В одной луже жили амёбы. Впрочем, жили они, конечно, не только в этой луже, а и в огромном количестве других, но наши амёбы о существовании других луж ничего не знали, и потому были твёрдо убеждены, что их сообщество – единственная форма жизни во Вселенной.
Жили они в этой луже уже пятьсот лет, и жили очень хорошо. То есть просто великолепно. Питались мелкими организмами (это только нам кажется, что мельче ничего не бывает, на самом деле бывает, да ещё как!), а в любой неудобной ситуации – когда, например, в сильную жару лужа пересыхала или замерзала зимой, - они ложились спать. Впрочем, ложились, конечно, условно, поскольку существами они были двухмерными, и «стоять» и «лежать» для них означало абсолютно одно и то же.
Как только лужа снова наполнялась дождевой или талой водой, они просыпались и жили дальше, даже не помня о том, что засыпали. То же самое они делали, когда мелких после их хорошей еды оставалось маловато и питаться становилось затруднительно, и спали до тех пор, пока те снова не размножатся. Лужа их находилась в стороне от дороги, так что даже колёса её не баламутили, и жизнь их текла размеренно и спокойно.
Общались они легко, безо всяких эмоций. Говорить они, разумеется, не могли, поскольку голосовые связки не помещались в их размерах, зато умели передавать всю информацию через прикосновение. А поскольку каждая амёба касалась одновременно пятерых или шестерых других, то мысли и чувства одной сразу же становились известны всему сообществу.
Колония их располагалась на краю лужи, и они точно знали, что дальше лежит сухая земля, жизнь на которой невозможна. Впрочем, это пространство их и не интересовало. Чем могла быть интересна амёбам безжизненная пустыня?
Над лужей раскидывался купол неба. Днём по нему проплывало солнце, а ночью на нём светились звёзды. Этот купол заканчивался на границах лужи и был частью Вселенной. Впрочем, как и пустыня, часть не очень нужная.
Иногда некоторым из амёб становилось скучно, и тогда они делились. Ровно пополам, превращаясь из одной амёбы в двух. Делали они это безо всякого удовольствия, но и без каких-либо неудобств. Просто так поступали все их предки на протяжении пятисот лет, создавая нынешний коллектив от первой праматери-основательницы, которую невесть каким образом занесло когда-то в эту лужу и которую, естественно, никто не помнил, но все амёбы точно знали, что каждая из них точно такая же, как она, и как все окружающие, и потому уверенно считали себя верхом совершенства. Ибо совершеннее матери-основательницы никто в принципе быть не может.
Правда, иногда, подобно молнии, по всему сообществу прокатывалось воспоминание древней легенды о Человеке. Это происходило обычно в тех случаях, когда по луже проплывала огромная тёмная тень, или что-то похожее на неё на время закрывало ночью звёзды. Тогда самые старые амёбы, живущие в луже со дня основания колонии, в шутку запускали страшилку – «Это прошёл Человек!»…
Молодые, совсем недавно отделившиеся, тут же засылали с разных сторон вопрос: «Что такое Человек?»…
Тогда старые снисходительно объясняли, что Человек – это мифическое существо, о котором рассказывают всякие небылицы. Говорят, что он какого-то невероятно огромного размера и, что уж совсем смешно, существует сразу в трёх измерениях. Поскольку всем было достоверно известно, что измерений в реальном мире всего два, то и все эти выдумки не следует воспринимать всерьёз. Поговаривали, правда, ещё и о том, что Человек – это всего лишь невероятно большое сообщество существ, очень похожих на амёб, которые на самом деле и изображают какую-то иную сущность, но сути дела это не меняет. Даже столь совершенные создания, как амёбы, всё равно живут лишь в двухмерном пространстве, и никакого «третьего измерения» во Вселенной не существует.
Но однажды какой-то всплеск на поверхности лужи отделил одну амёбу от остальных. И надо же было такому случиться, чтобы именно в этот самый момент ясное небо заслонила огромная тень. Она, конечно, исчезла быстро, но заставила амёбу задуматься. Что же это всё-таки было? Вдруг старые ошибаются и Человек всё же существует?..
Поразмыслив немного, качаясь на волне, она неторопливо вернулась к сообществу.
Прикоснувшись к крайним сородичам, она потрясла весь коллектив сообщением о том, что решила направиться в путешествие по всему миру…
«Зачем?!» - безмолвно хором завопили все амёбы. «Чтобы понять, наконец, каков мир на самом деле» - ответила любопытная амёба. Она не хотела сообщать, что ей интересно было также выяснить, существует всё же Человек или это и в самом деле выдумка, но мысли скрывать амёбы не умели, и это её желание тут же разнеслось по всей колонии.
«Ты сошла с ума! – снова хором завопили все амёбы. – Мир огромен, переплыть его невозможно, а Человек – это всего лишь сказка! Ты пропадёшь!»
«Но нельзя же так и прожить всю жизнь, так и не узнав ничего о мире, - ответила отважная амёба.. – Ведь мы самые совершенные существа во Вселенной. Мы должны знать, какова она – эта наша Вселенная.»
«Да нафига тебе это надо?! - продолжало возмущаться сообщество. – Живём себе спокойно пятьсот лет, сыты, довольны, а ты вдруг решила выпендриться!»
Конечно, насчёт пятисот лет – это опять же условно. Поскольку считать амёбы не умели (да и не хотели… зачем им это вообще?..). Просто понимали, что очень давно.
