Первые плавания были уже описаны, но они носили разведывательный характер и не были снабжены приборами. В конце учебного 1989 года мы стали серьёзно готовить экологическую экспедицию – подбирать людей, оборудование, машину Ныса с прицепом, в котором размещались приборы.
Машина Ныса с шофёром Володей Арутюняном, уже окончившим институт и защитившим диссертацию на ученую степень кандидата химических наук под моим руководством. У вертолёта, в центре также кандидат наук Юрий Иконников. Мы управлялись кроме того с помощником Андреем Басюрой, который также окончил наш институт. Мой сын учится на кафедре электрохимии. Его фотография на стр. 248 книги. Лётчики, привёзшие арбузы, стоят у левого края вертолета. Арутюнян и Басюра уехали на сутки раньше, чем основной состав экспедиции на машине Ныса. Основной состав (4 студента), руководитель и Иконников перемещались на поезде. Место встречи и начало маршрута – Харабали. Ныса всякий раз находила нашу стоянку и присоединялась к нам на ночевку.
Не буду описывать первые три однодневных стоянки. Мы ещё не привыкли и, потому не было интересных снимков. Между третьей и четвертой возник интересный момент. Мы расположились, как нам казалось, на песчаном острове. В дальнейшем оказалось, что коровы могут перебродить на него, если погнать их в этом направлении. Пастух, плохо относившийся к приезшим. загнал стадо коров на «остров» и они пошли на водопой через наши четыре палатки. Мы ещё спали, когда коровы, спотыкаясь о наши верёвки, испускали струи жидкого кала. Конечно, во многих местах были порваны палатки. Мы слышали смех, но откуда он доносился – неизвестно.
Четвёртая стоянка оказалась удачной с точки зрения рыбалки. На самой Ахтубе лова не было, но на заливных лугах, сообщающихся с Ахтубой, клёв был бешеный. Ловились в основном лини. Место, где пасутся лини, нетрудно было распознать. Стоило аккуратно приблизиться к водоёму, присесть на корточки и прислушаться, как можно легко различить «свиное» чавканье. Это питаются травой лини. В дальнейшем мы усовершенствовали этот метод, добавив воронку, которая служила уловителем звуков и их усилителем. Дальнейшие усовершенствования привели к созданию своеобразного фонендоскопа.
С помощью этого прибора мы точно находили места, где питаются лини. Правда, такое оборудование было пущено в ход только в последний день стоянки и показало высокую степень эффективности. А пока мы ловили линей без фонендоскопа.
Полукилограммовые лини ловились даже на очень маленькой глубине (40 см) в траве. Если лини питаются на такой глубине, то они легко обнаруживаются без всякого фонендоскопа. На глубине 1- 2 метров становится более эффективным применение фонендоскопа.
Четвертая стоянка знаменита и тем, что мне удалось зафиксировать в стоячей воде озера нечёткие линии, устремляющиеся ко дну h = f (T), где h – глубина, T – концентрация ионов водорода. Чем глубже, тем значительнее концентрация ионов водорода.
Пятая стоянка была точно напротив железнодорожной станции Досанг. Стоянка представляла заросший кустарником остров. Нас на этот остров загнал дождь, и мы ждали под перевёрнутыми байдарками и плоту, когда это безобразие окончится. Окончилось только утром, когда мы спали мертвецким сном.
Шестая стоянке там, где Ахтуба делает поворот под прямым углом, за понтонным мостом. Здесь мы встретились с маленьким, но драчливым человечком, которого я в дальнейшем буду называть маргинал, т.е. отрепье, человек никчёмный. Он грозил избить всех (этот клоп!). Мы даже не обращали на него внимания, хотя кулаки чесались. От этого места и до очередной стоянки было не более 2 км.
Седьмая стоянка была рядом с длительной стоянкой, но мы умышленно вставили себя на «показ». Нашу седьмую стоянку не заметить было нельзя – она была на бугре с хорошим подходом для легковой машины (как мы и договаривались в Москве).
От этой стоянки до окончательной стоянки было около 500 метров, вот туда мы и переместились. Место было идеальным – тень в любые часы дня, шёлковая подстилка. Вообще это место – половина корзины, вырезанной таким образом , что дно отрезано вдоль и пополам. Если поставить, то получится шатер длиною в метров 200 и глубиной в метров 100. О чём ещё можно мечтать! Машины наружи и все не боящиеся дождя приборы там же.
В первый же день стоянки нас пригласили на лов осётров и сазанов. Одним заходом сети ребята двух среднего размер севрюг, которых отдали студентам огромного сазана, которого отдали библиотекарю, т.е. нам.
Сегодня ожидается как у студентов, так и у библиотекаря пир, с той только разницей, что у библиотекаря будет спиртное.
