По следам Робинзона 3

Валерий Захаров 39
БОРЬБА ЗА ЖИЗНЬ

 Мне снилось, что я нахожусь дома. Ко мне подходит моя матушка, и будит меня. Не дождавшись, пока я встану, она хватает меня за ногу, и дергает очень сильно. Я был удивлён этим, потому что домашние всегда были добры ко мне. Вдруг  кто-то заверещал  мне в ухо. Открыв глаза, я обнаружил, что сполз к самому борту, верёвка, удерживающая меня, натянулась, а  мою ногу в грубом матросском башмаке, свисающую прямо над водой, пытается ухватить  акула. Обезьянка  металась по мне, издавая дикие  звуки. 
Объятый ужасом, я тоже закричал, и вскочил. При этом моя спутница, не удержавшись на наклонной скользкой палубе, упала за борт, мгновенно исчезнув в акульей пасти. Это зрелище ночного кошмара совершенно лишило меня сил. Остаток  ночи я просидел, вцепившись обеими руками  в обрывок верёвки,  соединяющий меня  с судном  –  средством, весьма сомнительным для продления  жизни. Скорее наоборот, отправившись внезапно на дно, «Ариадна» увлекла бы меня за собой.
 Наконец, наступил рассвет, принося призрачную надежду на спасение. Я находился в  состоянии оцепенения, продрогший, потерявший своего последнего спутника.  Силы мои были на исходе. Между тем акулы продолжали  неторопливо кружить возле судна, справедливо полагая, что  ждать завтрака  придётся недолго.
Весь день я провёл, как в бреду, и с ужасом ждал наступления ночи. Корабль между тем немного выровнялся, и у меня появилась возможность перенести свою позицию ближе к  уцелевшей бизань – мачте. Я мог бы поиздеваться над акулами, лишёнными возможности влезть на палубу, чтобы расправится со  мной. Однако моё положение не позволяло насмехаться над моими морскими тюремщиками, находящимися в своей стихии, тогда как я находился на судне,   которое должно вскоре погибнуть. Любая крупная волна может  отправить этот почти затонувший корабль на дно.
Солнце тем временем поднялось к  зениту, посылая на палубу палящие лучи. Одежда на мне стала понемногу высыхать, и я, пошарив в карманах, нашел   размокший кусок хлеба, и кусок солонины. С жадностью я съел свою находку, однако вскоре  пожалел об этом.  Солонина  и палящее  солнце прибавили к моим страданиям нестерпимую жажду. Я предался отчаянию, однако, вспомнив о своих жизненных злоключениях, а так же о том, что многие из моих товарищей лежат на дне морском,  возблагодарил  создателя, и стал развлекать себя  созерцанием. Если бы не мое безнадёжное положение, день можно было бы назвать великолепным. Дул лёгкий ветерок, океан был спокоен, как пьяница после очередного дебоша. Из воды выпрыгивали летучие рыбы, преследуемые хищными тунцами, дельфины то и дело показывались мне, грациозно изгибая спины. Акул  не было  видно, но я чувствовал их близость.
«Однако,  – подумалось мне,  – поскольку мной съедено  немало рыбы,  было бы вполне справедливо,  чтобы рыбы съели меня».
Меж тем  муки жажды усилились. Во рту у меня всё горело, язык распух  и стал шершавым, как рашпиль. Я был готов пить морскую воду, но знания моряка подсказывали, что этого делать нельзя. 
«Если бы глоток воды,  –  подумалось мне,  – я был бы совершенно счастлив».
