Пути Господни неисповедимы

 
                Никто не знает своей судьбы (кроме господа Бога).
                Из Библии
 
     Николай Захарович стоял на балконе и, с наслаждением вдыхая дымок папиросы, наблюдал через приоткрытую дверь, как сын Макар собирается на встречу с одноклассниками.
"Прекрасный парень, - подумал он. - Университет окончен, впереди взрослая жизнь. Какая она будет? Надеюсь, такая же светлая и чистая, как его душа".
 
     Кажется, совсем недавно он увидел четырёхлетнего Макара, сидящего под столом в слезах, испуганного, вздрагивающего при каждом громком звуке и его маму, изможденную страхом, молодую женщину. И только Богу известно, что могло быть, если бы тогда, двадцать лет назад, не произошла встреча, круто изменившая судьбу этих людей.
 
     Оканчивая десантное училище, Николай точно знал, что станет настоящим русским солдатом, которым будет гордиться Родина. Со своим однокурсником Димкой Воронцовым они решили идти на войну и написали рапорты с просьбой направить их в Афганистан. Друзья всегда были вместе. Служили в Колумбии, Анголе, Боснии. О завершении первой Чеченской они узнали в Кизляре, находясь в восьмидесяти километрах от Хасавюрта, где и был подписан договор о перемирии.
     До железнодорожного состава, готового к отправке на Родину, добирались несколько часов. Сидели рядом с солдатами на пыльной броне, пили спирт из потертых фляжек и орали "Катюшу".

    Откуда грохнул одиночный выстрел никто не понял. Друг Димка вздрогнул, со свистом выдохнул и скатился с бронетранспортёра в зелено- желтую, выжженную солнцем траву. Колонна остановилась. Солдаты вскинули автоматы и беспрерывными очередями, не целясь, открыли круговой огонь, уничтожая все живое в радиусе километра. В этот момент никого не интересовало, кто попадет под пули: боевики или мирные люди.

     Николай опустился на колени и, приподняв голову друга, пытался разобрать, что тот хотел сказать.
- Колян, помоги Лариске, сестре моей. Проблемы у неё. Я уже не смогу. Прости, брат.
Он снова шумно выдохнул и, закрыв глаза, умер. Коля лежал рядом, рыдая, уткнувшись лицом в траву, его пальцы, как зубцы граблей, впивались в твердую землю, вырывая из неё грязные комья.
 
     Родной город встретил темными тучами и проливным дождем. Николай зашел к соседке по площадке забрать ключи. Она бросилась ему на грудь, не переставая приговаривать.
- Колюня, мой дорогой! Наконец-то! И не писал, не звонил. Совсем забыл старуху.
- Тамара Ивановна! Да как я вас могу забыть, родная! Я же в командировке был.
- Я все понимаю, но боюсь за тебя постоянно. Вспоминаю маленьким, когда вы с родителями, царство им небесное, сюда переехали. А сейчас, вон какой вымахал. Сколько тебе годов уже?
- Тридцать шесть, Тамара Ивановна.
- Ты почему не позвонил? Я бы продукты тебе купила, настряпала чего-нибудь. Иди домой, а я в магазин схожу. Ты же устал с дороги. Далеко был-то в этот раз?
- В Чечне.
- Не устал мотаться? Пора уже осесть, жениться, детей нарожать. Родители твои не дождались, так хоть я повожусь, пока силы есть.
- Всё успею, Тамара Ивановна. А если за продуктами сходите, буду рад.
Коля достал бумажник, но соседка замахала руками.
- Потом отдашь, - сказала она, - когда куплю.

     Открыв дверь, Николай зашел в квартиру. Включив свет, он сел на стул, стоящий в прихожей и подумал: "Как хорошо дома. Пять лет я пытался вспомнить этот запах и не мог, а теперь аж голова кружится. Запах родного дома, детства и родительского тепла, запах юности и мирной жизни, от которой я совсем отвык". Он прошел в комнату и начал аккуратно снимать посеревшие от пыли старые простыни, долгие годы надежно укрывавшие мебель. Свернув тряпки в объемистый узел, вынес его на балкон. "Все серьезные дела завтра, - решил он. - Схожу в управление, оформлю отпуск, получу деньги, уберу квартиру и буду наслаждаться тишиной".

     Николай прошел с балкона на кухню, достал из серванта бутылку водки и до края наполнил стакан. Ловко вскрыв банку говяжьей тушёнки острым армейским ножом, подцепил на кончик большой кусок мяса, облепленного прозрачным желе. "За друга Димку и всех ребят, с кем никогда уже не выпить", - сказал он вслух и тремя громкими глотками осушил стакан.

"Съезжу- ка я к Ларисе, - подумал Николай, - Димка сказал у неё проблемы. Не буду откладывать в долгий ящик, а вдруг ей реально помощь нужна".
Последний раз он видел Ларису пять лет назад. Они с Димкой приезжали посмотреть её новую квартиру, которую подарили на свадьбу родители мужа. Потом, уже в Чечне, Дима рассказывал о том, что сестра пишет, будто дома у неё не все гладко. Супруг её, Валера, начал пить и выгонять жену с крошечным сыном на улицу. "Приеду-разберусь", - тогда сказал друг, но командировка затянулась, и теперь разобраться придется ему.  Коля налил еще полстакана водки, выпил, не закусывая, надел спортивный костюм и, вызвав такси, пошел к выходу.

     Открыв дверь, он натолкнулся на Тамару Ивановну, державшую два больших пакета с продуктами.
- Куда тебя понесло, неугомонный? - спросила соседка. - А поесть? Я же тут всего набрала. Подожди, я сварганю что-нибудь по-быстрому, а потом уж беги.
- Я быстро. Мне надо по делу съездить. Приеду, поедим. Хорошо?
- Ну, как знаешь. Моё дело предложить, - обидчиво сказала женщина. - Ставь продукты в холодильник, а я пойду пирог стряпать мясной. Приедешь, заходи, чай попьём.
- Договорились, я быстро!

     Он вышел на улицу, достал папиросы, но, увидев подъезжающую машину, сунул пачку обратно в карман.
 
     Угрюмый таксист быстро довез Николая к дому Ларисы.
- Подожди, я ненадолго, потом обратно поедем, - сказал ему пассажир и скрылся в подъезде.

     Из квартиры 17 раздавались крики. Кнопка звонка не работала, она беспомощно болталась на одном проводке. Коля заколотил по двери, которая с грохотом завибрировала под ударами могучей ладони.
- Ты кто такой? - протяжным пьяным голосом раздраженно спросил муж Ларисы, открыв дверь. - Пошел отсюда! Сейчас с лестницы спущу.
Валера попытался вцепиться непрошеному гостю в горло, но тут же влетел в квартиру, не сумев устоять после удара в челюсть. Николай вбежал в комнату. То, что он увидел, навсегда впилось в его память. Стены с ободранными обоями, старый телевизор на табуретке, в углах груды пустых бутылок из-под водки и жигулевского пива.

