Миф о пахтании океана в сравнительном контексте

Олег Гуцуляк
Катастрофически быстрое смещения полюсов (с линейной скоростью, которая может достигать порядка 3500 км/ч в некоторых гипотезах), катализированное столкновением с большим космическим телом, должно было бы сопровождаться крупномасштабными бедствиями, охватывающими всю планету, такими как наводнения, землетрясения, извержения вулканов, поднятия морского дна и уход суши под воду и так далее.
Например, бурение льда в Антарктиде и Гренландии показало, что  «… соотношение содержания изотопов O16/О18 и H/H2 свидетельствуют о том, что повсеместно в полярных широтах (и в Антарктиде и Гренландии) 10-11 тысяч лет назад температура повысилась примерно на 10°С, а при переходе от днепровского оледенения к микулинскому межледниковью (около 130 тысяч лет назад) на 12°С. Кроме того, в эти кратковременные отрезки истории нашей планеты в ее атмосфере существенно возрастали концентрации углекислого газа и метана. Это могло быть связано как с активизацией вулканической деятельности и выбросом большого количества парниковых газов, так и с бушевавшими на Земле пожарами. В то же время, результаты бурения льда в Антарктиде показывают, что отмечающийся сейчас рост концентрации углекислого и других парниковых газов является беспрецедентным на протяжении последних 800 тысяч лет (25% для СО2, 100% для СH4,  8-10% для NO2 за последние 200 лет), а общее содержание углекислого газа в атмосфере Земли (более 379,1 миллионных частей диоксида углерода) сейчас на 30 % больше, чем за последние несколько миллионов лет (с учетом данных, полученных на суше)» [Колтыпин А.В. О чем рассказало бурение льда в Антарктиде и Гренландии? // Учитывая, что радиоактивные процессы в недрах планеты непрерывно подогревают огненно-жидкую магму и потоки раскаленной лавы вырываются наружу сквозь трещины в сравнительно тонкой океанической коре, географ И. Кулдошин из Оренбурга считает, что в результате поворота земной коры, лопнувшей по экватору, то есть по длине в 40 тысяч километров, произошел гигантский катаклизм. В образовавшийся разлом, на огненную магму ринулась вода океанов, морей и рек, и к облакам взметнулся раскаленный пар. Вся планета была окутана пеленой испарений, в результате чего на землю продолжительное время изливался ливень (библейские «40 дней и ночей»), прекратившийся лишь после того, как магма остыла. Вся Земля была покрыта 6-метровым слоем воды. Испарившаяся вода не могла вернуться в океаны. При прорыве океанского дна и вступлении раскаленной лавы в контакт с водой, океан превратился в кипящий котел, изрыгающий густые облака пара, которые быстро покрыли всю планету, втягивая в себя облака пыли с иссушенной земли в результате подводных землетрясений. Количество расплавленной лавы, сжатой под отвердевшей корой океанского дна, гораздо больше необходимого для повышения температуры воды мирового океана до кипения. Окружавшие Землю облака были такими непрозрачными, что не пропускали солнечный свет. Нагревшаяся поверхность Земли охлаждалась постепенно, наступало оледенение. Животная и растительная жизнь были почти полностью уничтожены. Человеческий род оказался наилучшим образом подготовлен к выживанию, он увидел надвигающуюся катастрофу и частью укрылся в пещерах или «ковчегах» (Ной,  Ману, Утнапиштим) [Туров В.А. «Внутреземные» причины изменения климата // Как утверждают исследователи Вотяковы, проанализировавшие данные по рельефу (горным хребтам и впадинам) всей Земли с помощью компьютерной программы, такой катаклизм на Земле свершается с определенной периодичностью. Ведь все крупные хребты и впадины Земли, на суше и на дне Океана, оказались расположенными в плоскости физического центра планеты. Неровности коры представляют словно бы непрерывные пояса, надетые на земной шар, и носят следы деформации при опрокидывании и смещении литосферы.

***

Без сомнения, что данный катаклизм должен был отразиться в мифологических традициях. Как правило, этот катаклизм сопоставляют с мифами о «всемирном потопе», присутствующими во многих культурах на самых отдаленных друг от друга частей планеты.
Упоминания о возможности смещения земной оси можно найти в статье 1872 г. «Chronologie historique des Mexicains» Чарльза Этьена Брасье де Бурборга, специалиста по литературе доколумбовой Америки, интерпретировавшего некоторые мифы индейцев Мексики как свидетельства об аналогичных катаклизмах, имевших место с момента 10,5 тысяч лет до нашей эры. Жители Огненной Земли говорили, что Солнце и Луна «упали с неба», а китайцы – что «планеты изменили свой путь». Солнце, Луна и звезды стали двигаться по-новому. У тарахумара в северной Мексике сохранились легенды о разрушении мира в результате того, что изменился путь Солнца. Другое племя с Огненной Земли, пехуэнче, связывает наводнение с длительным периодом тьмы, когда Солнце и Луна упали с неба, и мир оставался без света. В Китае существует ряд преданий, которые говорили о последствиях того, как люди восстали против богов и система мироздания пришла в беспорядок: планеты изменили свой путь, небо сдвинулось к северу, Солнце, Луна и звезды стали двигаться по-новому.  В одной из ацтекских легенд рассказывается о том, что однажды вся Земля погрузилась в темноту – только в Теотиуакане остался гореть священный огонь. Тогда боги собрались на совете в Теотиуакане и пытались привести в движение остановившиеся Солнце и Луну. Из этой легенды ацтеки составили себе представление, что время в какой-то момент остановилось, а затем снова пришло в движение [Взгляд за грань: Смещения литосферы //
В финском эпосе «Калевала» описывается, что когда на землю с неба обрушился град железных камней, солнце вместе с луной были украдены с неба. В легендах лапландцев «центр земли дрогнул от ужаса, так что верхние слои земли провалились, и многие люди упали в эти пещеры, чтобы там погибнуть». В позднеантичной поэме Нонна Панополитанского «Деяния Диониса» говорится об уничтожении созвездий, смещении земной оси и перемещении полюса во время светопреставления, устроенного космогоническим исполином Тифоном («Чадящим», «Дымящим») (I 154-321, 362-534). Зевс бросил в Тифона льдистую глыбу, и тот, покрытый льдом и снегом, сраженный молниями, рухнул на землю. Напрасно Земля, чтобы спасти сына, призывала Солнце растопить страшную тяжесть. Последний огонь изрыгают глотки Тифона. Вернувшись в свою обитель,  Зевс-Олимпиец восстановил прежний порядок, возвратил на небо созвездия, и устроил брак своей небесной внучки Гармонии со смертным царевичем-музыкантом Кадмом [Цыркин Ю.Б. Борьба верховного бога с Тифоном // http://skazanie.info/borba-verhovnogo-boga-s-tifonom].

***

Но, думается, более верно будет соотнести данный катаклизм, связанный со смещением земной оси и изменением вида звёзд на небосклоне, с особым мифологическим сюжетом.
В индоарийской мифологии есть зафиксированный в «Махабхарате» (кн. 1 «Адипарва», «Сказание об Астике», гл. 15-16), «Рамаяне» (1.45) и «Пуранах»  («Бхагават-пурана» VIII. 6-12; «Агни-пурана» 3; «Вишну-пурана» 1, 9; «Матсья-пурана» 241) сюжет о «Пахтании Молочного океана» двумя классами божеств – дэвами и асурами для получения в результате этого напитка бессмертия – Амриты. В ходе пахтанья (сбалтывания) Молочного океана, величественная гора Мандара использовалась в качестве гигантской мутовки, а гигантский змей Васуки – в качестве верёвки. Дэвы держали змея за хвост, а асуры – за голову, вращая таким образом гору и взбалтывая океан. Однако, вскоре гора начала тонуть. На помощь пришёл Вишну в образе своей второй аватары гигантской черепахи Курмы, которая удержала гору на своей спине. Во время пахтанья океана (воды которого превратились сначала в молоко, а потом в масло), из него появился горшок смертельнейшего яда (калакута; халахала), который был настолько токсичен, что обладал способностью разрушить всё творение. Пришедшие в ужас дэвы и асуры по совету Вишну отправились за помощью к Шиве. Почувствовав жалость к ним, Шива выпил весь яд и задержал его в своём горле, отчего оно приобрело синий цвет. С тех пор Шиву также называют именем Нилакантха («синегорлый»). В Молочный океан были брошены различные травы, которые в ходе взбалтывания превратились в 14 сокровищ (ратн), которые были поделены между дэвами и асурами:  Шри Лакшми (богиня любви),  Каустубха (волшебный божественный драгоценный камень, находящийся во владении бога Вишну и украшающий его грудь),  Париджата (небесное дерево с цветками),  Варуни (богиня вина),  Чандра (луна, которую Махадева уменьшил и укрепил у себя на лбу),  Камадхену (чудесная корова, исполняющая желания владельца),  Калпаврикша (волшебное дерево желаний),  Айравата (белый слон, вахана бога Индры), Рамбха и апсары (нимфы, возлюбленные гандхарвов),  Уччахйшравас (белый конь Индры),   Шаранга (лук и стрелы Вишну), Шанкха (морская раковина-труба). Наконец, из океана явился  бог врачевания Дханвантарис горшком небесного нектара бессмертия Амриты: «… Затем, о царь, когда сыновья Кашьяпы – демоны и полубоги – снова стали пахтать Молочный океан, их взору явился чудесный мужчина. Крепкий и сильный, с длинными руками, он отличался могучим телосложением. Шея Его, отмеченная тремя полосами, напоминала раковину. Его глаза были розоватыми, а тело – темным. Он был очень юн, Его украшали гирлянды, а все его тело было убрано драгоценностями. На нем были желтые одежды и серьги из ярко сиявшего жемчуга. Кончики Его волос были умащены маслом. Его широкие плечи и другие черты говорили о том, что Он силен и крепок, как лев. На Нем были браслеты, а в руке Он держал кувшин, до краев наполненный нектаром. Это был Дханвантари, частичное воплощение проявления Вишну. Он знал науку врачевания и в качестве одного из полубогов был наделен правом получать свою долю во время жертвоприношении» (Бхагавата-пурана, песня 8, глава 8, стихи 31-33).
Между дэвами и асурами завязался жестокий бой за право обладания им. При этом на землю пролилось по капле амриты в четырех местах – Праяге,  Харидваре,  Удджайне и Нашике. Считается, что с тех пор эти места обладают мистической силой и именно по этой причине там (особенно в Аллахабаде, бывшей Праяге, у слияния рек Ганг, Ямуна и невидимой Сарасвати) раз в двенадцать лет там в январе  проводится фестиваль Кумбха-мела («Праздник кувшина»), а каждые 144 года – «Великая Кумбха-мела». Но, в конце концов, асуры одержали верх над дэвами и забрали всю Амриту себе.
Дэвы тогда снова обратились за помощью к Вишну, который принял форму Мохини – девушки необычайной красоты. Воспользовавшись тем, что асуры были отвлечены её красотой, Мохини похитила у них Амриту и раздала её дэвам, которые наконец смогли отведать небесного напитка. Один из асуров по имени Раху принял облик дэва, намереваясь таким образом испить нектара, однако Сурья и Чандра признали самозванца и сообщили о нём Мохини. Раху начал пить амриту, но перед тем, как он смог проглотить её, Мохини отрубила ему голову с помощью божественного диска Сударшана-чакры. В результате, уже соприкоснувшаяся с нектаром голова демона стала бессмертной и превратилась в планету Раху, которая, желая отомстить Солнцу и Луне, иногда проглатывает их, вызывая, таким образом, солнечные и лунные затмения. Всё закончилось тем, что испившие амриты и набравшиеся сил дэвы одержали верх над асурами.
Возможно, следует истолковывать данный миф как свидетельство о некоем глобальном катаклизме, связанном с Индийским океаном и омываемой им Антарктидой, образно представленной как гигантская черепаха Курма с водруженной на ней горой Мандара, а «горшок с ядом» (в «Авесте» – ядовитые воды и реки) – это вулканические газы, освободившиеся из недр земли вследствии извержения.


***

По нашему мнению, параллелью индоарийскому мифу о пахтании океана  является пеласгийский миф об Офионе: «… В начале Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнаженной из Хаоса и обнаружила, что ей не на что опереться. Поэтому она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над его волнами. В своем танце она продвигалась к югу, и за ее спиной возникал ветер, который ей показался вполне пригодным, чтобы начать творение. Обернувшись, она поймала этот северный ветер, сжала его в своих ладонях – и перед ее глазами предстал великий змей Офион. Чтобы согреться, Эвринома плясала все неистовей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее божественные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет… Таким же способом и Эвринома зачала дитя. Затем превратилась она в голубку, села, подобно наседке, на волны и по прошествии положенного времени снесла Мировое яйцо. По ее просьбе Офион обернулся семь раз вокруг этого яйца и высиживал его до тех пор, пока оно не раскололось надвое. И появилось из него все то, что только существует на свете: солнце, луна, планеты, звезды, земля и ее горы, реки, деревья, травы и живые существа. Эвринома и Офион обосновались на Олимпе, но он обидел ее, объявив себя творцом Вселенной. За это ударила она его пяткой по голове, выбила ему все зубы и изгнала в мрачные подземные пещеры. После этого богиня создала семь планетных сил, поставив во главе каждой титаниду и титана. Тейя и Гиперион владели Солнцем; Феба и Атлант – Луной; Диона и Крий – планетой Марс; Метида и Кой – планетой Меркурий; Фемида и Эвримедонт – планетой Юпитер; Тефия и Океан – планетой Венера; Рея и Крон – планетой Сатурн» (Грейвс Р. "Мифы древней Греции. Мифы творения. Пеласгический миф творения").
Как видим, аналогично тому, как индоарийский змей Васука при пахтании  океана был обвязан вокруг горы, выполняющей роль мутовки, так и пеласгийский змей Офион также связан с особенной горой – Олимпом.