    Вдруг несколько капель упало на мое лицо. Подняв глаза,  я увидел небольшую тучку, стоящую прямо над моей головой. Торопливо раздевшись, я снял с себя рубаху и  развязал  матросский платок. Дождь усилился, и вскоре мои пожитки были пропитаны чистой дождевой водой. Схватив платок, я скрутил его жгутом, и, запрокинув голову, направил живительную струю себе в рот.
То же самое я проделал с моей рубахой. Еще раз намочив разложенные вещи, дождик прекратился. Как только меня перестала мучить жажда, я немного приободрился, увидев в этом добрый знак. Рука непроизвольно опустилась в карман плаща, и нащупала заранее припасённый крючок с бечевой. Насадив оставшуюся солонину на крючок, я забросил ловушку в воду. Ждать пришлось недолго. Вскоре бечева задергалась. Быстро  потянув ее, я увидел свою добычу. Это была небольшая рыбешка, похожая на сельдь. Однако  пойманная рыба была замечена не только мной.   
Небольшой тунец  тут же набросился на рыбешку и проглотил ее.   На моих глазах разыгрывалась  драма, написанная самым великим драматургом, под названием «Жизнь». Чуть  не став ночью жертвой акул, я, в свою очередь, поймав рыбку для продления своей жизни, и вот уже эта рыбка в пасти  другого хищника. По иронии судьбы тунцу самому пришлось стать добычей. Несмотря на его сравнительно небольшие размеры,  пришлось напрячь оставшиеся силы, чтобы подсечь тунца, и вот уже мой обед бьет хвостом по палубе в предсмертной агонии. Матросским ножом я  перерезал тунцу хребет у самой головы, после чего он затих. Голод настолько овладел мной, что я, как хищник, впился в жирный бок тунца, проглотив сразу несколько кусков. Затем я аккуратно  разделал тунца ножом, достав из его желудка приманку. Порезанные куски рыбы я разложил на палубе, надеясь, что жаркие лучи солнца провялят их, и задремал.
 Мне  снилось возвращение домой.  Кругом раздавались крики морских птиц, когда мой корабль входил в гавань. Одна из птиц ударила меня крылом. Я проснулся, и увидел, что стая птиц расхватывает заготовленную мной провизию.  Однако я  с радостью воспринял этот знак: прилет пернатых грабителей означал близость земли.
 «Но,   –  тут же  подумал я с горечью,  –  течение может просто пронести мой тонущий корабль мимо какого ни будь острова, а может быть, вскоре «Ариадна» пойдет в свой последний порт приписки    –   на дно ».
 Вынув из кармана подзорную трубу, я внимательно оглядывал горизонт. Порой мне казалось, что я вижу  землю, но это было только плодом  разыгравшегося воображения. Все же мне удалось разглядеть очертания двухмачтового судна, но не было никакой возможности подать сигнал бедствия. Отчаяние снова  овладело мной. Тем временем  корабль,  на котором я приютился, стал медленно кренится,  выпустив  громадный пузырь воздуха. При этом он опустился ещё глубже носом в воду, так, что корма задралась, сделав мое положение ещё более отчаянным.  Какие-то утробные звуки, доносящиеся из трюмов корабля, приводили  в ужас. Казалось, что судно вот-вот скроется под водой.   Вода за бортом приближалась,  заставляя меня карабкался по наклонной палубе  всё выше.
Приближался вечер. Помня события прошлой ночи, я  впал в какое-то мрачное оцепенение. Надежда покидала меня.
Почему-то вспомнилась детская песенка, которую мы пели с друзьями, и я запел её:

По бурным волнам океана
Идём мы с славным капитаном!
Эгей! Эгей! Эгей!
Красотки, что на пирсе жмутся
Навряд ли нас домой дождутся!
Эгей! Эгей! Эгей!
Все те,  кто ловкий и отважный,
Спеши на бой на абордажный!
Эгей! Эгей! Эгей!

Так выпьем  за свою удачу,
И за красоток всех в придачу!
Налей! Налей! Налей!

Эта сумасбродная песня странно звучала посреди пустынного океана.

Ещё одна ночь на тонущем судне
  Вновь пламя вечернего заката распласталось над горизонтом, однако его красота не вызывала романтических чувств, и приближающаяся ночь пугала меня. Я вновь закинул свою снасть, и вскоре ещё одна рыба оказалась на палубе. Я разделал её, и привязал к мачте, уверенный, что ночью птицы не похитят у меня добычу. Океан мерно покачивал   злополучное     судно,  убаюкивая меня.  Не в силах более противится, я заснул.  Среди ночи я проснулся оттого, что почувствовал  чьё-то прикосновение. Открыв глаза, я с криком отпрянул назад, и если бы не привязанная ко мне веревка, я наверняка свалился бы   в воду. Громадная корабельная крыса присматривалась ко мне, остальные её товарки приканчивали пойманную накануне  рыбу. Оказывается, я был на корабле  не один,  и картина расправы надо мной  голодной крысиной  стаей ужаснула меня. Я бросился на мерзких тварей, которые, однако,  не думали убегать, и сидели, внимательно наблюдая за мной. Весь остаток ночи я бодрствовал, боясь заснуть. Крысы так же просидели всю ночь до самого рассвета.  Наконец, первые лучи солнца разогнали гнусных созданий.
Вновь голод и жажда приняли меня в свои мучительные объятия. Как волшебную сказку, вспоминал я свою жизнь на необитаемом острове. Потеряв всякую надежду на спасение, я сидел, прислонившись спиной к мачте, и бездумно глядел на горизонт. Солнце  вставало всё выше, накаляя палубу своими лучами. Я с надеждой смотрел вверх, на проплывающие облака, приготовив заранее нехитрые инструменты для сбора драгоценных дождевых капель. Но ожидания были напрасны. Несмотря на  отчаянное положение,  я всё ещё оставался жив. По-видимому,   в человеке заложены какие-то силы, проявляющиеся в критические минуты  его жизни.  Корабль мало-помалу продолжал погружаться, и я задал себе вопрос: «Какая кончина меня ждёт? Пойти на дно вместе с судном, к которому я был привязан,  умереть  от голода и жажды, или  быть заживо съеденным крысами?»
До земли, видимо, было достаточно далеко, и крысиная стая не рискнула покинуть корабль. Мне было известно, что крысы могут держаться на воде до трёх суток, и чуют землю издалека. Вспомнился рассказ старого боцмана, как создать крысиного убийцу, для того, чтобы если не освободить судно от мерзких тварей, то хотя бы уменьшить их численность. Для этого, рассказывал боцман, живых крыс  бросают   в дубовую бочку, и закрывают. В конце концов, в бочке остается одна живая крыса,  ставшая каннибалом, то есть поедающая себе подобных. При наличии на судне этого монстра, крысы стараются покинуть судно.
 Ужасная мысль посетила меня.  «То же  самое может происходить  с людьми, которые силою обстоятельств или по чьёму либо злому умыслу могут превратиться в зверей, не признающих никаких законов!»
Минул полдень, а моему трагическому путешествию, казалось, не будет конца. Я находился в полубессознательном состоянии, мне было уже всё равно, что со мной произойдет, однако какая-то сила заставляла меня время от времени поднимать глаза и оглядывать горизонт.

СПАСЕНИЕ

Вновь наступил вечер. Казалось, я был приговорен к вечной пытке вместе с погибающим судном.  Мы словно слились с  ним в одно целое, почти мертвецы, и никак не могли достигнуть окончательных границ своего существования: судно не тонуло, а я не умирал. Видения начали преследовать меня; казалось, что поднимается палубный люк, и из него медленно, словно во сне, выходят погибшие матросы. Спасительная потеря сознания не позволила мне окончательно лишиться рассудка.
Внезапно до меня донеслись неясные  звуки,  постепенно перешедшие в незнакомую человеческую речь. Открыв глаза, я увидел, что нахожусь на палубе какого-то судна. Послышались слова команды, и судно стало спешно отваливать от тонущего корабля. Как только оно отошло на расстояние нескольких ярдов, корабль, словно дождавшись, когда с него снимут последнее живое существо, издав тяжёлый вздох,  медленно погрузился в зеленоватую морскую пучину. 
Судно, спасшее меня, по-видимому, принадлежало какому то восточному купцу. Экипаж также состоял из матросов восточного происхождения, слова команды были мне непонятны, но выполнялись они с ловкостью  и мастерством, заслуживающим  одобрения. В каюте меня осмотрел  человек  в  тюрбане, по-видимому, корабельный врач. После осмотра он долго стоял возле меня, покачивая головой. По  его распоряжению мне принесли небольшую миску с мутной беловатой жидкостью. «Это рисовый отвар, – вдруг услышал я речь на английском языке. –  Вы очень истощены, и вам нельзя много есть».
Я с удивлением смотрел на  своего лекаря. Говоривший видимо хорошо понимал, в каком состоянии я нахожусь. Отдав приказание, после которого все, кроме него покинули каюту, он, наклонившись, произнес: «Ничего не бойтесь. Вы вне опасности, и вам необходим хороший отдых и уход».
После этого он повернулся и вышел из каюты, плотно притворив за собой дверь.  Я сразу же погрузился в глубокий сон. Видимо, я находился в таком состоянии достаточно долго. Наконец, настал день, когда я открыл глаза. Казалось всё, что произошло, мне  приснилось, однако окружающая обстановка, мерное покачивание судна говорили, что всё происходяшее реально. Вскоре дверь каюты отворилась, и в неё вошёл человек в тюрбане, говоривший на английском языке. Пододвинув табурет, он сел рядом со мной.
– Откровенно говоря, мы не надеялись на ваше выздоровление,   – произнес он мягким голосом. 
– Кто вы? –  спросил я незнакомца.
Мой посетитель усмехнулся, и немного помедлив, ответил: «Это зависит от обстоятельств. Сейчас я ваш врач, и желаю вам скорейшего выздоровления».
С этими словами он поднялся и вышел из каюты.


http://www.proza.ru/2016/11/14/1007