пальцем по носу.
- Ты - Кошкодав ОГНЯ!
- Чег-о-о? Тогда уж – Волкодав ОГНЯ! – отворачиваясь, хмыкнул он. - Бред какой-то…… Клоподав я, скорее всего, говноед....
А Иван Иванович, ежедневно наблюдавший их, радовался. Татьяна выглядела замечательно, посвежела, наконец-то сняла свой дырявый халат и одела простенькое сатиновое платье, которое, кстати, ей очень шло. Ушла её угловатость, волосы на голове отрасли и выглядели модной стрижкой.
А Иванов…. С Ивановым вроде было все нормально. Нормально, от слова – НОРМА. Иван Иванович никак не мог понять, что с этим больным не так и что надо с ним делать. Как лечить?
Президент балансировал где-то между «как все» и «невменяшка». Как же поймать эту грань? Не упустить болезнь, и помочь человеку разобраться самому в себе? Вопросы для врача непростые, сложные вопросы….
А Иванов впервые чувствовал себя хорошо. Он был спокоен и даже по-своему счастлив. Он наконец-то нашел того слушателя, который был ему необходим, и уже по сто пятому разу пересказывал ДД свои бесконечные истории про Баден. С памятью у него всё-таки были проблемы. Он забывал, что рассказывал накануне и с наступлением нового дня, начинал рассказывать все снова. Как дельфин в океане, он то заныривал в глубину своих воспоминаний, то выныривал наружу на свет божий и удивлялся, что еще жив. Внешний вид его тоже изменился. Он где-то раздобыл спортивный костюм и выглядел очень даже презентабельно. Женский персонал диспансера был к нему неравнодушен.
- Проблемы у меня, ДД! – говорил он своей Кошкодавке. - У меня голова – в жопе!
- Как это? А мозги у тебя тогда где?
- И мозги, соответственно, там же – в жопе! Пикассо, блин! Картина маслом - «Дурная голова в жопе Президента!» называется...
*******
Как-то раз они проходили мимо центрального КПП. Как всегда болтали, даже спорили. Со стороны было заметно, что они увлечены своим разговором так, что никого вокруг не замечают. Дежуривший в этот день молодой охранник Пётр, повернувшись к своему напарнику, заметил:
- Ты погляди Серёга, эти «66» и правда, влюблены друг в друга. Смех, да и только! Как Шерочка с Машерочкой, никого не видят вокруг!
- Заткнись, Петька! Что ржешь-то?! Они что тебе, не люди? Этот Иванов, между прочим, два высших образования имеет, а у тебя, школу-то хоть закончил? – с грустной усмешкой спросил Серега. - Президент, президент.... А он, на минуточку - бывший военный, до подполковника дослужил...
- Откуда ты все знаешь, Серег?
- Откуда, откуда.... Я с людьми общаюсь! Я к ним с уважением и они ко мне с уважением... Приходил ко мне Иванов этот... - стал рассказывать Сергей. - Просто так гулял рядом с КПП, заглянул один раз, полюбопытствовал, так сказать. Потом еще несколько раз приходил. Что здесь такого? Про свой Баден мне объяснил, про жизнь свою рассказал, про то, как дров наломал и заболел от этого. Знаешь, Петь, а мне интересно с ним было, чего только он не знает, чем только голова его не забита! И так все складно объясняет, как учитель в школе... Только своим Баденом он меня затрахал! Извини, конечно…. Одно и то же по сто раз, одно и то же…. Терпения у меня уже не хватает на это... Как только он начинает опять свою дуду, я его сразу посылаю!
- Куда? – хмыкнул Пётр.
- Да к Татьяне! – хмыкнул в ответ Серёга.
- К Кошкодавке что ли?
- Сам ты – пёс смердячий! Какая она тебе Кошкодавка? Она по возрасту тебе в матери годится, уважение имей! Так вот, как Иванов про свой Баден начинает, я ему – да пошел ты…..к своей ДД и трахай ей мозг, хоть целый день, – Серега вздохнул. - Это я ему тогда машинку для волос дал, а что тут такого? Он пришел ко мне, попросил, я и дал. И иголку с ниткой у меня брал... Ну и что, жалко мне что ли? Человеку нужно было... И карамель я ему покупаю... Пусть свою Танюшку побалует, мне эти сто рублей роли в жизни не сыграют, а им – радость! И костюм спортивный я ему подарил. Жена давно еще купила, а он мне мал оказался, вот долежался до Иванова... Пусть носит на здоровье, ему как раз.