     Большой стол с потрескавшимся шпоном находился в центре комнаты, под ним сидел маленький мальчик и громко плакал, уткнувшись лицом в плюшевого белого медведя с оторванной лапой, которая валялась рядом. Лариса сидела на полу и, вытирая стекающую из носа кровь, пыталась дотянуться до сына.
- Лариса! Лариса! - звал Николай. - Это я! Узнаешь?
Она подняла на него заплаканное лицо и умоляюще прошептала:
- Спаси нас, Коля! Спаси!
Вдруг глаза её стали большими, и Лариса закричала:
- Осторожно!
Николай оглянулся. На него, покачиваясь, шел Валера, размахивая кухонным ножом.
- Убью! - зарычал он и бросился вперед.
 Коля ловко выбил оружие и, подхватив с пола валявшийся ремень, связал нападавшего. Он взял на руки прижимавшего к себе медведя мальчишку и сказал Ларисе:
- Собирайся. Поедете со мной.
Лариса, готовая бежать куда угодно и хоть с кем, лишь бы вырваться из этого ада, достала из-под дивана дорожную сумку и стала быстро скидывать в неё вещи.
- Я готова, - сказала она дрожащим голосом.
- Документы взяла? - спросил Коля.
Лариса кивнула.
     Они сели в ожидавшее такси и поехали к Николаю.

     Двадцать лет минуло с тех пор, а он помнил каждую деталь того дня.

Николай Захарович прикуривал очередную папиросу, когда в дверях балкона появился сын.
- Ну, как я выгляжу, пап? - спросил он.
- Как всегда, на пять с плюсом.
Макар и правда выглядел хорошо. Клетчатая приталенная рубашка и узкие джинсы прекрасно сидели на спортивной фигуре.
- Пап! Помоги застегнуть, - сын протянул Николаю Захаровичу кожаный шнурок с медальоном, на одной стороне которого был изображён Николай Чудотворец, на другой выгравирована надпись "Спаси и сохрани". - Замок что-то барахлит. То не могу расстегнуть, то застегнуть.
Отец быстро справился с застежкой и, рассмеявшись, сказал:
- Когда я помогал тебе надеть этот шнурок в первый раз, мне пришлось нагибаться, сегодня надо тянуться. Вымахал, слава Богу, как великан.
Сын улыбнулся в ответ и обнял Николая.
- Пока, папа! Не теряй, я буду сегодня поздно. А скорее очень рано, но завтра.
- Счастливо, сынок, хорошо погулять.
 
     Отец с балкона видел, как сын вышел из подъезда и замахал ему обеими руками.
- Иди, иди, Чудик! - крикнул Николай. - Веселись.
Дождавшись пока парень скрылся за углом, он зашел на кухню, заварил крепкий чай в старой армейской кружке и подумал:
"Да! Парень-умница. Отучился отлично, теперь пойдет работать в полицию, и как бы я ни пытался оградить его от этой профессии, ничего не получилось. Характер железный, а какое доброе сердце, полное сострадания ко всем и обостренное чувство справедливости, желание помочь целому миру. Правильный вырос сын. Настоящий мужик".

     Глотнув из кружки горький чифир, Николай Захарович снова вспомнил, как тогда, двадцать лет назад, забрал Ларису с ребенком и повез к себе, как нес сумку с вещами и заходил в квартиру, вспомнил вбежавшую Тамару Ивановну. Она окинула коридор взглядом и, увидев женщину с ребенком, сунула Николаю пирог, накрытый цветастым полотенцем, и быстро сказала:
- Колюня! Я завтра зайду! Пейте чай и спокойной ночи.
Лариса застелила в спальне широкую кровать и уложила засыпающего Макара.
Потом они с Колей долго пили чай с пирогом и всё говорили, говорили. Он рассказал, как погиб Димка, она поведала о кошмарах последних двух лет, когда муж, лишившись работы, начал пить. Под утро Коля сказал:
- Так, пора на боковую. Живите пока у меня, спальня ваша, а там решим. Я завтра по делам, продукты в холодильнике, отдыхайте, отсыпайтесь.
Он, не глядя, вытащил из кармана несколько купюр и положил на стол.
- Если что надо, магазин в соседнем доме. Спокойной ночи.
Он зашел в гостиную, взял из шкафа подушку, не раздеваясь, плюхнулся на диван и мгновенно уснул.

     Коля открыл глаза. Дверь на кухню была прикрыта, но запах чего-то жареного заползал в комнату и будоражил аппетит.
Лариса в домашнем халате стояла у плиты. Увидев вошедшего Николая, она смущенно улыбнулась и произнесла:
- Я тут похозяйничала. Яичницу приготовила.
Коля смотрел на неё. Заколка в виде рыбки прихватила волосы в хвостик, тревожные глаза украшал небольшой синяк, замазанный тональным кремом. Лариса улыбалась.
- Хозяйничай на здоровье! - хмыкнул Николай. - Я в душ, и будем завтракать. Где детеныш?
- Еще спит. Иди мойся, я пока колбаску порежу.
День выдался сумасшедший. В ожидании начальства пришлось слоняться по управлению часа четыре. Правда потом его встретили с почтениями. Провели по всем кабинетам и представили сотрудникам. Генерал назначил встречу на 14.00.

     Ожидая в приемной, Коля думал, чем заняться в отпуске. "Может, взять Ларису с Макаром и рвануть на Север?" За все годы, проведенные в горячих точках, он так пропитался солнцем, что мечтал провести хотя бы месяц среди льдов.
- Товарищ майор, заходите в кабинет, - прервал его мысли секретарь - молодой лейтенант в новенькой форме.

     С генералом Коля был знаком давно, они вместе служили. Однополчане обнялись, выпили по рюмке коньяка, помянув погибших. Коля рассказывал о своих планах. Начальник слушал внимательно, не перебивая, изредка покачивая головой.
- Это все хорошо, - сказал он, - но у меня другое предложение. В отпуск на месяц сходи, а потом выйдешь на работу в специальную школу, присвоим тебе подполковника, назначу заместителем начальника. Будешь заниматься боевой подготовкой курсантов. Хватит воевать, ты мне здесь нужен. Договорились?
Николай встал, вытянулся в струнку и, отдав честь, отчеканил:
- Служу России. Разрешите идти?
- Иди, Коля, иди! - сказал генерал.
Офицер развернулся и вышел из кабинета.
 
      Двери открыла улыбающаяся Лариса.
- Наконец-то, - радостно сказала она. - А мы заждались, сейчас будем ужинать.
В квартире все блестело и вкусно пахло едой, выстиранная полевая форма Николая колыхалась под порывами ветра на балконе. В кухне сидела Тамара Ивановна и пила чай со свежеиспеченными блинчиками.
- Мне Ларисочка всё рассказала, - сообщила она. - Ты всегда поступаешь, как настоящий герой.
Макар выбежал из комнаты и бросился к Николаю. Он быстро вскарабкался на руки, цепляясь за погоны, обхватил за шею и спросил:
- А теперь ты будешь моим папой?
Женщины затихли, им было интересно, как Николай выкрутится из неловкой ситуации.
Мужчина прижал к себе малыша. Ему стало необыкновенно тепло, казалось, что по всему телу растекался горячий поток нежности, расслабляющий тело и смывающий броню, в которую все эти долгие годы было заковано сердце.
- А ты хочешь? - спросил он
- Да! Ты же не будешь нас бить.
- Не буду, - пообещал Николай и посмотрел на Ларису с соседкой. Те, пряча глаза, сдерживали улыбки.
 
     Работа захватила Николая полностью. Он, забывший, что такое мирная жизнь, начал ощущать все её прелести и вечером с радостью бежал домой, где его теперь ждали. Лариса изменилась. Из безликой женщины с грустными глазами она превратилась в красавицу. Домашние хлопоты были в радость, ей хотелось заботиться о Николае, создавая уют и тепло. Она растворялась в нем и влюблялась все больше и больше. Каждый день она благодарила Бога за то, что он послал ей этого человека, спасителя и настоящего мужчину.
 
