Точка выхода. глава 1

Полина Олехнович
Глава 1. Черешня.
С чего все началось: с рваных колготок или черешни? Я не раз возвращалась к этому вопросу, снова и снова удивляясь тому, как часто незначительные, ничтожные вещи способны вызвать крутой поворот  судьбы, и как часто для судьбы это оборачивается множественными переломами.
Я не казалась себе человеком  с поломанной судьбой. Я чувствовала себя ангелом, упавшим с неба. Стоя в свободном пуховике цвета какао с молоком у равнодушной металлической двери, я ощущала, как под тканью пуховика, ставшего на два размера больше, подрагивают сломанные, мятые крылья, причиняя привычную уже, ноющую боль, такую же привычную  как боль в сердце, только немного слабее.
Все признаки указывали на то, что боль станет по-настоящему невыносимой, как и само настоящее, когда шок пройдет, и я снова начну чувствовать.
В этом марте, черно-белом, документальном, казалось,  солнце никогда уже не появится, а даже если и появится, то в общем-то какая разница.
 В марте я все чаще возвращалась в тот летний день, когда обнаружила, что в шкафу не осталось ни одной пары целых колготок. А в соседнем дворе торговали чудесной прозрачно-рубиновой черешней. Я обожаю черешню, как обожаю лето. И не надо было пересчитывать деньги в кошельке – необходимость выбора между черешней и новыми колготками рисовалась вопиюще очевидной. Это даже смешно!
Я подумала, что красивая женщина не может, не должна стоять перед таким выбором.
Проблема рваных колготок совпала со звонком человека, который мог бы стать моим мужем, но не стал. Он, словно подслушав  мысли через телефонные волны, рассказал, покряхтывая неуверенными смешками, о знакомой, объевшейся черешней до расстройства пищеварения.
История, предназначенная для веселья, заставила мои глаза увлажниться слезами. Разве это справедливо, что я такая очаровательная, такая необыкновенная и талантливая Стася, во всем себе отказываю, когда другие вкушают черешню и прочие дары жизни до тошноты?
Мужчина, не ставший моим мужем, истолковал огорчение как ожившую ревность, мумифицированную в эпоху романтических отношений и чтобы загладить оплошность,  поспешил пригласить меня на ужин.
Именно тогда, быстро и бесповоротно, как принимаются все судьбоносные решения, я решила сделать все возможное, и невозможное сделать возможным, чтобы ни я сама, ни моя семья не нуждались больше ни в чем.
Зародившаяся идея в считанные минуты разрослась до таких размеров, что не помещалась в мозгу, и, как уже бывало в подобных случаях, мир завертелся вокруг меня.
Я летела на встречу, едва касаясь тротуара высокими каблуками. Будто бы силы Вселенной циркулировали в  крови, сообщая такую энергию, для которой не существовало препятствий.
Человек из альтернативной реальности, из разряда «что могло бы быть, если бы я не вышла замуж» ждал меня за столиком. Он заметил меня, едва я вошла, как и остальные посетители ресторана, ослепленный чудесным сиянием моих глаз и всего облика. Он любил, когда я такая.
Захлебываясь словами и мартини, я рассказывала о деле, которое хочу начать. Мужчина едва ли слушал, впитывая дивный свет, исходивший из каждой клеточки моего тела, зачарованный живой мимикой  лица, возбужденными взмахами тонких рук. Лишь когда речь зашла о деньгах, он навострил уши, и сразу понял свою роль в этом предприятии. Финансы были его стихией.
Он дал деньги по договору, с процентами и надеждой, что все-таки «все может быть, даже если я замужем».
Домой я летела, не касаясь тротуара, и в моей  сумочке было столько денег, что хватило бы на квартиру.
Я знала, что  жизнь скоро очень сильно изменится. Вот прямо сейчас я вхожу в новую жизнь.
Правда, той ночью приснился пренеприятнейший сон. Я - в постели со своим инвестором. Он блаженно покряхтывает, засыпая, утомленный случайной, так неожиданно приключившейся страстью, а я лежу растерзанная и поруганная, чувствуя запах старческой дегенерации, едва уловимый запах распада и разложения - ведь этот мужчина старше почти на два десятка лет. Мне так мерзко, что я вскакиваю, одеваюсь и бегу по пустынным улицам, спасаясь от запаха старения, но он уже впитался в  кожу, от него не избавится.
И вдруг из горячей глубины моего тела выливается липкая семенная жидкость, превращаясь в огромное холодное пятно на светлых шелковых плотно облегающих брюках. И все прохожие видят это пятно. Оно словно клеймо.
***
Я проснулась в ужасе, в своей кровати, одна. Непорочная. Сон очищает от всего. Из дамской сумочки выглядывали крепкие пачки купюр.
- Почему именно кафе? – спросил муж. Теплый густой баритон с трудом умещался в телефонной трубке.  За пять сотен километров, муж казался ближе, чем на расстоянии кожа к коже.
Я не знала, как объяснить ему, что кафе – это словно другое измерение. Идешь, идешь по улице, и вдруг  –  телепортировался. И все проблемы остались по ту сторону. Нет, не исчезли, но  дали временную передышку, пока тянешь свой капучино или что-нибудь покрепче. И человеку можно побыть таким, какой он есть. Официанты видят изнанку душ, вот почему на их лицах через нарочитое равнодушие  прорывается понимающая усмешка.
Я не знала, как рассказать, что еще до замужества у меня было довольно странное хобби – беседовать со случайными знакомыми? Я приходила в кафе, скользила близоруким взглядом по посетителям, пытаясь угадать, кто есть кто, вымышляя истории жизней, и кто-нибудь обязательно со мной знакомился, привлеченный очарованием и праздностью.
 Я пыталась разгадать тайны человеческой психологии. Не так часто нас слушают с искренним интересом, не так часто  пытаются понять,  и мужчины выливали наболевшее о непонимающих, неблагодарных женах, о несчастных любовях, о том, что ищут в женщине и от чего бегут, и  часами рассуждали об отношениях и спорили. Может быть,  кто-то и рассчитывал на продолжение, но я просто уходила, оставаясь в  памяти светлым отблеском.  Очень странное хобби. Очень странный способ обогащения личного опыта. На какие вопросы искала я  ответ? На те, что со временем сами открыли мне свою суть, и те, что лишь приоткрыли завесу тайны. Я не могла объяснить все это   мужу: у него «Орбит яблочный», а у меня «Ярбит облачный», поэтому просто сказала:
- У нас в городе кафе раз-два – и обчелся. Составим конкуренцию.
Виталик, мой муж, всегда считал, что я немного с приветом и временами взбалмошная и сумасшедшая, но инициатива с бизнесом показалась ему вершиной безумия. Он считал, что родной Санкт-Петербург  слишком плохо влияет на меня, каждый раз я возвращалась  другим человеком, раздражительным, депрессивным, точно морская рыба, попавшая в пресноводную реку. Мы вообще были из разных миров, даже предложения строили по-разному, но после каждой поездки пропасть разверзалась еще больше.
«Девочка из Петербурга, в твоих руках стынет солнце…».
Мое кипучее воодушевление снесло все его скептические возражения. Перед таким цунами никто бы не устоял. Он спросил, откуда деньги. Я быстро ответила:
-  Знакомые родителей одолжили.
Ложь во благо. Да  не такая уж и ложь - инвестор на  самом деле  знаком с моими родителями.
Иногда я думала, хотела бы я, чтобы всего того, что произошло потом, не было? Чтобы все оказалось просто сном, ночным кошмаром? Нет, тогда не было бы и той Стаси, какой я стала.