В конце июля стояла жара, смешанная с терпким запахом прелых яблок. Так, по крайней мере, показалось Вадиму, оказавшемуся на рынке среди лавок, ломившихся от овощей и фруктов в беспорядочной толчее сосредоточенных людей. Взгляд Вадима устремился на девушку с помидорами. Солнце плясало на ее лице, серьгах из фальшивого жемчуга и радостных помидорах. Он ничего не покупал, его не интересовали помидоры и пляшущее солнце, его интересовала девушка. Он любовался ею, как любуются полотнами известных художников в картинных галереях. Раскрытые глаза постепенно полонили всю ее вместе с помидорами. Девушка заметила Вадима. Ее взгляд задержался на лице, скользнул по рукам и ниже до запыленных ботинок, разделанных под кожу крокодила, и растворился на толпе. Ее интересовали только покупатели. Она улыбалась внутренней, понятной только ей улыбкой и продолжала запихивать рваные рубли в карманы фартука, искусно вшитые в пояс. Девушка поняла все. Он ничего. Ему было все равно, откуда эти помидоры, крупные, мясистые, с пунцовыми боками, но он спросил, пряча отчаяние, нахлынувшее вместе с видом девушки:- Откуда помидоры? - Астраханские,- ответила девушка, вновь смерила его, на этот раз быстрее, взглядом и загадочно улыбнулась.
Его не интересовали помидоры, не интересовала соседка, торговавшая такими же помидорами, седая женщина, спокойная и невозмутимая с лицом египетской мумии, не интересовал горец, с диким блеском глаз у самой чашки весов, нагруженных зелеными яблоками, ревниво следивший за покупателями и выкрикивавший монотонно:- Граж-дане! Яблоки! Под-ходите! Яб-локи!
Его интересовала девушка с волосами в которых можно пеленать ребенка, густых и длинных, как лен, который еще не совсем оттрепали, с поддельным жемчугом в ушах, с поддельной улыбкой, которой она улыбалась всем покупателям, рассовывая деньги по карманам. Его интересовал ее голос. чистый, как родниковая вода и густой, как запах мяты.
Девушка привыкла к нему и не обращала внимания. Он молча возмутился и снова спросил:- Откуда помидоры?
Она оглядела его, улыбнулась, на сей раз зло и сказала, растворяя злость в улыбке:- Астраханские!
В отсвечивающих зеркальным блеском помидорах он увидел Астрахань, расплескавшуюся по- черепашьи на берегах Волги и очень ясно Кремль с подстриженной травой, ядовито-зеленой, как ящерица. Рядом в парке на зеленой траве группы цыган, обсуждавших события дня, не обращая внимания на публику. Цыганки уже не предсказывали туманную судьбу, а предлагали более реальные синтетические галстуки, черные, как деготь с алюминиевыми прожилками. Цыгане радовались, потому что торг доставлял им удовольствие.
Толпа постепенно сдвинула его в сторону и удалила от девушки. Она поселилась в его сознании и вместе с ним шла в редакцию с легкостью и весельем, испытываемой разве что на качелях, мчащихся с бешеной скоростью. Он просматривал письма трудящихся с легкомыслием школьника не вникая в суть вопроса, не проникаясь состраданием и не перевоплощаясь даже на миг в пишущего. Ну что для него сейчас какой-то водопровод, год назад разрушенный нерадивыми газовиками, прокладывавшими новую трассу! Что для него квартирная склока, мешающая жить людям десять лет!
Не задумываясь, с постоянной улыбкой, навеянной воспоминаниями, прочитывал он письма и откладывал в сторону, не подчеркивая нужных слов для обзора. Что для него чужие беды, терпимые так долго, если сегодня такой день, такое детское настроение!