Два друга закурили.
- Иван Иванович говорит, что в принципе, он нормальный, только вот проваливается в свой Баден постоянно, в прошлое..... Как на машине времени туда улетает и живёт там. Иваныч боится, как бы он там насовсем не застрял, тогда беда, пиши-пропало, потеряем человека! – Серега вздохнул.
- Да, интересное дельце, я бы тоже на Машине времени бы прокатился! - замечтался Пётр.
- Прокатишься ещё, подожди! Как сократят нас тут с тобой, так за этим Президентом и покатимся….прямо в его Баден.
Друзья помолчали.
- А Люську, соседку Татьянину, знаешь? – спросил Серёга.
- Не-а! – выпуская дым, ответил Пётр. - Да я здесь практически никого не знаю, чего на дураков смотреть....
- Сам ты дурак! У нас полстраны такие, как они, и ничего, живут и за умных сходят.... Так вот, Люську эту муж-алкоголик в деревне ихней за бутылку водки каким-то заезжим хачикам отдал. Они ее, суки, насильничали неделю... А он, сука, пил! У Люськи помутнение рассудка от этого приключилось... Не удивительно...Как выжила-то? А теперь на свет божий выходить боится. Её Иван Иванович в самую темную комнату поселил, а Татьяна к ней попросилась, говорит: «Люблю ее!».... Блаженная...любит она! – Серега докурил и щелчком отбросил бычок в сторону. – Гришку знаешь, санитара?
- Гришу, дурака такого здорового? – показал руками размер Гришки Петр. - Знаю, кто ж его не знает-то? Вот ему бы полечиться надо!
- Во-во! – подхватил Серега. - А ты говоришь, дураки среди нас на воле ходят, толпами.....и ничего, живем! Так вот, этот Гришка, что-то на наших «66» имеет. Присмотреться надо. Про машинку для волос у меня тут выпытывал. Ты смотри, молчи, не болтай лишнего...
- Да ты что, Серег, я ж – могила, ты же знаешь! – Петр сделал показательный жест рукой.
*******
Лето подошло к концу. В диспансере начали подготовку к осени. Подстригались кусты и деревья, чинился забор, проверялись крыши и окна. У дворника Василия наступила горячая пора по сбору упавшей листвы. Многие «невменяшки» любили помогать ему. Они выпрашивали грабли или веники и с удовольствием набивали полные мешки листьев. Иван Иванович строго следил за тем, чтобы эти работы выполнялись добровольно, но в принципе, был не против такой своеобразной трудотерапии.
Как-то раз, в один из таких «уборочных» дней, Президент, разговаривавший с Василием, услышал странный голос… И этот голос звал его по ИМЕНИ!
- Виталий!... Виталий!... Виталий! – раздавалось откуда-то из кустов.
Президент насторожился. А может это не его? Мало ли здесь может быть Виталиев.
- Президент!.... Президент!.... ИВАНОВ! – это уже «невидимый кто-то» женским голосом почти кричал.
Президент бросил грабли и пошёл на зов. За кустами стояла Люська, соседка Кошкодавки по палате. Вот это да-а! Люська, одна, на улице!
- Он там её….. Я видела… В окно смотрела и увидела, – она куда-то показывала рукой. - Он её…. Быстрее! Там, за гаражом!
Люська вся тряслась. Президент оглянулся и внимательно оглядел территорию. Его Татьяны нигде не было. Больше не думая, он рванулся к гаражу.
За гаражом Кошкодавка как могла отбивалась от санитара Гришки. Гришка имел два метра роста и был просто огромен. Он заламывал ей руки и тащил куда-то в угол, повторяя как заезженная пластинка:
- Любишь меня, дура? Любишь меня?
- Нет, не люблю! Не люблю!!! Нет! – пытаясь вырваться, шептала она.