     Как-то незаметно они стали жить одной семьей, а в день рождения Макара Коля предложил Ларисе выйти за него замуж. Он поехал к Валере и уговорил его подписать все необходимые для развода документы. Никому не известно, о чём они говорили, но на суде бывший муж больше был похож на побитую собаку, чем на бравого домашнего тирана, разогретого водкой.

     Скромную свадьбу сыграли в ближайшем кафе. Пригласили Ларисиных подруг, Тамару Ивановну и троих сослуживцев Николая. В разгар веселья приехал генерал. Одетый в гражданский костюм, он больше походил на пенсионера, сидящего на скамейке у дома, только "Звезда героя России", блестевшая на груди, и шрам во все лицо заставляли думать о его нелегком прошлом. Он, пожелав молодоженам счастья, выпил и, сославшись на дела, сказал, что уходит.
- Проводишь меня? - обратился генерал к Николаю.
Они вышли в фойе.
- Значит так, сынок! Долго не гуляй. Завтра в 8.00 отбываешь в Чеченскую республику.
- Как? Я же только жить начал. Через месяц Макарошка в первый класс идет.
- Ты солдат, и этим все сказано. Родина дала команду, а это приказ. Все понятно, подполковник?
- Так точно, товарищ генерал.
Всю ночь Лариса проплакала.
- Ну почему? Как мы без тебя?
- Давай не будем об этом, и так тяжело, - затягиваясь папиросой, сказал Николай. – Думаю, я ненадолго. Всё. Спи.
 
     Новая работа заключалась в оперативной подготовке солдат-срочников к реальным военным действиям. Он, конечно, был удивлен, что эти молодые ребята, отслужив год, были переброшены в Чечню. Оказалось, что все они добровольно-принудительно заключили контракты с Министерством обороны на выполнение боевого задания и автоматически превращались в контрактников.
"Что теперь творится в армии. Просто ужас", - думал Николай.

     Большие проблемы у него возникли с одним солдатом, Ильей Эйдельманом. Парень хотел воевать и постоянно рвался в бой, но при этом не мог выполнить ни одного норматива по спортивной подготовке, доступного любому старшекласснику.
Вечером подполковник вызвал Илью к себе.

- Расскажи, солдат, - спросил он, - как тебя угораздило сюда попасть? Ты же по здоровью мог не ходить.
- Я сам захотел. Меня папа мог и без справки отмазать, он юрист со связями. У всех детство, как детство. Футбол, лыжи, походы. А я? Скрипка да фортепьяно. Английский, немецкий, французский. Репетиторы, с утра до вечера. Все во дворе гоняют, а я неправильные глаголы  учу. Надоело. В институт чтобы поступить, только прийти надо было. Я не пришел. Дома скандал, а я сюда, пора мужчиной стать.
- Да уж, - удивился Николай. - Та еще история! Ступай в казарму, возьму тебя под свою персональную опеку. Будем из тебя мужика делать.
 
     Утренние занятия начались с метания боевых гранат. Николай долго проводил инструктаж, предостерегая бойцов о возможных опасностях при бросании "от пояса".
Начались тренировки. Подполковник давал советы, кого хвалил, кому делал замечания.
- Ну что, солдат Эйдельман, готов?
- Готов! - Радостно крикнул боец, поправил на поясе гранату и вместе с Николаем пошел к точке метания.
- Я говорю, ты выполняешь. Понятно?
- Так точно.
- Снимаешь гранату с ремня и выдергиваешь чеку, заводишь руку назад за спину и бросаешь вперед. Руку вверх не поднимать, кидаешь от пояса. Понятно? Выполнять.
Солдат выдернул чеку и замер.
- Не могу бросить, - зашептал он. - Хочу руку разжать, а она не разжимается. Страшно.
Николай увидел, что Илья медленно поднимает руки. В одной зажата чека, в другой граната.
- Кидай, - орал офицер.
Солдат белый, как снег, обливаясь потом, занес назад руку, в которой была чека.
- Другая рука! Другая! - продолжал орать Николай.

     От этого крика Эйдельман пришел в себя и с силой кинул гранату, но она полетела не вперед, а вверх.
Коля бросился к Илье и, обхватив его, повалил на землю, закрывая парня своим телом.

     Им повезло. Граната взлетела невысоко и тут же упала в щель между деревянными щитами, прикрывавшими окоп. Раздался взрыв, и Николай почувствовал, как осколки, словно рой пчел, впиваются ему в спину.
Вызванные по рации медики повезли обоих в санчасть. Николай увидел, что Илья надел чеку от гранаты на палец, как кольцо, и крепко сжал кулак, не давая ей соскользнуть. "Наверное, сохранит на память", - подумал он и закрыл глаза.
 
- В рубашке родились, товарищ подполковник, - смеясь, сказал майор медицинской службы. - Шестнадцать осколков, и все на поверхности. Самый наглый на два сантиметра в мышцу вошел. Спасли вас щиты. Не зря говорят, что пути Господни неисповедимы. Значит, не суждено вам на этой войне погибнуть.
- Значит, не суждено, - подтвердил Николай.

Илья отделался легким шоком и был комиссован. Колю отозвали из Чечни, представили к награждению медалью "За мужество" и присвоили внеочередное звание полковника.
 
     Николай вышел из вагона и быстрым шагом направился в здание железнодорожного вокзала. Увидев таксофон, бросил монетку и набрал номер.
- Алло, - ответил на звонок Макар.
- Привет, Макарошка! - закричал Коля. - Привет, сынок, я приехал.
- Папочка, ты где? Мы тебя ждем. Я соскучился! Мамочка! Иди сюда. Папа звонит, он приехал.
Лариса выхватила у сына трубку.
- Коленька! Ты уже в городе? Слава Богу, дождались.
- Всё, родная. Время не трачу, мчусь домой.
Николай резко бросил трубку на рычаг и побежал на стоянку такси.
Обычно, возвращаясь из командировок, он любил пройтись по перрону.

      Специфический запах вокзала возвращал в детство, когда они с пацанами цеплялись за проходящие товарняки и, рискуя сорваться, мчались вперед. Встречный ветер, захватывая угольную пыль, покрывал ею счастливые детские лица, и казалось, что вся жизнь будет такой же веселой и беззаботной.

     У подъезда его уже ждали. Лариса, Макар и Тамара Ивановна, переминаясь с ноги на ногу, вглядывались в каждую подъезжающую к дому машину. Увидев такси, Лариса кинулась наперерез и, не обращая внимания на матерящегося водителя, открыла дверь. Не давая мужу выйти, она пыталась обнять его.
Дома был накрыт праздничный стол, но есть никто не мог. Всем хотелось говорить. Через некоторое время, перехватив взгляды Ларисы и Николая, соседка, ставшая за годы полноправным членом семьи, спросила:
- Макар! Ты можешь мне помочь?
- Конечно!
- Своди меня в кино, а то я одна боюсь, старая уже.
- Конечно. А когда приду, покажу папе свои тетради.
Тамара Ивановна многозначительно посмотрела на соседей и сказала:
- Нас не будет часа четыре. У нас важное мероприятие. И взяв Макара за руку, вышла из квартиры.
 
     Николай работал теперь в главном управлении. Времени свободного стало намного больше, и они с Ларисой и Макаром, будто наверстывая потери поздней встречи и долгой разлуки, проводили его вместе. Носились по театрам, кино, гуляли в парке. Николай купил машину и начал строить дачу. Жизнь, наполненная теплом, уважением и любовью радовала каждым днем.
 
