1. В ряде последних глав мы на примерах различных библейских текстов (в основном из заключительной части книги пророка Исайи ) рассматривали использование парадигм идентичности в контексте внутренней работы: культурного углубления, интериоризации и интенсификации понимания религиозного Откровения. В конце ассирийской эпохи и в особенности в период Вавилонского плена и персидского господства внутри религиозных кругов, связанных с пророческим движением сознательная и систематическая работа по интеграции содержания религиозных заповедей в контекст повседневной жизни отдельной человеческой личности и общества была поставлена во главу угла.
2. Важнейшим инструментом этой внутренней работы были Псалмы, т.е. сборник составленных в различные эпохи молитв и религиозных песнопений, автором многих из которых традиция считает библейского царя Давида (ок. 1000/ок. 960 гг. до хр.э.) родоначальника иудейской царской династии. Когда автор заключительной части книги Исайи говорит о "вечном Завете Давида", он может иметь в виду не только обещание возродить эту династию в будущем, но в особенности тот факт, что систематическое осмысленное использование Псалмов способствовало интеграции религиозного Откровения в состав внутренней жизни личности и общества.
3. И здесь возникает интересный вопрос: нельзя ли применить матричный анализ для понимания того, как конкретно осуществлялась эта внутренняя работа? В этой главе на примере 18го псалма мы попробуем это сделать. Я начну с того, чтобы привести текст этого псалма в синодальном переводе, но в ходе дальнейшего анализа мы будем также по мере необходимости обращаться к исходному еврейскому тексту.
1. Начальнику хора. Псалом Давида.
2. Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь.
3. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание.
4. Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их.
5. По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их. Он поставил в них жилище солнцу,
6. и оно выходит, как жених из брачного чертога своего, радуется, как исполин, пробежать поприще:
7. от края небес исход его, и шествие его до края их, и ничто не укрыто от теплоты его.
8. Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых.
9. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи.
10. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни истина, все праведны;
11. они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота;
12. и раб Твой охраняется ими, в соблюдении их великая награда.
13. Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня
14. и от умышленных удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от великого развращения.
15. Да будут слова уст моих и помышление сердца моего благоугодны пред Тобою, Господи, твердыня моя и Избавитель мой!
(Пс 18:1-15)
4. Теперь попробуем представить себе, что автор этого псалма имел перед глазами нашу матрицу идентичности и хотел дать нам символическое описание основного алгоритма идентичности, используя эту матрицу (понятие основного алгоритма идентичности вводится в 14й и 15й главах этой книги). Исходя из этой гипотезы постараемся соотнести стихи этого псалма с различными элементами этой матрицы и шагами основного алгоритма идентичности.
5. Во втором стихе "небеса" и небесная "твердь" (имеется в виду твердый небосвод евр. raqia)соответствуют верхней сигнификативной горизонтали матрицы АВ, связывающей контекстное поле общих принципов мироздания А с контекстным полем конкретных жизненных форм В.
6. Третий стих, где говорится о разговоре (коммуникации) дня и ночи, можно соотнести с левой боковой номотетической/трансцендентной DA и правой боковой идиографической/имманентной СВ вертикалями матрицы идентичности, соединенными верхней (см. выше) и центральной коммуникативной EG горизонталью матрицы.
7. В четвертом стихе говорится,как раз о коммуникации и различных народах,что соответствует центральной коммуникативной горизонтали матрицы с контекстными полями "чужих" Е и "своих" G.
8. В пятом стихе речь идет о "земле", то есть о нижней репрезентационной CD горизонтали матрицы, соединяющей контекстные поля личности С и мира D.
9. Солнце, на древнем Ближнем Востоке символ праведности и правосудия (подробнее о солнечной и световой символике в библейских и других древневосточных текстах см. главу 67)таким образом по видимому имеет свое "жилище" в контекстном поле D (край земли, т.е. конечная точка нижней репрезентационной горизонтали) и его путь, начинаясь оттуда, заканчивается в контекстном поле С (другой край земли, т.е. другой конец нижней горизонтали). Об этом идет речь в шестом и седьмом стихах.