***

Также есть и греческий вариант образа «горы», которую вращают  боги. Имеется ввиду рассказ Платона в «Политии / Государстве» о том, как на веретене Ананке («Неизбежности, необходимости») прядут судьбу мира Мойры, богини судьбы, сопровождая небесную музыку сфер своим пением: Клото поёт о настоящем, Лахесис – о прошедшем, Атропос – о будущем («Орфика», фр.126 Керн; Платон, «Государство» X 617с). Эти «… три Мойры вертят мировое веретено – особый, очень сложный предмет, означающий звездное небо. Это веретено совершает равномерное движение в одном и том же направлении; но при его кругооборотах внутренние его циклы (круглые тела светил) движутся в противоположную сторону. Все веретено вертится между колен Необходимости (Ананки). На каждом круге сидит сирена, издающая при круговращении однотонный глас; все вместе создают звуки небесной гармонии. Подойдя к Паркам, душа должна была вынуть какой-нибудь жребий, который представлял собой всю будущую жизнь, предопределенную во всех подробностях. После целого ряда церемоний душа засыпала. Тогда среди ночи раздавался гром, происходило землетрясение, – и души рассыпались, как звезды, по месту своего рождения (615 С – 621 В)» [Фрейденберг О.М. Утопия (Глава из неопубликованной монографии «Семантика композиции „Трудов и дней" Гезиода») // Вопросы философии. – 1990. –  № 5. – С. 148-167 // http://ec-dejavu.ru/u/Utopia.html].
Согласно орфическим гимнам, вращающая веретено-мировую ось Ананке (Платон, «Государство», X 616с, «Тимей» 48а) является дочерью Зевса и Афродиты Урании («Орфические гимны», LV 4), поэтому другой паралелью мифу о пахтании океана и выхода в результате этого из него богини любви Лакшми является рассказанный этео-кипрский миф о рождении Афродиты («Пеннорожденной»; Анадиомена «выныривающая, выходящая из моря»), произошедший из-за того, что детородный орган Урана, отсеченный Кроносом, упал в море и сбил вокруг себя белоснежную пену (Гесиод, «Теогония», 189-194). Одновремеенно с Афродитой от капель крови Урана, упавших на землю, родились эринии, гиганты и мелии (нимфы ясеня). Афродиту, прекрасниейшую из богинь, сделали женой хромого Гефеста, творца новых вещей. Однако она, время от времени, ему изменяла, и от связи с богом войны Аресом родилась Гармония, Деймос («Ужас»), Фобос («Страх»), Эрот, Гимэрот и Антэрот, Амазонки,  от Диониса – Хариты, Приап, Евномия («Благозаконие»), Рода («Роса»), от Гермеса – Гермафродит-Атлантий, от Посейдона или Бута-«Волопаса», сына Посейдона, – Эрик(-с), предок элимов Сицилии, от царевича Анхиза – прославленный Эней, предок основателей Римской империи. Атрибут Афродиты – золотая чаша, наполненная вином, испив из которой, человек получает вечную молодость.
В западносемитской традиции, по нашему мнению, мифу о падении богини / горы с небес в воды тождественно предание о том, что богиня плодородия и плотской любви, войны и распри Астарта (Ашторет, Аштерт, Иштар, Инанна) сошла на землю в виде огненной звезды-метеорита, упав около Библоса (современный Джебель) в озеро Альфака. У аккадцев и вавилонян Астарта, символизируемая восьмиконечной звездой, называлась «самой старшей неба и земли», и являлась дочерью бога небес Анну и одновременно его супругой (Антум), восседающей на небесном троне, охраняемой львами («Миф об Этане»). Согласно мифам об Энмеркаре, первоначально Инанна была богиней Аратты, однако позднее её благосклонностью стал пользоваться соперничавший с Араттой Урук, где находился главный храм Инанны – Э-Ана. В «Гимне Агушайе» Иштар «танцует среди богов и царей в своей мужественности» и отождествляется со змеиным божеством Ирнина! Бог Эа оскорблен буйством богини и создает из грязи из под своих ногтей богиню Шалтум («Раздор»), чтобы тот отвлек её внимание. Противники кружатся в очень затянувшемся противоборствующем танце («гуштум»). Иштар умоляет Эа спасти её от этого унизительного и изматывающего состояния чудовищных виражей и соглашается «вернуться в свою пещеру». В знак этого события ежегодно устраивался фестиваль танцев кружения в честь богини.
Также весьма интересным инвариантом падения предмета в океан и взбивания им его является осетинский космогонический миф о том, что Бог отсек у Солнца его хвост и он, пылая, устремился в бездну, но Луна плеснула на него воду, и тот остыл, превратившись в землю. Земля, заняв свое место, продолжала накаляться и бурлить, в результате местами начала бродить, местами ветер носил по земле пыль и почву, от чего образовались горы, равнины, холмы, овраги. По другому варианту, с небес упала горячая искорка солнца, достигшая земли и превратившаяся в черный пепел. Из этого пепла Бог сотворил нартов (людей), а из слез, пролитых небом, возникло на земле все остальное – горы, реки, деревья, травы и звери. От тепла солнечной искры ожил спящий до того океан, пробудился покровитель его – Донбеттыр [Таказов Ф.М. Творение мира в осетинской мифологии // Современные проблемы науки и образования. – 2014. –  № 5. – http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=14850 ; Таказов Ф.М. Архетипы модели мира в мифологии осетин // Фундаментальные исследования. – 2012. – № 11. – С. 1522].
Также в осетинской мифологии другие божественные персонажи, новорожденные, имеющие отношение к срединному миру, как бы повторяют изначальный архетип космогенеза, произведенный ранее в высшем мире: 1) Амран Даредзанти рожден умирающей племянницей Бога Марией неестественно – путем вырезания и вытаскивания железными щипцами пылающего мальчика, и затем его бросают в Черное море; 2) новорожденную Дочь племянницы Бога и Луны с помощью деревянных щипцов бросают в озеро, и происходит это «когда день начал отделятся от ночи» [Таказов Ф.М. Мировое Древо в осетинской мифологии // Современные проблемы науки и образования. – 2012. –  № 6. – http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=7900].


***

Общепринятой параллелью индоарийскому мифу о пахтании Молочного океана считается богумильское предание о сотворении мира. Так, в книге «Разоумникъ» (другое название – «Вопросы и ответы Григория, Василия и Иоанна Богослова» (ХІІІ в.) на вопрос «Отъ чего сътвори Господь небо и земля?» дан ответ: «Възята еа сметана от воды и сьсири ся, и сотвори Богь небо и земля» [Иванов Й. Богомилски книги и легенды / Под ред. Д. Ангелов. – София : Наука и изкуство, 1970. – С.259 ; Асов А.И. Славянские боги и рождение Руси. – М. : Вече, 1999. –  С. 23].
Истоки этого мифа выводят из общеславянских представлений: «… рудименты мифа о пахтанье…В. В. Напольских, например, предполагает в славянских космогонических легендах, где суша или добывающий ее ныряльщик создаются из пены морской («веществом жизни» названа морская пена, созданная от плевка великой Матери-земли, в мифе индейцев зуньи). Следы мифа о пахтанье находим и в поверьях о ведьмах, которые, размешивая палкой воду в источниках, колодцах, могут вызвать ненастье, отнять у коров молоко, а взбивая в кувшинах молоко,  изготовляют волшебную мазь или сыр к масленице (ср. в «Махабхарате» (1.15.2): «Пахтайте океан, который является кувшином [амриты]»). Свои кувшины с молоком и сыр ведьмы хранят в глубоких погребах, т. е. в чреве земли, а  вызвать ведьму можно также с помощью кусочка сыра… Еще А.Н. Афанасьев указал на широкий круг понятий, связанных с этими образами и словами, который выводит нас на мифы о творении (в частности, для слова творог существовало значение и «мягкая грязь»), что подтверждается также современными этимологическими исследованиями…Вероятно, на основе именно этого круга последовательных отождествлений сыр – зародыш – изначальная земля в первозданных водах Праматери возник когда-то особый континуум «иного мира» с белым камнем/островом на молочном море. С этой точки зрения вполне естественно и представление белого камня горячим – предположение о происхождении эпитета «горюч» от «горяч» неоднократно высказывалось разными учеными; оно подтверждается и некоторыми текстами заговоров: «...Напади моя тоска... ни на воду, ни на землю... ни на бел горяч камень...»; «...и под тем кустом под ракитовым лежит белый горячий камень»… Включенность в контекст «вселенской праматери» делает понятным и тот факт, что чудо-камень может находиться как на море, порой в глубине моря, так и в глубине земли. Последний образ представлен в распространенных у  славян (в том числе у восточных) рассказах о зимовке какого-либо человека, порой – девочки – в яме, горе, пещере среди змей, которые всю зиму лижут большой камень (белый, светлый, золотой), где возлежит царица змей, а под ним может находиться целебная мазь, причем камень иногда прямо назван «светлый камень Алатырь». Образы змей вокруг чудо-камня (вспомним священный Змеиный/Белый остров Левка), вероятнее всего, передают  представления о душах умерших, ждущих своего перевоплощения и питающихся неким «эликсиром жизни» (ср. из древнекитайской мифологии: «Духи и Души Неба и Земли» угощаются белой нефритовой пастой, образующейся и  клокочущей в озере у подножия Дань-дерева). Очень показателен здесь мотив лизания – вспомним лизание первородной коровой ледяных или соляных (т. е. белых) скал в скандинавской мифологии, от чего родились боги, и лизание Ильей Муромцем пены, исходящей от умирающего Святогора, чтобы получить его силу… С этим сопоставим также сюжет сказок, в которых герой лижет камень, найденный в желудке чудовища, желавшего его проглотить, и получает от этого камня сакральные знания – подобные сюжеты В. Я. Пропп интерпретирует также как рудимент сюжетов  поглощения с последующим возрождением в ином качестве, а в них нередки мотивы плавания внутри чудовища по морю к некоей обители, острову, стране предков, находящейся в его лоне, где герой встречает порой даже своих умерших родственников. Характерно, что в восточнославянской мифологии название обители предков вырей или ирей, связываемой с островом или далекой теплой страной, происходит, по одной из версий, от понятий водоем, море, водоворот… Контаминация местонахождения камня Алатыря (море или глубь земли) стоит в одном ряду с известной по многим мифологиям синонимичностью моря и подземелья…Заговорные тексты могут начинаться следующим образом: «...Как в чистом поле Акиян Святое синее море...»; «Есть вдалече, во чистом поле, ...стоит святой остров. На том на святом острове стоит святое древо ель...»; «На том синем Окиан-море, в чистом поле стоит белая кужлеватая береза...»; «В чистом поле, в широком раздолье лежит белый камень Латырь...», или «...Есть в чистом поле окиян-море, и есть на окиян-море белый камень...»…В этом комплексе море, водоем – та внутренняя жидкость, на которой «замешивается» жизнь, неиссякаемый эликсир бессмертия; остров с белым камнем – матка с зародышем (а  вернее – потенциальными зародышами всей жизни во Вселенной); а поле, земля – это само тело, плоть Праматери (на это указывают и символическое  осмысление мотива пахоты в фольклоре как коитуса, зачатия, и малопонятные слова из загадки: «В поле женском стоит дуб веретенский...», и многие другие факты)» [Денисова И.М. Мосты времен : космологические архетипы в традиционной культуре // Древнерусская космология / Отв. ред. Г. С. Баранкова. – СПб.:  Алетейя, 2004. – С. 412, 413-415].


***

В семитской мифологии пахтанье океана закончилось созданием небесного свода и земли [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., P. 8]. У арабов-мусульман можно обнаружить весьма мало следов древнесемитской концепции, по которой горы являются основами земли и частью сущего, которая возникла раньше остального. Чаще всего можно встретиться с точкой зрения, что горы – это свернувшиеся, коагулированные волны океана: Аллах создал горы из волн воды. Но описание создания земли и предшествовавшего ей ядра подаётся в ещё более разработанной форме: вначале вселенная состояла из первозданных вод, на которых покоился трон Аллаха. Тогда Аллах послал лёгкий ветерок, который отогнал воду от места, которое вследствие этого стало сухим и там возник свод; это было место будущего святилища. Святилище, которое долго плавало по океану до сотворения земли, называлось «гаэши элэ мэ».
Лёгкий ветерок, возможно, является реминисценцией Святого Духа в иудейской Книге Бытия, который, согласно еврейской интерпретации, парил над водами; но что касается остального, то это история творения, которая не зависит от библейского источника. Возможно, её следует сравнить с вавилонской поэмой, которая сообщает, что первыми созданными местами были Эриду и Вавилон.
Согласно иной версии мусульманской истории, ветер взбил волны так сильно, что они начали пениться. Пена выделила из себя вверх пар, а из этого пара создались небеса. Арабский историк начала Х века ат-Табари сообщает, что красная или белая пена была на месте будущего святилища и образовала начало земли.
В семитской литературе это ранее существовавшее место посредине первоначальных вод, начало позднейшего святилища и центр будущей земли, называется «пупом земли» [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., P. 7-8]. Само собой разумеется, что это место в центре океана может быть названо также «пупом океана», поскольку пуп в выражениях этого рода обычно означает «центр»; и таким образом «пуп океана» и «пуп земли» идентичны. Семитская литература не содержит такого выражения «пуп океана», но оно есть у греков, в «Одиссее» (I, 52) применительно к Огигии [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., p. 9].
Сама Вселенная в семитской концепции состоит из нескольких частей, аналогичных друг другу. Например, говорится, что Аллах создал драгоценный камень и смотрел на него величественно, пока тот не расплавился; из пара, который поднялся от него, создались небеса, из остальной части драгоценности – земля. Таким образом, первоначальное преобладание воды и создание земли из неё также связаны с небесами.
Эта традиция прослеживается уже в Ветхом завете. В псалме 104 (3) Яхве называется тем, кто «строит свои верхние комнаты на водах». Поскольку «верхние комнаты» Яхве на небесах, поэтому и сами небеса называются «водами». Это общая идея древнесемитского мира, и она известна из вавилонской поэмы о творении и, как видим, прослеживается в библейской истории о творении. Точно так же, как земля была создана из центра в океане, были сотворены и небеса. «Берешит Рабба» содержит следующее космогоническое предание о возникновении небес: в момент, когда Всевышний сказал: да будет твердь посреди вод, точка, которая была в центре, сгустилась и свернулась, и так были созданы нижние небеса и верхние [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., P. 9].
Эта концепция обнаруживается также в христианской и мусульманской литературе. Согласно сирийскому апокрифическому памятнику VII в. «Пещера сокровищ», твердь называется Ra;i‘, поскольку по природе своей она из свернувшейся воды [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., P. 10].
Собственно само пахтанье океана у семитов сравнивают с аналогичными мифами индусов и японцев [Metevelis Peter. Myth in History: Mythological Essays. – San Jose-New York-Lincoln-Shanghai: Writers Club Press, 2002. – Volume 2. – X, 192 p., P. 130].  Например, в «Книге пророка Даниила» (7, 1-3) говорится: «Начав речь, Даниил сказал: видел я в ночном видении моем, и вот, четыре ветра небесных боролись на великом море, и четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого». По мнению исследователей, в этом описании представлена типичная мифологическая сцена, в которой перемешивание («пахтанье») мирового океана доставляет беспокойство морским чудовищам, олицетворяющим силы хаоса и беспорядка [Walton John H., Matthews Victor H., Chavalas Mark W. The IVP Bible Background Commentary: Old Testament. – Illinoice: InterVarsity Press, 2000. – 832 p., P. 740]. Библеисты полагают, что этот эпизод с пахтаньем моря под воздействием ветров возник под влиянием месопотамского мифа, а именно вавилонских и угаритских текстов [Lester G. Brooke Daniel Evokes Isaiah: Allusive Characterization of Foreign Rule in the Hebrew-Aramaic Book of Daniel. – London-Oxdord-New York-New Delhi-Sydney: Bloomsbury Publishing Plc, 2015. – 240 p., p. 43-44; Walton John. The Anzu Myth as Relevant Background for Daniel 7? // The Book of Daniel: Composition and Reception. – Leiden-Boston-K;ln: Brill, 2000. – Volume one. – P. 69-89, P. 69, 83; Nel Marius. Myth and Daniel 7 // Psalms and Mythology. – New York-London: T&T Clark, 2007. – P. 217-230, p. 221]. Следующий эпизод – «Книга пророка Аввакума» (3, 15): «Ты с конями Твоими проложил путь по морю, через пучину великих вод», в котором усматривают космогоническое взбивание вод и описание космической битвы между Яхве и монстром космического хаоса [Vicchio Stephen J. The Legend of the Anti-Christ: A History. – Eugene: Wipf and Stock Publishers, 2009. – XI, 396 p., P. 9]. Сюда же можно отнести и приписываемые «Книгой Иова» и «Псалмами» (103:25-26) Богу игры с морским чудовищем Левиафаном (иврит. «ливъятан» – «скрученный, свитый»): «… Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмёшь ли его навсегда себе в рабы? станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? будут ли продавать его товарищи ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами? можешь ли пронзить кожу его копьём и голову его рыбачьею острогою? Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперёд не будешь. Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем? Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом всё Моё. Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его – ужас; крепкие щиты его – великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь – за гнилое дерево. Дождь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости» (Иов, 40:20 – 41:26).
Паралелью ветхозаветному Левиафану выступает в угаритской мифологии Латану – многоголовое морское чудовище, спутник бога моря Яма, вместе с последним поверженный Баалом.