Короче, все дружно, как могли пытались отговорить чересчур любознательную подругу. Однако она была непреклонна.
И амёба-первооткрывательница направилась в дальний путь. По пути ей пришлось встретить немало инфузорий, хламидомонад и прочих эвглен, а также совсем уж удивительных существ, состоявших сразу из нескольких клеток. Эти были неуклюжи и некрасивы, но своим существованием доказывали, что версия о наличии в природе Человека не так уж и фантастична.
Путешествие длилось несколько лет. Хотя она, конечно, этого не отразила, поскольку, как мы уже знаем, амёбы считать не умеют. Просто несколько раз она ложилась спать, когда лужа пересыхала в жару и замерзала в мороз. Затем, когда лужа снова наполнялась водой, она просыпалась и продолжала свой дальний путь.
Ей не раз встречались сообщества таких же амёб. Подплывая к ним и касаясь их своим краешком, наша исследовательница выясняла, что они ничем не отличаются от неё самой и оставленных где-то далеко подруг. Она рассказывала им о цели своего путешествия, чем неизменно приводила все встреченные сообщества в настоящий шок, оправившись от которого родственницы дружно начинали отговаривать её от безумного предприятия. Она не соглашалась, поясняя, что в пути находится уже давно, но ни с одной опасностью до сих пор не столкнулась. Затем она расспрашивала всех о Человеке – слышали ли здесь о нём, а если слышали, то что?
Но никто ничего толком о Человеке не знал. Везде ей могли лишь сообщить те же смутные слухи, которые она слышала в родном углу лужи. Мнения родственниц также делились примерно пополам, как и они сами. Одна половина считала, что, возможно, легенда о Человеке не лишена каких-то оснований, хотя и содержит явные преувеличения, другая половина была убеждена, что это всего лишь нелепая выдумка, пригодная лишь для того, чтобы пугать детей. Впрочем, детей им в действительности никогда пугать не приходилось, поскольку у них в результате деления образовывались сразу взрослые особи.
В общем, через несколько лет она достигла противоположного края лужи. Через сколько именно – история, конечно, умалчивает, поскольку счи… Впрочем, об этом мы уже говорили.
Здесь жило точно такое же общество точно таких же амёб. Подплыв к ним и прикоснувшись к сородичам краешком, путешественница сообщила им, откуда и зачем прибыла. Поначалу здешние амёбы отказывались ей верить. Поскольку все твёрдо знали, что пересечь всю Вселенную в принципе невозможно. Однако после нескольких вопросов, которые задала наша первооткрывательница, всё же допустили, что она явно прибыла откуда-то издалека. И рассказали ей, что за пределами местообитания их колонии расстилается только сухая земля, жизнь на которой невозможна.
В остальном же жили они хорошо. То есть просто великолепно. Питались мелкими организмами, в любой неудобной ситуации – когда, например, в сильную жару лужа пересыхала или замерзала зимой, - они ложились спать, а если становилось скучно - делились. Наша путешественница даже была удивлена схожестью быта этого столь дальнего сообщества с повседневной жизнью её родной колонии.
Что же касается Человека, то и здесь о нём имели столь же смутное представление. Во всяком случае, никто никогда Человека не видел и не слышал. Некоторые, правда, и здесь пробормотали что-то невразумительное о кое-каких косвенных признаках того, что Человек в принципе может существовать. Но и эти были уверены, что если даже это так, то его свойства в легендах явно преувеличены…
В общем, отдохнув немного (ну не знаю я точно, сколько – считать-то амёбы не умеют!), наша путешественница направилась в обратный путь. И через несколько лет, поспав во время высыхания и замерзания лужи, вернулась обратно к своей родной колонии. Подплыв к своим ближайшим родственницам и коснувшись краешком нескольких из них, она узнала, что здесь её неоднократно вспоминали и были уверены, что никогда больше её не увидят. За время её отсутствия колония ещё увеличилась в размерах – делать-то сородичам было по-прежнему нечего. И свеженародившаяся молодёжь тут же засыпала её вопросами – велика ли Вселенная? Одиноки ли они во Вселенной? Существует ли Человек и не встречала ли она его?
Потянувшись после трудной дороги несколькими ложноножками, наша амёба рассказала о дальних краях, удивительных существах, встреченных ей во время путешествия, о многочисленных колониях их родственников, которые, так же, как и они сами, никогда не слышали о существовании других сообществ… О том, что на противоположном краю Вселенной жизнь точно такая же, как и здесь у них. И живут там амёбы хорошо. То есть просто великолепно. Питаются мелкими организмами, в любой неудобной ситуации – когда, например, в сильную жару лужа пересыхает или замерзает зимой, - они ложатся спать, а если становится скучно - делятся. За пределами водной среды лежит та же безжизненная сухая пустыня. И никаких более совершенных форм жизни в природе не существует.
А ещё о том, что Вселенная однозначно двухмерна и никакого «третьего измерения» в действительности нет и быть не может по определению.
И Человек – теперь в этом уже не может быть никаких сомнений – не более, чем выдумка. Никаких признаков этого существа во Вселенной не обнаружено.
Закончив свой рассказ, амёба всей своей сущностью почувствовала облегчение, одновременно испытанное всей колонией. Можно было жить дальше, спокойно и уверенно. Ибо не может быть в природе ничего лучше осознания собственного несомненного совершенства.
Ноябрь 2016 г.