— Здравствуй. Прости, совсем не ожидал этой встречи. Да, было время, когда я страстно желал, что ты придешь. Да ты ведь и сама должна помнить…
— Да, извини, до сих пор стыдно и неловко. За тогда. Просто я думал, что если буду настойчиво пытаться тебя вернуть, то ты вернешься. Да, потом понял, что этого не будет, тем более из-за моей настойчивости. А потом еще и многое узнал, и совсем настойчивость отпала. Но тогда, или чуть раньше, я придумал, как однажды мы встретимся, случайно, или даже вот так, по твоей инициативе. Я представлял, как это будет, что ты будешь говорить, что буду говорить я. Это длилось очень долго. Намного дольше, чем следовало бы. Но это прошло, я уже давно тебя не ждал.
— Да, ты права, все было именно так. И да, я догадывался. И мне было очень больно, невыносимо, тоскливо. Я ходил по краю, срывался в пропасть. Отчаяние руководило моими действиями, верней, моим бездействием, уничтожением себя. Или, по крайней мере, ощутимой частью. Себя.
— Я так много раз прокручивал этот диалог у себя в голове. Репетировал, шлифовал. Да, улыбайся. Я в то время тоже улыбался. Гораздо чаще, чем когда действительно хотел бы улыбаться. …Столько вопросов не давали мне спать, жить, дышать. В моменты полной своей власти они холодной лапой сжимали мое сердце, выгоняли воздух из легких, не давали вдохнуть. Это они заставляли меня медленно убивать себя, это они толкали меня к той черте, из-за которой нет возврата… Но я справился, как видишь. Я отбился, оградился от них, взглянул на них со стороны. И их кажущиеся число, сила, могущество оказались ничем. Все их многообразие и величие, как оказалось, сводились лишь к одному совсем короткому вопросу. Как ты могла?
— …Как ты могла так поступать, поступить… Как ты могла все уничтожить. Рубануть с плеча и все перечеркнуть, и хорошее, и плохое. Разом, не глядя. Не жалея, не любя, не переживая. Ведь у нас были мечты, желания, цели, планы. Но ты приняла решение. Много небольших и одно последнее. Все решила. Одна. И по-македонски распутала этот наш гордиев узел. Выдрала с мясом и кровью свое из того, что было нашим. А я, я остался ни с чем. Все мои мечты, цели и желания разом утратили всякий смысл. Без тебя. И я никогда не поверю, что ты этого не знала и не понимала. А раз так, как же ты могла?
— Нет! Не начинай. Я все это помню, и ты должна помнить, взаимные упреки к решению не приводят. Так зачем ты начинаешь? Мы уже давно не вместе. Какой в этом смысл. Как я уже сказал, я разобрался с этим. Да, мне не очень приятно это вспоминать. Да, мой голос дрожит, а сердце бешено колотиться. Если хочешь, можешь считать это упреками. Я множество раз рвался к тебе, стучался, рвался в закрытые двери, потом просто пытался докричаться сквозь них. Тщетно же…
— Мне было непонятно. Нет. Я и сейчас не понимаю, совершенно. Как можно так поступать. Так жить. Быть с другим, а потом приходить ко мне. Говорить слова любви губами, с которых еще не сошел его привкус, ощущение и тепло. Улыбаться мне, целовать меня, ложиться со мной в постель, ощущать мои прикосновения и мои ласки. Что ты чувствовала при этом? Я бы так не смог. Я бы, наверное, ушел сразу. Или сошел с ума от этой невыносимости. А ты нет, ты смогла. И могла так долго…
— Да, конечно у тебя были причины. Всегда и на все есть причины. У меня бы тоже они были, я все понимаю. Но я так не смог, а ты смогла…
— Не надо, перестань. Это ведь уже не я, а ты пришла ко мне. Это все уже не важно. Ответы на эти вопросы нужны были мне тогда. От той тебя, в тот момент. В той жизни. А теперь нет. Просто, я так долго хотел это высказать, что не могу иначе.