***

Мотив участия мутовки (мешалки) для сбивания молока в нарративе о сотворении мира присутствует у тюрков: «… Заслуживает внимания и еще один предмет, применявшийся в быту скотоводов Сибири – мешалка (мутовка). А.В. Анохин отметил, что алтайцы с бережливостью и чувством благоговения относились к берестяной посуде и мутовке ( пышкы), которой взбалтывали содержимое берестяного сосуда (ячменную брагу). Так же называлась у алтайских тюрков мутовка для сбивания кумыса и, что небезынтересно, – расщепленная палка, в которую вставляли зажженную бересту, применявшаяся при ночной ловле рыбы. Оба орудия, вероятно, объединяло значение расщепленного конца. Мутовка пышкы упоминается в тексте камлания телеутского шамана, в обращении к одному из духов земного пути:
Лунное море взбалтывая – взволновал (пыжыган),
Белую пену взметнул,
Могучий тополь выворотил
И корнями вверх поставил
Отец (мой) Соо-кан, Кайракан!..».
… Текст свадебного благопожелания прямо сопоставляет дерево с мутовкой:
Белая береза мешалкой будь.
Таким образом, можно предположить, что лунное (молочное) море взбалтывается перевернутым деревом. Упоминание дерева с корнями, видимо, придает этому образу символический смысл целостности, возвышает
его до понятия мировой оси (мирового дерева, мировой горы). Первым обратил внимание на тождество мутовки и мировой оси Г.Н. Потанин, указавший и на возможный источник мотива сбивания мирового океана. Древнейшим индоиранским мотивом сотворения мира считается мотив смешивания, но образам алтайской мифологии наиболее созвучны темы индуистской мифологии, в которой мировая гора используется для пахтанья океана. Впрочем, мотив сотворения земли существом, ставшим
мешать воду океана палицей, копьем, мутовкой, известен ряду азиатских традиций, и у нас нет оснований возводить алтайские мотивы непосредственно к индийским источникам. Тюрки могли воспринять этот мотив от монголов, в мифологии которых известен и молочный
океан, и сгущение его посредством дуновения ветра. Последняя деталь есть и в алтайском мифе: одно из двух существ, пребывающих над первичным океаном, дует и создает ветер. У уральских народов отсутствует мотив пахтанья океана, однако мансийские мифы по ряду признаков сопоставимы с мифами индоиранцев. Мы имеем в виду, в частности, мотив “огненного потопа“, борьбы огня и воды в процессе космогенеза. Сходные представления зафиксированы и у эвенков. Впрочем, круг возможных аналогий для мотива пахтанья океана оказывается чрезвычайно обширен. В якутской мифологии известен следующий сюжет. Юрюнг Айыы Тойон, пребывая над морем, увидел плывущую пену (появление которой может трактоваться как результат смешивания-пахтанья). Пена оказалась чертом, живущим на дне моря, где находилась сокрытая дотоле земля. По приказу небесного бога черт приносит со дна кусочек земли, который разрастается и затвердевает… Тюркская
лексика позволяет думать, что мотив пахтанья сущностно связан с мотивом сотворения мира (ср. йай «лето»; йа:й «колебать, трясти, пахтать»; йа:й «расширять, развертывать»)…»  [Сагалаев А.М. Урало-алтайская мифология : символ и архетип. – Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1991. – С. 50-51].
У шорцев героические сказания традиционно начинаются с определения далее описываемых событий во времени как «очень давно», а именно когда происходило «развёртывание» Вселенной путем размешивания, взбалтывания стихий мешалкой: «Давным – давно это было ... Это было в то время, Когда мешалкой горы делили, Когда ковшом воду делили…» [Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, А.М. Сагалаев, М.С. Усмановаа. – Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1988. – С. 120].
У чувашей есть мотив рождения мира из взбитого мирового океана: «… акт выделения из хаоса суши рисует как заквашивание Тура (или его помощником Пулёх) мирового океана: «В начальное время земля находилась под водой. Тура зачерпнул из-под воды горсточку песка и замесил из него закваску и положил ее в воду. Вода стала свертываться и в течение сорока дней образовалась земля» … «В самое изначальное время была только одна вода, суши нигде не было. Тура повелел Пулёх заложить в эту воду закваску. Когда Пулёх заложил закваску в воду, на ее поверхности стала свертываться земная твердь. Однако до окончательного затвердения суши Шуйтан вызвал сильный ветер, и на воде пошли волны. Поэтому образовались горы, холмы, ложбины, овраги и моря» … Примечательно, что первородный водный хаос «заквашивается» молочной закваской (чув. кёвёлёк «закваска для молока»), что указывает на бытование этого мотива еще в эпоху кочевничества булгарских предков чувашей. Мотив заквашивания Мирового океана находит параллели в древнеиндийских мифах о пахтанье океана. В этом отношении показательны и атрибуты демиурга Тура при сотворении земли обычно действует «большим ковшом с длинной ручкой» (вариант пахталки)… В мотиве заквашивания мирового океана молочной закваской, как и в мотиве пахтанья мирового океана, усматривается акт оплодотворения демиургом (мужское начало) первородного водного хаоса (женское начало)» [Матвеев Г.М. Мифоязыческая картина мира чувашского народа. – Чебоксары : Изд-во Чуваш. Ун-та, 2004. – С. 75-76]. Также у чувашей при окуривании от сглаза ребенка сажают в посуду для пахтанья масла, что символизирует его перерождение [Салмин А.К. Система фольк-религии чувашей. – Санкт-Петербург: Наука, 2007. – 605 с., с. 166].
И да: «… По бурятской мифологии, божество Буха-Нойон в облике сивого  быка, проложив проход в горе, делает брод в молочном море своим фаллосом и создает сына. В «Ригведе» (X. 124.3) имеются глухие упоминания о некоем Отце – «взбалтывателе сладкого напитка», который связан с  представлениями об изначальном мире» [Денисова И.М. Мосты времен : космологические архетипы в традиционной культуре // Древнерусская космология / Отв. ред. Г. С. Баранкова. – СПб.:  Алетейя, 2004. – С. 411].
В башкирском эпосе  «Урал-батыр» прослеживается очень много параллелей именно с индийским мифом о пахтании: Урал (др.-тюрк. or / ur «вздымающийся, колонна) с помощью то волшебной сабли, то волшебного посоха смешивает водный хаос («дингез»), разрубает его на части, и только после этого из воды, подобно маслу из молока, возникает изначальная болотистая суша («урын»), которая расширяется по мере странствования братьев Урала и Шульгана (букв. «левый»). «… Суша наполняется различными существами как положительного, так и отрицательного свойства. До этого в том месте, где появилась суша (урын) и где начи¬нает обитать первая пара людей, царит полный покой, нет ощущения движения и жизни… Мир здесь как будто бы застыл. Только с появлением целенаправленного движения начинает появляться Мир/Донья в истинном смысле этого слова, когда по веле¬нию Янбирде Урал и Шульган уходят из отчего дома, чтобы исполнить отцовское поручение – найти и уничтожить Смерть. В борьбе поло¬жительного героя Урала с силами зла, олицетворением которых в эпосе становятся такие персонажи, как аждаха, дейеу и переметнувшийся на их сторону Шульган, из хаоса возникает упорядоченный Мир; всюду, куда прибывает Урал, из-под мировых вод подымается суша, которая представлена как «гора» (по-башкирски – тay)… В эпосе Шульган описывается как старший брат, то есть он по времени рождения первый, так же как первоначален водный хаос. Поэтому не случайно, что в эпосе этот пер¬сонаж связан с водой, подводным и подземным миром. В эпосе «Акбузат», который исследователи считают логическим продолжением эпо-са «Урал-батыр», Шульган представлен как царь, владыка подводного царства»  [Аминев 3. Г., Ямаева JI. А. Региональные особенности ислама у башкир. – Уфа : Дизайн-ПолиграфСервис, 2009. – С. 19-20]. Затем Урал путешествует в мир между небом и подземным царством – страну царя змей Кахкахи, завладевает его посохом, подчиняет себе и укладывает побежденного на землю кольцом (аналогичные образы змея в кольце как стража мира представлены во многих тюркских легендах). Впоследствии посохом завла¬девает Шульган и с его помощью затапливает весь мир водой.  После женитьбы на земной девушке Гулистан, Урал продолжает свой путь и прибывает в страну красавицы Хумай, дочери Самрау-Солнца, царя небесной стихии и птиц, и женится на ней. Позже она наделена способностью даровать людям «душу» («кут / кот»). Её сестра Айхылау (планета Венера) выходит замуж за Шульгана [Аминев 3. Г., Ямаева JI. А. Региональные особенности ислама у башкир. – Уфа : Дизайн-ПолиграфСервис, 2009. – С. 30-36]. Сын Урала по имени Яйык (т.е. река Урал / Яик) также имеет отношение к «пахтанью» моря: «… На это указывают и языковые данные. В частности у туркмен кожаные мешки-маслобойки называются «йайык», также и у турков – «йайык» в переводе на русский язык означает «маслобойка», «пахталка», а «йайыкта» означает «пахтать масло». В башкирском языке сохранилось выражение «май языу», «языклау», что означает «пахтать масло». Здесь слово «языклау» – несколько измененный вариант слова «йайыклау», где «йа» заменен на интердентальный «з». Есть в башкирском языке, как нам кажется, еще одно восходящее к «йайык» слово «сайкау, сайкатыу», которое на русский язык переводится как «раскачивать, качать, мешать, взбалтывать»… В связи с этим вспоминается находка в одном из пазырыкских курганов, где рядом с погребенной найдена палочка-мешалка для взбивания кумыса. Эту мутовку И.В.Полосьмак склонна считать некой моделью «орудия творения», с помощью которой в алтайских мифах боги творили Мир…» [Аминев З.Г. Культ божества «Яйык» в башкирской мифологии // Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий: материалы международной научно-практической конференции, 24-26 октября 2007 г., г.Абакан. Выпуск 3. Часть 1 / Отв. ред. И.А.Чеботарева. – Абакан : Издательство Хакасского государственного университета им.Н.Ф.Катанаева, 2007. – С.168-174. – http://urgaza.ru/library-portal/articles/202/1794 ; см. также: Аминев 3. Г., Ямаева JI. А. Региональные особенности ислама у башкир. – Уфа : Дизайн-ПолиграфСервис, 2009. – С. 44-45]. «… В первые за время изучения пазырыкской культуры внутри этого сосуда (деревянной кружки с ручкой в виде двух барсов, – О.Г.) обнаружена палочка-мешалка для взбивания кумыса (мутовка) длиной 38 см, на конец которой был надет специальный деревянный набалдашник серповидной формы … Палочка мутовки сделана из лиственницы, тогда как серповидный набалдашник вырезан из березы. Вероятно, береза была выбрана не случайно: ее белый цвет, как и цвет молока, был воплощением сакральной чистоты. В одной из алтайских свадебных молитв говорится: «Белая береза мешалкой будь». В этом тексте мешалка выступает аналогом березы — мирового древа. Эта простая, но тщательно сделанная вещь принадлежит к чрезвычайно значимым сакральным объектам и отличается повышенным семио-тическим статусом в культурной традиции тюрко-монгольских народов. В алтайской мифологии с помощью мешалки боги творили мир. В индийской мифологии Вселенная была создана в результате пахтания первичного океана. От обладания Чингисханом кумысной мутовкой зависело благополучие и богатство монгольского народа. Мешалка, рассматриваемая нами, представляется некой моделью «орудия творения», вложенного в руки женщины. Возможно, это была не столько утилитарная вещь, сколько культовый предмет, применявшийся в каком-то ритуале (гадание?)» [Полосьмак Н.В. Погребение знатной пазырыкской женщины //  Вестник древней истории. – 1996. – № 4. – С. 152-153], «… Интересно, что в традиционной похоронно-поминальной обрядности казахов именно мутовку (испек) оставляли у могилы, а сосуд, предназначенный для изготовления и хранения кумыса, вместе с мутовкой изображался на намогильных сооружениях как воплощающий идею плодородия…, а значит и возрождения» [Полосьмак Н.В. Всадники Укока. – Новосибирс : ИНФОЛИО-пресс, 2001. – С. 198]). У башкир реликты поверья о взбивании сохранились в сакральности мутовки (бешк;к). По поверьям башкир, ее нельзя выбрасывать, на нее нельзя наступать: «И;керг;н бешк;кте ая; а;тына ташлама;;а, уны ю;ары;а элеп ;уйыр;а к;р;к» – «Старую мутовку нельзя бросать под ноги, ее надо повесить куда-нибудь наверх». В доме, где есть мутовка, есть благополучие, счастье [Хисамитдинова Ф.Г. Мифологический словарь башкирского языка. – М.: Наука, 2010. – 452 с., C. 62].
«… Мешалка-мутовка и её апалоги – ковш и ложка, с помощью которых организуются стихии в начале времен, принадлежат к чрезвычайно значимым сакральным объектам. В алтайских текстах они являются атрибутами верховного мпроустроителя Ульгеня:
Движущий солнце и луну,
Псрекатывающий белые облака,
Разрушающий черные леса (молнией),
Измерил все ложкой и совком
– так звучит обращение к нему. Та же функция введения метрического порядка с помощью ложки или черпака при¬суща старшему сыну Ульгеня Каршиту» [Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, А.М. Сагалаев, М.С. Усманова. – Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1988. – С. 121].
И да, в монгольском предании карьера Чингисхана (букв. «Владыка океана», т.е. небесной космической стихии) начинается с того, что он бросает в своего отца Хормузда (царя неба Хормуста-тэнгри) мутовку, которой, собственно, сбивали первобытный океан [Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. – М. : Издание Географического отделения Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, 1899. – С. 123-128]. Позже эту мутовку для взбалтывания кумыса, дающую богатство и счастье, похищает сын Чингисхана, будучи изгнан на запад из-за подозрения в сожительстве с матерью. Он становится родоначальником киргизов под именем Кыргызбай, а монголы с того времени обеднели [Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. – М. : Издание Географического отделения Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, 1899. – С. 82, 126].
Где именно оказалась эта «мутовка Чингизхана», вероятнее всего, раскрывает топонимическая народная легенда о том, что в урочище между реками Аламудун и Ала-Арча, какая-то женщина потеряла столь важный в быту предмет как мутовка («бышкек») для взбивания кумыса, поэтому и местность была названа Бишкек, от которой происходит и название нынешней киргизской столицы [Малабаев Ж.М. Бишкек – столица Кыргызстана. – Бишкек : Эркин-Тоо, 2001. – C. 9]. Но другая этногенетическая легенда рассказывает об обстоятельствах потери мутовки-колотушки: её вместе с уздой как символами первенства украл сын родоначальника киргизов Киргиз-бай, ставший (через своих внуков Абла и Ковла) родоначальником некоторых родов кара-киргизов. Но что очень интересно, так это то, что сама мать Киргиз-бая зачала сыновей от пены в озере: «… По сказаниям, ... дочь какого-то хана с сорока девицами, по возвращении домой с прогулки, нашла свой аул совершенно разграбленным…  царевна и ее подруги забеременели от пены взволнованного озера, которую попробовали, после чего родные прогнали всех преступниц из дому. Долгое время девицы скитались в пустыне со своей царевной, но наконец, восстали на нее, как на виновницу несчастья, и прогнали за (р.) Чу. Здесь бедную ханскую дочь нашел родоначальник всех киргизов и взял ее себе в жены, вскоре, после чего она и родила сына Киргиз-бая... Он много терпел сначала от своих братьев, которые укоряли его неизвестным происхождением, обделен ими по смерти отца, но наконец явился торжествующим, когда удалось ему украсть из юрты матери колотушку для кумыса и узду – символы первенства...».  По рассказам аульеатинских кара-киргизов, «… отец кара-киргизов произошел от миража (сагым). Он воцарился между киргизами и женился на одной их девице, от которой родилась у него единственная дочь. Отец приставил к ней 40 прислужниц. Однажды ханская дочь вышла с 40 прислужницами к большой реке, где заметила плывущую пену. Созерцая пену, девицы услышали слова, исходившие из нее: «ты прав и я прав» (анталхак менде ак; форма этих слов правильнее ...: ана эльхак мана эльхак – и то истина, и это истина). Девицы из любопытства, обмакнув пальцы в пену, облизали их, и вскоре оказалось, что все они забеременели. Хан Сагым выгнал их на высокие горы, ибо не хотел убивать их. Найдя пропитание в горах, они родили 40 сыновей и 40 дочерей, а всего 80 человек потомства. Эти дети, когда выросли, переженились между со бой. Народ, от них образовавшийся, стал называться кыргыз (кырк-кыз, 40 девиц). Кара-киргизы остались жить в горах, а киргизы в долине. С течением времени некоторые из кара-киргизов прославились и оставили по себе роды, другие измельчали и, не образовав родов, исчезли. Имя одного родоначальника было Унг (правый), имя другого Сол (левый). Первый произошел от дочери хана, а другой от дочери визиря. От обоих произошли кара-киргизские роды... сами кыргызы говорят, что происходят от сорока девиц, купленных на юге для одного богатого султана и забеременевших от пены при купании в какой-то большой реке» [Аристов Н.А. Труды по истории и этническому составу тюркских племен. – Бишкек: Илим, 2003. – C. 44-45; ср. также: Бартольд В.В. Сочинения. – Москва: Издательство восточной литературы, 1963. – Т. 2. Ч. 1. Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы. – С. 504].
В удмуртской обрядности «… символической “заменой невесты” был стакан топленого масла с воткнутым в него гусиным пером … Совершенно очевидно, что в этом реальном, вещественном символе переплетены представления о женщине как рождающем начале; о женщине как связующем звене между предками и потомками, а посему и о женщине-птице …, женщине-корове. Перо и масло являются, по-видимому, синонимами женского начала; первый образ сохраняет в себе отголоски восприятия природного / хаотического мира, второй – культурного / космического, но тот и другой объединены идеей сотворения (птенцов, те- лят > детей; ср.: женщина-кобыла, женщина-верблюдица в скотоводческих культурах)… Масло, используемое и в других обрядах удмуртов (в;й восян — букв.: “моление масла” на рождение ребенка; вкладьтание масла в рот новорожденному и покойнику; блюдо с маслом на столе во время сватовства или сговора; встреча поезжан или гостей вообще хлебом с маслом) должно восприниматься, таким образом, не просто как символ достатка, благополучия, но как олицетворение рождения/перерожде- ния/сотворения, некая возможность повторения процессов создания самого мира во времена оно»  [Владыкина Т.Г. Удмуртский фольклор : проблемы жанровой эволюции и систематики. – Ижевск : Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1997. –  С. 116].

