ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ПОГРАНИЧЬЕ
22. ТЕРЕЗА. ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦА
Экипаж поскрипывал рессорами и мелко трясся, дребезжа расшатанной дверцей. Лошади скакали резвой рысью, подбадриваемые зычными выкриками мальчишки-кучера. Жёлтый пёс гигантскими скачками нёсся рядом с передним колесом - уши его развевались на ветру, а с языка срывались капли тягучей слюны, растягиваясь в воздухе тонкими ниточками.
Откинув полупрозрачную занавеску, Тереза со скукой поглядывала на проносящийся за окном тоскливый пейзаж. Распаханные поля, засиженные галдящим вороньём, уступали место чахлым рощицам, а зубчатая стена далёкого леса сменялась горбами пологих холмов. Тут и там, в стороне от дороги, мелькали покосившиеся домишки кажущихся безлюдными деревень.
Полчаса назад они проскочили полузаброшенную заставу. Пустующая караулка встретила их тёмными провалами окон, на раскисшей обочине догнивали сваленные в кучу дорожные заграждения. Одинокий стражник, дремавший на прислонённом к стене табурете, глянул на них без всякого интереса и поспешил поплотнее закутаться в тёплый плащ.
Ближе к полудню дилижанс въехал в городок, раскинувшийся по обеим сторонам дороги – должно быть Войнилы – некогда самое восточное, а ныне единственное крупное поселение Юго-Западных провинций. Дорога тут превращалась в довольно широкую улицу, пересекала городок насквозь и терялась за серой пеленой мелкого дождя.
За мутными стёклами окон и в полуоткрытых проёмах дверей Тереза видела тёмные силуэты местных жителей, некоторые выходили из своих домов и провожали экипаж настороженными взглядами. Мальчишки, мутузившие друг друга в проулке между домами, разом позабыв о былых разногласиях, смотрели на карету, распахнув рты – видимо приезжих тут уже давненько не бывало.
Остановив дилижанс прямо посреди улицы, юный возница тут же бросил вожжи, соскочил на землю и принялся потягиваться как кот. Остальные тоже стали выбираться наружу, чтобы размять ноги. Собака, подбежав к поилке для лошадей, принялась шумно лакать воду.
Второй экипаж должен был нагнать их несколько позже: дон Алонсо решил, что лучше выехать из города по отдельности, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. К тому же у него оставались какие-то незавершённые дела, ради которых им и пришлось задержаться в Солёной Гавани ещё на сутки, но о них он не счёл нужным распространяться, хотя поэту-оборванцу, судя по хитрой ухмылке, тоже было что-то известно.
Оборванец ехал вместе с ней, Сименсом и сиром Тибальдом в одной карете. Сейчас на нём были новые сапоги, штаны и сорочка из походного снаряжения дона Алонсо, но вот невообразимый плащ, пошитый из разномастных обрезков кожи, остался прежним. А поскольку запах этого плаща ничем не уступал его виду – всю дорогу им пришлось наслаждаться непередаваемыми ароматами сырой рыбы, гнилых овощей и застарелого человеческого пота. От этого амбре, да ещё от немилосердной тряски, Терезу уже мутило и она поспешила покинуть карету вслед за остальными.
Хозяин трактира выбежал им навстречу, подобострастно щерясь редкозубым ртом. Массивная дубовая вывеска, приколоченная над входом в его заведение почернела от времени и разобрать, что на ней когда-то было изображено не представлялось никакой возможности.
- Прошу вас, прошу вас, господа! – зазывал трактирщик, ухватив под руку Сименса. – Заходите в «Коронованную луковицу». Моё заведение – лучшее в городе!
«И единственное», - подумала Тереза, усмехаясь.
Посетителей было немного и все вылупились на них, словно никогда в жизни не встречали других людей. Поэт-оборванец тут же кликнул служанку и попросил подать вина, а сир Тибальд плюхнулся на лавку у камина, вытянув длинные ноги к огню.
- Желаете комнаты? – хозяин увивался вокруг Сименса, как мотылёк вокруг пламени свечи, искательно заглядывая тому в глаза. – Когда-то у нас останавливался сам…
- Только обед, - распорядился Сименс, бесцеремонно обрывая его. – Мы вовсе не собираемся здесь задерживаться.
Трактирщик ахнул, всплеснув пухлыми ручками, и поспешил выполнять распоряжение.