10. Но здесь необходимо уточнение: солнце, согласно псалму, начинает свое движение, не из контекстного поля D, а из соответствующего ему (расположенного на той же вертикали) "края небес", т. е. левого, а от наблюдателя правого конца верхней "небесной" сигнификативной горизонтали, где расположено контекстное поле А общих принципов истины, справедливости/правды и мироздания. Оно является угловым центром энергономной DAB и репарономной/восстановительной ЕАВ парадигм идентичности и находится на стыке левого вертикального трансцендентного DA и верхнего горизонтального эпистемного AB регионов матрицы.
11. И другое уточнение: солнце заканчивает свой дневной путь не в нижнем контекстном поле личности С, а на другом "краю неба" т.е. на верхнем конце той же имманентной/идиографической вертикали ВС, в точке В (контекстное поле совершенных жизненных форм). Таков буквальный смысл шестого стиха.
12. Однако в седьмом стихе говорится уже о земле (нижняя репрезентационная CD горизонталь матрицы), которой повсюду достигают лучи солнца, выражающего Божественную славу (см. первый стих), ничто не укрывается от их теплоты. Иными словами солнце активирует, тематизирует всю ось СD, делая возможным рост и развитие на земле.
13. Русский синодальный перевод здесь (седьмой стих)вполне правильный, но он, как это вообще нередко бывает с переводами, охватывает лишь часть смыслового спектра подлинника. В еврейском тексте псалма седьмой стих буквально звучит так "ничто скрыто от теплоты его" (eyn nistar me hamato). Перевести это как "ничто не скрыто от теплоты его" как это делает синодальный перевод правильно, поскольку таков непосредственный смысл текста. Однако на глубинном уровне связей и контекстных соотношений "ничто" (eyn) в данном случае имеет и другой смысл, оно есть такое "ничто", которое является чем то, а именно чистой потенциальностью и восприимчивостью/рецептивностью, без всякой примеси самости (в матрице идентичности это ничто, лат. nihil отображается онтономным контекстным полем N на нижнем конце центральной вертикальной реальной/инструментальной линии,соединяющей контекстные поля ОJFIНКN, расположенным в точке его пересечения с онтономной окружностью описанной радиусом IO/IN, где онтономное контекстное поле О отображает "все", максимум единства и реальности).
14. Одним словом это такое "ничто" из которого Бог сотворил мир.Для понимания того, что значит чистая рецептивность, близкая к этому ничто, хотя и не совпадающая с ним, поскольку речь идет не о чистой потенциальности, а скорее о нижнем месономном рецептивном контекстном поле смысловых ориентаций К,полезно обратиться к притче из четвертой главы классического древнего китайского философского сочинения Чжуань Цзы (4 в. до хр.э.), где описывается диалог между Конфуцием и его любимым учеником Ян Хоем (перевод В. В. Малявина)
Янь Хой пришел к Конфуцию и попросил разрешения уехать.
-- Куда же ты направляешься? -- спросил Конфуций.
-- Я еду в царство Вэй, -- ответил Янь Хой.
-- А что ты будешь там делать?
-- Я слышал, что правитель Вэй молод летами и безрассуден в поступках.
Он не заботится о благе государства и не замечает своих промахов. Столь
низко ценит он человеческую жизнь, что в его владениях громоздятся горы
трупов, а люди доведены до отчаяния. Я помню, учитель, ваши слова: "Не
беспокойтесь о тех царствах, где есть порядок. Идите туда, где порядка нет.
У ворот дома, где живет доктор, много больных". Я хочу как-нибудь применить
на деле то, чему вы меня учили, и навести порядок в том несчастном царстве.