***

При изготовлении мутовки удмурты прибегали к символике мирового дерева: «… Узел в родильных обрядах вообще, как мы увидим ниже, играет большую роль. Он имеет магическое значение, и известные манипуляции с ним могут, по поверьям удмурток, оказывать то или иное действие. Завязанную узлом в лесу елочку или пихту можно встретить довольно часто. Такое деревце продолжает расти, узел сливается, образуя вместо себя утолщение. Эти «узловые» деревца женщины стараются срубить и взять к себе, иначе счастье могут унести другие женщины. Затем ствол деревца соответствующим образом обделывается и употребляется в качестве «мутовки». Такой «мутовкой» замешивают хлеб или другую какую-либо хлебную закваску и т. д.» [Герд Кузебай. О ней я песнь пою…: Стихи и поэмы, статьи и научные работы, письма. – Ижевск: Удмуртия, 1997. – 335 с., с. 195].
На Северном Кавказе узел вообще абсолютизируется, вытеснив само представление о мутовке – в изначальные Воды Творения бросается уже Сеть: «… Согласно черкесским (адыгским) космогоническим текстам Вселенная (Хы, Дунеижь) началась с первоначального вмешательства – её строительства Сетью (Хъы): Дунеижьыр Хъыкlэ шаухуэм… Когда Мир Сетью строили… Вместо ухуэн (строить) иногда используется слово ублэн (начинать): Дунеижьыр Хъыкlэ шаублэм… Когда Мир Сетью начинали… Первоначально мир находился в неком неопределенном состоянии – не жидком, и не твердым (мыджэмыпц1э): Дунеижьри щымыджэмыпцlэу… Образование Земли описывается постепенным затвердеванием – используется глагол "пц1эн", имеющий значение "затвердевать”, "соединяться", "слипаться" в отношении чего-то не твердого: Щlылъэ щхъуантlэр щызэпцlагъащlэу…» [Космология и друидизм абхазов и адыгов (черкесов) // https://ordenxc.org/forum/index.php?topic=5036.0].
Аналогично сеть появляется и в одной из космогонических версий тибетской мифологии. Из небытия возникает белый свет, породивший совершенное яйцо. Оно раскололось и появился человек Емонгьелпо («царь – главное желание») . Жил он на материке посреди океана, сидел на золотом троне. Духи-Лу приносили ему жертвы. Он упорядочил вселенную, регулировал течение времени, пригласил богов защищать людей и покорять демонов. Однажды он прыгнул в океан и попал в сети рыбаков. С тех пор большие несчастья обрушились на людей [Огнева Е.Д. Три периода тибетского мифа // https://nandzed.livejournal.com/2080066.html].
Сетью ловит бога ветров рыбак-первочеловек Адапа из шумерской мифологии. Как следствие, Адапа вызывается на суд богов, но отказывается от угощения, дарующего бессмертие. Именно в восточносемитской традиции встречаем вариант «пахтания» с помощью сети. В вышеупомянтом мифе о борьбе Мардука с чудовищем Тиамат, воплощением соленой морской воды, бог-герой опутывает своего врага сетью, затем вогнал в её пасть ураган, а под конец пустил в её раскрытую пасть стрелу, насквозь рассекшую ее нутро. В следствии этой победы боги овладевают Таблицей Судеб (Ме) всех вещей и явлений мира, а боги строят на земле великий храм – Эсагила, вокруг которого затем возникает Вавилон  [Емельянов В.В. Ритуал в Древней Месопотамии. – СПб. : Азбука-классика ; Петербургское Востоковедение, 2003. – С. 132].
Но эта трансфоримация образов произошла не только на Кавказе, но и в Древнем Египте! Бог-крокодил «… Себек, функционируя как раз в виде рыбака … по отношению … к сыновьям Гора – Хапи и Амсету. На Себека … богом Ра было возложено поручение изловить сыновей Гора, происшедших в воде и скрывавшихся там: «Пусть приведут Себека, владыку болотной страны, для того, чтобы он поймал их в сеть, и он нашел их... Тогда Себек, владыка болотной страны, сказал: «я искал их и нашел их (барахтающимися?) под моими пальцами на берегу воды. Я поймал их сетью!»… Косвенное свидетельство о роли Себека, как рыбака, можно видеть в одном позднем тексте мистерий, в котором царь, выступающий под видом крокодилообразного бога Гора в качестве собирателя членов Озириса, называется «рыбаком, выходящим ночью…» [Волков И.М. Древне-египетский бог Себек. – Петроград : Типография Российской Академии Наук, 1917. – С. 21].

***

Те же вещи для пахтания – мутовка/мешалка и змея – встречаем и в китайской космогонии. Первопредок Фу Си (Бао Си) с телом зеленокожей змеи и головой человека своё имя получил, по мнению Вэнь И-до, от слова «паоси» – «ковш из тыквы-горлянки» [Романчук А. Миграции индоевропейцев и происхождение даосизма // Revista de etnografie (Chisinau). – 2005. –  I. – ], что, по нашему мнению, является образом созвездия Большой Медведицы (Ковша). Фу Си первым сплёл из верёвки рыболовные сети, научил людей ловить рыбу и приготовлять на огне пищу. Именно он творец культуры – придумал иероглифическую письменность и восемь триграмм, увидев узоры на спине ин-луна (крылатого дракона), выплывшего из реки Хуанхэ, изобрел музыкальные инструменты, научил людей приручать диких зверей и заниматься шелководством.

***

В иранской традиции мотив «расширения земли» связан не с мутовкой (орудие для взбивания масла из молока, которое дает скот), а с другим инструментом, однако, также имеющим отношение к скотоводчеству. Сами же Изначальные Воды превращаются в нечто похожее на пену / масло – лёд – по причине воздействия на них инструментом – кнутом.
На райской прародине Арйанам-Ваэджа наступило резкое похолодание из-за того, что злой демон ежегодно на десять месяцев насылал на родину ариев холод и снег, а сам год превратился в один день и одну ночь. «… И вот царству Йимы триста зим настало. И тогда эта земля наполнилась мелким и крупным скотом, людьми, собаками, птицами и красными горящими огнями. Тогда Йима выступил к свету в полдень на пути Солнца. Он этой земле дунул в золотой рог и провел по ней кнутом, говоря: “Милая Спэнта-Армайти, расступись и растянись вширь”. Вот так Йима эту землю раздвинул на одну треть больше прежнего» (Видевдат, 2. 8-11). Это текстуальное клише повторяется еще дважды, но «триста зим» замещаются «шестьюстами» и затем «девятьюстами», земля же при этом раздвигается на «две трети», а затем на «три трети» (Видевдат, 2. 12-19). Затем следует предупреждение о грядущих бедах и необходимости постройки спасительной Вары («крепости») и наступает четвертый, эсхатологический период, несущий «смертельный холод», «зимы», «тучи снега», а затем потоп  (Видевдат, 2. 22-24). Числовые значения, используемые при описании конструкций и элементов убежища, зеркально отображают три фазы расширения жизненного пространства. Три округа Вары и количество сделанных в них проходов идентичны числовой символизации деяния Йимы по приумножению-взращиванию мира:  «В переднем округе (Вара, – О.Г.) он сделал девять проходов, в среднем – шесть, во внутреннем – три» (Видевдат, 2. 38). «… Эта последовательность симметрична числовому ряду, символизирующему расширение мироздания, только передана она зеркально, в обратном порядке: 9-6-3. Логика подобного «обратного отсчета» задана пространственно-временными пределами земного царства Йимы. Его существование ограничено 900 годами увеличения жизненного пространства, границы которого на исходе мира сужаются до внешнего округа Вары с девятью проходами. За этим рубежом «смертельный холод», «плотский злой мир» и т.п. Следовательно, девятизначностью, как и девятичастностью, олицетворяется предельность крайней пространственно-временной грани взращенного Йимой мира. Поэтому девять проходов внешнего округа Вары, кратные 900 годам расширения земли, ассоциируются с числовой символизацией длительности благоприятного времени года с возрастающим или превалирующим светлым временем суток. Продолжительность такого календарно-астрономического периода составляет девять месяцев: от «рождения» нового солнца после дня зимнего солнцестояния до начала его «умирания» после дня осеннего равноденствия» [Ковтун И.В. Сейминско-турбинские древности и индоарии // Вестник археологии, антропологии и этнографии. – 2012. – № 4(19). – ].


***

Индийскому мифу о пахтании океана с помощью особенной мутовки и  добывании волшебных вещей и прекрасной богини можно сопоставить японский космогонический миф.
В первичном Океане-Болоте рос магический камыш (или тростник), и из этого тростника (или камыша) было рождено великое множество нижних богов. Всех вместе их звали Котоаматсу-ками и они укрывались в заростях тростника (или камыша). Небесные боги дают Идзанаки и Идзанами богато украшенное копье – нагината Аманонухоко. Те отправляются на плавучий небесный мост-радугу, который соединяет мир, находящийся наверху с миром, находящимся внизу. Идзанаки и Идзанами решают погрузить копье в океан-болото и размешивают им воду, после чего вынимают из воды копье. Несколько капель морской воды капает с острия копья, они густеют и превращаются в остров Оногоро. Таким образом, появилась суша. Идзанаки и Идзанами спускаются с моста на созданную им сушу, где начинают строить дом и воздвигают столб. Потом Идзанаки и Идзанами решают сотворить брачный обряд, который заключается в следующем: Идзанаки обходит столб слева, а Идзанами справа. Когда Идзанами встречается с Идзанаки, она восклицает «Какой прекрасный муж!». Однако женщина не должна говорить первой. Поэтому высшие боги наказывают Идзанами, и она рожает больного ребенка. Тогда супруги решают повторить обряд, но уже первым говорит мужчина. У Идзанаки и Идзанами рождается много детей – остальные острова Японского архипелага, а также большое количество других богов-ками. В конце рождается бог огня Кагуцути, который при рождении сжигает внутренности Идзанами. Больная Идзанами отправляется прочь от мира в подземное царство Ёми. Идзанаги отправился вслед за Идзанами в надежде спасти ее. В Ёми стояла непроглядная тьма, но бог жизни все же нашел свою возлюбленную. Но когда Идзанаги зажег факел, то увидел, что царство мертвых сделало из его некогда прекрасной жены уродливого монстра. Испугавшись, Идзанаги говорит жене, что их брак расторгнут и бежит прочь. Идзанами приходит в ярость от такого поступка мужа и превращается в смерть, которая по сей день забирает жизни людей [Капранов С. Столп и пещера : архетипы и топосы синтоистского святилища // Синто : память культуры и живая вера / Под ред. Э. В. Молодяковой. – М. : АИРО-ХХI, 2012. – C. 129-145; Капранов С. Генезис сакрального простору в міфології сінто // Східний світ. – 2013. – №2-3. – С. 152-159].
Вернувшись из Ёми, Идзанаги решил смыть с себя скверну подземной обители и начал снимать одежду и украшения. Драгоценности и капли от омовений падали на землю и из них появлялись новые боги: Аматэрасу – богиня солнца, неба и земледелия,  Цукуёми – бог луны и ночи, Сусаноо – повелитель океана, снега, льда и бурь.
У Сусаноо был скверный характер, он завидовал своей сестре Аматэрасу, постоянно оскорблял и пытался подставить ее. Идзанаги надоели выходки Сусаноо и он отправил сына в Ёми. Перед ссылкой Сусаноо посетил небесное царство Такаманохара, чтобы попрощаться с Аматэрасу. ; Зачем ты сюда явился? ; спросила Аматэрасу. ; Чтобы попрощаться с тобой, сестра ; ответил ей Сусаноо. Аматэрасу не поверила брату и устроила испытание для проверки искренности Сусаноо. Бог океана должен был создать богов, более совершенных, чем боги Аматэрасу. Сусаноо произвел на свет пятерых прекрасных богов из ожерелья сестры. Обрадовавшись, он напился, разрушил каналы для орошения, нагадил в трапезной и принялся кидать во все стороны свои испражнения. В конце концов он содрал с коня шкуру и бросил труп в комнату сестры. Аматэрасу сильно испугалась и в ужасе убежала от Сусаноо в подземелье, в результате чего солнце пропало и наступила тьма. Для того, чтобы вернуть солнце в мир, боги решили хитростью выманить Аматэрасу и пригласили богиню развлечений и утренней зари Амэ-но-удзумэ-но. Смешным эротическим танцем (стриптизом) она развеселила богов, на смех которых выглянула Аматэрасу. Она спросила, почему они смеются, и боги ответили, что встретили более благородную и красивую богиню, чем Аматэрасу. Для подтверждения своих слов они показали Аматэрасу ее отражение в зеркале. Прийдя в недоумение, Аматэрасу вышла из подземелья, и мир снова озарился солнечным светом. Сусаноо же боги изгнали из божественной обители на землю.
Опустившись с небес, бог моря встретил пожилую пару. В рыданиях они поведали ему, что дракон с восьмью головами Ямата-но-Ороти забрал и съел их дочерей, и скоро придет за единственной оставшейся – прекрасной Кушинада-химэ. Сусаноо сказал, что убьет дракона, если девушка станет его женой. Придя к чудовищу, он напоил его сакэ и по очереди отрубил все восемь голов, а из хвоста создал божественный  меч  Кусанаги и принес его в знак извинения Аматэрасу. Сусаноо взял в жены девушку, которую спас от монстра, и продолжил быть властителем океана и штормов, время от времени позволяя себе бесшабашные дурачества, от которых земля ходила ходуном.

