Ему не было и шестидесяти, жизнь текла размеренно, без особенных взлетов и падений, просто усталость с годами накапливалась. Работа линейного инженера на Узле связи была нелегкой: ненормированный рабочий день, выезд на линию в любое время суток и в любую погоду. Порой приходилось работать и в сильный мороз, и под дождем, и по колено в воде. Он считал - нормальная мужская работа.
Дети выросли, жили отдельно, жена на пенсии скучала. И ему порой становилось тоскливо. Вроде ничего не случилось и нет причин для особой грусти: здоровье не беспокоит, в семье все замечательно, с работы никто не гонит. Но среди внешнего благополучия нет — нет да и встревожит душу прохладный ветерок, вызвав неприятный озноб, неведомо откуда взявшийся в полный штиль. И становится не по себе.
Вот и сейчас, он пришел с работы, включил телевизор пока жена греет ужин, а по телевизору показывают интервью со старой актрисой, юбилей у нее. Актрису он сразу узнал, она была старше его, а выглядела, как молодая, только черты лица изменились: глаза из раскосых превратились в круглые, губы стали слишком пухлыми. Но ему не мешало - он увидел и вспомнил ее ту самую, из любимого фильма детства: нежную, хрупкую, такие лишь в сказках рождаются и живут.
В тот год он жил у бабушки, ходил в третий класс, школа была напротив дома и кинотеатр недалеко. Он вспомнил, как прибежал домой взъерошенный, радостный и стал рассказывать бабушке, какой необыкновенный фильм он посмотрел, и уговаривать ее сходить еще раз, двоим, и что с ней его пропустят бесплатно. Уговорил, только его бесплатно не пропустили. Тогда, второй раз, ему посмотреть фильм не удалось. Позже он видел этот фильм много раз, но помнил тот, самый первый.
И красивей этой актрисы он женщины не представлял.
И вот сидела она, можно сказать, напротив, и рассказывала о себе.
Она говорила, что одинока, но вроде как-бы и нет: есть сын, внуки, родственники, еще мать жива. Она несколько раз была замужем, но очень ненадолго. Он смотрел на нее, и ему было радостно и легко. Актриса и в свои шестьдесят пять лет была хороша, не семнадцатилетняя, как в том кино, но ведь и он с тех пор повзрослел.
Именно сейчас он понял, как она ему нравилась, в ней было столько спокойной женственности, рассудительности, гармонии, и, как ни парадоксально, - молодости! Даже рядом с внуками она выглядела достойно. Старость спасовала перед совершенной женщиной.
После той передачи что-то изменилось в его жизни и улыбка не сходила с его губ. Каждый новый день приносил ему радость бытия с первым же глотком свежего морозного воздуха, он вдыхал его с наслаждением полной грудью, и зима, которую он не любил, стала ему сообщницей.
Приходя домой, он не садился напротив телевизора, а подходил к окну и долго смотрел, как падает снег, наблюдая за причудливым полетом снежинок: вверх - вниз - в сторону, так витают наши мысли когда они в свободном парении. В эти минуты он ни о чем не думал, черты лица его расслаблялись, и он возвращался в молодость.
В выходные дни он брал лыжи и шел кататься на залив.
Жена замечала перемены, происходящие с мужем, но молчала, ведь ничего тревожного не высмотрела.
На работе все спорилось, он перестал уставать: время протекало незаметно, ведь перед глазами стоял им созданный идеальный образ актрисы.
Был вечер четверга, когда он быстрым уверенным шагом приближался к метро. На улице шел промозглый дождь со снегом. Недавний мороз отступил, и резко нахлынула оттепель. Погода была мерзкая, и подумалось, что в декабре умерли и отец, и дедушка, и, наверное, когда-нибудь, и он умрет именно в декабре, в такую вот противную слякотную погоду. Он прошел турникет и стал пешком, как всегда, спускаться на эскалаторе. И вдруг на него нахлынула странная незнакомая до сей поры тоска., она разрасталась, как спрут, ее невозможно было выдержать, она мешала дышать.
На ослабевших ногах он подошел к электричке, вошел в полупустой вагон и сел.
Ему стало очень холодно.
Последнее, что он ощутил, это приятное прикосновение ее теплых рук к его голове, словно она прощаясь провожала его.
Лица актрисы он не видел, но это были ее руки, нежные и ласковые, а больше ему от этой жизни ничего не было нужно.