Почему история превращается в миф?
Или кое-что о философии истории.
Уходящая социальная реальность постепенно погружается в историю. Это означает, что конкретные материальные события, непосредственно влияющие на нашу жизнедеятельность, теряют своё значение, становятся артефактами. Это обусловлено самой неизбежностью заложенного природой постоянного изменения материи в пространстве, выражаемое в его временном измерении.
В результате течения социального времени, являющегося частью всеобщего материального развития, непосредственные условия жизнедеятельности общества (производство, жильё, транспорт и т.д.) видоизменяются, теряют своё значение, уступая всё более совершенным условиям, и исчезают, в конечном счёте, становясь добычей археологов, историков…. Таков неизбежный итог исторического развития.
Но на этом пути существуют такие вехи, такие исторические события, которые способны существенно менять характер исторического развития и даже изменять его вектор. Но чем дальше отстоят эти события от исследователя, тем сложнее дать им адекватную оценку, тем сложнее объяснить помыслы и действия лиц, непосредственно принимавших участие в этих событиях. И, как показывает исторический опыт, интерпретация этих событий зависит во многом от политического состояния общества, от господствующих идеологических и политических настроений и порядков.
Объективное, не предвзятое отношение к истории, когда формируется согласованная точка зрения, не вызывающая антагонизма и споров, становится невозможной, пока существуют различные материальные интересы и, соответственно, различные политические и идеологические оценки.
Пока у власти в России находились, выражаясь языком столетней давности, эксплуататоры (помещики и буржуазия), поддерживаемые идеологическим обеспечением церкви, до тех пор предшествующая история в общественном мнении не вызывала особых вопросов. Объективность изложения достигалась честностью и добросовестностью учёных-историков. Мифология культивировалась, главным образом, с религиозными целями. Да и то, делалось это с осторожностью, с опорой на фактические события, сохранявшиеся в памяти народа.
Историческая наука долгое время была заложницей отсутствия должного научного основания, которое бы позволило адекватно объяснять прошлое. В естественных науках любое открытие являлось вехой на пути познания окружающей действительности. В истории же методологические основания исследования долгое время оставались за «семью печатями». Летопись чуть ли не до 18 века была основным историческим жанром.
История представлялась лапидарным процессом, в котором главную роль играли выдающиеся личности, от характера, темперамента и ума которых зависела судьба страны. И как бы тонко, умело и подробно не раскрывались исторические события, они в любом случае, выражаясь словами Пушкина, «Доказывают нам, без всякого пристрастья/ Необходимость самовластья и прелести кнута».
То есть история, на самом деле, была целиком и полностью идеологична, направлена на оправдание существующих порядков. Крестьянские восстания назывались кровавыми бунтами, а их вожаки – негодяями, самозванцами, бунтовщиками и т.п. А любые акты, принимаемые самодержцами, даже закрепощающие основную массу населения, описывались в лучшем случае нейтрально и без обличающей коннотации.
Всё изменилось с приходом социализма. После революции 17 года историческая школа в России развивалась уже на основе нового методологического подхода к исследованию исторических событий – материалистического понимания истории. Исторические исследования прошлого получили новое звучание, обрели научное понимание. История окончательно превратилась из летописного бытописания в наполненный диалектическим содержанием процесс, в котором социальные катаклизмы и противоречия стали играть определяющую роль. Главным достижением того времени стало выяснение подлинной исторической логики, закономерности социального развития.
Научность любой социальной науки (истории в том числе) определяется, в первую очередь, её методологической основой, главным критерием которой является понимание развития социума как социальной формы движения материи, имеющей свои предпосылки, основания и диалектические противоречия. Последние выражаются через социальное противоборство различных социальных групп и слоёв, обладающих противоположными интересами.
