После ухода Якова на фронт кузница оказалась закрытой. Военные
действия докатились до Кубани, и моим родным пришлось двигать дальше
на восток. Так они очутились в Коканде.
В детстве я нередко слышал, как отец вспоминал товарища времён
военного лихолетья – Марка Владимировича Гальперина.
Отец подобрал этого одинокого, плачущего мальчишку, на улице –
у него умерла мать. Они были примерно одногодками, может быть мой
отец – старше на год. Так Мара, как называл его Шурик, нашёл кров
и пищу у моей бабы Брони.
В 1983, когда я проходил ежегодное рентгеновское обследование, врач
попросил меня задержаться. Коллеги - монтажники шутили:
- Ну всё, окурки в лёгких нашли!
Страхи мои были недолги. Рентгенолог оказался тем самым Гальпериным,
которого я ранее не видел. Он недавно вернулся в Днепропетровск после
многолетней военной службы на Дальнем Востоке. Узнав мою фамилию,
выяснил, что я – сын давнего друга, дал адрес и телефон.
Отец был возмущён. Он сказал, что никуда не пойдёт и звонить не будет.
Он считал, что Мара должен был, приехав в Днепропетровск, первым делом
придти к нему, памятуя о том, что сделали для него мой отец и тётя Броня.
В 1986 году я ещё раз видел Марка Владимировича на похоронах отца.
Помню, как он просил прощения у моей матери. Но с учётом состояния,
в котором я тогда находился, я его просто не запомнил.
Ещё одна встреча произошла летом 1988г., когда я со старшим сыном и
племянником жены проводил отпуск на базе отдыха в Орловщине, на реке
Самара. Сначала узнал Гальперин меня, потом я его.
Он стал рассказывать, что мой отец всегда был для него примером, что
его поражала целеустремлённость друга, умение находить работу и работать,
выживать в сложнейших условиях, отдавать себя полностью учёбе, тому
что делал. Незаметно разговор перешёл на моего деда.
- А разве ты не знаешь, как он погиб? - спросил Марк Владимирович.
- Нет.
Последовала затяжная пауза. Мы сидели на удобной скамье в одной из
лесных аллей. Было сыро после недавнего дождя, но не холодно.
- Ладно,- произнёс я решительно. - Начали говорить, то рассказывайте!
Когда Равиковичи попали в Узбекистан, в Коканд, кто-то попросил моего
деда помочь зарезать корову. Сендер имел опыт работы мясником и не стал
отказываться от возможности заработать для семьи несколько килограммов мяса.
Дед был инвалидом. Кисть левой руки была у него неестественно
вывернута, поэтому его не брали в армию. Но постороннему взгляду это
увечье сразу не было заметно.
Хозяин забитой коровы остался доволен. Кроме мяса за работу он
предложил Сендеру помочь продать на рынке свежую говядину.
На рынке дед был арестован бдительными «кэгэбистами». – У, морда! Не
успел приехать – уже на базаре стоишь, мясом торгуешь!
В управлении КГБ к мольбам жены и сына были глухи. Разговоры о том,
что арестованный болен, что у него желтуха, (болезнь Боткина), оставались
без внимания. Содержание в сыром помещении ускорило конец трагедии.
Через неделю Сендера не стало.