Расскажу вам историю, что приключилась с моим дедом в 1940 году. Щербаков Пётр Михайлович жил в большой удмуртской деревне Старый Кушкет, что в 119 километрах северо-восточнее от Казани и в 30 северо-западнее от Кукмора. Дед был сильным мужиком, неоднократно заступался за слабых. Однажды, в очереди на колхозную мельницу он в очередной раз вступился за обиженных. Инициаторы потасовки, парни из соседнего села обещали отомстить. По случаю, родом из их поселения оказался и местный участковый. С милиционером они ударили по рукам. Договорились. Что из этого получилось, судить вам, читатель.
...Тогда все деревенские тащили лошадьми поваленный лес хлыстами волоком по зимнику. Последнее на очереди было подворье Петыра. Сырые и тяжеленные брёвна стаскивали и укладывали вдоль огородного забора.
Пока притомившиеся коняги жевали свой овёс, хозяин щедро угощал мужиков и благодарил за оказанную его семье помощь. После застолья все участники пирушки гурьбой, как обычно, расходились. В это время участковый и воспользовался неправедной ситуацией. Улучил мгновение и ворвался из-за угла на подворье Петыра. А там сразу в избу. Как снег на голову обрушился неожиданно и вероломно. С ходу давай «качать права» бедной хозяйке. А та ни жива, ни мертва. Испугалась.
Но тут хозяин двора, Петыр подоспел. Зашёл в избу, послушал мораль типа "за жизнь с уголовным кодексом". И сразу всё оценил. Понял что к чему. Выслушал "стоноты" милиционера и спокойно сказал своей жене
- Ступай, Варвара родная, до соседей. Мы тут между собой покалякаем.
Затем Петыр зашёл за ситцевую занавеску. Вышел он уже с ружьем. Заслонив входную дверь, он медленно поднял оружие на уполномоченного сталинской власти, да ещё при её исполнении. В зловещей тишине щелкнул вначале один взведённый курок. Затем второй. Холодная сталь "тулки" упёрлась в лоб участкового. Было видно, как ледяная испарина крупными каплями скатывалась на синие шерстяные галифе с красными кантами. От приступа страха у представителя всемогущих большевиков закатились глаза, и застучали зубы.
В зловещей тишине, дед чётко и с расстановкой произнес
- Но-но, не шали! Без шансов. Пей до дна, до последней капли и всю бутыль-четвертину окаянную.
Трясущимися руками, разбрызгивая брагу по красивым домотканым половикам на полу, хлебал один ковш за другим всесильный участковый милиционер. Вещдок, за который он хотел отправить на Колыму строптивого мужика, оказался в желудке подлого служителя закона. Когда плодово-ягодная жидкость полезла у него из глотки, дед позволил себе опустить ствол и присесть на скамью рядышком.
На следующий день мужики заглянули похмелиться. Зашли в избу и увидели странную картину. За столом, уставленным закусками, обнявшись и покачиваясь, пели песню два человека. Это был мой дед и пьянущий в «дупель» участковый.
Неделю пировал в доме дедушки милиционер, в запойный кураж ударился. Конечно же, под зорким его присмотром, чтоб по случаю не «слинял» от беспробудной попойки. Но, в конце концов, о бытовой пьянке представителя власти прознало и его строгое начальство в районе.
Поздно ночью к калитке подъехал главный постпред из районного Угро. Злобно матерясь, он проклинал на всю округу своего опозорившегося коллегу. Взвалил уполномоченного на плечи, словно мешок с пшеном и забросил к себе в коляску мотоцикла. В свою очередь пьяный участковый брыкался и всё рвался назад до своего друга на веки вечные Петыра Щербакова. Так и не попрощавшись, милиционеры укатили в беспросветную мглу до дома правоохранителя в том самом злополучном соседнем селе.
А на крылечке с уставшим видом и погасшей самокруткой сидел мой дед. Он смотрел на далёкие мерцающие звёзды, молчал, думал думу. Бабушка Варвара только обратила внимание, что на его упрямом лбу выступила холодная испарина. И ещё. Как никогда мозолистые крестьянские руки слегка подрагивали от напряжения.
Простой деревенский люд не дураки. Все сельчане прекрасно осознали, что в борьбе за справедливость дед поставил на кон свою жизнь. А может быть и судьбу всех домочадцев. Буквально вмиг он мог лишиться и родного фамильного очага, своего подворья, любимой родни.
Мой дедушка, Пётр Михайлович Щербаков воочию проявил односельчанам своё намерение и желание идти на самопожертвование ради общей справедливости. Поэтому люди кланялись ему в пояс и горячо благодарили. Объективность в очереди на мельницу была надолго восстановлена.
Я, прямой потомок храброго человека горжусь поступком своего дедушки Петра Михайловича Щербакова. Он является для меня непоколебимым примером по защите слабых и обиженных людей.
P. S. "Татарская АССР, Ципьинский (Балтасинский) район, село Старый Кушкет, расположено в 12 км к северо-востоку от пгт Балтаси. Занятие крестьян -
полеводство, свиноводство, изготовление валяной обуви. Имеется начальная школа, клуб. В начале 20 в. функционировали водяная мельница, школа Братства святителя Гурия (с 1894 г.), бакалейная и винная лавки. Надел 2379,6 десятин. В 1938 г. население-1000 человек, в 2002-214 человек". Справочник.
Из воспоминаний моего отца Щербакова Ивана Петровича
(28.10.1923-10.06.1964 .)
Ижевск, ноябрь 2016