— Я так бесился тогда. Когда ты, уже имея полное право и никаких моральных ограничений, начала встречаться с другими. Мне было так больно, ведь совсем не прошло времени после нашей прощальной близости. Ведь смешно, да? Я даже тогда видел, как это смешно и жалко, беспомощно. Даже пытался образумить себя закономерными рассудительными вопросами и доводами. А через сколько это было бы нормально? Сколько должно пройти? Неделя, две, месяц? Какая, в сущности, разница. Три месяца, полгода, год? Да, возможно, такой срок меня бы успокоил. Впрочем, мы никогда этого не узнаем. Но и да, я тосковал по тебе примерно столько. И даже больше.
— Конечно. Я все это понимаю. Не скажу, что не осуждал, но быстро перестал. Да, я тоже хотел бы так же, сразу пуститься во все тяжкие. Стереть, перечеркнуть прошлое. Перекрыть новыми впечатлениями, новыми влюбленностями. Быстрыми, несерьезными. И их тоже перекрыть, новыми и новыми. Отогнать одиночество, почувствовать свою нужность кому-то, чью-то любовь, поддержку, ласку и заботу. И главное, новую, незнакомую, непривычную. Не приевшуюся. Я вполне понимал, что это выход. Но не считал его лучшим, подходящим. Для себя, по крайней мере. Тебе помогло?
— Ну вот, мне бы, думаю, тем более… А мне помогали новые впечатления, новые увлечения, занятия творчеством…
— Да. Прошло пусть и довольно много времени, но я тоже перестал хранить тебя в своем сердце, по крайней мере, верность тебе. Но ты ведь и не думала, что я буду ждать тебя всегда. Я помню, что ты говорила на этот счет. Да, в моей жизни появились другие женщины.
— Нет, ни тогда сразу, ни сейчас, я не хочу устраивать с тобой из этого количественное соревнование. Зачем?
— …Было по-разному. Где-то мимолетно и несерьезно, где-то совсем нет. Некоторых я отчаянно добивался, некоторые пробивались ко мне. Вначале у меня было много попыток решить наши с тобой проблемы. Наверное, это было очень странно, получать решения того, чего не было у нас с ними. Может, в том числе и поэтому, с ними не складывалось. И да, ни одну из них я не пускал везде, и в сердце, и в постель, и в мысли, и в душу. В жизнь.
— Не знаю. Ожесточился, наверное, все же. Боялся этого, сопротивлялся, не хотел, но как-то так. Да, каждый раз я думаю, что вдруг это наконец-то Она. Что именно ей я откроюсь, доверюсь… Как тебе… Пару раз я почти был готов сказать себе, что это действительно любовь, что у нас есть будущее. Что с этой женщиной я хочу провести жизнь.
— Ну что за вопрос? Нет, я не скажу. Я ведь тебя об этом не спрашиваю. Да, конечно, мне интересно. Но ответа на этот вопрос я знать не хочу… И тебе не отвечу…
— Все нормально. Я давно не курил сигарет. Перешел на трубку, а ее так не покуришь, там процесс, даже не каждый день теперь курю. А вот так да, курил довольно долго. В тот период. Ничего, видишь, пачка уже заканчивается. А когда станет совсем невмоготу, сделаю небольшой перерыв между ними.
— …В разное время я представлял эту встречу совершенно по-разному. Это был бы и дикий щенячий восторг. Она все-таки пришла. Теперь все будет хорошо. Кстати, как наш пес?
— Это хорошо. Я скучаю по нему. И очень сожалел, что мы его завели. И радовался, что у нас не было детей. Им было бы еще тяжелее. Мне тяжело его вспоминать. Воспоминания о нем и о тебе слишком рядом, слишком переплетены.
— Да, я понимаю. Я тоже. Я так рад это слышать. И вообще, рад слышать, и видеть, тебя…
— Угу, потом была и злость. Я бы не пустил тебя на порог. Прогонял бы и бранил. Старался бы сделать больно в ответ… Но и это прошло. Потом многое чередовалось, и безразличие, и грусть, и цинизм, и отрешенность, и нежность, и жестокость. По-разному, что-то одно с мелкими примесями чего-то еще, или смешение в почти равных пропорциях. Или безусловное принятие, любовь, даже без всяких разговоров. Только эмоции и чувства. Конечно, со временем, я думал об этой встрече все реже.