     Зимой пришла беда. Умерла Тамара Ивановна. Она не болела и никогда не жаловалась на плохое самочувствие. Вечером легла спать и не проснулась. Утром в воскресенье Лариса пошла в магазин и, как повелось, хотела узнать у Тамары Ивановны, не надо ли что купить, но та не открыла дверь. Женщина, взяв ключи, хранившиеся у неё дома, зашла в соседскую квартиру. Старушка лежала на диване в большой комнате, казалось, что она спит. Лариса села рядом, взяла её за холодную руку и, поняв, что произошло, заплакала.

     Кроме Николая, Ларисы и Макара у неё не было ни родни, ни друзей. Николай через знакомых добился разрешения похоронить бабушку рядом со своими родителями.
На похоронах они были втроем, стояли, обнявшись, поддерживая друг друга на оледеневшем снегу. Могильщики прихлопнули лопатами холмик и ушли. Порывистый ветер наносил пушистые снежинки на твердые коричневые комья мерзлой земли, на которых лежали разбросанные красные гвоздики.

     По дороге с кладбища, сидя в машине, Лариса сказала:
- Знаешь, Колюня, она чувствовала, что умрет. Месяц назад принесла конверт и попросила открыть его в день её похорон. Я еще посмеялась и сказала, что уберу его подальше, чтобы никогда не доставать. Сейчас приедем - посмотрим, что там. Добравшись домой, они обнаружили в конверте листок с именем, отчеством и номером телефона.

     Как выяснилось позже, это были данные нотариуса, к которому старушка ездила оформить завещание. По воле Тамары Ивановны владельцем двухкомнатной квартиры после её смерти становился Макар. Юрист объяснил, что для вступления в права наследования необходимо подождать полгода, а вот послание, оставленное соседкой, забрать можно хоть сейчас.

     Небольшое письмо, написанное Тамарой Ивановной, читали всей семьей, сидя за столом на кухне.

     Лариса развернула аккуратно сложенный лист и начала читать:
"Дорогие мои, Ларисочка, Коленька и Макарчик! Так уж устроено природой, что когда-то всем придется уйти. Жаль, конечно, что я никогда не буду больше пить с вами чай на кухне и любоваться вашими прекрасными отношениями. У вас получилась замечательная семья и я благодарю небо, что последние годы жизни я провела с вами, что смогла прикоснуться к вашей большой любви и была вам иногда полезна. Я очень хочу, чтобы вы всегда были рядом и поддерживали друг друга.  Макарчик скоро вырастет и женится, надеюсь, на доброй девочке, и приведет её в квартиру, которую я ему завещаю. И будете вы жить по соседству, помогая друг другу. Я желаю вам счастья, родные мои. Будьте здоровы. Ваша бабушка Тамара Ивановна".

- Да уж, - прошептал Николай.

      Лариса закрыла лицо руками и заплакала. Макар подошел к ней, обнял за плечи и сказал:
- Мама, не плачь. Тамара Ивановна говорила, что, когда она умрет, станет нашим ангелом хранителем и будет нам помогать.

     После смерти Тамары Ивановны Лариса по привычке останавливалась у двери соседки, чтобы зайти, но, вспоминая о случившемся, смахивала слезу и быстро уходила прочь. Последнее время она чувствовала какое-то недомогание, появились боли в груди, отдышка. "Наверное, вхожу в возраст, - грустно улыбалась она. - Но в поликлинику надо сходить".

      По врачам бегать времени не было. Приближались два важных события: день рождения Николая и его выход на пенсию. Муж часто говорил, что надо уходить с работы, пока еще всем нужен. Гораздо хуже, когда начнут выдавливать. И он принял решение - уйти. Двадцать пять лет службы совпали с сорок пятым днем рождения - это повод распрощаться с военной карьерой.
- Устроюсь на "Динамо", буду работать тренером, - говорил он ей. - Макар уже пять лет дзюдо занимается, вот и возьму его к себе, воспитаю настоящего олимпийского чемпиона. Вытащу на мастера спорта и будем с ним гонять по миру, медали завоевывать. А ты будешь нас по телевизору смотреть и гордиться. Все победы тебе посвятим - нашей единственной любимой женщине на свете.
 
     Банкет закатили в самом большом ресторане города. Позвали всех друзей и коллег Николая. Гости говорили много хороших слов, вручали подарки. Было весело: танцевали и устраивали конкурсы. Ведущий выключил музыку и громко сказал:
- Уважаемые друзья! Я хочу предоставить слово королеве вечера, жене нашего юбиляра. Пожалуйста, Лариса. Вам микрофон.

     Лариса поднялась из-за стола. В бордовом платье, расшитом маленькими блестками, она походила на принцессу из какой-то сказки.
- Дорогой Колюня! - начала она, но голос сорвался. Лариса наклонилась к мужу и зашептала, - Коля, у меня голос пропал. Я не могу говорить, выручай.
Николай взял микрофон и сказал:
- Друзья! Мы с женой решили, что она ничего сейчас не скажет, а прошепчет мне на ухо. Вы не возражаете?
Никто не возражал. Весь вечер Лариса говорила шепотом. У нее кружилась голова.
- Коля, мне кажется, я сейчас рухну, - сказала она. - Пойдем в фойе, вызовем скорую. Мне плохо.
 
     В машину скорой помощи ни мужа, ни сына не пустили. Они сели в свою тойоту и помчались следом. Врач приемного отделения сказал:
- Поезжайте спокойно домой. Я думаю, нервы расшатались. Сейчас анализы сделаем и завтра все решим.
- А голос почему исчез? - спросил Макар
- Ну, может, ангина. - ответил доктор.

     Ни Коля, ни Макар не могли заснуть. Лариса заболела первый раз. От легких простуд она лечилась сама, но чтобы лежать в больнице, такого еще не бывало.
Утром Николай завёз Макара в школу и поехал в стационар. Увидев спящую жену, он ужаснулся. Она выглядела так же, как в тот день, когда он забирал её от мужа. Серое лицо и впалые глаза. Вошел врач.

     - Вы муж? - спросил он. - Нам надо поговорить, пойдемте в коридор.
Почувствовав неладное, Коля опустил голову и вышел за доктором.
- Все гораздо серьёзнее. Мы сегодня переведем вашу жену в онкологический диспансер. Но вы раньше времени не волнуйтесь. Там специалисты все проверят и точно скажут. Будем надеяться на лучшее. Желаю здоровья.
Врач пожал Николаю руку и ушел.
 
     Обстановка в онкодиспансере была настолько удручающей, что любого здорового человека могла превратить в больного. Без слез на все это смотреть было невозможно. Люди в больничных пижамах и халатах, побритые наголо, сидели у кабинетов в нескончаемых очередях. Потухший взгляд, впадины щек, слезы, грустные разговоры, всхлипывания. Многие держали в руках большие рентгеновские снимки. Лариса лежала в диспансере уже десять дней. Муж находился у неё в палате с утра до вечера, сын прибегал после школы и тренировки.
 
Николай с Макаром ждали врача.
- Смотри пап, какие у них глаза, - сказал сын, показывая на больных.
- Какие?
- В них нет никакой надежды. Никакой. Мама умрет?
- Наверное, нет, она же нам нужна. Вон, врач идет, сейчас все узнаем.