- Гм!- услышал он и понял, что это «гм» сказано завотделом не случайно. – Гм,- повторил зав и сказал, пряча в словах улыбку: - Оставьте обзор, я сделаю сам. - И посмотрел в окно, сморщил лоб, поднял глаза к небу, рассматривая через стекло редкие белесые тучи, плывущие парусами по голубому морю.- Погодка,- сказал он и улыбнулся широко и открыто. - Н-да,- сказал он уже без улыбки, рассматривая шесть граней шариковой ручки, медленно поворачивая ее в пальцах. - Тысячу лет одно и то же, - сказал он, - и никаких изменений. Полнейший консерватизм, ни грамма диалектики, нагромождение ошибок, бесконечное повторение их, хаос. Вы, Вадим Петрович, не исключение. Столько энергии впустую. Парадоксально, но факт, колесо жизни вертится на ошибках! Человечество появляется, живет, развивается, обязанное своим рождением ошибкам отдельных индивидуумов! - Зав помолчал минуту и сказал: - Идите, я сделаю обзор сам. И не забудьте о лекции. Она завтра,- и повторил еще раз,- завтра. Обобщение наблюдений психологов. Новое. Должно быть интересно. Подготовьтесь, возможно, придется брать интервью у лектора. Кажется он профессор. Ну, с богом, Вадим Петрович, учитесь на ошибках других и помните, что путь ваш лежит проторенной дорогой не только радостей, но и огорчений. В большинстве случаев,- добавил зав.
- Буду помнить, Игорь Борисович,- сказал Вадим и ушел в толчею жаркой улицы.
-- -- --
На другой день Вадим не был в редакции. Наскоро позавтракав и отутюжив рубашку, пошел, вернее, побежал на рынок. Несмотря на ранний час, люди заполнили огромную площадь, торговля шла бойко. У входа толпились цыгане, предлагая галстуки с алюминиевыми прожилками. Он подумал: «Как в Астрахани». Сравнение всплыло в сознании машинально, глаза искали вчерашнюю незнакомку с нетерпением. Он спросил себя: « Что, друг, понравилась она тебе?!» И ответил: « Кажется». Спросил еще: « Ну а если серьезно, начистоту?» « Кто знает. Человек познается не сразу. Вдруг у нее ничего за обличьем. Правда, говорят: Вся мера в нас. И если с виду ты король, то ты король и в сути.» Может, во мне загорелся азарт исследователя, захотелось вникнуть во внутренний мир, сравнить внешнее с внутренним, и только. Чисто профессиональный интерес. В таком случае все кончится хорошо и по-человечески просто. Не может же, скажем, парикмахер дамского зала влюбляться во всех своих клиенток. «Да, ты прав. Наверно чисто журналистский интерес. Но посмотри на себя, не выдают ли твои глаза тебя с головой, ведь из них струится огонь счастья?»
Незнакомки не было за прилавком. Старуха - мумия торговала помидорами одна. Чуть дальше на деревянном ящике сидел горец с диким блеском глаз у самой чашки весов. Все было, как вчера. Жарко светило солнце, в воздухе стоял гомон и запах прелых яблок. Ему стало грустно. Солнце нахмурилось, зло и беспощадно жгло тело. Потоптавшись на месте, спросил старуху о девушке, торговавшей помидоры. Лицо старухи не шелохнулось. Оно было спокойное и молодое. - Милый,- сказала она протяжно. - Поди ж ты узнай кто она и откуда. Видать, ученая, из института, для науки, говорит, надо. А из какого института, не помню, запамятовала. Больно мудреный институт. – Может, имя помните?- спросил он тоскливо. – Лена или Лина. - Старуха сказала все и стала протирать бока помидор мягкой тряпочкой.
