Итак, что является наивысшим благом? — произнес драматическим тоном бородатый мужик, обращаясь к своим слушателям, в числе которых был и Волибор Заставкин, — как вам уже известно, все школы, отвечая на этот вопрос, противоречат друг другу, а порой и сами себе. Мы не будем перечислять аргументы академиков, перипатетиков, стоиков, пифагорейцев и прочих догматиков, вдаваясь в детали их софистических построек. Мы пойдем по иному пути.
В этот момент бородатый мужик внезапно повернул в сторону и, пройдя несколько шагов, остановился. Слушавшая его толпа расположилась по отношению к нему полукругом и замерла в любопытном ожидании.
— Вы когда-нибудь задумывались о том, что делает вас наиболее счастливыми, не требуя ничего взамен? — спросил оратор после непродолжительного молчания.
— Еда! — Выкрикнул наивный упитанный юноша.
— Беседы с вами в этом замечательном саду. — произнес заискивающе другой.
— Сон. — отозвался третий.
— Рукоблудие. — пошутил Волибор Заставкин, вспомнив одного киника, которого он недавно видел на площади.
Бородатый мужик улыбнулся и произнес следующее:
— Желудок человека имеет определенный объем, и, съев лишний кусок легко обнаружить, что удовольствие, доставляемое едой, может перейти в отвращение. Наши беседы во многом зависят от внешних обстоятельств, и если например внезапно пойдет дождь, то вместо удовольствия мы рискуем получить проклятый насморк. Сон является естественным физиологическим процессом, которым конечно можно наслаждаться, но таким же образом можно наслаждаться и бодрствованием, и поскольку мы не можем сказать: бодрствование делает нас наиболее счастливыми — мы не можем сказать того же и о сне...
— Так значит все-таки рукоблудие? — Восторженно произнес Волибор Заставкин, перебив ученого педанта и бросая быстрые взгляды на присутствующих.
В этот раз оратор не улыбнулся и плавно продолжил далее, проигнорировав выходку Волибора. — Мы не можем сказать того же о сне, однако мы можем провести здесь одно очень важное различие, которое даст нам ключ к разбираемому вопросу. То, что мы ищем, принадлежит исключительно к сфере бодрствования и никогда не проявляется во сне...
— Чушь! — Сорвалось у Волибора Заставкина на этот раз совершенно серьезно, — мыслить можно и во сне; стоит лишь научиться отличать сон от реальности, и мышление во сне выйдет на такой уровень, который тебе даже не снился!
О, прости, — сказал Волибор, отвечая насмешливым взглядом на вытаращенные глаза бородатого, — я, кажется, раньше времени обмолвился о том, что ты так тщательно старался впарить этим разинувшим рты болванам. Что ж, очевидно они теперь еще долго будут в неведении. Говоря откровенно, ты зря возишься с этими балбесами; они все равно не поймут, что значит мыслить самостоятельно, даже если ты и пробудишь в них страсть к диалектической изощренности.
— О чем он говорит, Эпикур? — обратился к бородатому длинноволосый блондин.
— В самом деле не поймут. — Растерянно ответил тот, глядя куда-то вдаль в направлении того места, где несколько мгновений назад стоял исчезнувший Волибор Заставкин.