-- Ах, вот как! -- отозвался Конфуций. -- Боюсь, ты спешишь навстречу
собственной гибели. Великий Путь не терпит смятения, ибо, когда умы наши
охвачены смятением, истина дробится, а когда истина раздроблена, люди
охвачены тревогой, если же ты не можешь одолеть тревогу в своей душе, ты
никогда не станешь свободным. Совершенные люди древности учили других лишь
тому, в чем сами находили прочную опору.
И пока ты сам не нашел такую опору в себе, как можешь ты браться за
воспитание надменного владыки? Да и понимаешь ли ты, что источник нашей
власти над людьми есть также подлинный исток нашего знания? Власть над
людьми находит выражение в славе, знание же рождается из соперничества.
"Приобрести имя" -- значит победить в борьбе, и знание есть орудие этой
борьбы. И то и другое -- вредоносные орудия, никак не способствующие нашему
совершенствованию. Еще нужно сказать тебе, что обладать выдающимися
способностями, безупречной честностью, но не видеть, что таится в душе
другого, не стремиться к славе, не понимать человеческого сердца и
проповедовать добро, справедливость и благородные деяния перед
жестокосердным государем -- значит показать свою красоту, обнажая уродство
другого. Поистине такого человека следовало бы назвать "ходячим несчастьем".
А тому, кто доставляет неудовольствие другим, люди конечно же тоже будут
стараться навредить. Боюсь, не избежать тебе гонений света! И еще: если уж
правитель Вэй так любит умных и достойных мужей и ненавидит людей ничтожных,
то какой смысл тебе доказывать, что ты человек незаурядный? Уж лучше тебе не
вступать в спор с державным владыкой, ведь государь наверняка станет
придираться к твоим недостаткам и расписывать собственные достоинства.
Твой взор он помутит.
Твою гордость он смирит.
Твои уста он замкнет.
Твою гордость убьет.
И даст тебе другое сердце.
Тогда придется тебе "огнем тушить огонь, водой заливать воду". Вот что
называется "и было плохо, а стало хуже некуда!". Если ты уступишь ему с
самого начала, будешь угождать ему потом до конца своих дней. А тогда он
едва ли будет прислушиваться к твоим восторженным речам, и, значит, рано или
поздно не миновать тебе плахи.
Еще хочу тебе сказать вот что. В старину царь Цзе казнил Гуань Лунфэна,
а царь Чжоу казнил Биганя. Оба казненных были людьми безупречного поведения,
пекшимися о благе народа. А вышло так, что из-за их добронравного поведения
их повелители решили избавиться от них. И кроме того, это были люди,
мечтавшие о славе. Когда-то Яо пошел войной на владения Цзун, Чжи и Сюао, а
Юй напал на удел Юху, и эти царства были обращены в пустыню, их правители
сложили головы на плахе. Не было конца грабежам и казням, нет предела и
жажде побед. А все потому, что люди эти искали славы. Не говори мне, что ты
никогда не слышал о них! Даже мудрейший может соблазниться славой, что же
говорить о таких, как ты? Однако же, думаю, тебе есть что сказать в ответ --
так говори же!
Янь Хой сказал: "Хорошо ли быть внимательным и всеобъятным в
устремлениях, прилежным и целеустремленным?"
Конфуций отвечал: "О нет, это никуда не годится! Правитель Вэй не умеет
сдерживать свои страсти, и в душе у него нет равновесия. Обыкновенные люди,
конечно, не смеют уклониться от встречи с ним и стараются спрятать свое
беспокойство и страх под покровом спокойствия. В них не родится даже то, что
называют "благотворным влиянием, растущим день ото дня", -- что же говорить
о великой силе?! А он будет стоять на своем и не захочет меняться. По
видимости он может соглашаться с тобой, но в душе он с тобой не будет
считаться. Что же тут хорошего?"
