Пробуждение было болезненным. Реми осознал, что произошло, увидев в своих объятьях не Жюзьен. Эдерна сразу же открыла глаза, она и не спала. Всё дышала запахом мужского тела, наслаждалась близостью возлюбленного, неожиданным счастьем, накрывшим её с головой, словно морской прибой.
Иногда Реми вздрагивал и что-то неразборчиво бормотал, одним своим существованием преобразив бесцветный мир в сверкающие огнями краски. Каждое мгновенье было дорого для неё, возможно, оно никогда больше не повторится... Она знала, что он уйдёт. Украденное у другой наслаждение не может быть вечным. И всё же теперь надежда теплилась, что хотя бы изредка они смогут встречаться. Пусть тайно, пусть украдкой, пусть мимолётно, лишь бы с ним!..
Уже пропели петухи, наступил рассвет. Реми поднялся, даже не посмотрев на обнажённую рядом молодую женщину. На его рубашке, что он подстелил под них, была кровь.
"Проклятье, я лишил её девственности!" - он вспомнил, как причинил ей боль, но Эдерна настаивала продолжать и была такой отчаянно страстной, как будто от этого зависела вся её жизнь.
Реми схватился за голову.
- Я сейчас всё застираю и принесу тебе чистую, это ведь не проблема?
Её тоненький голосок, расстроенный его поведением, раздражал.
- Ты права, дорогая, это не проблема, проблема в том, что мы натворили здесь этой ночью...
- Не жалей ни о чём! Клянусь тебе, никто никогда не узнает. Я буду нема, как рыба, и не раскрою твоего имени!
На глазах у Эдерны появились слёзы, и ему стало ещё больше стыдно за свою слабость.
- Такие вещи не скроешь... - Реми натянул штаны, вся спина была исцарапана сухой травой. О своей ясновидящей жене и вспоминать было страшно. Он знает, на что способна Жюзьен, и хорошо помнит, как она чуть не спалила живьём Кристель, узнав про их грехопадение.
Его подавленность не позволила Эдерне даже прикоснуться к нему на прощание. Она быстро оделась, замотала волосы в привычный пучок на затылке, взяла его рубашку и бросилась бегом к прачечной, нужно было успеть, пока не пришли другие женщины. Растрёпанный и помятый вид девушки сразу же наводил на размышления... Она столкнулась со сторожем, а после с ещё одним парнем, занимающимся уборкой боксов, видимо, он заночевал в усадьбе, и ему не спалось, раз встал так рано.
- А ты, что здесь шастаешь, пигалица, ни свет ни заря?!
- Забыла вчера кое-что доделать, боюсь получить нагоняй... - оправдалась Эдерна, чувствуя, как краснеют уши.
- Ну да, ну да!.. - хитро улыбнулся уборщик, пытаясь угадать, кто же всё-таки добрался до этой тихони. Скомканная рубашка в клетку, которую она пыталась спрятать, сказала сама за себя. Он вспомнил, что вчера за ужином такая была на Заме, как между собой называли Реми работники клуба, с тех пор, как Жак назначил конюха своим заместителем.
- Ай, да Реми! А так и не скажешь... Весь из себя такой примерный семьянин, а девку недотрогу соблазнил! Вот это новость!..
Эдерна скрылась уже давно за дверями прачечной, но и там её ждала засада в лице старшей прачки.
- А тебя каким ветром в такую рань занесло? Ты ж вроде бы домой уходила...
Девушка залилась пунцовой краской.
- Да ещё и с провожатым!.. Что прячешь, признавайся, тихоня.
Но та уже успела опустить рубашку в чан с горячей мыльной водой.
- Ты ж не замужняя, кто попутал?
- Я не обязана перед всеми отчитываться! - пискнула Эдерна.
- Ой, бедовая, гляди! Пузо к верху полезет, несдобровать тебе! Хоть холостого выбрала?
Эдерна молчала.
- Матерь Божья! Никак провожатый!..
- Молю, не говори никому, в ногах валяться буду, - девушка упала на колени.
- Уймись, горемычная, не скажу, что ж я, не понимаю?! А ты иди да помойся, и платье своё в порядок приведи, скоро люди придут...
Эдерна ушла, а старшая подняла деревянными щипцами замоченную рубаху и ахнула.