Его больше не интересовала старуха, рынок и он побрел по городу с видом человека, потерявшего миллион. « Ты понял, наконец, что влюбился?»- спросил он себя и ответил: « Да, понял». Унылый взгляд разочарования скользнул по улице и уперся в небо. Оно было другим и напоминало пустыню без единого источника, где утоляют жажду. Настроение падало катастрофически и он направился в центр города в маленький кинотеатр, где за десять копеек прокручивали документальные фильмы. Кинотеатр имел маленькое фойе, совсем маленький буфет с конфетами и мороженым и маленький зал. Сеансы шли часто, люди не задерживались и приходили смотреть интересующие их фильмы всей семьей. Здесь было тихо, как в церкви. Говорили шепотом. Сюда приходили за настроением. Умная лента репортера вела по странам и континентам, показывала силу человеческого разума рук творенье так убедительно, что выйдя после сеанса прямо в уличный поток, ощущаешь себя на голову выше, сильнее и, конечно, бодрее. За двадцать минут Вадим дважды сходил в атаку на американский легион в Южном Вьетнаме, один раз запустил ракету в фиолетовое вечернее небо и держал в руках обломки «Фантома», два раза прятался в канализационном колодце мостовой Ханоя от шариковых бомб и пел песни в джунглях вместе с бойцами армии Освобождения. Лекционный зал библиотеки вместил всех желающих. Вадим удобно устроился у самого окна и пристально рассматривал зал и кафедру. На кафедре всегда ясно все: придет такой-то, будет читать о том-то. О публике, как правило, не говорят. А она интересна своим разнообразием. Ближе к кафедре сидят люди со множеством лысин и седых волос. Это люди творческие, для них лекция представляет интерес профессиональный и они будут внимательными и придирчивыми слушателями с вопросами, заготовленными заранее. В средине люди по моложе. Внешний вид их и легкий запах масел и краски выдает работников цехов, да не просто рабочих, а руководящих. Этих прислали послушать, что же говорит наука о психологии труда в их производстве и они тоже заготовили, но уже не вопросы, а реплики и ухмылки, которыми будут перебрасываться между собой. «Мол, ты хорошо поешь, а вот пришел бы в цех, взвалили бы на тебя программу и забыл бы ты, дорогой профессор, про психологию.» Так -то оно так, но жизнь идет вперед и подталкивает всех, даже тех, кто упирается обеими ногами. Дальше, в конце зала, сидя и стоя расположилась молодежь. Студенты пришли поддержать своего профессора. У них тоже есть вопросы, но они никому не задают их, потому что до защиты дипломов еще далеко и многое придет само. Студент хорошо усвоил диалектику: «все течет, все изменяется» и без лишних слов смотрит в будущее.
Профессор читал хорошо. Лица всех слушателей были привязаны к кафедре и любое движение, скрип, разговор настораживали соседей. Лекция основательно аргументировалась цифрами и диаграммами. Человек труда умственного и физического был в центре внимания, чутко реагировал на малейшие изменения окружающего мира: шум, освещенность, загазованность. Окраску. Положительный или отрицательный эффект был ощутим даже для скептически настроенных производственников и они время от времени согласно кивали головами.
Минут через двадцать профессор обернулся и что-то сказал. Вошла девушка с кипой плакатов. Это была она, таинственная незнакомка, Лена или Лина! - Не может быть!- вырвалось у Вадима, на что сосед резонно заметил: - Весьма вероятно.
С этого момента он внимательно рассматривал девушку. Она не улыбалась, была подчеркнуто академична и чем-то напоминала гимназистку. Волосы, собранные на затылке, плотными кольцами переплетались друг с другом. От вчерашней незнакомки, искусственно любезной и радостной, ничего не осталось, сегодняшняя незнакомка была строгой и предельно внимательной.
Он видел теперь только Лену-Лину и лекция слушалась с особым интересом. Профессор кратко и быстро ответил на несколько вопросов и удалился быстро и гордо, сопровождаемый таинственной незнакомкой. Все поднялись с мест и закупорили выход. На улице Вадим не увидел ни профессора, ни незнакомки.
Репортаж рождался с азартом, он знал, что Лена-Лина прочтет его и щедро готовил подарок.