Иванов всем телом с разбегу вмазался в этого Гришку. Тот выпустил Татьяну, и она, не удержавшись на ногах, упала. Сам Гришка даже не шелохнулся. Он развернулся к Президенту и схватил его мертвой хваткой за куртку. Ловко увернувшись, Президент со всего размаха ударил санитара в голову. Тот только немного покачнулся, но тут же пришел в себя. Схватка началась.
Иванов бился, как мог. Он ставил блоки, уворачивался от Гришкиных кулаков, уходил то вниз, то вбок, отбегал от противника и делал обманные движения. Было видно, что Иванов когда-то занимался рукопашным боем профессионально. Он наносил Гришке точечные удары по голове, бил ногами, ловко держал дистанцию. Но, силы были не равны. Президент стал задыхаться. Гришка изловчился, зажал Иванова руками как клешнями и повалил на землю…. Президент уже не мог сопротивляться...
Гришка бил его медленно, оттягивая ногу и с силой опуская её. Бил по голове…
Татьяна от ужаса не могла произнести ни слова. Она как упала, так и полулежала на земле, на том же самом месте. Сейчас в ее сознании мир сузился до размера этой самой площадки за гаражом… У нее было впечатление, что во всем мире существует только три живых существа… Одно из них – враг! Время остановилось, никто не приходил на помощь.
Вдруг, ломая кусты и задыхаясь от бега, на площадку ввалился охранник Серёга.
- Сука! Что ж ты делаешь? – заорал он и так же, как Иванов, всем своим телом обрушился на Гришку.
Бой продолжился. Серега дрался попроще. Он размашисто выбрасывал руки и обрушивал кулаки на санитара. Работая руками, как лопастями мельницы, он быстро начал уставать. Гришка стоял как скала. Пару раз охраннику серьезно досталось, из уха и носа сочилась кровь.
- Гадина.... Тварюга... Сдохни, гнида! – выдавал Серёга вместе с ударами.
Наконец-то на шум начали сбегаться и другие сотрудники диспансера. Прибежал дворник Василий, прибежал санитар Олег, прибежал Иван Иванович, и общими усилиями они растащили дерущихся в стороны.
- Президента убили! – заорала приковылявшая позже всех уборщица баба Катя.
- Никому не орать! – громко скомандовал Иван Иванович, - Тихо всем! – он опустился на колени возле Иванова и быстро его осмотрел, - Живой! – вынес он свой вердикт. - Быстро вызывайте Скорую, быстро, мать твою!!!!! И позовите Светлану Ивановну!
Светлана Ивановна была его правой рукой. Она долгое время работала с Иван Иванычем, понимала его с полуслова и имела большой опыт во всём.
- За носилками бегите! И в мой кабинет несите... Быстро! – командовал Иван Иванович, - Этого, - он указал на Гришку. - заприте куда-нибудь, потом разберемся.
Никто не обращал внимания на Кошкодавку. Она сидела молча, платье ее было порвано, взгляд пуст.
- А с Татьяной, что делать-то? – спросила баба Катя.
Она подошла к ней и потянула за руку. Та не смогла подняться.
- Мужики, помогите! – попросила уборщица.
Подошел санитар Олег. Взял Кошкодавку подмышки, дернул и поставил на ноги.
- Пошли со мной, слышишь? Пойдем, нечего тебе тут! – баба Катя пыталась увести Татьяну, но та не двигалась с места.
Из-за угла гаража показалась старшая сестра Любка. Она быстро оглядела присутствующих, посмотрела на лежащего Иванова, взглядом проводила своего Гришку. Его уводили санитары.
- Кого убили-то, что произошло?
Серега весь затрясся. Вытирая разбитый нос, он прорычал:
- Что, сука, дождалась своего часа?
- А я-то что? Это, небось, невменяшка на Гришку драться полез, больной, что с него взять-то?!
- Убил бы тебя, мразь! Всех своим ядом отравила! Мужика своего подставила, – прорычал Серега и плюнул кровью в сторону Любки, - Иваныч, ну что там с нашим Президентом? – повернулся он к доктору.
- Плохо, голубчик…..Ну где же носилки, мать твою?!...– крикнул он неизвестно кому.