Посещение аналитической лаборатории комбината полностью разочаровало. Мы были удивлены примитивностью приборов, хотя, как говорится «по Сеньке и кафтан». Не чувствуется, что персонал может решать сложные задачи. Видимо, посещение нами лабораторий комбината не прошло даром. Откуда-то взялись и деньги, и приборы.
Все наши усилия были направлены на определение суточных циклов pH и кислорода в воде микрокосма реки Бузан. Потом эти работы докладывались с большим успехом в МГУ. Они удивили гидробиологов размахом pH и содержания кислорода в воде микрокосма.
А меня в этот вечер пригласил казах- учитель (завуч школы) к себе на обед. Казахи больше любят сазанов, чем осетров и я довольствовался тройной ухой, чарками водки и рассказами. Рассказы, действительно, были интересными, почти детективами. Например, завуч рассказал о несчастных случаях с летальным исходом на скважинах, которых уже более 200. Газ настолько ядовит, что только одного вздоха такого газа достаточно, чтобы уйти на тот свет.
Школьники учатся в помещениях с противогазами. Казах говорит о школе, в которой учатся дети станицы Сеитовка. Эта Сеитовка была местом отравления нескольких членов экспедиции, но по совсем иным причинам.
Следует объяснить, почему мы не пошли дальше, как в 1989 году, т.е. до Забузана, а задержались на истоках Бузана в месте близком к протоку Ашулук, который втекает в Бузан недалеко от железнодорожного моста. Это мост, который соединяет Астрахань с Москвой. Причин две.
Во-первых, нас не нашла машина, высланная за нами Астраханским комитетом по охране природы. В это поверить трудно, т.к. железнодорожный мост через Бузан только один и дорога из Астрахани к этому мосту – только одна. Ну, шут с ним – комитетом.
Во-вторых, мы сами искали эту злосчастную машину Комитета и даже ходили в Сеитовку, чтобы позвонить в Комитет, где нам сказали, что машина ушла.
Была жара, не ниже 450 в тени. Мы, обрадованные известием о скорой встрече с машиной, зашли в магазин и попросили воды напиться. Нам предложили сок из алычи, который, якобы, прекрасно утоляет жажду. Деньги были, и мы купили по два стакана. Я залпом выпил два стакана.
«Ребята – что-то не так!. Не пейте. Возьмите простой воды» - предупредил я.
Но ребята уже выпили по стакану и тоже заметили подвох. Продавщица сказала, что сок свежий и приготовлен только вчера.
«И находится в этой оцинкованной фляге?» - был то ли мой вопрос, то ли утверждение.
«Да!» - как-то радостно сказала продавщица.
Мне всё стало ясно. Я вспомнил рассказ Василия Шукшина о чернике в оцинкованном ведре.
Велел спешить в лагерь, где были лекарства. И только в пути я вспомнил, что отдал распоряжение Арутюняну отправляться домой с лекарствами. Мы же через два дня сесть на поезд, который останавливается в Сеитовке на две минуты.
Меня начало тошнить на половине пути в лагерь. Я свалился в тени под ивой и велел всем быстрее идти и послать за мной сына. Ребят тоже начало мутить и тошнить, но они, всё же выпили по стакану зелья. Кроме того я до этого всю ночь не спал, снимая суточные циклы в зарослях макрофитов Бузана. Одним словом, у меня было наиболее сильное отравление. Я даже не заметил, как за мной пришел Влад, и притащил меня в лагерь. Там уже знали, что лекарства уехали в Москву, отправленные машиной. Выход из положения нашел я сам, велев собрать древесные угли из костра, натолочь их и пить всем, кто был Сеитовке. Приблизительно через четыре часа таких процедур мне стало легче и я начал шутить. Я знал, что и ребятам, тем более, стало лучше.
Стали постепенно собираться вещи. Оставалось почти два дня. Мы никуда бы не поехали, если теперь за нами прислали машину. Пусть обещание Чуйкова лежит на его совести. Чуйкова, который был начальником Астраханского комитета охраны природы. Он обещал свозить нас в заповедник, где нас ждали птичьи базары, цветущий лотос, лебеди, пеликаны, и другие водоплавающие птицы, а также масса рыб. В этом озёрном, рыбном и комарином царстве нам так и не удалось побывать.
Хочется обратить внимание читателя ещё на одну особенность владения волжским богатством. Их осталось не так уж много их осталось не так уж много в связи со строительством каскада ГЭС. Читатель, догадался, какую функцию выполняет этот калмыцкий палец, ковыряющий Волгу. Говорят, что по дороге, которая специально проложена точно к Волге, любящие искупаться калмыки , незаконно вывозят значительную часть осетровых и чёрной икры на чёрныё рынки городов.
Через два дня после ухода нашей машины мы дождались поезда, и побросали в вагон все наши вещи. Самый серьёзный и самый трудный поход закончился. Поезд мчался в Москву.
В.Т.