     От врача они узнали, что всё еще хуже, чем предполагали. Рак легких четвертой стадии, метастазы везде, поэтому пропал голос.
- И прошу вас, - сказал в конце разговора онколог, -  не слушайте никого, кто начнет предлагать ехать в Германию или еще куда-нибудь. Я в профессии тридцать лет и видел всё, что только можно увидеть. Сколько людей продавали квартиры, машины, дачи, ехали за тридевять земель, мучали пациента перелетами и переездами. Я говорю тяжелые слова, но это правда. В вашем случае ничего не поможет. К сожалению, вашей жене осталось жить не больше года - это в лучшем случае. Вы можете потратить кучу денег, но она все равно умрет. Я понимаю, что вы сейчас готовы на любые жертвы, чтобы потом сказать: "Я сделал все, что мог для того, чтобы её спасти". Но никому еще эта фраза не помогла избавиться от душевной боли, вызванной потерей близкого человека. Что поделать, пути Господни неисповедимы.

     Лариса угасла быстро и через четыре месяца умерла.
На похороны никого не позвали. Они были вдвоем: отец и сын. Коля прижимал к себе плачущего Макара, но сам не проронил ни слезинки. Он окаменел. Хотелось напиться и умереть, но с тех пор, как в доме появилась Лариса, Николай не пил. Он никому не давал клятв и обещаний, просто перестал. И на второй Чеченской, когда поводов было предостаточно, держал данное себе слово.
- Вот и все, сын, - сказал Николай, - теперь у нас начнется совсем другая жизнь, если жизнь без мамы можно назвать жизнью.
 
 
     Николай Захарович курил одну папиросу за другой. "Ничего себе окунулся в прошлое, - подумал он. - Прямо нырнул. Что-то меня вдруг так накрыло. Наверное, все еще никак не могу поверить, что это было со мной. Да. Порадовалась бы сейчас Ларисочка за сына. И мастер спорта, и учился хорошо, слабого всегда защитит, а на женщину даже голос не повысит". Он вылил остывший чифир в унитаз и позвонил сыну.
- Всё нормально? Добрался, Макарошка?
- Папа, мы в ресторане "Орбита", все хорошо, не волнуйся. Спать пойдешь, закрой дверь на ключ, чтобы утром я смог открыть, тебя не разбудив. Лучше сейчас закрой, а то еще забудешь, ты же старенький у меня, - сказал сын и захохотал в трубку.
- Все, чудик, дождался ты своего часа! - поддержал шутку отец. - Вызываю тебя на бой. Завтра в ринг. Посмотрим, кто кого. Проигравший месяц моет полы в квартире.
- Давай послезавтра! Завтра я спать буду. Пока! До встречи!
- Пока! - Николай Захарович положил трубку.
Он, захватив с полки книгу, удобно уселся в кресло и начал читать.
 
      Ресторан "Орбита" поражал своим размахом. Несколько больших залов с отдельными выходами в бар с огромным танцполом."Орбита" располагалась в центре города и пользовалась большой популярностью. В залах приглушенно играла музыка, а уж на танцевальной площадке ди-джей включал её на полную мощь.

     Одноклассники Макара выбрали это заведение, потому что хотелось и поговорить, и поплясать. Ребята специально назначили первую встречу после школы через пять лет. Они считали, что за это время все накопят достаточно впечатлений от самостоятельной жизни, почувствуют вкус побед и разочарований.
Пришли почти все. Долго говорили, перекрикивая друг друга, пока вечная староста класса Лена Воробьёва, по прозвищу Птичка, не вспомнила о том, что с почетной должности её никто не снимал.
- Ребята! Давайте по порядку! - начальственным тоном сказала она, - Саша! Ты первый. Рассказывай. Где учился, служил, работал? Следующая к выступлению готовится Таня Жилина.

     Макар смотрел на Ленку. "Нисколько не изменилась. Такая же командирша".
Он влюбился в неё в первом классе, но никак не мог привлечь к себе внимания. У Воробьевой была одна цель - окончить школу с золотой медалью, поэтому мальчишек из класса она просто не замечала. Ребята взрослели, менялись характеры, но для Макара Птичка оставалась такой же маленькой и беззащитной девочкой. Иногда они шли домой из школы вдвоем. Это были для него счастливые дни, но Лена предпочитала парней из старших классов. Сейчас, сидя за столом, Макар внимательно слушал её рассказ о том, что она с отличием закончила экономический университет и через неделю уезжает в столицу на собеседование в крупную компанию, в которой надеется получить работу с хорошей зарплатой.

     "Наверное, это мой шанс, - подумал Макар. - Надо пойти её сегодня проводить, всё выспросить и поехать с ней. Мне без разницы, в каком городе в полиции работать. А в Москве вдвоем пробиваться легче, зная, что рядом есть тот, кто всегда поддержит, и квартиру снимать проще на двоих".
Вечер продолжался, многие ушли танцевать. Макар посмотрел на часы.           "Поздно уже, пора искать Ленку и уходить", - подумал он.

     В танцевальном зале свет горел только над барной стойкой. Яркие, цветные лучи прожекторов, ослепляя танцующих, метались из угла в угол. Человек триста остервенело дергались в такт грохочущей музыке, не обращая внимания друг на друга. Макар заметил сидящего у стойки одноклассника Витю. Он раскачивался на высоком стуле и пил коньяк из пузатого бокала.
- Ты Ленку не видел? - спросил Макар.
- Птичку?
- Ага.
- Там она, в центре. Витя неопределенно махнул рукой.
- Пойдем, покажешь! Коньяк с меня.
- Это дело. Пошли.

     Парень отдал пустой бокал бармену, и они стали пробираться сквозь толпу.
Наконец Макар увидел Лену. Стоя к нему спиной, она отплясывала какой-то дикий танец, извиваясь всем телом, её длинные кудрявые волосы взлетали кверху в такт музыке и так же быстро опускались, рассыпаясь по плечам.
- Вон твоя птичка, - сказал Виктор. - Захлопывай клетку и увози.
Макар уже хотел окликнуть её, но Витя вдруг сильно хлопнул девушку ниже спины и с диким хохотом отскочил в сторону. Лена, не привычная к подобному обращению, резко обернулась и со всего маха ударила Макара по лицу.
- Ты чего, Макар, одурел? - закричала она. - Перепил?
Макар, зажимая нос, из которого шла кровь, растерянно сказал:
- Так не я это! Вон, Витька, дебил, ржёт стоит.
- Макарка! Прости! Реакция у меня такая. Я от неожиданности испугалась. И вот так получилось. По инерции, - защебетала Лена.
- А ты что ржешь? - крикнула она Виктору. - Как был уродом, таким и остался. Пошли Макар, лечить тебя будем.
Она взяла парня за руку и потащила в туалетную комнату.
Кровь остановилась быстро, но Ленина блузка была покрыта мелкими алыми пятнами.
- Замывать сейчас бесполезно, - сказала Птица. - Дома попробую.
Она ласково посмотрела на Макара и спросила:
- Ты меня проводишь?
- Конечно, - с улыбкой ответил парень. А про себя подумал: "Мечты сбываются. Ради этого и носа не жалко".

     Молодые люди быстро вызвали такси и уже через двадцать минут были у подъезда, в котором жила Лена.
- Ты дальше поедешь до дома? - спросила она.
- Нет. Постоим немного, а я потом пешком пройдусь. Погода замечательная. Макар расплатился, вышел из машины и, открыв девушке дверь, помог выйти.
- Так ты в полицию хочешь идти? - спросила Лена. - Не страшно?
- Так чего бояться? Я на самом деле хочу там работать.
Слушай, ты в Москву уезжаешь, может, вместе? Квартиру снимем двухкомнатную, вдвоем веселее и не так накладно. Я буду тебя защищать. Сколько сейчас аферистов разных.
- Макар! Пойми правильно. У меня в Москве есть мужчина, на десять лет старше, и он меня ждет. Так что моя судьба, можно сказать, решена. А ты мой друг, навсегда.

