Симуран

Симуран лежал на высокой горе пепла, медленно помахивая хвостом, он выметал из неё белые кости – все что осталось от племени. Зверь тихо скулил глядя в воду и вспоминал те времена, когда он был верен им, этим слабым белокостным существам. Он скулил от тоски и думал о том, что вода никогда не принимала его и жгла лапы, но поданная из рук людей, она всегда утоляла жажду. Ему никогда не была ясна эта магия. Почему вода поданная Зверю из рук всегда сладка, а текущая в этом ручье всегда жжет язык. Зверь думал о том, как люди предали воду, и перестали его поить, сменив ее на мёд, думали ли они тогда, что их ложь не раскроется, что он не узнает, что они решили его опоить. В мыслях он часто обращался к Отцу вопрошая, за что он был предан, за что его хотели убить. Он чтил Отца и всегда хранил мир под небом между этих пяти великих рек, он никогда не ходил дальше и не пил иной воды кроме этой и не принимал иных рук кроме этих сложенных в груде пепла, ставших жребием павших. Отец безмолвствовал. Симуран привстал, обнажив страшную рану идущую через все брюхо, алая кровь огнем лилась на пепел, тут же прорастая маками. Зверь спустился с кургана и запинаясь пошел по степи, щедро поливая ее кровью, за ним тянулся след из цветов. Он шёл к одинокому дубу, искать ответа. Зачем люди променяли воду на мед, и как великое племя пяти рек пало в распри и войне и почему, Отец отдал Зверя им на потеху. Упав к корням, Зверь положил голову на низкую ветвь, и все дерево вспыхнуло тут же огнем. Но огонь более не грел его. В зареве священного дерева раны Зверя затягивались, а на спине развернулись крылья. Сквозь треск Симуран услышал слова Отца: теперь мир твой, и вода тебе всегда будет горька и всегда степь будет пуста и не будет рощ священных боле и ты не коснешься больше земли и нет тебе теперь места на ней, но крылья тебе даны, знай же теперь, что ты и есть великое племя пяти рек и ты сам отравил себя медом и сам сжег себя и сам ранил себя ибо это воля моя, что бы понял ты, что народы приходят и умирают, но огонь мой всегда живет в тебе, потому что ты и есть сама жизнь.