Главным критерием оценки исторического процесса стала оценка его прогрессивности с точки зрения трудящегося народа, с точки зрения становления свободы и социальной справедливости. Народ – творец истории и его благо должно быть в центре изучения любой научной социальной теории. Изучение условий формирования соответствующего продвижения к свободе и справедливости есть, в том числе, задача и науки истории. При социализме была дана адекватная историческая оценка крестьянским восстаниям и бунтам, были показаны реальные противоречия, которые привели к ним. История России предстала как непрерывная череда борьбы народа за своё освобождение от феодального рабства. Адекватная историческая оценка была дана и демократическому движению за освобождение народа.
Однако, при социализме не обошлось и без соответствующих натяжек и даже прямых фальсификаций, связанных, прежде всего, с политической конъюнктурой. Роль отдельных фигурантов истории, связанных, главным образом, с правящей бюрократией, неоправданно завышалась, а некоторые исторические факты и события искусственно подгонялись под идеологическую конъюнктуру. Иначе и быть не могло, ибо при наличии классового противоборства того времени и острой политической борьбы история всё также выполняла роль «политики, обращённой в прошлое», аргументом в политической борьбе.
Главное, важно понимать, что историческая наука это, прежде всего, деятельность конкретных людей, вовлечённых в исторический процесс и не свободных от собственных пристрастий и необходимости добывать «хлеб свой насущный». До тех пор, пока будет существовать социальное противоборство, вытекающее из материального положения людей, из их места в системе общественного производства, до тех пор будут существовать и различные подходы к освещению исторических событий.
Однако, история, рано или поздно, расставляет всё по своим местам. Всё тайное становится явным, и каждому историческому деятелю воздаётся по заслугам. И бывшие «великие самодержцы» и «гениальные правители» предстают, вдруг, мелкими и мерзкими людишками, вершившими свои деяния отнюдь не из-за выдающегося ума, или ведомые благородными порывами, а всё из-за того же тщеславия, гордыни, зависти, желания отомстить, насолить, утолить свою плоть, насытиться животной страстью. А то и просто – из-за непроходимой глупости, да ещё и в пьяном бреду.
История полна такого рода примеров. К сожалению, нам мало известны действительно умные и прозорливые правители, сумевшие снискать авторитет у народа и остаться в его памяти как образец благородства, ума и мужества.
При этом, не имеет значения, о каком историческом периоде идёт речь. И античность, и феодализм, и капитализм знали таких выдающихся личностей, сумевших личное благо подчинить благу всеобщему, сделавших общенародный интерес определяющим, остаться надолго в памяти народной.
Основная заслуга таких людей заключается в том, что они, так или иначе, сумели уловить основные тенденции развития той эпохи, в которую творили, и сделали пусть иногда небольшой, но определённый шаг на пути к общественной свободе и справедливости. Оставшись при этом честными в рамках общечеловеческой морали своего времени.
С возвращением на историческую арену в России капитализма, наука история опять подверглась очередной коренной трансформации. Прошлые достижения, сделанные учёными- историками при социализме, постепенно начали утрачивать своё значение. Началась очередная глобальная переоценка исторических событий. Книжный рынок мгновенно наполнился огромным количеством сомнительной исторической литературы, подчас буквально с высосанными из пальца описаниями исторических событий. Историю стали излагать все, кому вздумается. Критерии научности исторического изложения исчезли.
И только историки профессионалы ещё хоть как-то способны адекватно ориентироваться в этом историческом «болоте».
Но не только эта беда поджидала историческую науку при нарождающемся капитализме. Главной бедой оказалась, как и прежде, складывающаяся политическая, и, соответственно, идеологическая конъюнктура. Наука история стала погружаться в идеализм и субъективизм, стала играть важнейшую роль в обосновании необходимости капиталистического пути развития.
И вот уже известные историки и публицисты стали публиковать установочные статьи и давать соответствующие интервью, в которых основным методологическим подходом к оценке исторических событий стала мифология, интерпретация истории, исходя из сиюминутных политических интересов. А министр культуры РФ В. Мединский даже написал докторскую диссертацию, в которой этот мифологический принцип ввёл в научный оборот. То есть сделал его методологической основой своей диссертации. За что подвергся заслуженной критике (см. мои статьи на эту тему: «Наука ли история?», «История глазами Юрия Петрова», «С.П.Карпов об исторической науке»).