- Иванов, друг, ты держись! Мы тебя всем миром в Президенты выберем, будешь у нас самым любимым Президентом диспансера…. Как Путин! А?! – Сергей вытер рукой набежавшую слезу. - Вот ведь, суки-и!
Потом была суматоха. Прибежала Светлана Ивановна, всем кому смогла оказала первую помощь. Иванова санитары унесли на носилках в кабинет Ивана Ивановича. Татьяну увели в медицинский изолятор, над ней колдовала целая бригада врачей. В конце концов, приехала и Скорая помощь, которая увезла Президента в областную больницу.
- Как он? – спросил Иван Иванович у врача Скорой помощи. - Как вы думаете, в себя придет? Какие прогнозы?
- Не знаю, случай тяжелый… В нейрохирургический повезем… Будем надеяться, - ответил врач.
*******
Прошло три месяца. Уже выпал снег, и санитар у столовой развлекался, отбиваясь от невменяшек снежками. Он лепил их быстро и также быстро их выстреливал. Проходящим мимо сотрудникам он комментировал:
- Кино «Ходячие мертвецы» смотрели? Похоже! – он от души смеялся.
Кошкодавка стояла на своем «посту» около КПП. Одета была в большие валенки и телогрейку, на голове пуховый серый платок. Этот платок ей подарила уборщица баба Катя, когда узнала, что она часами стоит на одном месте, у шлагбаума,
мерзнет.
Дежуривший у КПП охранник Сергей вздохнул и обратился к своему напарнику Петру:
- Беда-то какая, а Петь? Сердце кровью обливается. Смотреть больно. Целыми днями стоит… Светка медсестричка за ней ходит, конечно. Уведет её, покормит, лекарство даст… А наша блаженная, как только освободится, сразу сюда… Часовой ещё один, ёпст! Ведь работать спокойно не могу, вся душа изнылась….
- А как там Президент наш, чего говорят? – закуривая, спросил Петр.
- Да ничего нового не говорят. После операции вроде ожил, да соображает плохо. Как же тут соображать-то будешь, если и до этого не особо-то и соображал! Иван Иваныч говорит: «Непременно заберем нашего голубчика домой!» - изобразил Серега главврача. - Слышь?! Непременно! Только когда это «непременно» будет-то, а? Татьяна здесь в Снегурочку превратится. А ведь и правда, замолчала баба! Снежная баба!
- Какая баба? – не понял Петр.
- Да это я так, по-дурацки сказал…. Не говорит ничего Татьяна наша, язык отнялся, - с горечью сказал Серега.
- Это как?
- Петь, ты какой-то тормознутый стал! У Иван Иваныча витаминок что ли попроси. Татьяна после того случая – онемела, молчит! Ты что, не знаешь что ли? – Серега стал раздражаться. - И на башку ее погляди – опять клоками всё выстрижено! Ты что не видишь ничего, не понимаешь? Может тебя к невменяшкам лечиться положить?
- Ты чего, Серёг! Да знаю я всё это…. Чего обсуждать-то… Видел я её башку, как ты говоришь…. В палате у себя ножницами отрезает. Берёт клок и режет, берёт и режет…. Баба Катя рассказывала. А ножницы прячет потом. Ты, Серег, как ивановский Баден, каждую смену – одно и то же, одно и то же! Пошли чай лучше пить, - примирительно ответил Петр.
- Подожди! – бросил Серега, и перепрыгивая через ступеньки крыльца, подбежал к Татьяне, - На, возьми конфетки, - сказал он ей, протягивая карамель.
Кошкодавка безучастно посмотрела на Серегину ладонь с конфетами и опять переместила взгляд на дорогу.
- Возьми, Танюш, это тебе Президент передал! – решил обманным путем пойти Серёга.
Татьяна оживилась, сняла варежку и всей рукой сгребла конфеты.
- Кушай, болезная ты наша… - Серёга погладил её по руке и отошёл.
Попив чай, друзья снова вышли покурить.
- А с Гришкой-то, что? – спросил Пётр. - Не слышал, а?
- Судить его будут… И правильно, ну как можно убогих обижать? – Серега затянулся. - И Любку бы посадить сучку до кучи, чтобы никому неповадно было ядом брызгать….