***

У говорящих ныне на дравидийском языке тода аборигенов из гор Нилгири («Голубые горы») в Юго-Западной Индии «операции доения и взбивания масла в молочарне формируют основу большей части религиозного ритуала... и молоко священных животных взбивается в молочарнях, которые могут рассматриваться как храмы тода и рассматриваются так самими людьми» [Rivers W. H. R. The Todas. – London-New York: Macmillan and co., Limited; The Macmillan Company, 1906. – XVIII, 781 p., P. 38].
 Согласно мифологии тораджей с острова Сулавеси в центре моря есть скала, где девять течений сходятся вместе, в скале есть пещера, место обитания краба, который является причиной изменений приливов и отливов [Wensinck A. J. The Ocean in the Literature of the Western Semites. – Amsterdam: Johannes M;ller, 1918. – XI, 66 p., p. 9].


***

Еще одним инвариантом мифа о пахтании океана является популярное предание о происхождении мира среди филиппинского народа тагалов. В начале мира земли не было, а было только море и небо, и между ними летал коршун. Однажды птица устала оттого, что ей некуда было приземлиться. Тогда она стала раскачивать и перемешивать море, до тех пор, пока вода не достала до неба. Небу это не понравилось, и чтобы успокоить море, небо покрыло море множеством островов, и скоро вода уже не могла подняться и только плескалась между островами. Тогда небо приказало коршуну приземлиться на один из островов, построить там гнездо и оставить море и небо в покое. В это время земной ветер и морской ветер поженились, и от них родился бамбук. Однажды, плавающий бамбук ударил по ногам коршуна, который ходил по пляжу. Птица, разгневанная тем, что что-то осмелилось ее ударить, клюнула бамбуковый ствол. От удара ствол раскололся вдоль и из одной его половинки вышел мужчина, а из другой – женщина. Тогда землетрясение созвало всех рыб и птиц, чтобы они пришли и решили, что делать с этими двумя, и было решено, что нужно их поженить. У них было много детей, и все люди на земле произошли от этих мужчины и женщины. Через время родителям надоели все эти бесполезные бездельники, слонявшиеся вокруг, и они захотели от них избавится, но не знали, куда их можно послать. Через время, детей стало так много, что родителям не было ни минуты покоя. Однажды, доведенный до отчаяния отец схватил палку и начал лупить ею детей. Это так напугало детей, что они разбежались в разные стороны в поисках места, где можно спрятаться. Одни спрятались в стенах дома, другие убежали на улицу, несколько спряталось в очаге и еще несколько убежало в море.Теперь мы знаем, что те, кто нашли тайные комнаты и спрятались в них стали вождями островов, а те, кто спрятались в стенах, стали рабами. Те, кто убежал на улицу, стали свободными людьми, те, кто спрятался в очаге, стали неграми, а про тех, кто убежал в моря, ничего не было известно долгие-долгие годы, и когда их дети вернулись, они были белыми [Леон Э. История создания мира – версия одного из племен, живущих на Филиппинах // http://zapys.blogspot.com/2015/12/blog-post.html ; Cole, Mabel Cook. Philippine Folk Tales.  – Chicago : A. C. McClurg and Company, 1916.  – P. 187-188] (см. инвариант мифа у висайя, где в начале – конфликт взбурленного Моря с Небом [Сказки и мифы народов Филиппин / Сост., перев. а англ. и тагал. Р.Л. Рыбкина ; предисл. Б.Б. Парникеля. – М. : Гл.ред.восточ.лит-ры изд-а «Наука», 1975. – C. 222]).
Роль птицы в создании земли путем взбивания океана встречаем и в мифологии айнов. Согласно их космогоническому мифу, первоначально суша не была отделена от воды и все элементы сущего были перепутаны. Земля была похожа на огромное болото. Задумав создать мир людей, Пасе камуй («создатель и владетель неба») призвал на помощь трясогузку (священная птица – тотем айнов). Спустившись с неба, она стала бить крыльями по воде, месить лапками, работать хвостом. Прошло много времени, и её усилия привели к тому, что вода превратилась в океан, а на нём появились дрейфующие участки суши. По другой версии мифа, Пасе камуй сам создал мир при помощи каменных инструментов (мотыги), а трясогузка потом только разровняла землю.
Филиппинско-айнский мотив о роли птицы в создании земли путем перемешивания изначального болота-океана можно рассматривать как переходный между мотивом о создании земли с помощью мутовки и мотивом о добывании птицей земли с дна океана (см. спец. исследование второго мотива: [Коротаев А.В., Халтурина Д.А. Мифы и гены : глубокая историческая реконструкция. – М. : Книжный дом «Либроком», 2011. – 184 с.]).
Хотя у ительменов Камчатки сама птица Ворон (Кутха) выступает в роли творца мира – озорник-трикстер Кутха с сестрой Хутлытич снесли с неба землю и утвердили её на море [Крашенинников С. Описание земли Камчатки. – СПб.: При Императорской Академии Наук, 1755. – Т. 2. – C. 71-72 ; Гончарова А. А. Мифы творения и космогонические предания Камчатки // Камчатка: события, люди : материалы XXV Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. – Петропавловск-Камчатский, 2008. – С. 68-71. – http://www.kamlib.ru/resourses/mify.htm] (у чукчей трикстер Ворон-Куркыль создает горы и реки из своих выделений [Мелетинский Е.М. Палеоазиатский эпос о Вороне и проблема отношений Северо-Восточной Азии и Северо-Западной Америки в области фольклора // Традиционные культуры Северной Сибири и Северной Америки. – М.: Наука, 1981. – С. 182-200http://www.ruthenia.ru/folklore/meletinsky8.htm]), – но, вероятно, что уже этот мотив следует соотнести с континентально-китайским мотивом о похищении с неба Гунем волшебной земли «сижень», способной беспредельно разрастатся и препятствовать мировому наводнению.
Но далее китайский нарратив прямо обнаруживает связи с нарративом о пахтании океана горой при помощи змея и враждой между классами богов вследствие этого: сижень использует для устроения мира сын Гуня Юй, которому оказывает помощь в этом дракон Ин-лун со своим родом, а затем Юй во главе всех богов у горы Гуйцзы («Собраться на совет»), прозванной ранее «Тростниковой», вступает в битву с богом воды Гун-Гуном. Также обнаруживаются и  другие эквиваленты: 1) эквивалент «мутовки» – Юй получает от первопредка Фу Си нефритовую пластинку, которая по форме напоминала бамбуковую планку длиной один чи и два цуня, которой можно измерять небо и землю  Юй всегда носил при себе эту пластинку, чтобы укреплять землю и усмирять воду; 2) эквивалент птицы-помощницы в обустройстве мира: особую помощь Юю оказывал бог-ласточка Бо-и [Глава VII. Гунь и Юй усмиряют потоп // Юань Кэ. Мифы древнего Китая. – М.:

***

По нашему мнению, промежуточной версией между мотивами о добывании земли птицей с дна первичного океана, взбиванием океана и творения мира с помощью копья является сербское предание: «…Падая с неба, злые духи прихватили Солнце. Их царь наколол его на копье, которое держит на плече, и бог, стараясь вернуть сокровище, посылает на землю архангела Михаила; тот, как и положено хитрому дипломату, для начала завязывает дружбу с царем демонов. Однажды друзья купаются в море. Царь демонов создает сороку – специально для того, чтобы она охраняла на берегу копье, пока сам он плещется в воде. Между тем архангел Михаил предлагает состязаться, кто нырнет глубже. Архангел ныряет первым и приносит со дна моря ком грязи. Очередь за демоном. Пока тот под водой, архангел Михаил осеняет себя крестом – и сразу же море покрывается льдом толщиною в шесть локтей, а архангел Михаил уносит Солнце. Встревоженный криками сороки, царь демонов быстро поднимается на поверхность, ударяется об лед, снова спускается на дно за камнем, разбивает лед, бросается в погоню за беглецом, но все, что ему удается, – это оторвать у архангела часть ступни. Архангел Михаил плачется перед богом, и тот в утешение обещает ему, что отныне у всех людей нижняя часть ступни будет вогнутой» [Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / Пер. с фр. Под ред и с послесл. В.И. Абаева. – М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1976. – С. 71-72]. Аналогичный мотив похищения архангелами у Сатаниила волшебных «риз» встречаем и в украинском предании: «… Давно це було… Ото-жъ тоди була скризь вода, а надъ нею перше небо, на котримъ живъ Богъ и два іого прислужники: Мишка та Гришка… А на самому неби, тамъ де теперь живе Божа Мати, живъ Сатанаилъ, и все Господови перечывъ… Ото и задумавъ Господь Богъ, якъ бы то іому стребити Сатанаила, та не такъ то конче стребити, якъ видняти рызу іого, у котри, мовлявъ, уся сила сатанаилова седила. Отъ одного разу Сатанаилъ роздягся, положивъ ризу свою на камени и ставь плавати на мори, бо дуже любивъ, проклятущий, ку¬патись, а Господь седить на свому неби та дивиться. Оть и заспоривь Господь Богь зь Сатанаиломь: не достанешъ, Господь каже, дна морского, а Сатанаилъ каже: ба достану. Отъ Сатанаиль почавь пробувати та поринати, а Господь прикликавъ Мишку, та й звеливъ іому, шобъ злетивъ на море, та якъ пирне Сатанаиль, то шобъ почавь дмухати на море. Такечки и зробили. Сатанаилъ пирнувь у пер¬ве, а Мишка почавь дмухати на воду – море такь и знялось корою, замерзло. Сатанаилъ выпирнувь, та головою и пробивъ ліодъ. Отъ Господь и каже: «а, ну, поринай, каже, у друге!» Бо умова у ихъ, ба¬чите, була до тріохъ разъ шобъ поринати. Пирнувъ Сатанаилъ у друге, а Мишка дмуха, ажъ прысивь, на воду; хочеться таки и іому вислужитись передь Господомъ. Море зновъ ліодомь взялося, ще товщимъ. Сатанаиль выпирнувь и зновь головою пробивъ ліодь. Господь каже: «а, ну, каже, пирнай у трете!» Сатанаилъ пирнувь, а Мишка мало не трисне, такъ дме на море, и Господь тежъ іому ставь помотати, почавъ и соби дмухати, що сили, на море. Море такимь товстымъ ліодомь взялось, шо Сатанаиль, якь выпирнувь, то и не змигъ уже пробити головою ліоду, а Гришка тимь часомъ ухопивъ іого ризу, та и ставъ угикати зь нею на небо. Сатанаилъ же, побачивши, шо зъ нимъ не жартують, мерщій почавъ проху¬кувать ліодь – прохукавь дирку тай погнався за Гришкою и уже ставъ доганяти іого, бо у Гришки було двоє крылъ, а у Сатанаила цилыхъ шестеро. Коли тутъ де не взявся Мишка, та мечемь и одчухравъ Сатанаилови крила. Оть Сатанаилъ упавъ у море, а ризу іого Мишка зъ Гришкою принесли до Бога. И у ци сами рызи писля Ісусъ-Христосъ на хрести мучився, а зъ Мишки та Гришки Господь зробивь архангеливь Михаила та Гавріила» [Олтаржевскій Ю. Изъ народныхъ вьрованій (Разсказ, записанный въ Кіевь) // Кіевская старина, ежемьсячный историческій журналъ. – 1887. – Год 6, т. XVIII, май. – С. 196-197].
Ж. Дюмезиль сопоставляет эти два вышеприведенные предания с черкесским рассказом о похищении нартом Сосрыко огня у великана: «… Но то не обычные огонь и великан: великан спит, свернувшись клубком, так что ноги касаются головы, а огонь находится в центре этого необычайного круга. Сосрыко все же удается украсть огонь, но великан скоро настигает героя и берет в плен. К счастью, великан глуп. Не называя себя, Сосрыко предлагает ему показать «игры, в которых побеждает Сосрыко», и подвергает великана различным испытаниям силы… Под конец Сосрыко заставляет его лечь на дно моря; по его желанию поверхность воды покрывается толстым слоем льда. Великан, который все еще считает это забавой, пытается разбить лед – напрасно. Он попался в ловушку, и Сосрыко спокойно может его обезглавить. Тогда Сосрыко поднимает огонь, несет его Нартам – тем из них, кто еще не замерз,– разжигает большой костер и возвращает их к жизни» [Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / Пер. с фр. Под ред и с послесл. В.И. Абаева. – М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1976. – С. 73]. Также «…черкесы приписывали Сосруко, кроме всего прочего, и метеорологическое могущество: «Он хитрый, он может вызвать мороз, снег... когда он сражался, то напускал повсюду туман»,— рассказывали мне чер- кесы из Узун-Тарла в Анатолии» [Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / Пер. с фр. Под ред и с послесл. В.И. Абаева. – М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1976. – С. 114].
Но, по нашему мнению, сам мотив оси (копья, горы) и его кружения, взбивания моря и соучастия в деянии птицы отделился в отдельный сюжет: «…Сосырыко на охоте вдруг стало преследовать Барсагово Колесо – зубчатое колесо, странное оружие, живое, наделенное речью. Оно катится с огромной быстротой и поначалу отрезает ноги у товарищей героя. Он, в свою очередь, бросается в погоню. Но как догнать его? Напрасно просит он разные деревья (чинару, ольху) остановить Колесо – они отказываются, и он проклинает их. Береза смелее; благодаря ей Сосырыко удается вначале сбить тремя стрелами у Колеса три зуба (дзендаг), затем схватить его и ударить мечом. Он благословляет березу и приводит Колесо пленным к Нартам. Двенадцать лет Нарты возят на нем навоз на свои поля. В конце концов оно выпрашивает для себя свободу… Немногим позже, когда Сосырыко оскорбил дочь Солнца, которая купалась на берегу моря, она взяла к себе в услужение Колесо Барсага, заплатив за это двенадцать стельных коров, и однажды, когда Сосырыко охотился, Колесо внезапно накатилось на него и отрезало ему ноги. Искалеченный, лишенный ног герой просит ворону известить Нартов Бората; ворона отказывается и Сосырыко ее проклинает. С той же просьбой он обращается к ласточке, та соглашается, и он благословляет ее; ласточка выполняет его поручение. Наконец, после долгого сопротивления Сосырыко дает себя похоронить и соглашается переселиться в страну мертвых» [Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / Пер. с фр. Под ред и с послесл. В.И. Абаева. – М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1976. – С. 103-104, 105]. Или: «… Во время охоты Сослан встречает красивую девушку; та предлагает ему себя, он отказывается и оскорбляет ее. Это дочь «отца Иоанна» (то же: «небесного Марсуга»). Она идет жаловаться отцу, который приказывает своему прислужнику «Колесу Ойнона» (Ойнони цалх) направиться против Сослана. Заставив небесного кузнеца Курд-Алауго'иа закалить себя, Колесо Ойнона катится, чтобы убить Сослана. Тот, завидев его, бросается за ним в погоню. Он проклинает по очереди ольху, граб, которые не сумели остановить Колесо. Но вот оно добирается до орешника, где запутывается в хме-лю, и Сослан его настигает. Он благословляет эти два растения. Он собирается изрубить Колесо, но то просит у него отсрочки – это на Кавказе неоспоримое право побежденного,– оно клянется, что через три дня будет ждать его на кургане Харама, где Сослан и сможет его убить. Сослан отпускает его… У Сослана перерезаны ноги, но он все же бросается преследовать Колесо на ходулях, которые быстро приделывает к обрубкам своих ног. Он вот-вот мог схватить Колесо, когда Сирдон сказал Колесу: «Катись по пашне!» Здесь и в самом деле ходули Сослана застревают, и он не может продолжать погоню...» [Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология / Пер. с фр. Под ред и с послесл. В.И. Абаева. – М.: Гл. ред. вост. лит-ры, 1976. – С. 106-107].


