Ветераны

Александр Таубин
Бесчисленным произведениям о войне, особенно авторов, ее не прошедших, особого доверия не испытываю. Для меня всегда наиболее ценными были беседы с непосредственными участниками. Особенно с людьми, не склонными к преувеличению и фантазиям. Я неоднократно в молодые годы встречался с ветеранами прошедшей войны в неофициальной обстановке. Отца моего многие любили и уважали, поэтому друзей и знакомых у него было много. Один раз к родителям в гости  пришел отцовский товарищ, бывший разведчик, очень колоритный человек, который наизусть рассказывал целые поэмы и от которого я впервые услышал запомнившуюся мне знаменитую английскую балладу «Королева Элинор» в переводе С.Я Маршака. Заодно скуповато рассказал, как брал "языков". У каждого из разведчиков был свой тщательно отработанный прием. Тут ошибиться было нельзя. Мужик был здоровущий, так что "языкам" я не позавидовал. Был среди отцовских знакомых и бывший снайпер, который удивил нас тем, что из моего пневматического ружья, ему незнакомого, стоя уложил все пули одна в одну. Я тогда понял, что наши десятки и девятки с примесью восьмерок - это на самом деле всего лишь дилетантство. Но об одном ветеране я хотел бы рассказать более подробно.
Физику в школе мы учили у Федора Семеновича Емельянова. Он изображен на фотографии. Это самый хороший образ фронтовика, который мне когда-либо попадался. Он иногда нам приоткрывал некоторые правдивые черты прошедшей войны. Служил в войсковой артиллерии крупного калибра. Там для точного прицеливания нужны были очень толковые люди. На первый и глуповатый вопрос, сколько немцев убил, пожимал плечами и отвечал: «Почем я знаю? Пушки стреляли, снаряды летели, в цели мы попадали». Иногда рассказывал любопытные вещи, относящиеся к фронтовому быту, наших плюсах и минусах. Артиллерия у нас была и на самом деле лучше и мощнее, чем у немцев. Но были и у немцев преимущества. От него я впервые узнал, что нижний отворот немецкой каски отбрасывал приклад резко в сторону при ударе сверху, а красноармейцу с его недостаточно продуманной по форме каской такой удар ломал ключицу. Саперные лопатки немцев были отполированы и изначально имели лекальный изгиб, благодаря чему они отлично лежали в руках, и окапываться можно было намного быстрее, чем красноармейской лопаткой с прямым черенком. Снабжение солдат у противника было также поставлено лучше, чем у нас. Вообще, Федор Семенович был хороший физик, мудрый и гуманный человек. Любил природу. Беспокоился о воробышках, когда ввели закрытые контейнеры для мусора, чем вызывал тогда у нас, тупых по части любви к природе некоторое недоумение. Помню эпизод в начале обучения у него. Была лабораторная работа. Мне, как и другим выдали большущий градусник, но толстый ртутный столбик у него был вперемежку с воздухом. Чего им измеришь? Я пошел к Федору Семеновичу и показываю ему градусник. Он страшно разгневался, так как решил, что я это наделал, и тут же мне всадил двойку в журнал. Я ему говорю, я не встряхивал и не ударял, мне такой достался. По глазам вижу, не верит, смотрит недоверчиво. Ребята, к счастью, подтвердили, такой градусник мне с самого начала выдала ассистентка. Федор Семенович передо мной во всеуслышание извинился не как перед школьником, а как перед равным себе взрослым человеком и двойку тут же зачеркнул. Стал мне подробно и даже, как показалось, с некоторым смущением за свою несправедливость объяснять, что очень трудно восстановить, таким образом, поврежденный градусник. Постепенно я у него престиж завоевал и, как правило, получал по его предмету отличные отметки. Знаю, что он прожил в кругу любящих родственников больше 100 лет. Вот, случай, когда совершилась высшая справедливость! Недавно до меня дошло печальное известие, что он умер, не дожив до 104 года. В 99 лет без палочки поднимался на второй этаж своей дачи.
О другом фронтовике мне рассказал мой друг. Он учился в то же время, как и я, но в математической школе, а химию ему преподавал бывший фронтовик с орденом Красной звезды. Чтобы отдалить нелюбимую химию, ребяты в начале урока частенько его спрашивали, за что тот получил орден. И каждый раз химик  с удовольствием рассказывал свою историю. Развозил он на полуторке  патроны на передовую. Дело было на самом деле опасное. И бомбили и стреляли. И, надо же так случиться, что он запутался в дорогах и привез патроны на другой участок фронта. Там они были очень нужны и его принудительно разгрузили и патроны тут же пошли в дело. Но это была другая воинская часть. Когда он вернулся, ему стали рисовать трибунал со штрафбатом или возможным расстрелом, так как кто-то из своих остался без патронов. Не сносить бы ему головы, но, видать, родился под счастливой звездой. Вскоре выяснилось, что там, куда он привез патроны, они в тот день были нужнее и их и на самом деле надо было туда везти в первую очередь. Благодаря очень кстати заехавшей полуторке, воинская часть имела большой тактический успех и этот вовремя пришедшийся рейс им как бы его и обеспечил. Замполит всё переиначил в рапорте в политуправление. Объявил, что рейс как бы был по плану. А как иначе? Все и всегда в его части всегда делалось четко и организованно. За успех командиров и бойцов хорошо наградили, и решили, что водителя полуторки тоже надо наградить и хорошо наградить,  и он тоже попал в наградной список. По этому случаю за храброго и удачливого бойца, конечно, можно порадоваться.
Тут я ещё вспоминаю мимолетно услышанный рассказ об одном фронтовике. Он воевал в разведке, а там риск особый и привел немыслимое количество «языков». Его какой-то корреспондент уже много лет после войны и спрашивает: « Как Вы развили в себе такую выдающуюся храбрость, или  это у Вас от рождения?» Тот улыбается и отвечает: «Поверите или нет, но я на самом деле большой трус. Я таким был с детства. Но самый большой страх у меня состоял в том, чтобы товарищи не узнали, что я трус. Я всё делал, чтобы эту самую трусость скрыть. Поэтому, как на фронте оказался, напрашивался на самые опасные поручения. Вначале повезло, не подстрелили. Под конец стал очень опытным и страх притупился.  Ходил в разведку, как на работу».
Честь и слава воинам-ветеранам, каждый день реально смотревшим смерти в лицо!