     Конечно, он не надеялся, что Лена, как по мановению волшебной палочки, согласится с его предложением, и он хотел убедить её, но такой аргумент, как существующий мужчина, ставил жирный крест на задуманном плане.
- Я понял, Птичка! - грустно сказал Макар. – Но чтобы ты помнила, что у тебя есть настоящий друг, который всегда придет на помощь, я подарю оберег, который будет тебя защищать.

     Он принялся расстегивать замок шнурка, висящего у него на шее, но тот не поддавался. Макар с силой дернул за медальон, замок звякнул и разлетелся в стороны.
- Смотри. Это Николай Чудотворец, а с этой стороны написано "Спаси и сохрани". Пусть он бережет тебя от всех бед.
Лена протянула ладонь, и Макар положил в неё подвеску.
- Макар! Спасибо тебе большое, - сказала девушка и, встав на цыпочки, поцеловала парня в щеку. - Ну я пойду! Счастливо.
Она отстранилась и вскрикнула, схватившись за голову.
- Что случилось? - испугался Макар.
- Волосы за твою пуговицу на рубашке зацепились, целый клок на память о себе оставила, - засмеялась Лена. - Все. Пока.
Она помахала рукой и зашла в подъезд. Металлическая дверь захлопнулась, оставляя в прошлом несбывшуюся мечту.
 
     Макар посмотрел на часы. "Три часа ночи, - сказал он вслух. - Папа уже спит. Пора домой".
Он брел по тускло освещенной ночной улице и думал: " Что за глупость пришла мне в голову. Столько лет не виделись, а я решил, что мы можем поехать вместе. Если все это время я ей не звонил, не искал, а только иногда вспоминал - это что, любовь? Просто эмоции накатили, ностальгия по детству. Ну и дурак я. Все! Плюнуть и забыть, не было сегодняшнего разговора".
После этих мыслей стало легко и спокойно.
 
     Поднявшись на свой этаж, Макар тихонько вставил ключ и открыл дверь. В ту же секунду вспыхнул свет. На пороге стоял улыбающийся отец.
- Напугал, папа! - воскликнул Макар. - Ты меня давно караулишь?
- Конечно, с тех пор как ты ушел, так и стою тут, - засмеялся Николай Захарович. - Иди спать ложись, гулёна. Время уже без пятнадцати пять. Спокойной ночи.
- Спокойной! - ответил сын.
И мужчины разошлись по своим комнатам с надеждой на хороший сон.
 
     Ранним утром нетерпеливый звонок в дверь заставил Николая Захаровича спрыгнуть с кровати. Он в одних трусах подбежал к двери и громко спросил:
- Кто там?
- Откройте, полиция.
Николай Захарович распахнул дверь. Перед ним стоял мужчина в штатском, за ним два полицейских с автоматами.
- Я могу видеть Макара Николаевича? - спросил гражданский.
- Да, сейчас разбужу. Что случилось?
Ему никто не ответил. Один полицейский остался у входа, другой быстро оббежал квартиру и крикнул из комнаты Макара:
- Он тут.

     Николай Захарович кинулся за сотрудниками. Сын сидел на кровати и смотрел на всех сонным, ничего не понимающим взглядом.
- Макар Николаевич?
- Да.
- Собирайтесь, поедете с нами. Вы задержаны по подозрению в убийстве Елены Александровны Воробьевой. Знали такую?
- Конечно! Я её домой сегодня ночью проводил.
- Слышал? - обратился штатский к полицейскому. - Проводил и убил в подъезде.
Николай Захарович бросился к сыну, но полицейский направил на него автомат и приказал:
- Сидеть!
Николай Захарович с ужасом смотрел на сына и молчал.
- Ленку убили, папа! Это ошибка. Я видел, как она зашла в подъезд. Кто её мог убить, за что? Папа!
Макар надел спортивный костюм.
- Я никого не убивал.
- Разберемся, - сказал полицейский. Он застегнул на парне наручники и опечатал комнату. - Поехали.

    И они вышли из квартиры. Николай Захарович, бледный, как потолок, прислонился к стене в коридоре и слушал доносящийся из подъезда крик сына: - Папа! Это не я! Поверь! Не я!

    Делом об убийстве девушки занялась прокуратура. Расследование шло несколько месяцев, но Макару, казалось, что оно тянулось годы.
 
     Следователь прокуратуры, капитан Стас Парамонов, развалился в офисном кресле и сложил ноги на письменный стол, ему было хорошо. Еще чуть-чуть и сбудется мечта - он станет майором.
"Это Бог послал мне такое преступление, - думал он, - что и раскрывать не надо. Все на виду. Конечно, я здорово напустил туману и создал видимость большой работы. Хорошо, что сильно копать не стал, а то бы мелочь какая-нибудь вылезла, и прощай майорские погоны. А так, начальство уже дало понять, что звание получу, как только передам дело в суд. Услышал Бог мои молитвы".

     В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Стас, убирая ноги со стола.
В кабинет вошел Николай Захарович. Отглаженная парадная форма сидела на нем, как влитая. Ордена и медали, полученные за годы службы, с трудом умещались на груди.
- Вы ведете дело моего сына Макара? - спросил он.
- Я. Только уже не веду. Закончил.
- Понимаешь, капитан, - сказал отец, опускаясь на стул. - Он не убивал. Я точно знаю. Поверь. Он не такой.

     - Я-то поверю, - издевательски ухмыльнулся следователь, - он понимал, что прекрасное настроение ему сегодня никто не испортит. - Но улики? Скандал в ресторане был. Кровь на блузке убитой - его. На изъятой одежде вашего сына волосы девушки присутствуют. И самое главное - в кулаке Воробьёвой зажат медальон, принадлежавший Макару. Заметьте! Шнурок разорван.

     Николай Захарович, с трудом понимал, что говорит прокурор. Ярость растекалась по всему телу, он видел перед собой врага. Не такого, как на войне. Этот не прячется в кустах, этот открыто хоронит его сына. И каждым словом вбивает очередной гвоздь в крышку гроба, не давая ни единого шанса на спасение.
 
- Итак, - продолжал следователь. - Рисую картину преступления. Ваш сын, получив от Елены Воробьевой по лицу, затаил обиду и сразу задумал план мести. Он вызвал такси, довез девушку до дома, зашел за ней в подъезд и жестоко расправился, цинично задушив. Хотя она сопротивлялась, разбила преступнику нос и сорвала медальон. Представьте себе, что испытывала перед смертью девушка, когда одноклассник сдавливал ей горло, пытаясь изнасиловать. Таксист, которого мы разыскали, опознал преступника, и пенсионер, проживающий с жертвой в одном подъезде, из окна видел его. Так что, надеюсь, пожизненное светит. А для вас, родителей, детки всегда хорошие. Больше надо было сыном заниматься.
 
     Лицо Николая Захаровича полыхало, в горле пересохло, он через силу прошептал:
- А что ты сделал, чтобы доказать, что виноват не мой сын?
- А тут уж извиняйте, - улыбнулся Парамонов. - Мое дело доказать, что он преступник, а не защищать его.
 
     Николай Захарович соскочил со стула и перегнувшись через стол, схватил следователя за лацканы кителя. Он приподнял его на крепких руках и, сдавливая горло, озлобленно шептал пересохшими губами:
- Я убью тебя, гнида. За страдания сына, убью. Крыса тыловая. Убью.
Следователь не мог ничего произнести. Он чувствовал, что еще немного и перестанет дышать. Страшная и непонятная сила выдавливала глаза изнутри, разрывая сосуды. Вытекающие слезы делали его перекосившееся от страха лицо еще противнее и беспомощнее.

