В народе говорят, что старая любовь не ржавеет. И это так. Могу доказать – я свидетель. Рядом со мной живет любимая женщина современного романтика.
Это моя родная сестра Наташа, а он – ее второй муж Вячеслав.
Сейчас-то нам всем за 60. А начиналось все давным-давно, лет сорок тому назад. Братск еще был стройкой, гремел на всю страну и строительное управление
«Гидромеханизация» было солидным, богатым предприятием.
Казалось бы, такое скучное место – контора! Но это как посмотреть. Вот, например, приемная. За большим столом перед пишущей машинкой сидит девица-красавица. Это моя Наташа. Тогда не было моды на худобу, но она считала себя толстой и постоянно стремилась похудеть хотя бы на два килограмма. Но те, кто смотрел на нее со стороны, считали, что все на месте и худеть не надо. Ее часто сравнивали с киноактрисами, то с Дорониной, то еще с какой-нибудь круглолицей блондинкой. Она к себе относилась с иронией, да и вообще любила пошутить. Отличная была девчонка. Простая, приветливая, со звучным приятным голосом. Люди к ней тянулись, парни пытались ухаживать.
А она была не влюбчивая. Жених появился у нее в 23 года. Подружка привела на день рождения своего нового знакомого, да получается, что подарила . Увидел Толик Наташу, и про ту подружку думать забыл. Он был старше на 4 года, разведен, имел дочь-первоклассницу. Без семьи себя не мыслил, и как человек опытный, применил военную тактику. Чтобы наверняка завоевать равнодушную красавицу, очаровал будущую тещу. Был он рыбак и охотник, работал парашютистом в лесной охране,. Когда мама лежала в больнице, он бегал каждый день с гостинцами. Такого внимания она от родных детей, четверых, не видела. Все у него в руках горело. Ясно было, что лучше мужа Наталье не найти, и другие кандидатуры даже не обсуждались. Собственно, они и раньше не обсуждались, потому что Наталья ко всем относилась ровно, доброжелательно, но…ничего личного!
И, все-таки, из многих парней, признававшихся ей в своих чувствах, как-то выделился один симпатичный мальчик, Слава. Я его тогда не видела, но что-то слышала от нее. Он работал в «Гидромеханизации», так что встречаться с ней мог только на работе. Она посмеивалась над его робостью. Рассказывала, как он стесняется пригласить ее в кино и все-таки приглашает. А ей некогда. Готовились к свадьбе, я шила ей гипюровое платье и такую же шляпу. Слава пытался отговорить Наташу: «Не выходи за Новоселова, не совершай ошибку!» Она только улыбалась: «Не горюй, ты еще встретишь свою судьбу. Я тебе не пара. Подумай, я на два года старше, быстро тебе надоем, ничего хорошего не получится». Вот так - главным аргументом отказа был возраст. Смешно?
А между тем, свадьбу пришлось перенести на месяц. Невеста таяла на глазах. Она редко болеет, но всегда так, что не дай Бог. Ее отправили в Иркутск, в челюстно-лицевой госпиталь. Опухоль была внутри, с виду никаких повреждений не было заметно. Ее даже спрашивали больные: «Что ты здесь делаешь?» Она отшучивалась: «Работать не хочу, спряталась на больничный!» Долго колдовали врачи. Болезнь отступила, когда у нее взяли крошечный кусочек от челюсти и провели «склерозирование». Кровотечения прекратились. Наташа вернулась домой худая и бледная. Ее нежная бело-розовая кожа стала бело-голубоватой. Участковый врач, большой шутник, заметил: «Красься - не красься, а все равно видно, что ты синяя».
Сыграли свадьбу, муж отправился на тушение лесных пожаров, жена осталась у мамы.
Люди поговаривали, что порядок свадебный не соблюли, младшую сестру выдали раньше старшей (это про меня - старшая), будет какое-то наказание. Оно проявилось в бездетности брака. Почему судьба так несправедлива? Уж кому быть матерью, как не Наташе? Хоть на фигуру ее посмотришь - символ материнства, полная грудь, тонкая талия, широкие бедра! Хоть взять ее любовь к детям, а все малыши всегда тянутся к ней! Но не дано… Какой-то гормональный сдвиг. Бывает…
А молодой поклонник уехал учиться по направлению предприятия. Окончил Московский горный институт. Набрался лоска столичного студента. Вернулся элегантным, веселым, уверенным в себе инженером. Кудри, гитара, поэзия, насмешливые реплики обо всем на свете. Счастливые брежневские времена! Эта уверенность в завтрашнем дне, полнота жизни в настоящем… Впрочем, все это подходило к концу. Но еще оставалось время на поиск, какие-то пробы. Перешел на работу в другое место, женился, уехал из Братска.
Прошли годы, случились разные перемены. Я тогда работала в отделе кадров «Гидромеханизации», Наташа уже уволилась и они с Толиком уехали в поселок Мама. Толик вышел на пенсию по выслуге лет, парашютисты рано уходят. Занялся охотой на севере. Наша мама умерла. Я осталась одна с маленькой дочкой. Братья и их жены помогали, чем могли, но мне не хватало моей сестры. Ее не хватало и Славе.