- Серёга, смотри, что ты наделал! – перебил напарника Петр, указывая на Кошкодавку.
- Чего? – не понял теперь уже Серёга, но приглядевшись, с досады застонал и даже сплюнул.
Татьяна всё это время так и стояла, держа в руке карамель. Варежку она не одела и рука на морозе уже побелела.
- Вот ведь и правда, Дура-дурацкая! – пробубнил себе под нос Серёга и подбежал к Кошкодавке, - Давай в карман переложим, а! – сказал он Татьяне, как ребенку.
Но Татьяна уперлась и с силой сжала руку.
- Отдай, Танюш! Ну, то есть, давай в твой карман, вот сюда положим! – он попытался отжать её пальцы.
Они уже так заледенели, что казались неживыми. Серёге пришлось повозиться, но он победил. Карамель была переложена в карман телогрейки, а Татьянина рука отогрета растираниями и тёплым дыханием.
- Шла бы ты, погрелась… - с беспокойством говорил ей Серёга. - Ну что ты тут все стоишь?! Нельзя тут, да и не придёт он сегодня!
*******
В начале марта на территорию диспансера въехала неприметная серая машина. Из нее вышел сам Иван Иванович и…..Президент. Иванов изменился. Он похудел ещё больше, постарел и отрастил бороду. Передвигался медленно, но уверенно.
- Голубчик, давайте сначала ко мне в кабинет зайдём, - сказал Иван Иванович, - оформимся. Я вас в ту же палату определю - №6, не возражаете? – обратился он к Иванову.
Тот утвердительно кивнул головой, но чувствовалось, что Президент думает о чем-то своём. Его взгляд блуждал по территории и цеплялся за всех, кто попадался на пути. Иванов выглядывал свою ДД.
- Не беспокойтесь, друг мой, с ней все в порядке… Я ей прописал послеобеденный сон, она просто отдыхает сейчас, - догадался доктор.
Иванов устало поплёлся в главный корпус.
*******
Люська со всей силой трясла Кошкодавку.
- Танька, проснись! Проснись, дура! Президент твой вернулся, слышишь? – громко шептала она.
Татьяна открыла глаза и посмотрела на неё блуждающим взглядом.
- Слышишь? Президент вернулся! У Иван Ивановича сидит, - Люську трясло от возбуждения.
До Татьяны, наконец-то, дошел смысл Люськиных слов. Она подскочила, и как была в халате, быстро натянула телогрейку, влезла в валенки и побежала.
Иван Иванович заполнял последний бланк документа, когда Кошкодавка ввалилась к нему в кабинет.
- Это что за дела такие, а? – как можно строже сделал голос главврач. - Кто пропустил? И почему не спишь, как я тебе велел?
Кошкодавка остановилась в дверях и посмотрела на Президента.
- Ну что смотришь, Кошкодавка ты драная и Дырка-дырявая! – со смехом сказал Иванов, - Ни на секунду оставить нельзя…. Опять весь халат в дырках и волосы в клочках! Ты что с ними делаешь, выдираешь что ли? Дура ты моя дурацкая!
Кощкодавка улыбнулась во весь рот.
- Ну, наконец-то, - с облегчением сказал Иван Иванович. - Ни разу не улыбнулась ведь как вас увезли. И молчит! Не удивляйтесь, голубчик, молчит пока… А как ваш Баден поживает?
- А что с ним сделается, стоит себе и стоять будет,- ответил Президент.
Невменяшки вышли из главного корпуса вдвоем, держась за руки. Он ей что-то с увлечением рассказывал, иногда останавливался и освобождая руку, что-то показывал жестами. А она слушала, часто кивала головой и улыбалась.
- Слава Богу! Наши «66» опять вместе, радость-то какая!… - сказала им вслед баба Катя и тихонечко перекрестила.
*******
Через неделю Президент принес машинку для волос и подстриг свою Кошкодавку «под мальчика». Иван Иванович, увидев Татьяну подстриженной, вздохнул и обратился к Иванову:
- А что, голубчик, неплохо получилось, может всё обойдется и наладится.... С малого всё начинается, с малого!
Февраль 2016г.