     Николай Захарович с отвращением швырнул Парамонова обратно в кресло. Посмотрел на свои руки, ему на минуту показалось, будто он только что окунул их в загаженный унитаз общественного туалета.
Он с размаху пнул стул, на котором недавно сидел, и быстро вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
 
     Николай Захарович сидел в своей машине у здания прокуратуры и курил.
Выбросив папиросу в окно, он достал из бардачка бутылку коньяка, с хрустом открутил пробку и большими глотками стал пить из горлышка. Снова закурил и позвонил адвокату.
- Что скажешь, Иваныч? - спросил он.

- Все плохо, Коля, - сухо ответил адвокат, - сейчас бы с пожизненного соскочить, но это только в суде. Следователь - сука конченая, ему скорее дело закрыть, да звезду получить. Не хочет ни во что вникать. Ему плевать, что парень сядет. Понимаешь? Плевать. Всё против нас, все улики. Но будем верить.

     Николай Захарович допил коньяк и снова закурил. Что только он ни делал за эти долгие месяцы следствия, к кому только не обращался. Никто не мог помочь. Еще газеты и Интернет подогревали и так сложную ситуацию, дело получило широкую огласку. Народ жаждал крови, а не торжества справедливости, все с нетерпением ждали суда.

     Николай Захарович завел машину и медленно поехал домой, стараясь объезжать центральные улицы. Встречи с полицией были ему сейчас не нужны.

     Суд состоялся через месяц.
- Восемнадцать лет строгого режима! - громко объявила судья. Зал одобрительно аплодировал. Николай Захарович держался из последних сил. Ватные ноги предательски подкашивались. Ему передавалось тревожное состояние Макара, находившегося за железными прутьями. Ужас во взгляде сына резал душу и разрывал сердце. Парень, вцепившись руками в металлическую решетку, пронизывал отца глазами. Его губы шептали: - Папа, я не виноват. Помоги. Помоги.

      Николай Захарович увидел лицо улыбающегося следователя Стаса Парамонова, радостно хлопающего в ладоши, широко размахивая рукам. На его пагонах издевательски поблескивали новенькие майорские звезды.
Вместе с пришедшей мыслью откуда-то появились силы. Николай Захарович набрал полную грудь воздуха и, заглушая улюлюкающий зал, крикнул Макару:
- Я придумал! Я отомщу за тебя, сынок! И выбежал из зала.
 
П     риехав домой, он достал из тайника за батареей висящий на гвозде ключ и открыл сейф. Вытащил наградной "Макаров", вставил в него лежащую рядом   обойму, передернул затвор и щелкнул предохранителем.
Вынул из холодильника коньяк и нарезанный лимон. Выплеснув в раковину остатки чая из стоящей на мойке чашки, сел за стол.

- Так, - сказал он вслух, упорядочивая мысли. - Сяду у прокуратуры, дождусь урода и пристрелю, а потом - будь, что будет. Но одним гадом на земле станет меньше.
Николай Захарович налил полную чашку коньяка, залпом выпил ее и вызвал такси.

     Он накинул легкую куртку, вышел на улицу и сел в ожидавшую его машину.
- Как тебя зовут? - спросил Николай Захарович водителя.
- Серега! - жизнерадостно ответил молодой паренёк.
- Слушай, Серёга. Сейчас мы едем в прокуратуру и ждем человека. Когда он появится, я выйду, а ты быстро уезжай, чтобы не произошло. Ты меня понял?
Он протянул таксисту десять тысяч рублей и спросил:
 - Насколько времени хватит?
- Да хоть до утра! - ответил довольный парень, забирая деньги.

     За время работы в службе такси водитель повидал много разных чудаков и был готов к любым их капризам. Серега нажал на газ, и машина с пробуксовкой тронулась с места.

      Майор Парамонов по случаю присвоения звания устроил небольшой банкет в своем кабинете. Изрядно выпив, мужики, как всегда, заговорили о работе.
- А скажи-ка мне, Парамоша, по чесноку, ты ведь даже и не копался в этом деле об убийстве? - приставал капитан Роман Четин.
- Отстань, Рома. Тебе-то какое дело? - начинал злиться майор.
- Да, мне-то никакого. Просто все тут задницу рвут, чтобы преступления раскрыть, а ты раз - и на халяву проскочил. Уж больно в этом деле все ровно сложилось, не бывает так.
- Ну, не копал я, и что с того. Он все равно бандит. Ты бы видел его отца. Настоящий псих, меня чуть не задушил, прямо в кабинете.
- А надо было. Сука ты, Парамоша. Думаю, что многих ты без разбора закрыл, лишь бы награду получить. Я сам найду настоящего убийцу и посажу, а потом и тебя на нары отправлю.
- Чего ты пристал? Закрыто дело. Всё! Забудь.
- Не забуду! Надоело всё. А ты бойся! Если я тебя не накажу, так Бог уж точно накажет.
Капитан смачно плюнул на пол и, уронив стул, вышел из кабинета.
- Вот гад! - вскрикнул Стас. - Решил настроение испортить. – Мужики, я за куревом в магазин, да и водочки еще возьму. Коллеги обрадованно загудели.
 
     Начинался дождь. Редкие крупные капли били в лобовое стекло.
- Как пули хлещут, - сказал Николай Захарович водителю. – Серега, не гони.  Смоченный дожем асфальт страшнее гололёда, а мне нужно успеть задуманное сделать. Так что аккуратней. Вон, прокуратура у магазина.
- Не волнуйтесь! - хохотнул шофер. - Я прошел курсы экстремального вождения.  Так что подъедем с шиком, с полицейским разворотом. И он толчком вдавил педаль газа в пол. Машина на сумасшедшей скорости понеслась вперед на зеленый сигнал светофора.
Стас Парамонов, купив в магазине три бутылки водки и сигареты, вышел на улицу.
"Какой крупный дождь пошел, - подумал он. – Постою, покурю, промочу мозги. Испортил всё настроение капитан-правдолюбец. Идиот!"

     Он остановился у бетонного забора, окружавшего прокуратуру, и закурил, прикрывая зажигалку от поднявшегося ветра.
 
     Огромный мохнатый пес выбежал из двора и нагло уселся посередине дороги. Его черная шерсть сливалась с цветом асфальта.

     - Черт! - заорал Серега и резко нажал на тормоз.
Но машина, потерявшая управление на мокром асфальте, не слушалась водителя. Она, кружась, вылетела на тротуар и, зацепив Парамонова, буквально растерла его о бетонный забор.

     Из прокуратуры выскочили люди. Они с ужасом смотрели на убитого следователя. Подошел капитан Четин, закурил и, покачавши головой, подумал: "Быстро наверху услышали мои проклятья, но не желал я ему смерти".

     Он взглянул на бледного таксиста, подошел к полицейскому и сказал:
- Документы внимательно оформляйте, не упустите ничего. Наш сотрудник погиб, так что дело у вас заберём.

     Николай Захарович стоял у машины и, высоко закинув голову, смотрел в предгрозовое небо.
- Господи, - шептал он, - что это было? Ты послал собаку на дорогу, чтобы убить его или спасти меня? Господи, если ты слышишь, забери у меня все и меня забери. Только сжалься над моим сыном. Пожалуйста, господи.
Николай Захарович подошел к трясущемуся Сереге и сказал:
- Не волнуйся, парень. Ты не виноват. Я сейчас не уйду, буду свидетелем и, если надо, договорюсь с адвокатом.

