Поздним осенним вечером вместе с собакой стоял среди желтого шелеста камышей. За их сквозным строем плескался холодной волной плес. Но вот прошли серые журавли. Навскидку подсчитал - не меньше сотни птиц полетели искать для себя ночлег. Через несколько минут в том же направлении протянули свою дорогу лебеди, а утки все не было, и тут я увидел чью-то невысокую скамеечку и присел на нее.
Собака тоже могла бы вылезти из воды и подняться на хатку болотных зверей, что неподвижно темнела за нашими спинами. Было бы Вьюге там сухо, да и наблюдать оттуда удобней, но она продолжала суетиться и мокнуть возле меня. Воды ей было по самое брюхо, и я время от времени посматривал на нее, не замерзла ли?
. Но вот события меркнущего дня перестали развиваться. Мне стало скучно, да и было жаль мокнущей без пользы собаки. Я повесил ружье на плечо и направился к берегу, но когда оглянулся на свою помощницу, увидел в ее глазах разочарование. Целый вечер где то скитались, теперь вот ждали неизвестно чего и все напрасно.
- Да, Вьюга, ты права, мерзли, мерзли мы с тобой столько времени, может, еще постоим? Пойдем, однако, обратно.
Собака повернула за мной, и опять заняла свой пост поблизости от меня. Через несколько минут, будто по заказу, над нашими головами пролетела единственная за весь вечер утка. После выстрела она сложила крылья и упала в шагах в двадцати от нас.
Собака, услышала хлопанье крыльев по воде, вышла из камышей, и, увидев добычу, без колебаний поплыла к ней, взяла в зубы и вынесла ко мне.
-Классика!-обрадовался я.
Это был первый вынос птицы у моей лайки. Я порадовался ее работе, но на всякий случай тут же выхватил у нее из зубов крякаша и понес в руке.
Вьюга стала подпрыгивать и все старалась изловчиться, чтоб отнять его у меня. По своей молодости она считала эту добычу своей. Пришлось спрятать утку в рюкзак.
Бежать домой за машиной отказалась и без приглашения сразу прыгнула в салон на заднее сиденье, где специально для нее был постелен коврик. На другой день добыли с ней молодого тетерева. Косач рухнул с березы в густую траву. Вьюга быстренько вытащила его на стерню и начала теребить.
-Да ты че такая сякая, я значит добываю, а ты уже теребишь!-возмутился я.
Отобрал у нее петуха, но уже без его красивого двойного хвоста, который некоторые охотники сравнивают с черной лирой. Потом стал ходить закрайками жнивья, надеясь, что повезет и еще. Лайка ненадолго оставила меня странствовать в одиночку и побежала к той самой березе, с которой совсем недавно свалился косач.
На всякий случай, а вдруг еще одна лесная курица решит упасть с дерева, и пока хозяин далеко, она спокойно обтеребит ее всю и доберется до потрошков. Любит лаечка курочек. С цепочки отпускать в деревне совершенно невозможно. Ее первый хозяин Виктор Курочкин сразу предупредил:
-Держите про запас таловый прутик, и как заметите ее интерес к курам, наказывайте!
Давно это заметил и наказывал, но интерес к домашней птице в ее крови остался неистребимым. Впрочем, к дикой птице интерес у нее не меньший. Увидит, как на середине поля кормится стая лебедей, и сразу же во весь опор мчится к ним. Тяжелым птицам, трудно взлететь сразу, сначала нужен разбег. Вот они, все ближе и ближе к ней! Собака включает все свои силы, чтоб сделать, последний настигающие броски к ним, но те взлетают вовремя, машут напоследок ей крыльями, чтоб спокойно переместиться на соседние поля.