— Это ведь плохо, зацикливаться на прошлом. Видимо поэтому мне нравилось зацикливаться на несуществующем несбыточном будущем. Впрочем, ведь ты здесь. И даже пока не ушла, хотя я всякого уже наговорил. Такое я тоже много раз представлял. Но все равно все сейчас не так, представлять это одно, а жизнь, она совсем другая…
— Помнишь, как ты утверждала, что люди не меняются? Меняются. Каждый день, каждую ночь. Что-то остается, что-то исчезает, что-то видоизменяется. И сейчас ты совсем другая. И я совсем другой. Хотя, друг для друга мы и остались теми же, как тогда. Это просто память. Мы оба уже совсем не те. Люди меняются. Не поэтому ли вы, женщины, так любите менять прически, фасон одежды, духи, цвет косметики? Будто желаете сказать, смотрите, я изменилась, я другая.
— Да. И тогда ты знать меня не желала. И это была не ненависть. Пренебрежение, безразличие, брезгливость даже. И ненависть была бы все же предпочтительней, все равно не так больней, правильней что ли. А теперешняя ты здесь, пришла, говоришь это. Смотришь, как трясутся мои губы и руки, как я жадно курю…
— Нет. Вот этого не нужно. Я знаю, что это была не маска и не защита. Правда. И тогда я тоже это знал. Это было тоже очень обидно. Что даже все закончив, ты не нашла смелости сказать мне всю правду. Даже на прямые вопросы, даже глядя в глаза.
— Я понимаю. И даже согласен. Вот только она все равно меня находила. И каждый раз это было невыносимое откровение. И соответственно очень растянулось по времени.
— Да, ты совсем не афишировала. И за это я тебе благодарен. И тогда и сейчас. Но я ведь все равно узнавал… Раньше или позже. Да, ты ни разу не попадалась мне с ними на глаза, не шумела за стеной. Мы не сталкивались в наших с тобой любимых местах. Но… Может быть, если бы ты пришла и сказала, рассказала правду о своем этом прошлом, о своем тогдашнем настоящем, раскрыла бы невыносимые подробности и факты. Все сразу… Не знаю, может быть, для меня это прошло бы если и не легче, то хотя бы быстрее. Не знаю…
— Не беспокойся. Это я так. Еще одна старая законсервированная мысль-эмоция наружу.
— А сейчас все не так. Или так, как и должно было быть. По крайней мере, прошлое. Толку сейчас гадать о том, как могло быть, и как было бы лучше или хуже.
— Я простил тебя. За все. Долго думал, что этого не произойдет никогда. Думал, максимум забуду, засыплю новыми воспоминаниями, и никогда не буду доставать. А если и вспомню, то только с полным безразличием… Нет. Вернее, примерно так я и сделал. Но потом в один из дней, я вдруг понял, что нет у меня больше ни обиды, ни злости, ни безразличия к тебе. Только любовь. Но совсем другая.
— Да, видимо немного все же оставалось. Прости меня за это. Но теперь и это ушло. Больше никогда мы не вернемся к этому разговору. Будем говорить о другом, как раньше… Хотя нет, как раньше не надо, согласна? Все, не только разговоры, будет по-новому…
— И мне опять нечего возразить на это. Кое-что не меняется…
— Иди ко мне, котенок…
Я докурил последнюю сигарету из пачки. С некоторыми трудностями потушил, запихнув в переполненную пепельницу. Опять посмотрел на экран. Больше у меня их не было. Я так долго смотрел на эту твою последнюю, не понятно как сохранившуюся у меня, фотографию. Последнее физическое напоминание о тебе. Закрыл. Удалил. Очистил корзину. Прощай.
Но если когда-нибудь мы встретимся, я улыбнусь и скажу тебе:
— Здравствуй. Прости, совсем не ожидал этой встречи…
15.10.2016