-- Коли так, -- сказал Янь Хой, -- я буду прям внутри и податлив
снаружи, я буду верен своим убеждениям, но уступать царской воле. Как
человек "прямой внутри", я буду послушником Неба. Тот, кто становится
послушником Неба, знает, что и Сын Неба, и он сам -- дети Неба и что он один
умеет говорить от себя как бы без умысла -- так, что иной раз людям его речи
нравятся, а иной раз не нравятся. В мире к таким людям относятся как к
детям. Вот что я называю "быть послушником Неба". Тот же, кто "податлив
снаружи", будет послушником человека. Держать в руках ритуальную табличку,
падать на колени и простираться ниц -- так ведет себя подданный. Все люди
так поступают, отчего и мне не поступать так же? Делая то, что и другие
делают, я никому не дам повода быть недружелюбным ко мне. Вот что я называю
"быть послушником человека". Будучи верным своим убеждениям и послушным
царской воле, я буду послушником древних. Правдивые слова, будь то
распоряжения или назидания, восходят к древним, и сам я за них не в ответе.
В таком случае я могу быть прям, не рискуя собой. Вот что я называю "быть
послушником древних". Годится ли такое поведение?
-- Никуда не годится! -- отвечал Конфуций. -- Планы хитроумные, да
осуществить их трудно. Будь проще, и тогда, даже не выделяясь большим умом,
ты избежишь беды. Однако же на этом следует остановиться. Своего повелителя
тебе все равно не переделать. Ты со своими планами слишком полагаешься на
свой ум.
-- Мне больше нечего сказать, -- промолвил Янь Хой. -- Прошу вас,
учитель, дать мне совет.
-- Постись, и я скажу тебе, -- отвечал Конфуций. -- Действовать по
собственному разумению -- не слишком ли это легко? А тот, кто предпочитает
легкие пути, не узреет Небесного сияния.
-- Я из бедной семьи и вот уже несколько месяцев не пил вина и не ел
мяса. Можно ли считать, что я постился?
-- Так постятся перед торжественным жертвоприношением, я же говорю о
посте сердца.
-- Осмелюсь спросить, что такое пост сердца?
-- Сделай единой свою волю: не слушай ушами, а слушай сердцем, не
слушай сердцем, а слушай духовными токами [26]. В слухе остановись на том,
что слышишь, в сознании остановись на том, о чем думается. Пусть жизненный
дух в тебе пребудет пуст и будет непроизвольно откликаться внешним вещам.
Путь сходится в пустоте. Пустота и есть пост сердца.
-- Пока я, Хой, еще не постиг своего истинного бытия, я и в самом деле
буду Хоем, -- сказал Янь Хой. -- Когда же я постигну свое истинное бытие, я
еще не буду Хоем. Вот это и значит "сделать себя пустым"?
-- Именно так! -- отвечал Конфуций. -- Вот что я тебе скажу: войди в
его ограду [27] и гуляй в ней свободно, но не забивай себе голову мыслями о
славе. Когда тебя слушают, пой свою песню, когда тебя не слушают, умолкни.
Для тебя не должно быть внутренних покоев и простора вовне. Остановись на
неизбежном и в этом обрети свой единый дом. Тогда ты будешь близок к правде.
15. Интересно, что в текстах псалмов и в заключительной части книги Исайи выражается надежда, что правда "произрастет из земли". Очевидно, что свет солнца необходим для такого роста. Но помимо света солнца необходима также восприимчивость,та самая открытость пустого пространства, о которой Конфуций напоминает своему ученику от которого в данном случае требуется забыть о собственной индивидуальности, изза имеющейся в ней примеси самости. И парадоксальным образом эта открытость и восприимчивость, не имеющая примеси самости, сосредотачивается в скрытой части растения, т.е. в корнях. Корни соответствуют "ничто" eyn седьмого стиха 18го псалма, они скрыты от теплоты солнца, но любят солнце и обеспечивают возможность другим частям растения двигаться к солнцу. В матрице эта функция корней отображается нижним месономным контекстным полем смысловых ориентаций К, соотнесенным с верхним месономным контекстным полем Божьей славы/Блага т.е. смысловых соответствий J, о котором идет речь во втором стихе псалма. Мы продолжим разбор 18 псалма в следующей главе.