     Оформление всех протоколов и опросы очевидцев заняли очень много времени, сначала на улице, потом в отделении полиции. Водителя и пассажира отпустили за полночь.
- Может, поедем ко мне? - спросил Николай Захарович Сергея.
- Спасибо, я домой. Буду думать, как с этим дальше жить.
- Жить будешь нормально. Я в горячих точках столько гадов положил, не счесть.
- Так то на войне, тут другое дело.
- Эх, Серёга. Если бы ты знал, какая мразь под колеса попала, вообще бы не мучился. Я буду тебе помогать. Вот мой телефон, звони в любое время.
Мужчины пожали друг другу руки. Серега вызвал такси и довез Николая Захаровича до подъезда.

     Николай Захарович, как заключенный, заложив руки за спину, ходил по квартире, считая шаги. Сбивался и снова считал. Что делать дальше он не знал. Допив оставшийся коньяк, рухнул в кресло и заснул тяжелым пьяным сном.
Снилась война. Утомительный и страшный бой.
Они с сыном вдвоем, остальные убиты. А полчища врага всё ближе и ближе. Все одеты в прокурорскую форму и у всех одинаковые лица майора Парамонова. И он кружит на танке и давит их, давит, а они не умирают, смеются, корча чудовищные рожи.

О     н открыл глаза, вытер пот и увидел двух мужчин. Один, который постарше, по-хозяйски развалился в кресле, молодой сидел на принесенном из кухни табурете. Николай Захарович  хотел подняться, но не смог, ноги не слушались.
- Вы кто, - спросил он. - Как зашли в квартиру?
- Не волнуйтесь. Мы свои, а дверь у вас была не заперта, - сказал тот, что помоложе, и протянул ему открытую бутылку с холодной газировкой.

     Осушив бутылку, хозяин квартиры рассмотрел гостей. Тот, в кресле, лет семидесяти. Белая рубашка, малиновая переливающаяся бабочка и желтый в коричневую клетку пиджак. Второй - лет сорок пять, в дорогом костюме и цветном галстуке. Но почему ему знакомы эти лица, он понять не мог.

     Мужчина помоложе встал и спросил:
- Николай Захарович, дорогой мой, вы меня не узнаёте?
- Нет, но лица ваши я где-то видел, это точно.
- А теперь?

     Мужчина разжал кулак, и Николай Захарович увидел чеку от гранаты, лежащую на ладони.
- Постой, постой, - забормотал он. - Сейчас вспомню. Илья! Илья Эйдельман. Точно.
Соскочив с кресла, он бросился к бывшему рядовому, они крепко обнялись.
- Не вовремя вы, Илья, приехали. Горе у меня большое.

- Так мы поэтому и прилетели. Вчера прочитали в газете, поехали в аэропорт и сразу к вам. Познакомьтесь, Николай Захарович, - Илья указал на второго мужчину, с интересом наблюдавшим за происходящим. - Это мой папа. Один из самых известных адвокатов страны, Яков Борисович Эйдельман.

     - Здравствуйте, - сказал Николай Захарович, пожимая адвокату руку. - Теперь я понял, почему мне показалось, что я вас знаю, видел по телевизору и не раз. Но как вы меня нашли?
- Работаем, - скромно сказал адвокат. - Но давайте к делу.
Николай Захарович рассказал все, что знал. Яков Борисович слушал и записывал в блокнот. Потом долго ходил по комнате, что-то бормоча под нос. Наконец, он остановился и сказал:
- Я спасу вашего мальчика. Освобожу под чистую, в любом случае и любыми способами.

     И протянул Николаю Захаровичу руку. Тот крепко сжал её и быстро заговорил:
- Спасибо, Яков Борисович, я даже не представляю сколько стоят ваши услуги, но я продам две квартиры, свои ордена и медали, продам все, что у меня есть.

- Милый мой, - усмехнулся адвокат. - Я спасу вашего мальчика бесплатно, как вы когда-то спасли моего. У меня было время на раздумье, а у вас тогда его не было. Вы приняли решение за секунду.  Бросились спасать чужого сына, понимая, что ваш ребенок может остаться без отца. Это я вам должен, а не вы мне. И хватит трясти мою руку, вы сделаете мне сотрясение мозга.

- Яков Борисович, вы понимаете, что все улики против нас, но он не убивал.
- Да успокойтесь вы! Я работаю на том уровне, где улики не имеют никакого значения. А люди, которые мне обязаны, занимают такие посты, что один их телефонный звонок, сотрет в порошок всех причастных к этому беззаконию. Нам пора в гостиницу, а вам я рекомендую не пить, а то у вас воняет как в казарме.
Они еще целый час прощались стоя в коридоре.

     Яков Борисович принялся за работу в тот же день. Как ему удалось выйти на капитана Четина, осталось загадкой, но они вместе взялись за дело. Через начальника управления подключили сотрудников полиции. Начались нескончаемые поиски свидетелей. Проверяли всех. Затребовали данные с сервера, к которому были подключены ближайшие камеры видеонаблюдения. Роман отыскал одного педантичного автовладельца, который никогда не выключал видеорегистратор в своей машине, а ежедневные записи сохранял на компьютере, аккуратно разложив их в папках с указанием дат.

     - Да вы гений, Роман! - воскликнул Яков Борисович. - Я наблюдаю за вами уже неделю. Слушаю логичность изложения мыслей, восхищаюсь умением концентрироваться на мелочах, а как вы говорите! У вас прекрасный слог. Вы сможете убедить любого судью, а уж присяжные точно будут на вашей стороне. Вам место в адвокатуре. Закончим дело, и давайте со мной в Москву. А? Мне необходим ученик. Сын не хочет, а вам, я понимаю, терять нечего. Гарантирую, что лет через пять вы будете покупать себе обувь по цене вашего сегодняшнего автомобиля. У вас талант.

     Роман опустил голову и, посмотрев на свои туфли, подумал: "Интересно, чем ему не понравилась моя обувь? Семь тысяч стоят. Всего два месяца копил".
Он улыбнулся и сказал:
- Яков Борисович. Только полный идиот может отказаться от такого предложения, но у меня одно условие.

     Адвокат перебил его, не дав закончить фразу.

- Ну, вы и наглец, милейший, - улыбнулся он. - За мной бегают сотни молодых адвокатов, зажав в руках огромные деньги, и просятся на стажировку. А вы условия ставите.
- Яков Борисович, уважаемый. Я расследую одно ДТП. Погиб наш сотрудник. И Роман вкратце рассказал адвокату об уголовном деле, заведенном на таксиста.
- Тогда я вас понимаю, - опять улыбнулся адвокат. - Если говорить на сленге большинства моих клиентов, отмажем мы вашего Серёгу, не волнуйтесь. А теперь за работу.

     Через две недели в прокуратуре знали фамилии и адреса двух отморозков, случайно оказавшихся в ту ночь в подъезде, которые ни за что убили Лену Воробьёву, оставалось их задержать. Якова Борисовича и капитана Четина это уже не интересовало, они занимались документами на освобождение Макара и поиском доказательств о невиновности Сергея.
 
Макара полностью оправдали и выпустили через месяц.
 
     Отец встречал сына у огромных железных ворот. Сколько боли он пережил за свою жизнь и все время держался, но сегодня он плакал, не обращая внимания ни на охрану, ни на редких прохожих. Плакал навзрыд первый раз с тех пор, как убили Димку Воронцова.
"Неужели всё закончилось, и мы будем жить спокойно", - подумал он.

 
Может, и правда закончились все беды этой семьи, кто знает. Хотя, пути Господни неисповедимы. И никто не знает судьбы (кроме господа Бога).



1.11.2016 г.