"Кровь в горячей воде не отмыть. Вот дурёха-то! На женатого повелась, пропадёт девка! Оно и понятно, Калян, что спелое яблоко, сама бы надкусила! Ой беда, беда..."
В гардеробной Эдерна взяла рабочий комплект нужного размера, побежала обратно к амбару. Реми всё ещё сидел в той же позе, зажав голову руками.
- Вот, одевайся, твою рубашку подготовлю к концу рабочего дня.
- Спасибо, - Реми даже не посмотрел на неё. Стыдно было и ненавидел он себя за то, что не сдержался, пошёл у неё на поводу, как телок на бойню.
- И не смотришь... Обидно мне, что не так-то?!
Он с усилием поднял глаза.
- Прости. Не нужно было...
- Я ж счастливою была, в любовь поверила, и ни о чём, слышишь, Реми, ни о чём не жалею! Хоть знать буду, что такое мужская ласка. Ты нежным был, внимательным, осторожным. Да о такой первой ночи только и мечтать! Не понравилась я тебе? Так и скажи, уйду сегодня же, больше меня и не увидишь.
- Ну, что ты!.. Перестань! Всё хорошо с тобой. Даже не ожидал, сколько в тихом омуте огня водится! Сладкая ты, славная девушка. Душа болит, что попортил тебя. Как к жене идти теперь?!
Она села рядом с ним. Робко погладила по волосам, вытаскивая запутавшиеся травинки.
- Обо мне не беспокойся.
- Обещай, что ничего с собой не натворишь! Напугала ты меня вчера.
- Обещаю. Это я тогда пустою была, никому не нужной, а теперь весь мир во мне греется, музыкой поёт! Ты только не обходи стороной, приголубь хоть чуток, мне большего и не нужно, никогда в твою семью не полезу, клянусь!
Реми тяжело вздохнул, приобнял её. Жаль девчушку, да ничего уже не поделаешь. Поцеловал в лоб, как ребёнка, и стал одеваться.
- Любви моей на двоих хватит, лишь позволь, хоть иногда рядом быть! Большего не прошу! Знаю, что жену свою любишь, дважды меня вчера её именем назвал.
- Не говори о ней. Зол я был, поругались накануне, больно ей сделал. А теперь ещё это! Обходи Жюзьен за версту, если увидишь. Не знаешь ты жены моей, на что способна она...
- О чём ты, любимый?
- Сила у неё великая, если узнает, мало никому не покажется. А как не узнать, когда она и мысли мои, как раскрытую книгу, читает, и всё видит наперёд?! - он закрыл лицо руками. - Страшно даже представить!..
Во дворе кто-то прошёл насвистывая песенку.
- Пора уходить! Ты первая беги, я тут всё закрою.
Она украла с его губ ещё один скоротечный поцелуй и убежала.
Увиделись лишь за обедом. Люди уже шептались. Хитрые усмешки исподтишка трудно было не заметить. Реми хмурился, аппетита не было. Эдерна держалась как могла в стороне, лишь изредка поглядывая с тоской на любовника.
Вечером принесла рубашку, постиранную и отутюженную, словно ничего и не бывало. Но были люди рядом, Реми только сказал: "Спасибо". Она кивнула и скрылась из виду.
Домой возвращался долго. Шёл пешком, вёл Каурую под уздцы, лошадка лениво цокала копытами и фыркала недовольная. В доме зажжён свет. Вот когда бы Реми обрадовался гостям, но на этот раз никого не было, кроме Жюзьен и Дариена. Как же он изумился, что она встала и уже хлопочет у плиты, даже забыл о своём грехе, бросился к ней навстречу. Она обняла его, не оттолкнула, и не задала ни одного вопроса.
- Я знал, что ты поднимешься! Ты сильная у меня! Прости, что обидел вчера, боль причинил, не хотел, видит Бог... - слова застряли в горле.
Она молчала. Сняла с мужа пиджак, повесила на стул, провела по плечам ладонями, словно смахнув пылинки. А когда он, поужинав, лёг спать, потому что смертельно устал, взяла в руки сброшенную рубашку, понюхала и, отерев слёзы, бросила в огонь печи. Эта его новая жизнь была вестником их с Дариеном скорого ухода и причиняла невыносимую боль, но Жюзьен дала себе слово быть мужественной до конца.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/11/07/1214