Именно сегодня мифологизация исторических событий обрела поистине глобальный характер. Выдающимся общественным деятелям прошлого приписываются абсолютно надуманные качества и помыслы, события извращаются, превращаясь в собственную противоположность. Царизм, ранее называвшийся «тюрьмой народов», предстаёт благостным и умиротворённым общественным устройством, с абсолютно умильной интонацией излагаются биографии монархов и их семей. Революционеры и борцы с монархизмом превращаются в исчадия ада, недоумков, бандитов и шпионов. Главной целью нападок явились сами революционные события начала 20 века. Буржуазные экономисты прошлого «поднимаются на щит» и провозглашаются гуру экономической науки. Их славословят и ставят в их честь памятники.
Формируется и мифология новейшего времени. Руководителям СССР, развалившим страну и ставшими могильщиками социализма, создают мемориалы, награждают, восхваляют и т.п. Таким образом, переворачивая историю с «ног на голову», нарушая главную цель исторического исследования – благо народа.
Частная собственность, как и подобает буржуазной исторической науке, возводится на пьедестал и объявляется незыблемой и нерушимой «во веки веков. Аминь!».
История, таким образом, повторяется. Как и 100 лет назад, но уже на новой информационно-технологической основе, возродилось идеологическое противоборство двух непримиримых идеологий: буржуазной и социалистической. И буржуазная идеология сегодня явно побеждает, ибо её политические возможности неизмеримо больше, чем идеологии социалистической. Основные СМИ (ТВ, как важнейшее) находятся полностью в руках буржуазии. А те маленькие информационные ручейки марксизма умело перекрываются мощной плотиной буржуазной лжи.
Вместе с тем, история как состоявшееся событие не сводится только к научному описанию этого события. Литература и искусство играют не меньшую роль в характеристике этого события, в его интерпретации.
Так, например, скульптурные памятники есть часть материальной культуры, отсылающей нашу память к прошлому. Устанавливая памятники, нам напоминают о конкретных исторических событиях, имеющих судьбоносное значение для страны. Нам пытаются доказать, что эти события явились основополагающими для становления и развития Родины. И это отчасти верно, ибо такие события действительно происходили. Речь идёт об установке памятника князю Владимиру у самого Кремля.
Но вчитываясь в статьи, сопровождающие это действо, понимаешь, что за этим опять стоит политическая конъюнктура, желание власти подчеркнуть свои идеологические предпочтения, навязать народу идеи единства и патриотизма через религиозный образ одного из деятелей древней Руси. То есть нам преподносят исторический миф, наполненный не реальным, а надуманным содержанием.
Никто не пытается раскрыть нам суть тех исторических событий: борьбы с Византией, попыток реформирования языческой религии, существовавшей в то время, нам не раскроют человеческой сути князя Владимира. Вот как, например, начинает своё повествование о Великом князе Владимире Н.М.Карамзин: «Владимир, с помощью злодеяния и храбрых варягов, овладел государством». О его человеческих качествах остро написал Александр Невзоров (статья «Средний палец веры»).
Несомненно, правы те, кто критически воспринимает установку этого памятника, и считают его ещё одним свидетельством усиления роли церкви в стране. Этот памятник есть, прежде всего, признак усиления религиозной экспансии в России. И лишь подтверждает давно известную мысль о тесном союзе буржуазии и церкви.
С принятием христианства, церковь стала одним из влиятельнейших феодалов на Руси. А с приходом капитализма превратилась в своеобразного олигарха, обладающего огромной финансовой мощью. Установка этого памятника олицетворяет убеждённость власти и церкви в незыблемости существующих буржуазных порядков. А ЛГ, предав забвению былые традиции, отдала свои страницы апологетам религиозного культа и идеалистической философии. Позор! Но история на этом не заканчивается, господа.