***

Как ни парадоксальным может казаться, но с данным сюжетом мутовки-горы и творением с её помощью вещей, дающих изобилие, может быть соотнесено и финнское сказочно-мифическое предание о Сампо, волшебном предмете, обладающем магической силой и являющийся источником счастья, благополучия и изобилия.
Традиционно считается, что это – волшебная мельница («меленка-самомолка»). Сампо намалывает столько хлеба, что хватает на еду и припасы:

Рано утром меру мелет,
Меру мелет на потребу,
А другую – для продажи,
Третью меру – для запаса.
Но в самих карельских рунах, на основе которых Э. Лённрот создал «Калевалу», Сампо названо только «сшитым ободом»:
Изменилось Сампо в Похьёле,
Сшитый обод сшит:
В нём и пашня,
В нём и место для посева,
В нём урожая всего залог.

Согласно рунам, Сампо выковал Ильмаринен (Ильмерайнен), бог воздуха (фин. ilma) и погоды, кузнец (фин. seppa) – первый выковал орудия из металла:

Из молока коровы
Из пучочка белой шерсти,
Из кусочка веретёнца
И из ячменя крупинки.
[Избранные руны Архипа Перттунена / Пер., вступ. ст. и прим. В. Евсеева. – Петрозаводск : Гос. изд-во Карело-Фин. ССР, 1948. – С. 17-18].
Но прежде чем из горна появится сампо, из него выходят лук, лодка, нетель и плуг – все они красивы с виду, но с плохим норовом, поэтому Илмаринен бросает их обратно в пламя.
Таким образом, как утверждает академик Б.А. Рыбаков, Сампо – это магический комплекс, помогающий рождению хлебов и проявлению жизненной силы вообще [Рыбаков Б.А. Связь Сампо с сейдами // http://www.vottovaara.ru/svyaz-sampo-s-seiedami.html].
Сампо служило свадебным выкупом (веном) за дочь старухи Лоухи (фин. louhi «скала, камень»), хозяйки Похъёлы (фин. pohja «север»), к которой сватался кузнец. Хозяйка Похьёлы прячет сампо в Каменной горе.  Похищение Сампо из Похъёлы – центральный сюжет «Калевалы»: Вяйнямёйнен отправляется в Похъёлу в сопровождении Ильмаринена и Лемминкяйнена, усыпляет её жителей и добывают Сампо из-под горы. Только все три богатыря с помощью гигантского быка («каждый рог его был в сажень, в полторы сажени морда») смогли стронуть с места Сампо. Он увозит Сампо на лодке, но пробуждающаяся хозяйка Похъёлы настигает похитителей; во время борьбы Сампо разбивается, обломки тонут в море (поэтому море, согласно народным верованиям, богаче, чем суша). Часть обломков, однако, прибивает к земле: они влияют на урожай. Но была потеряна пёстрая крышка Сампо (её намеривались оставить на некоем покрытом мглою острове), которая символизирует усеянный звёздами небесный купол, вращающийся вокруг центральной оси – опоры, на которой покоится весь мир. Это привело к гибели мирового дерева на Северном полюсе. Вместе с этим солнце, луна и звезды начинают давать свой свет земле [Киуру Э. Миф о Сампо // http://www.vottovaara.ru/mif-o-sampo.html].
Исходя из этого, по мнению У. Харва и ряда других исследователей, представления о Сампо соотносятся с образом мировой оси в финно-угорской мифологии. Э. Н. Сетяля утверждает, что первый исполнитель руны имел в виду мировой столп, вершиной которого была Полярная звезда, являющаяся центром небосвода, осью вращающегося звездного неба, «небесной ротационной машины». Сама этимология названия предмета (фин. Sampo) производится из праарийского *stambhas  «мировой столп» (ср.: в архаичных вариантах эта волшебная вещь называется не Sampo, а Sammas «столб, столп»). В ведической традиции это – Скамбха (санскр. skambha «подпора, столб»), олицетворение абстрактного понятия «опоры, поддержки сего мира во всех физических, религиозных и прочих смыслах», прославляемое в одном гимне «Ахтарваведы» как верховное божество. Скамбха изображается здесь существом громадных размеров, заключающим в своих членах не только различные части мира материального, но и разные абстрактные свойства и понятия: аскетическое рвение, веру, истину, подразделения времени и т. д. В нем заключены тридцать три божества, возникших из небытия, образующего самый верхний член Скамбха и входящего в его состав вместе с бытием. Боги, составляющие часть Скамбхи, как ветви – дерева, обязаны чтить его и приносить ему дань. Скамбха в других стихах того же гимна представляется рожденным из труда и аскетического рвения.
Все исследователи карельских рун, начиная с Элиаса Лённрота, творца «Калевалы», пытались понять, чем же на самом деле было Сампо. Об этом  подробно поествует Вайно Кауконен, исследование которого мы приводим ниже [Кауконен В. Как Леннрот представлял себе Сампо / Пер. с фин. // Самое раннее упоминание о сампо содержится в записи К. А. Готлунда, сделанной в 1817 г. от финнов в шведской провинции Далекарлия. Эта запись является, в сущности, изложением содержания песни. Основную часть этой записи К. А. Готлунд опубликовал на следующий год в своей диссертации «De prover-bjs fennicis» («О финских пословицах»). Это рассказ о старом Вяйнямёйнене и молодом Ёмпайнене, которые отправились по морю в Похьянмаа добывать саммаса. Саммас взлетает в облака, однако Ёмпайнен отрубает у него своим мечом два пальца. Один из них падает в море, от чего море стало соленым; второй удалось доставить на сушу, от чего стала расти трава на земле. А если бы удалось доставить больше (речь, разумеется, идет о пальцах), то «хлеб рос бы без посева». К.А. Готлунд сравнивал сампо с античным ларцом Пандоры. Нет никаких оснований сомневаться в том, что Лённрот был знаком с диссертацией Готлунда. Еще раз Лённрот прочитал о сампо во второй тетради издаваемого С. Топелиусом-старшим сборника «Старинные руны, а также более современные песни финского народа» (I-V, 1822-1831 гг.) в руне под названием «Разные деяния Вяйнямёйнена», основанной на записи песни Юрки Кеттунена из д. Чена. В этой руне коротко рассказывается о том, что Илмаринен «Днями сампо кует, ночью деву укрощает, изготовил уже сампо, укротил уже девицу», сампо прячут в каменной горе Похьёлы, потом сампо похищают, и хозяйка Похьёлы пускается в погоню за похитителями. У  собственно народных сказителей Э. Лённрот слышал только туманный намёк о сампо в следующем выражении: «Добрую пройдя дорогу, доброе добывши сампо».
Свое первое научное представление о сампо Э. Лённрот высказал впервые в статье «Исследователям древней история Финляндии для раздумий» январском и февральском выпусках журнала «Мехиляйненх («Пчела») за 1839 г. (январский и февральский выпуски). Он выдвинул здесь предположение о том, что поскольку часть предков финнов населяла когда-то «Земли пермов» по берегам Северной Двины» и что «они еще служили божеству Юмала (в «Калевале» он под именем Укко, – О.Г.), изображение которого с большим тщанием оберегали». Этот идол и был сампо. Значение слова «сампо» Э. Лённрот в статье, опубликованной в этом же году в газете «Борго Тиднинг», выводил из русского словосочетания «сам бог». Согласно этому толкованию, руна о сампо повествует о выковывании идола, являющегося объектом культа, и его последующем похищении. К схожей ерсии пришел К. Крон в 1918 г. к совершенно: в руне о сампо рассказывается о викинге Вяйнямёйнене, который велел изготовить скульптуру божества для жителей острова Готланд, но эта священная реликвия была похищена, разбита в борьбе за ее обладание и затонула в море. Также интересно предположение У. Харва, что сампо – это похищенная финскими воинами в Швеции культовая скульптура, которая погибла на обратном пути во время бури.
После выхода в свет второго издания «Калевалы» в 1849 г. Э. Лённрот хранил о ней молчание, если не считать лекций для студентов и изданного в 1862 г. сокращенного варианта «Калевалы». Исключение составляет лишь одно очень важное выступление, в котором он еще раз коснулся проблемы сампо. На литературном вечере, устроенном в 1858 г. с целью сбора средств для постройки студенческого дома Хельсинкского университета, он выступил с речью «Три слова о древних финских песнях», которая затем была опубликована в основанной Лённротом и Снельманом литературной газете «Literaturblad for allman medborgerlig bildning» («Литературная газета для всеобщего образования граждан»). Вначале Э. Лённрот замечает, что значение слова sampo с течением времени настолько изменилось, что нам неизвестно, каким оно было первоначально. Затем он приводит шесть различных объяснений сампо: музыкальный инструмент, водяная мельница или ручные жернова, идол или храм божества, торговый корабль, талисман и вся земля (Суоми). Ни одно из этих толкований, по его мнению, не объясняет удовлетворительно то, что в народных рунах рассказывается о сампо. В конце концов, в большом «Финско-шведском словаре» 1880 г. авторства Э. Лённрота  коротко сказано: «Sampo, sammon s. – пока что неясный волшебный предмет, обеспечивавший благополучие, средства существования».
Считается, что Сампо является аналогом мельницы Гротти, принадлежавшей конунгу Фродди из «Младшей Эдды». В скандинавских сагах герой по имени Амлоди является владельцем сказочной мельницы, которая некогда исторгала из себя золото, мир и изобилие. Вращать это гигантское сооружение призваны были две великанши, Фенья и Менья, так как обыкновенных человеческих сил было абсолютно недостаточно, чтобы сдвинуть его с места. Затем мельницу похитил морской царь Мизингер и погрузил на свой корабль. Мельница продолжала молоть, даже когда корабль начал тонуть. Она вращалается и на дне морском, перемалывая камни и песок, одновременно с этим создавая огромный водоворот Мальстрим.
Согласно преданиям индейцев чероки, «у людей Юга была кукурузная мельница, однако люди с Севера, завидовавшие их процветанию, разрушили мельницу и украли кукурузную муку. Возвращаясь обратно, они просыпали муку, оставляя позади себя белый след. Теперь на этом месте находится Млечный путь. В одном из сохранившихся мифов племени ацтеков говорится, что когда мельница перемолола кости людей, погибших во время всемирного потопа, в муку, а боги напустили в нее крови, то получилась плоть нынешних людей. Похожая «мельничная» тема всплывает и в Японии, и в Центральной Америке, и у племени маори Новой Зеландии и т.д. [Попов А. Загадка калевальского Сампо // http://www.vottovaara.ru/zagadka-kalevalskogo-sampo.html].
Исходя из вышеприведенного, очевидно, что в среде определенных народов сюжет взбивания Молочного океана гигантской мутовкой и происхождение вследствие этого вещей, дарующих изобилие, более рационализировался через промежуточный вариант менгира/скамбхи (как памяти о горе-мутовке) в сюжет о делающей также круговращательные движения волшебной мельнице, намалывающей изобилие.

***
Видимо, в части традиций мутовка творения представлена не безжизненной вещью (хотя иногда обвязывается живым существом – змеем), но живым существом – лягушкой.
В греко-римской традиции эмблемой «Пеннорожденной» Афродиты (Венеры) была  лягушка, соотносимая также с многочисленными рассказами о попадании её в молоко и взбивании его ею в масло (в том числе, и в знаменитой басне Эзопа):
Лягушка в панике – как быть? –
и ну отчаянно лупить
по молоку, что было сил;
но сколько б ты его ни бил,
а нет опоры для прыжка,
и воля так же далека,
как и была... Вдруг, под ногой
она нащупала густой
комочек масла – вот дела! –
и с новой силой начала
лупить его, пока комок
не превратился в островок
[Басни Эзопа. Лягушка в молоке // https://www.stihi.ru/2013/07/05/3538].

Также в балтском и балканском ареалах присутствует связь лягушки с молоком и в сочитании с признаком «подвижность» (частые, маленькие плавательные движения) [Судник Т.М., Цивьян Т.В. О мифологии лягушки (балто-балканские данные) // Балто-славянские исследования. 1981 / Отв. ред. Вяч. Вс. Иванов. – М.: Наука, 1982. – С. 152].

Как тут не вспомнить, что в древнеиндийской традиции горой Мандара с помощью обвитого вокруг неё змея взбивается именно Молочный океан в пену. Также в богомильском «Разумнике» Господь берет «сметану от воды» и из этой «створоженой» пены («жира») делает землю-«лепёшку» [Судник Т.М., Цивьян Т.В. О мифологии лягушки (балто-балканские данные) // Балто-славянские исследования. 1981 / Отв. ред. Вяч. Вс. Иванов. – М.: Наука, 1982. – С. 151].
Известная славянская сказка «Царевна-Лягушка» видимо представляет собой часть наиболее древнего пласта преданий, ибо явно содержит образ сотворения мира: Лягушка на пиру у Царя создаёт землю, моря, реки, города и прочее, т.е. видимо это какая-то легенда о начале времён.
В румынской мифологической традиции лягушка выступает и как ныряльщица, добывающая из под-воды землю, и как склеивающая во рту землю с водой [Судник Т.М., Цивьян Т.В. О мифологии лягушки (балто-балканские данные) // Балто-славянские исследования. 1981 / Отв. ред. Вяч. Вс. Иванов. – М.: Наука, 1982. – С. 150],  что, вероятно, свидетельствует либо о скрещивании в этом ареале трех мотивов творения мира – сбивания, доставания и вылепливания, либо о сохранении в нем самой архаической формы («сгущение первовещества»), от которой эти мотивы разделились.