Если отвлечься от сухих фактов, то я так ощущаю тему. Когда-то видела фильм «Легенда о любви» (Лейли и Меджнун). Там звучал голос Меджнуна над крышами восточного города, над мечетями и минаретами, затейливыми дворцами, садами, пустыней: «Лейли –ханум!». Долго тянется «у», с вибрациями, песнь как вселенское прославление имени недоступной возлюбленной, тоска и верность поэта-безумца.
Этот настрой я ощущаю в песнях Славы под гитару. Представляю, что еще студентом он пел о ней, нашей Наташе: «Где тебя отыскать, дорогая пропажа?». Его голос, само чувство летело над огромной страной, над заснеженными сопками. Какие-то частицы или волны достигали сердца Наташи, она вспоминала упрямого паренька, который пытался достучаться до нее когда-то давно. А вселенная внимала этой песне и готовила будущую встречу, несмотря на расстояния и годы, на влияние обстоятельств и людей.
А Слава вернулся в «Гидру», как ласково называли мы свою организацию, правда, не в Братске, а начальником Бурейского участка. В конце месяца начальники всех участков съезжались в нашу контору на закрытие нарядов. Отмечаю командировку Вячеславу Георгиевичу. Он почти не изменился – строен, голубоглаз, разговорчив. Хвастается: «Это мне дочь подарила на 23 февраля» - показывает дорогую авторучку. Как кадровик я знаю всю его анкету, состав семьи: жена Жанна, дочь Наталья. Цепляет глаз год рождения жены. Не на два года, а чуть ли не на девять лет его старше. Девочку считает дочерью, хотя по возрасту отцом ей быть не мог. Позднее появилась внучка, он гордо провозгласил: «Теперь я дед!», - и это было забавно, на деда он был никак не похож.
Времена наступили смутные. Останавливались стройки, заказчики не платили нам за работу, вместо денег в ходу был бартер. Зарплату выдавали всякой ерундой по завышенным ценам. Сводить концы с концами становилось все труднее. Единственный участок, откуда еще немного поступали живые деньги, был Бурейский. Но однажды Вячеслав Георгиевич выдал рабочим зарплату, взял на себя такую смелость.
Произошел скандал, потому что у руководства были на эти деньги совсем другие планы. Их ждали в Братске, мы тоже здесь сидели в ожидании, что нам что-то заплатят за несколько месяцев. В результате строптивец ушел, чтобы уже больше никогда к нам не вернуться. Ушел буквально на улицу. Работы не было, кругом только сокращение штатов. Нашлось где-то место слесаря, устроился. Начал с нуля, потом перешел в ИТР, поднимаясь по служебной лестнице.
В это время Наталья с Толиком жили в поселке городского типа с необычным названием Мама. Кто бы знал, что она обернется им мачехой. Сначала им там очень нравилось. Ах, какой воздух, какие люди, ах, все в черемухе. Все цветет!
Квартиру трехкомнатную отремонтировали всем на диво, дачу засадили, а главное – хозяйство в тайге. У Толика были обширные угодья, где он построил базу и несколько зимовьев. Был у него бизнес-план: приглашать иностранцев - любителей сибирской экзотики на охоту и рыбалку. Есть фотография, на которой улыбается его первый клиент – Джеймс. Да не в этом дело, а в Наталье. Толик считал, что жена должна идти за мужем, «как ниточка за иголочкой». И она шла, забрасывались с вертолета в тайгу и там зимовали. Какие это труды, не каждый знает. Но она не жаловалась, говорила, что после этих лыжных «прогулок» хорошо спится. Устраивала уют в зимовьях, спали на белом, в домашних пижамах. Готовила рябчиков (одни грудки), изысканную рыбу. Ягод, грибов, орехов там в изобилии. Вспоминает, какое вкусное получилось вино из черемухи. Добывали соболя и белку, попадалась норка. Даже на медведя ходила с мужем однажды.
Все это даром не дается, отражается на состоянии человека. У Толика открылась сильная аллергия на мех. Наталья становилась все молчаливее. Выходя из тайги, каждый раз видели, что жизнь абсолютно изменилась. Из рублей делались миллионы, магазинные цены приводили в ступор. Все эти неполадки повлияли на душевное здоровье Толика. Он стал болезненно ревнивым, мучил Наталью подозрениями, абсолютно неосновательными. Обвинял: «Ты оставила меня без детей!», или «Я тебя двадцать лет ношу в рюкзаке. Приспособленец!» Каких-то любовников выдумывал на пустом месте.
Наташа звонила мне, плакала. Что невыносимо становится все это выслушивать. Я испугалась за нее, посоветовала не ходить с ним больше в лес. Не женское это дело, тем более, когда вместо благодарности получаешь незаслуженные оскорбления.
И вот, в сезон 1996 года она с ним не пошла, осталась зимовать в Братске со мной и моей дочерью. Устроилась работать продавцом в киоск.
Однажды поздним зимним вечером раздался длинный телефонный звонок: межгород! Наташа ответила, звонил охотник из Мамы. Вдруг она закричала не своим голосом: «Когда?» Мы с Вероничкой вздрогнули и с ужасом посмотрели друг на друга: что такое?