На стол собрали очень быстро, но проголодаться Тереза ещё не успела. Она несколько раз откусила от куска холодного пирога с телятиной, макая его в грибной соус и, прихватив с собой большое зелёное яблоко, отошла к окну.
Мальчишка-возница уже закончил обтирать лошадей и теперь распрягал их, прежде чем подвести к поилке. Поглазеть на это зрелище собралось, наверное, всё население городка. Несколько человек, прилипнув к мутным окнам по сторонам от двери и смешно тараща глаза, пытались разглядеть, что происходит в полумраке трактира.
Когда, час спустя, прибыл второй дилижанс, изумлению горожан не было границ. Многие оглядывались на дорогу, высматривая, не едет ли кто ещё.
Первым в трактир вошёл дон Алонсо, массируя пальцами распухшую переносицу, а следом за ним шагнул давешний контрабандист Гильермо. Его лицо являло собой сплошной кровоподтёк; единственным уцелевшим глазом он коротко глянул на Терезу и сразу же уселся за стол, алчно набросившись на еду. Бродяга поспешно наполнил вином свободную кружку, к которой Гильермо тут же основательно приложился.
Для Терезы его приход не стал неожиданностью, поскольку она уже встречалась с ним в своих видениях. Сир Тибальд, если и был удивлён, то никак этого не показал. И лишь Сименс, совершенно не умеющий владеть лицом, был явно огорошен этим внезапным появлением.
Следом за смуглой воительницей и суровой чародейкой, в дверь проскользнул плешивый человечек с помятым лицом. При виде вина и закусок, глаза его жадно заблестели, но он остался стоять в сторонке гулко сглатывая слюну, пока все остальные не расселись, и только потом осторожно пристроился с краю.
Когда с трапезой было покончено, объедки сметены на пол, а посуда убрана, стол накрыла подробная карта Юго-Западных провинций, составленная, судя по всему, ещё до Войны Восьми Великих Волшебников. Рядом легла карта современной Империи, где на месте юго-западных земель зияло обширное белое пятно, исчёрканное от руки неясными знаками, пунктирными линиями и неразборчивыми подписями.
Поселение, до которого сумел добраться предыдущий отряд, когда-то носило название Гривки, но местные жители, по словам чародейки, называли его Хмарь, из-за постоянно затянутого тучами неба и сырого тумана, наползающего с окрестных болот. В городке сохранился храм Всепрощающего, Белое Сестринство, таверна, бордель и захиревшие резиденции нескольких Гильдий. Когда отряд покидал это унылое место, возвращаясь назад, никто из тамошних обитателей не захотел пойти вместе с ними, считая, что добрались они туда чудом и обратно живыми им уже не вернуться.
Бородатый бельмастый возница второго дилижанса, протиснувшись в дверь, почтительно напомнил дону Алонсо, что неплохо бы расплатиться.
- До места я вас доставил, панове, - хрипел он. – Багаж ваш сгрузил. Всё честь по чести. А назад путь неблизкий – сами понимаете. Хотелось бы обернуться до темноты.
- Милейший, мы ведь уговаривались до самой границы ехать. Разве нет? – мягко возражал ему дон Алонсо. – А она, если верить карте, проходит на двадцать пять миль южнее – за хутором Смолярни, у Овражного Моста.
- Да чего вы мне свои бумажки под нос тычете, - горячился возница. – Чего я в них не видел. Туда и дороги-то нет – вся бурьяном поросла, потому как не ездит никто. А хутор этот давно заброшенный стоИт – у кого хОчите спросите. Вон хоть из местных у кого…
- Всё это, конечно, весьма прискорбно, - наигранно сокрушался дон Алонсо. – Да только уговор есть уговор - ничего не попишешь. Конечно, если желаешь, то можешь ехать на все четыре стороны – неволить не стану. Однако учти, что ни сентимо тогда ты от меня не получишь. А довезёшь до границы – расплачусь сполна, как договаривались, да ещё и сверху накину. Моё слово – гранит. Так на чём порешим, милейший?
Возница какое-то время поедал его глазами, потом смачно харкнул под ноги, заплевав себе бороду, и вышел наружу, громко хлопнув дверью. Тереза услыхала, как он кричит мальчишке, чтобы тот вязал багаж обратно.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/11/14/1730