Иллюстрация: "Отец Георгий", работа автора
Сербия, Шид, август 2016.
Я присутствовала на венчании своей подруги в древнем монастыре Привина Глава недалеко от сербского города Шид.
После церемонии в храме была общая трапеза в большом зале
Сербские священники меня удивили и жутко мне понравились!
Их было двое. Отец Гавриил, вроде главный и постарше, ну и Георгий, по сербски Джёрдже (там буква, которой нет в русском, читается как ДЖЬ. В итальянском есть такой звук.)
Георгий-Джёрдже был очень красивый, если можно так говорить про священника: седой, стройный, с правильными тонкими чертами лица, недлинной бородой и аккуратно подстриженной шевелюрой над высоким лбом. Когда венчание закончилось, во дворе перед храмом парни и девушки в народных костюмах танцевали КОЛО, сербский вариант хоровода, к ним присоединились все приглашенные на церемонию, и отец Джёрдже лихо отплясывал с молодёжью.
Гаврила был черноглаз и лохмат, дымил как паровоз. Во время службы всё было чин чином, но потом, за трапезой, как и остальное время, сигарету из рук не выпускал, курил одну за одной. И выглядел при этом стильно! Даже ХИПОВО. Сизый дымок вырисовывал причудливые иероглифы вокруг его цыганских глаз, клокастой бороды и похожего на черную кастрюлю клобука. В то первое посещение монастыря я его пыталась сфотографировать с сигаретой, но Джёрдже, улыбаясь, подал мне предостерегающий знак. Пришлось снимать курящего батюшку тайком.
В мою задачу входило написать как можно больше портретов всякого начальства и нужных лиц. Светлана, руководитель нашей группы, сказала, что надо бы мне заняться кем-нибудь из святых отцов. Но оба пастыря выглядели так живописно, что их обоих я бы изобразила с исключительным удовольствием. Светлана сама поговорила с Джёрдже, мне осталось только подойти, широко, но почтительно улыбнуться, и сказать, что написать его портрет для меня огромная радость и огромная честь. Это я повторила раза два, рассчитывая, что невинная лесть укрепит батюшку в намерении «отдаться в мои живописные руки».
Такая возможность представилась, когда мы всей группой приехали в монастырь во второй раз, чтобы провести там "творческий день".
Вообразите, в нашей команде присутствовал трудоголик больший, чем я сама! Некто Алексей Шеболдаев, профессор Текстильной Академии, массивный бритый мужик., похожий на дервиша. Я когда-то училась в текстильном, он был старше на курс, помню его стройный и кудрявым. Ему досталось писать Гаврилу.
Но Гаврила принимал посетителей (к нему в трапезной стояла очередь жаждущих совета, он там вроде семейного консультанта), и Алексею пришлось подождать. Часа два.
А дисциплинированный Георгий был готов к сеансу. Я мгновенно разложила этюдник и заработала со всей энергией, какую имела. «Спасибо, боженька, за такое счастье!» - сказала мысленно.
Его глаза были строгими и внимательными. Ну, я так и написала. Работа шла относительно легко, что неудивительно: сидел он великолепно. Только спрашивала его время от времени «Умора?». Подразумевая, не устал ли он. Он отдыхал совсем немножко. Писание было наслаждением! Работала, забыв обо всем.
Под конец я занервничала, что работаю слишком долго, что отец Георгий может уйти по каким-нибудь делам, и заторопилась.
Руки мне дались тяжело, а одежда и крест – легко.
С фоном я облажалась. Более противного оттенка не сыскать.
Наконец, финиш… Он подошёл, посмотрел… На лице - искренний восторг! Повернулся ко мне – и поцеловал! В какое место, как вы думаете? В открытое плечо! Ближе к шее! Я – остолбенела, это мягко сказано. (Такую фривольность можно было бы объяснить количеством выпитой за трапезой ракии, в Сербии она льётся как вода; но ведь за время писания она бы выветрилась! И сидел он так прямо!)
Подошла Светлана, Джёрдже поделился с ней впечатлениями от процесса. Сербского не знаю, но кое-что поняла: он сказал Светлане что-то про свою жену; ещё сказал, что я во время работы разговариваю сама с собой (а я и не заметила!). И добавил, что просто влюбился в меня!
«Вам нельзя, у вас жена!» - строго сказала Светлана.
Ну, и всё.
…Мы пригласили его на открытие нашей выставки. Он пришел, в черном одеянии, строгой элегантностью похожем на католическое, и с серебряным крестом. Его портрет висел в центре зала, я попросила разрешения с ним сфотографироваться на фоне портрета. Он подарил мне написанную им книжку – молитвы в стихах, бумажную иконку какой-то сербской святой и пакетик с украшениями, которые я приняла за чётки. Мне объяснили, что это – на шею. Я сразу же надела их на себя. Мы мило пообщались через переводчицу… Теперь ношу, почти не снимая. Бусы то ли из пластика, то ли из каких-то круглых зёрен, с крестиком из этих же зёрен. Идут мне, как будто специально сделаны. И, чувствую, охраняют меня...
Вернувшись в Москву, долго грустила… И думала: боженька, устроивший мою судьбу так, как он её устроил, не был ли ко мне слишком суров? Или он был, напротив, милостив?