***

Миф об пахтании океана богами и асурами с помощью царя змей Васуки в германской мифологии приобрел форму сказания об том, как бог-асс Тор вместе с великаном Гимиром (Хюмиром) рыбачил на истекающего ядом змея глубин Ёрмунганда (Йормунгард, «великанский посох»; Мидгардсорм «мировой змей»). Тор хотел уже было убить Змея, попавшего на крючок, своим молотом Мьёллниром, но Гимир перерезал леску, протянувшуюся через борт лодки, и Змей погрузился в море. В порыве ярости Тор убил малодушного Гимира и оставил его в тонувшей лодке, а также пустил Мьёллнир вслед Змею и, говорят, даже размозжил ему голову. Чтобы прийти в себя и успокоиться, Тор вернулся домой пешком, шагая по морскому дну! Но всё-таки Змей и по сей день жив и лежит на дне моря. Он вырос таким огромным, что опоясал всю Землю и вцепился в свой собственный хвост. За это Ёрмунганд получил прозвище «Змея Мидгарда» или «Мирового Змея». Новая и последняя встреча Тора и Змея произойдёт в Рагнарёк, когда Ёрмунганд выйдет из океана и отравит небо. Тор снесёт Ёрмунганду голову, но успеет отойти лишь на девять шагов – поток яда из пасти мёртвого чудовища убьёт его [«Старшая Эдда», «Песня о Хюмире», 16-24 // http://ulfdalir.ru/sources/42/86/2007/2061 ; Снорри Стурлусон, «Младшая Эдда», «Видение Гюльви», 34; 48; 51 // http://norse.ulver.com/src/snorra/2ru.html].
Почти полной аналогией как скандинавскому мифу о рыбалке Тора, так и японскому об возникновении Японских островов является миф полинезийских маори об волшебном крючке Мауи. Рыбача со своими старшими братьями у берегов прародины Хаваики (Гаваики), бог-герой-трикстер Мауи забросил в океан свой волшебный крючок,  а в качестве наживки использовал свою кровь. На него попалась необычайно крупная рыба. Чтобы вытащить рыбу, ему пришлось поставить ногу на борт каноэ, и под давлением борт обвалился прямо в воду, превратившись в полуостров Каикоура. Увидев рыбу, братья испугались, проэтому Мауи пришлось приложить громадные усилья, что бы рыба наконец появилась на поверхности. Это была Te Ika (Те Ика), «рыба Мауи», известная сегодня как Северный остров Новой Зеландии. Мауи сказал своим братьям, что боги наверняка будут этим недовольны, и попросил подождать, пока он не восстановит мир с божествами. Когда Мауи ушел, братья стали ссориться и делить власть над островом. Они взяли свои копья и стали бросать их, отгораживая каждый свой участок. На тех местах, куда приземлялись копья, сегодня стоят горы (или, по другой версии, не дождавшись пока Мауи произведет благодарственный обряд, братья начали резать пойманную гигантскую рыбу и из-за этого острова покрыты ущельями и горами). Южный остров Новой Зеландии известен как Te Waka a Maui, «лодка Мауи». Остров Стюарт, лежащий в самой южной части Новой Зеландии, называется Te Punga a Maui, «якорь Мауи», так как именно якорь держал лодку Мауи, когда тот вытаскивал рыбу из воды [Путилов В. Н., Полинская М. С. Мауи // Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. – М. : Сов. энциклопедия, 1990. – С. 352]. Также гавайский остров Мауи был назван в честь полубога, который научил гавайцев, как добыть огонь, сделать копье, воздушных змей («кайт») и создал для них рыболовный крючок, а для себя – магический посох из челюсти своей мертвой бабушки-людоедки. Он также выловил из океана все Гавайские острова. Но здесь он, рожденный недоношенным, уже больше триктер-насмешник, чем культурный герой. В частности, он сделал хромым бога солнца, который некогда спас его жизнь: «…унизил он Таму, бога солнца. Сплел из лобковых волос сестры своей силок и накинул ему на плоть детородную. Взвыл бог, а Мауи – знать колотит его магической палицей из челюсти бабкиной. Так навсегда он остался хром. И теперь солнце медленно ковыляет по небу, так что люди успевают за день и испечь тару, и отбелить тапу, и возделать поле, и наловить рыбу. И ходят люди не подобно зверям на всех четырех (как было прежде), а распрямившись под высоким небом, что Мауи поднял» [Москалейчик Ф. Недоносок Мауи, непоседа Мауи по полинезийским мифам // http://www.proza.ru/2002/12/10-148].
Здесь он оказывается одновременно и Кроносом, повлителем времени и посягнувший на отцовский уд, и хромым Гефестом, и Атлантом, держащим небо, и Икаром, вознесшегося на искусственных крыльях к небу… Также, как и Прометей, приносит Мауи людям огонь из подземного царства богини Махуики, а сам процесс добывания огня схож с падениями метеоритов в океан, один из которых вызвал катаклизм: «… Богиня хорошо встретила Мауи, она выслушала его просьбу, вырвала свой ноготь полный огня и отдала ему. А тот отошел немного, бросил ноготь в пруд и побежал со слезами обратно, мол, споткнулся и нечаянно уронил ноготь в воду. Тогда Махуика вырвала второй ноготь и спокойно отдала его хитрецу. А Мауи снова бросил его в тот же пруд и снова возвратился со слезами. Так вырвала Махуика один за другим все ногти на руках, затем на ногах, так что остался лишь один ноготь – на большом пальце ноги. Поняла тут Махуика, что дурачит ее хитрый родственник. В ярости вырвала она свой последний ноготь и швырнула под ноги Мауи. Быстро разгорелся огонь, вскоре объял весь подземный мир и, вырвавшись, стал распространяться над землей. Прочь бежал Мауи, обернулся ястребом, но языки пламени достигли его и опалили его (оттого-то ястреб коричневый). Тогда он нырнул в море. Но и морская вода горела! Тогда он воззвал к своим родичам – росам, туманам, дождям, ливням, штормам и ураганам – и те пролили на землю и море воды немыслимо множество. Сбила вода огонь, прижала к земле языки пламени. И кричала Махуика, и металась в пламени, и бежала воды, как прежде Мауи огня бежал. Но потух огонь, и погибла богиня, оставив после себя лишь облако дыма. Только несколько искр сохранилась в дереве каикомако, из которого и по сей день люди добывают огонь трением» [Москалейчик Ф. Недоносок Мауи, непоседа Мауи по полинезийским мифам // http://www.proza.ru/2002/12/10-148].
Мауи погибает при попытке уничтожить богиню смерти Хине (Гине) и тем самым даровать людям бессмертие: он попытался пролезть в лоно спящей богини, чтобы выйти через её рот, но был ею раздавлен (её пробудила от сна трясогузка, не удержавшаяся от смеха) [Тейлор Э. Первобытная культура / Пер. с англ. Под ред., с предисл. и примеч. В.К. Никольского. – М. : Госсоцэкиздад, 1939. – С. 229-230]. Другие полинезийцы, с острова Тонга, верят, что Мауи держит землю на своем распростертом теле  и когда он ворочается, желая принять удобную позу, то происходят землетрясения – поэтому люди бьют землю палками, пытаясь заставить его лежать спокойно [Тейлор Э. Первобытная культура / Пер. с англ. Под ред., с предисл. и примеч. В.К. Никольского. – М. : Госсоцэкиздад, 1939. – С. 239].


***
 
Африканская мифология знает персонажа по имени Айдо-Хведо (Aido Hwedo, Aida-Weddo, Haida Wedo, Aida Oedo). Передвигаясь по земле, она создала поверхность земли и русла рек, а горы – её экскременты. Затем она поддерживает землю, чтобы она не развалилась, свернувшись кольцом и закусив свой хвост. Но змее становится жарко и бог, чтоб освежить её, создает океаны, поэтому она прячется в глубины океанских вод. Когда Айдо-Хведо шевелится, чтобы устроиться поудобнее, происходят землетрясения, а когда Айдо-Хведо всплывает на поверхность воды, то отражается в небе радугой, поэтому более известна как «Радужная Змея» (но иногда радугу считают живущей на небе сестрой-близнецом, «красной Айдо Хведо», в отличие от живущей в океане «синей Айдо-Хведо»). Её пища – это железо, которое делают для нее живущие в море красные обезьяны. Она оказывает помощь культурному герою Маву-Лиза – становится его слугой, сопровождает его, носит в пасти, когда он творит мир, и т.д. Также помогает богу-громовику Хевиозо и его сыну Гбаде приходить на землю. В древнем государстве народа фон (особенно в городе Вида (Вайдах) в Бенине) Айдо-Хведо почитали как предка правящего рода Дана: Айдо-Хведо – одна из ипостасей Дана, сына близнецов Маву и Лиза (Солнца и Луны), рождённых двуполым богом неба Нана-Булуку. Дан проявляется в различных формах, в частности в радуге, символом которой является змея, кусающая свой хвост.В Вида существовало святилище Айдо-Хведо, выстроенное вокруг огромного дерева. На дереве жило множество священных змей боа. Они были неприкосновенными и им приносили жертвы.  В культе вуду Айдо-Хведо – это лоа (дух) из рода Рада плодородия, радуги, ветра, воды, огня и змей, её супруг – Дамбала (Damballah, бог неба), а созданный ими «духовный нектар» репродуцируетсяв мире людей как женское молоко и мужская сперма [Leah Gordon. The Book of Vodou : Charms and Rituals to Empower Your Life. – New York : Barron's Educational Series, 2000. – P. 50-62].
Связь с Радугой и мутовкой обнаруживается в уральских представлениях: «… У нас, удмуртов, есть миф-поверье-присказка-шутка … о Радуге. Когда она появляется на небосклоне, бабушки и дедушки с затаенным отблеском детства в глазах посылают своих внуков добежать до нее, не переводя дыхания. Тому, кто добежит до Радуги первым, уверяют они, она всенепременно подарит золотую чашку и ложку. За все годы-столетия, пока существует это сказание как реликтовое представление о временах первотворения, когда была сотворена земля из вод мирового океана то ли обычной мутовкой, то ли черпаком, а возможно, и этой золотой ложкой» [Владыкина Т.Г. Удмуртский фольклор : проблемы жанровой эволюции и систематики. – Ижевск : Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 1997. –  С. 326].
А вот башкирский фольклор рассказывает о том, кому удалось получить этот дар: рожденный от пещерной воды и солнечного луча первочеловек Алп-батыр схватил золотой ковш закрутил и бросил его в небо, и до сих пор крутится ковш Алыпа в ночном небе как семь ярких звезд (созвездие Большая Медведица) [Аминев 3. Г., Ямаева JI. А. Региональные особенности ислама у башкир. – Уфа : Дизайн-ПолиграфСервис, 2009. – С.45].
Согласно «Библии», радуга (иврит. «кашти») впервые возникла на небе после потопа Ноя. Она определяется как знамение завета Бога (Элохим) с человечеством о том, что он его и все живое никогда больше не уничтожит потопом (Бытие 9:12-17). Мистический смысл радуги нашел свое отражение в Книге пророка Йезекииля (1:28): «Словно радуга, которая бывает в облаке в день дождя, таково видение сияния кругом – видение подобия Славы Божьей» (ср. также: Сир. 43:12-13; Откр. 4:3; 10:1). Пророк сравнивает видение Божественной Славы с образом радуги. «… Семь цветов радуги олицетворяют семь Сефирот – семь Божественных Атрибутов или Семь основных сил, действующих в мире» [Хаскелевич Д.Б. Значение радуги в Ноевом завете // http://luther.ru/society/dialog/593-2009-09-12-10-22-50.html]. Предваряло событие появления радуги сложение Ноем на возвышении (иврит. «бамот») жертвенника (иврит. «мизбеах» – «место заклания», от глагола «завоах» – «резать, закалывать»), где он совершил жертвоприношение. Считается, что произошло это на месте бывшего изначального жертвенника Адама (Талмуд, «Хулин», 60а), затем – Авеля и Каина, и будущего жертвенника Авраама и Иерусалимского храма. Пророк Исайя дает Иерусалиму имя Ариэль (синоним жертвенника), символизирующее искупительный смысл страданий Израиля (Ис. 29:1-2,7). Но что особенно важно в контексте нашего исследования, так это то, что в Скинии большой Жертвенник Всесожжения был сделан из ствола акации («ситтим») и оббивался медью (Исх, 27: 1-8), а также мог переноситься с помощью медных шестов, продетых сквозь кольца по боках жертвенника. Также были сделаны из меди все принадлежности жертвенника: горшки, лопатки, чаши, вилки и угольницы. А название меди на иврите – «нехошет», а «нахаш» на иврите – «змей (букв. «шипящий)». Во время исхода евреев из Египта Моисей по повелению Бога выставил на шесте посреди лагеря медное изображение змея и смотревшие на него исцелялись от укусов и оставались в живых (Чис. 21:4-9). В «Агаде» сообщается, что что медный змей был подброшен Моисеем в воздух, но тот чудом утвердился на шесте («Бамидбар рабба», XIX, 12). Этого змея сохраняли, как святыню, и называли его Нехуштан («медный кусок»); израильтяне долгое время поклонялись ему, пока благочестивый Езекия не уничтожил его (4 Цар. 18:4). Позже его образ использовался христианами:  «И как Моисей вознес змею в пустыне, так должно вознесено быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3:14 и 15), а в грядущем Царстве Божием змея будет освобождена от проклятия (Ис. 65:25) «и младенец будет играть над норою и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11:8).
В этом контексте следует вспомнить и символизирующие ось мира посохи Гермеса (Меркурия) и Асклепия (Эскулапа), обвитые змеями, – керикион, рабдос, скипетр (др.-греч.  ;;;;;;;;;,  ;;;;;;;;, ;;;;;;, ;;;;;;;;) или кадуцей (латин. caduceus). В  эзотерике  считается символом ключа, отворяющего предел между тьмой и светом, добром и злом, жизнью и смертью. Поэтому как символ преодоления преград использовался послами и торговцами. В Месопотамии бог Нинурта  (Нингирсу) изображался с обвитым двумя змеями жезлом (на декоративной чаше царя Лагаша Гудеа, ок. 2100 г. до н.э.). В Египте богиня Уаджит (Уто; Wadjit, Uto), кормилица младенца Гора, хранительница Нижнего Египта, изображалась в виде красной кобры (др.-егип. dt), которая вьется вокруг папирусного стебля.
 