Охотники выходили из тайги к Новому году через Толиковы территории, нашли сгоревшее зимовье, почти растащенные зверями останки его, которые кое-как собрали в ведро.
Эта трагедия нас совершенно раздавила. До сих пор неясно, как это могло произойти. Именно с ним. Он с детства в тайге. Осторожный, предусмотрительный. А нюх какой, он нетопленное зимовье чуял за километр. Спиртного у него не было.
Многие считают, что его просто подожгли. Но кто? Да, были недоброжелатели, были завистники, но вроде лишних следов не обнаружили. Правда, зима была снежная. По результатам следствия дело закрыли как несчастный случай.
И наша последующая жизнь долго оставалась несчастной. Выживание – это было ключевое слово тогда. Наташу, после привычки к обеспеченной жизни с Толиком, затянула моя нищета. Ей пришлось за бесценок продать квартиру в Маме, то, что осталось от разграбленного имущества Толика. Похоронили его в Братске. Квартиру себе она покупать не стала, так мы и жили в родительской квартире , она со мной вместе поднимала мою дочку, как вторая мама. Через два года меня уволили на пенсию, а Веронике было только 14 лет. Такая была у нас задача – вырастить человечка человеком, а самим «доживать». Мне было 50 лет, Наташе 46.
Наташа работала в хлебном киоске, ездила автобусами в другой жилой район. Зимой мерзла на остановках, летом страдала от жары в крошечном металлическом помещении, набитом горячими упакованными буханками хлеба. Я получала пенсию, обрабатывала большой огород. Так жили еще три-четыре года, пока однажды в Братск не приехал по какому-то своему делу Слава. Он узнал от знакомых, что Наташа в городе, вдова. Нашел этот киоск на автобусной остановке, заглянул в окошко. Она пригласила его прийти к нам в гости на следующий день.
Я приготовила ужин, творожный пирог. Как говорится, роскошь бедных. Но гость явился как из другого мира. Красиво одетый, чернобородый, с дорогими конфетами и вином. Одно слово – жених. Нет, этот визит не был сватовством. Мы собрались поговорить как старые сослуживцы, ведь все варились в недрах одной «Гидры», нам было что обсудить. Слава рассказал о себе. Бурейскую стройку расконсервировали, он активно работал в одном из ведущих управлений, его там прозывали «генералом песчаных карьеров». В том смысле, что он был начальником карьерного хозяйства. Тяжелые времена миновали, жизнь закипела.
Приятно было слушать его, а тем временем моя дочка своими молодыми глазками все увидела и смекнула, что тетю надо выдать замуж. К Наталье и так подступались мужчины с серьезными намерениями, но она от всех шарахалась, даже думать не хотела о новом замужестве.
Через некоторое время от Славы пришло письмо. « Наташа, ты только не говори сразу «нет», подумай, подожди. Я ухожу от жены, мы давно живем как соседи в разных комнатах. Я скоро куплю квартиру и приглашаю тебя к себе»
Тут и вся женская родня наша насела на Наталью: езжай, что ты еще думаешь? Умный, порядочный, самостоятельный, а главное, сколько лет тебя любит!
Думала-думала, боялась, сомневалась, а он звонил, спрашивал, настаивал, - наконец решилась. И не ошиблась. Храню ее письмо: «…а теперь он на седьмом небе от счастья, и я самая красивая, хорошая, любимая, в общем, самая-самая, и теперь он не мыслит жизни без меня и т.п.»
Но не может быть все только сладко. Как ей без нас? А нам без нее? Он работает, она одна дома. Никого не знает. Тоска по дому была всегда с ней. И с друзьями познакомил, и вывозил в Благовещенск, ездили в Китай, отдыхали порой в прекрасных местах дальневосточной природы. Все нравилось ей, поражало, но тянуло обратно, в Братск.
Достроили Бурейскую ГЭС, переехали на Богучанскую. Здесь рядом, мы чаще принимали их у себя. Наконец, и эта работа кончилась, приехали в Братск, купили квартиру недалеко от нас. Можно пешком дойти. Свили красивое гнездышко, нянчимся с моей внучкой, которая зовет Наташу тетей, а Славу просто Славой. Он вышел на пенсию, но по-прежнему моложав и хотел бы что-нибудь строить. Звонили ему друзья: давай на Нижне-Бурейскую, хорошие перспективы! Он, было, вдохновился, но Наталья сказала: « Больше никуда не хочу». Она устала от переездов, чужих углов, долгих разлук с нами. А Слава решил послушать любимую женщину. Не искать счастья за морями, за горами, а ценить то, что есть здесь и сейчас.
Конец истории открытый, потому что она продолжается. Любовь не ржавеет. Любовная лодка не разбивается о быт – быт у них налажен по-хозяйски. Лодка эта, после долгих странствий, причалила к родному берегу. Что будет дальше, покажет время. Одно знаю точно: и в богатстве, и в бедности, и в болезни, и во здравии они будут любить и беречь друг друга до самого конца, о котором пока вспоминать не хочется. Пусть живут, как и заслуживают, долго и счастливо!