***
 
На 5-й странице «Бурбонского кодекса» имеется изображение  ацтекской богини Чальчиутликэ (Chalchiuhtlicue). Поток воды вытекающий из под ее трона и несущий фигурки двух индейцев,, символизирует потоп, который в незапамятные времена обрушился на землю Южной Америки (разделив века Четвертого и Пятого Солнц). В «Ватиканском Кодексе А» имеется иллюстрация, где наглядно показано, что всемирный потоп был вызван планетой Венера. На ацтекском рисунке богиня этой планеты изливает голубые небесные воды на индейцев, укрывшихся в каком-то убежище. Слева изображены камни с огненным хвостом (метеориты), которые обильно падали на нашу планету во время этого ужасного катаклизма. В «Кодексе Zouche-Nuttall» имеется аналогичный рисунок с изображением Всемирного потопа, на котором богиня Венеры выливает из кувшина небесные воды на индейца в маске орла.
Богиня построила мост, соединяющий небо и землю, и те, кто почитал Чальчиутликэ, разрешили пройти по нему, а. другие люди превратились в рыб. Сама Чальчиутликуэ («она в юбке из нефрита»), Матлалькуёйе («она в голубой / зеленой юбке»), в мифологии ацтеков была богиней красоты, страсти, рожениц, пресной воды, озёр, морей и рек, матерью Сенцон-Мимишкоа (звёзд северной части неба) и бога Луны Тексистекатля-Метцли. Изображалась в виде молодой женщины, сидящей среди водного потока, в головном уборе из синих и белых лент, с двумя большими прядями волос вдоль щёк. Считалась покровительницей путешествующих по воде (Acuecucyoticihuati), ассоциировалась со змеями.
Она также была названа женой Шиутекутли (Xiuhtecuhtli «бирюзовый огонь»; также называемого Уэуэтеотль, Huehueteotl «старый бог»), старшим божеством ацтекского пантеона. Он был олицетворением света в темноте, теплом в холоде и жизнью в смерти. Бог света и огня, а также очага и вулканов. На спине у него оперение, напоминающее голову дракона, сделанное из желтых перьев с морскими раковинами. У него медные колокольчики, привязанные к ногам. В левой руке он держит щит с пятью зелеными камнями, называемыми хальчихуитами, которые помещены в виде креста на тонкой золотой пластине, покрывающей почти весь щит. В правой руке у него есть какой-то скипетр, который был круглой золотой пластиной с отверстием посередине, и увенчанный двумя шарами, один больше другого. Он также имел прозвище Тлальшиктеника («сидящий в пупе (xictli) земли») и был богом времени, а ацтекские правители при интронизации считались именно его воплощением. В честь бога устраивался в январе-феврале новогодний фестиваль со священными танцами жрецов вокруг «каменного дома» (izcalli) бога. Но особенно пышно отмечался праздник в конце каждого 52-летнего периода. Это было время, когда 365-дневный солнечный и 260-дневный священный календари оканчивались в один и тот же день, и ацтеки отпраздновали Связывание Годов с Новой Церемонией Огня. Чтобы совершить ритуал, священники проходили торжественным шествием к Холму Звезды на полуострове около Калхуакана, чтобы дождаться восхода звезды Йохалтекухтли (либо Альдебарана в созвездии Тельца, либо Плеяды в целом). Установив это, они вырывали сердце жертвы и зажигали пламя в маленьком деревянном очаге, который размещали внутри дыры, оставленной в груди жертвы. Священники использовали метод сверления для создания этого священного пламени. Затем оно было перенесено на сосновые палочки, чтобы зажечь огонь в каждом очаге, включая священные жаровни вечного огня, которые насчитывал более 600 в столице.
Но другим её мужем и братом был бог грома, огня и южной части света Тлалок (майя называли его Чак / Чаак). Он живет на вершине горы во дворце (Тлалокан) над Мексиканским заливом. Во внутреннем дворе его жилища, в каждом из четырёх углов стоят четыре больших кувшина. В них содержатся дождь, засуха, болезни растений и ливни. Поэтому Тлалок иногда изображался в виде кувшина. Ацтеки проводили обряды с танцами на озере Тескоко и приносили ему в жертву детей, топя их в воде. Тлалок мог насылать ревматизм, подагру и водянку (ацтеки полагали, что люди, умершие от этих болезней, а также утопленники, после смерти попадали в рай Тлалока). Изображался антропоморфным, черного цвета, с кругами в виде змей вокруг глаз. В его руках был змееподобный, усаженный зубами, посох или стебель маиса. Видимо, змей был его главным символом, так как и само имя Тлалок буквально означает «путь под землей, длинная пещера» (от  науатль tlalli «земля»).
Сын Тлалока и Чальчиутликэ – Теккистекатль  (Tecciztecatl «Старый бог Луны») изображался старцем, несущим на спине большую белую морскую раковину. С наступлением Пятой эпохи он бросается в жертвенный огонь и превращается в Луну (Метцли).
Что касается собственно мутовки, то она присутствует в ацтекской культуре как анелолони (aneloloni) – приспособление для перемешивания шоколадных напитков (cacahuatl «пенная вода») в виде  деревянной палочки с тремя разветвлениями на конце, напоминающую птичью лапку, с помощью которой вырастал «цветок какао» – пена (choco). Популярное же в наши дни в Центральной Америке приспособление для перемешивания какао (любимый сувенир многих туристов) «молинилло» придумали уже испанцы, жившие в колониальной Мексике. У ацтеков какао ассоциировалось с землей и женским началом (в отличие от кукурузы, которая была связана с небом и мужским началом). Очевидно, что процес соединения сахарной кукурузы (маиса) с какао-бобами, их растирание, добавление красного перца чили, вливание воды и тщательное взбивание до пены представлялся ацтекам ритуальным повторением творения мира богами.
Согласно легенде майя, какао, это вечнозеленое дерево, дающее большие желтые стручки, содержащие от 30 до 40 семян размером с большой боб, каждый из которых окружен сладкой белой мякотью, было даром богов. Сначала оно росло и плодоносило только в райских садах, поскольку боги считали людей недостойными для потребления плодов этого растения. И вот, однажды был рожден человек, которому было предсказано стать великим садовником. Будучи действительно одаренным, садовник создал сад, которому не было равных во всем мире. В нем были собраны растения неописуемой красоты, которые вызвали восторг у богов. Они решили наградить человека за его труд, и подарили ему дерево какао. Странные крупные плоды удивили садовода – они были горькими, но из них получался необычайный напиток, имеющий не только приятный аромат, но и давал богатырскую силу. Чудодейственный эликсир очень быстро стал известным и принес садовнику не только еще большую славу, но и огромное богатство. Это сделало садовника очень гордым, и он приравнял себя к богам. Такая дерзость вызвала гнев богов и в качестве наказания садовник потерял рассудок. Став безумным, он уничтожил все, что создавал тяжелым трудом. Но то, что даровано богами не может быть уничтожено руками смертного. В опустошенном саду осталось невредимым всего одно дерево – какао. Оно сохранилось в нашем мире, и все еще дарит нам свои плоды, из которых готовят шоколад. Ацтеки считали, что напиток приготовленный из какао давал не только силу, но и ум. Поэтому они предназначались только императорам, воинам и избранным [Садовник и какаао // https://www.indiansworld.org/legcac.html]. Согласно другой легенде, бог Кецалькоатль путешествовал по земле при лучах дневного света и нес с собой удивительное дерево, взятое из садов рая. Он подарил это дерево людям и научил их обрабатывать, обжаривать и размалывать бобы и готовить из полученного порошка напиток, который даровал силу и мудрость. У плантаторов какао в доколумбовой Месоамерике была распространенная практика – пост в течение 13 дней перед посадкой какао. Только на четырнадцатый день постящийся мог спать со своей женой (женами) и приступать к посадке какао. В Мадридской иероглифической рукописи (одной из трех сохранившихся иероглифических рукописей майя, датирующейся XVI–XVII вв.) изображен обряд поливания раскрытых плодов какао кровью, извлеченной из проколотых ушей. В мифах индейцев Коста-Рики говорится, что для сверхъестественных существ какао — это кровь людей. Духи относятся к людям как к плодам какао: одни заботятся о них, а другие ими питаются. Культурный герой Сибо вырос, питаясь только какао, и смог начать войну с демонами и чудовищами и истребил их. В праздник в месяце муан (в XVI в. он приходился на 22 апреля – 11 мая) проводился обряд в честь богов, прежде всего бога торговли и какао Эк-Чуаха, во время которого приносили в жертву собаку, пятна на шкуре которой напоминали по форме и цвету зерна какао.
Но даже более того! Оказывается у мезоамериканцев есть миф, более близкий к мотиву пахтания вод с помощью змея (и происхождения даров), но смешавшийся уже с другим мотивом – сотворения мира из расчлененного тела первопредка (Пуруша, Имир, Паньгу).
Кетцалькоатль и Тецкатлипока однажды посмотрели вниз с небес, где они обитают, и увидели лишь только воду. Гигантская богиня Сипактли плавала в той воде, пожирая всё вокруг своими многочисленными ртами. Два бога видели, что всё, что они когда-либо создавали, съедалось этим монстром. Они знали, что должны остановить его – они превратились в двух огромных змей и нырнули в воду. Один из богов схватил богиню за руки, в то время как другой обхватил её вокруг ног. Они стали тянуть богиню каждый в свою сторону, и, прежде, чем она оказала сопротивление, разорвали её. Её голова и плечи стали землёй, а нижняя часть тела – небом. Другие боги, увидев, что сделали Тецкатлипока и Кетцалькоатль, рассердились на них и решили, что в качестве компенсации за расчленение, позволят частям её тела послужить людям в качестве необходимых условий выживания. Так из её волос они создали деревья, траву и цветы, из глаз – пещеры, фонтаны и колодцы; из её рта – реки; из её носа – холмы и долины; а из её плеч – горы. Но богиня всё же осталась несчастной, и люди часто могли слышать её плач ночью. Они знали, что плакала она из-за жажды человеческой крови, и что она не даст пищи из почвы, пока не утолит свою жажду. Поэтому ей преподносят в подарок человеческие сердца. Так что та, кто обеспечивает существование человека, сама требует для своего существования человеческие жизни. Так это было – так это всегда и будет [Рождение земли // https://www.indiansworld.org/legazsip.html].

***

Согласно с преданиями майя-киче, записанными в «Пополь-Вух», первоначальное спокойствие и тишину мирових глубин океана, в которых обитали древние боги-мудрецы во главе с владыкой и победителем Кукумацем (у юкатекских майя – Кукулькан, у ацтеков и тольтеков – Кецалькоатль; одновременно он – бог планеты Венера) и Тепиу («Завоевательница, Могущественная») – сияющим пернатым змеем с человеческой головой и телом, спрятанным в раковину улитки, было нарушено с помощью нисходящего в воду «кумира» триады небесных богов Грома-Молнии («Сердца Небес»), бывших слугами бога ветра Хуракана («одноногий»), «того, кто швыряет вниз» (у ацтеков – Тескатлипока – «дымящееся зеркало»). Одновременно этот «кумир» – «слово» «Сердца небес». Поговорив с ним, морские боги и боги небес соглашаются касательно необходимости творения земли, света и наконец, человека, призванного в будущем питать богов. В его появлении – главный смысл и главная цель божьего замысла. И наконец, по общему приказу водных и небесных богов, земля поднимается с морского дна, и силой магии на ней появляются горы, реки и ручьи, пускают корни растения. Первые люди, сотворённые Хураканом – Балам-Куице (ягуар с ласковой улыбкой), Балам-Агаб (ягуар ночи), Махакутах (прославленное имя) и Ики-Балам (ягуар луны) – получились очень похожими на самих богов, что вызвало недовольство создателя. Поэтому вновь состоялся совет богов, решивший, что люди должны стать менее совершенным племенем. Затуманив взор четырёх созданий так, чтобы они видели лишь часть земной сферы, Хуракан погрузил их в сон. После этого он сотворил им четырёх женщин. Впоследствии от союзов первых людей и этих женщин произошёл человеческий род [Пополь-Вух. Родословная владык Тотоникапана / Пер. с киче. Изд. подгот. Р.В. Кинжалов ; отв. ред. Ю.В. Кнорозов. – М. – Л. : Изд-во АН СССР, 1959. – с. 10-11, 196, 197-199; El Popol Vuh o Pop Wuj. Primera Parte : Capitulo I // Упомянутый выше «кумир / идол» как основной предмет возбуждения глубинных вод близок представлению племени кайове о том, что их народ появился на этом свете благодаря массивному стволу большого священного дерева, и они же, путешествуя на юг от реки Уэллоустон, раздобыли где-то на своём пути необыкновенный фетиш, представляющий собой куклу – Тай-ме [Аргуэльес Х. Шаманизм американских индейцев (тюрков) / Пер. с англ. // http://www.mesoeurasia.org/archives/16050].

***

С мотивом бросания в воду тяжелого предмета, связанного с ним появлением как болезни и смерти / врачевания и бессмертия, так и особенного предмета, и змея как участника событий можно соотнести группу мифов, «…  связывающих северо-запад Северной Америки и области Южной Америки, лежащие восточнее Анд, … принадлежащие, вероятно, еще к африканскому наследию. Таков один из мотивов, объясняющих, почему люди не живут вечно. Смертны они потому, что уподобились утонувшему камню и упустили возможность походить на органику, которая всплывает в воде… В Северной Америке данный мотив встречается не только на северо-западном Побережье и в западной Субарктике, но и дальше на юг, вплоть до юго-запада. Однако на юг он был наверняка перенесен в ходе миграции северных атапасков примерно 500 лет назад, а ранее область его распространения ограничивалась в Северной Америке именно северо-западом.
Тагиш (атапаски Юкона). Лис бросает в воду сухой стебель ревеня, чтобы люди не умирали. Медведь бросает камень, тот тонет, поэтому люди смертны.
Кайова-апачи (атапаски Оклахомы). Койот бросает в воду древесную сердцевину. Она всплывает, значит, жизнь будет вечной. Взбешенный ворон бросает камень, он тонет – смерть делается окончательной.
Рамкокамекра (семья же, Бразильское нагорье). Солнце хочет, чтобы мертвые возрождались подобно всплывающему дереву. Месяц решает, что они будут умирать подобно идущему ко дну камню.
Чамакоко (Парагвай). Месяц предлагает сделать людей смертными, чтобы земля не переполнилась. Солнце бросает на землю плод. Месяц говорит, что так не годится: плод оставит семена, жизнь вернется. Тогда солнце бросает камень, тот падает в пруд и тонет, поэтому люди смертны.
Приведем в заключение примеры мотивов, характерных для востока Южной Америки, которые обнаруживают параллели в разных районах Северной Америки. Первый, представленный и на западных берегах Тихого океана, может быть определен так: человек, съевший необычную или запрещенную мясную или рыбную пищу, превращается в рептилию или в рыбу.
Нгаджу (южный Калимантан, Индонезия). Люди начинают жечь и рубить перегородившее им путь дерево. Из ствола бегут змейки, одна падает в огонь. Привлеченный аппетитным запахом человек съедает ее. Ночью он постепенно превращается в огромного водяного змея. Уползая в воду, змей велит приносить ему в жертву рис и обещает помогать при всякой беде.
Кэддо (Арканзас). Один из двоих охотников убивает большую змею, готовит и съедает ее мясо. Утром он сам превращается в змея и просит друга отнести его к норе на холме. Идя на охоту, люди должны оставлять ему приношения, тогда он им поможет.
Канело (кечуа восточного Эквадора). Двое братьев находят в дупле змею и сжигают дерево. Младший, поев испеченного змеиного мяса, стал мучиться от жажды, много пил и лопнул. Начался потоп. Старший брат залез на дерево и стал бросать вниз семена, чтобы узнать, глубока ли вода. Младший брат превратился в змея, проглотил старшего, но тот разрезал ножом ему сердце и вышел наружу.
Другой мотив таков: персонаж использует заостренную кость собственной ноги в качестве колющего орудия. Для этого мотива, популярного как в Южной, так и в Северной Америке, в Старом Свете аналогий обнаружить не удалось. Лишь в одной африканской истории, записанной у нзакара Центрально-Африканской Республики, упоминается мальчик, убивающий дичь своей острой ногой.
Кроу (сиу Великих равнин). Двое юношей, возвратившись из похода, ночуют в хижине. Один из них срезает, варит и съедает мясо с собственной ноги, заостряя берцовую кость. Затем гонится за товарищем. Тот залезает на дерево, затем на другое. Преследователь ломает одно за другим все деревья. Воробьи советуют юноше забраться на дерево с твердой древесиной. Кость застревает в стволе, и монстр с заостренной ногой умирает.
Крахо (семья же, Бразильское нагорье). Человек идет охотиться с мужем сестры. Ночью он видит, как его спутник отжигает ступню в костре и затачивает кость краем раковины. Человек убегает домой. Монстр с острой ногой остается в лесу и убивает там охотников. Люди делают куклу из толстой коры, в которую монстр вонзает свою ногу. Она застревает, его убивают» [Васильев С. А., Березкин Ю. Е., Козинцев А. Г. Сибирь и первые американцы. / 2-е изд. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2011. – С. 101-103].


***

Если искать геофизические причины появления мифа о пахтании океана, то стоит обратить внимание на гипотезу специалиста Лос-Аламосской национальной лаборатории США Брюс Массе, который в 2004 г. выступил на международной конференции «Кометная и астероидная опасность и будущее человечества» с необычным докладом. Он провел анализ 175 легенд и мифов различных народностей из 40 стран мира, в которых описывается глобальное стихийное бедствие, закончившееся гибелью почти всех или значительной части членов данной культурной группы. Это бедствие началось сильнейшей атмосферной бурей, предварявшейся во многих местах сейсмическими сотрясениями и пожарами, продолжалось многодневным проливным дождем и закончилось наводнением, погубившим большую часть тогдашнего населения Земли. Детальный анализ древних текстов, легенд и сказаний и содержавшихся в них упоминаний метеорологических и геофизических явлений, их временной последовательности и географического распределения позволил Б. Массе не только выдвинуть гипотезу о космогенном характере этой катастрофы, вызванной падением в океан гигантской (диаметром в несколько километров) кометы, но и указать примерное место падения. Это юго-западная часть Индийского океана недалеко от Мадагаскара. Содержащиеся в мифах указания на время года (весна в северном полушарии) и предшествовавшие астрономические явления (хвост кометы, соединение пяти планет, частичное лунное затмение) позволили предположить и возможную дату этого события: май – июнь 2807 года до н.э. Это совпадает с праздником Шабат Ашторет (Суббота Астарты), отмечаемый 2 июня в знак схождения богини с неба в виде огненного метеорита!
Последовавший за падением сильнейший взрыв с тротиловым эквивалентом примерно в двести гигатонн разрушил подстилающие породы земной коры, выбросив в атмосферу миллиарды тонн породы, которая уже через десятки минут начала оседать на Землю в виде капель расплава, вызвавших повсеместные пожары. Взрыв породил и цунами. Спустя примерно полтора часа после падения космического тела 90-метровые волны достигли Мадагаскара. Через пять часов цунами накрыло побережья Южной Америки, Австралии, Индии. Но самое страшное происходит дальше: так как мощный взрыв испарил и выбросил в атмосферу огромные массы морской воды, то уже через сутки они начали выпадать на Землю в виде непрерывного дождя, превратившего прибрежные части и низменности всех континентов в сплошные озера с выступающими из них вершинами гор и высоких холмов [(Репин А.) «Ключ Платона»: поиск Южной Атлантиды // http://roipa.org/report.htm].

Согласно гипотезе, эта вызванная падением кометы катастрофа погубила значительно развитую на то время цивилизацию, локализируемую где-то в Индийском океане и разбросившую сеть своих портов-форпостов по ойкумене (затем в мифологии местных народов представленных как чудовища, выходящие из моря – Дракон, Тиамат, Гидра, Лунь и др.) и выходцы из которой, спасаясь, принесли в окружающие земли (Египет, Шумер, Индию, Китай, Японию) свои культурные достижения, что и изобразилось или как выход из океана богов-учителей, или как появление из океана очень важных для культуры вещей (с их богами-создателями/хранителями).