-- -- -- --
Игорь Борисович торжествовал. - Я всегда утверждал, что влюбленные – люди с большой буквы, - говорил он. - Отчет отличный. Разбудить интерес читателя к нужной проблеме, на которую по старинке не обращают внимания, это, батенька, творческая удача. - Н-да! - проговорил зав,- написано со знанием и тактом. Прогрессируете, молодой человек! Прогрессируете! - Игорь Борисович похлопал Вадима по плечу и удалился с материалом к редактору.
Вадим обдумывал возможные варианты поиска незнакомки. На время пришлось стать частным сыщиком. То, что она ассистировала профессору, упрощало поиск, потому что профессор Скуратов заведовал кафедрой соседнего института. Можно придти на кафедру, спросить профессора, взять интервью. Но зачем? Репортаж готов. Можно пойти в институт и околачиваться в коридоре у дверей кафедры пока судьба улыбнется устами Лены - Лины. Хорошо, если не узнает, скажет: « Поговорите с профессором, я всего лишь ассистент» и уйдет. Не будешь же бежать по коридору за ней, как мальчишка. Ну а если узнает? Что тогда? Рассмеется, скажет: « Вот какой Вы современный Дон - Жуан!» и уйдет с глупейшей улыбкой превосходства. Не пойдешь же следом, чего доброго, еще выставят за дверь.
Телефон стоял рядом, цифры выглядывали из прорезей диска, дразнили и он решился. - Здравствуйте!- сказал он в трубку и спросил: - Это кафедра промышленной психологии? -Да, - ответил мягкий женский голос. - Простите, с кем я разговариваю? - Секретарь кафедры. - Вадим назвал себя, попросил: - Будьте любезны, подскажите, кто вчера ассистировал профессору Скуратову в публичной библиотеке? - Иванова. - Она ассистент? - Да. - Нельзя ли ее к телефону? - Она на лекции.
Вадим держал трубку у уха. Удача! Ему казалось, что вместе с трубкой он держит ее. Положи на рычаги трубку и потеряется она. Трубка с минуту молчала. Нежный голос любопытно напомнил: - Что-либо передать?! - Нет, спасибо, я позвоню позже. - Короткие гудки щекотали ушную перепонку и он положил трубку, досадуя, что не оставил номер своего телефона Ивановой и сам себя лишил приятной возможности услышать чистый, с серебряным отливом, голос незнакомки.
Письма трудящихся привлекли внимание, и на минуту он забыл себя и окружающих, погрузился в состояние творческого подъема, состояние возвышенное и благородное. В таком состоянии часами сидел за столом, замирая в одной позе, перерабатывая информацию с быстротой электронной машины. Никакой усталости не ощущалось, наоборот, чувствовалась легкость, которая позже, через несколько часов, сменялась легкой формой депрессии.
К реальности вернула рука зава, сжавшая плечо. - Сегодня вы, Вадим Петрович, прямая противоположность самому себе. Порадую вас. Шефу понравился отчет и он хочет попробовать вас на большом деле. Хватит просиживать кресло в отделе писем. Прогуляйтесь по сельской местности, подышите свежим воздухом, полюбуйтесь природой области, присмотритесь к людям и пишите. Пишите чаще и обширнее. Наша профессия требует постоянного кропотливого труда. Без него не будет мастерства. Идите, оформляйте командировку в совхоз «Россия». - Избавиться от меня хотите? – спросил Вадим, посмотрев в глаза Игоря Борисовича. В них плескалась детская искренность. - Ну что вы, наоборот, хочу, чтобы вы стали асом газеты, ведь об учителях судят по ученикам. К тому же вы родились в деревне. - Я не смыслю в сельском хозяйстве и уверяю, что с трудом отличу быка от вола, - пытался отмахнуться Вадим, придумав нелепую фразу. Ему не хотелось уезжать особенно сейчас. - Это его, - зав ткнул большим пальцем в потолок, где находился кабинет главного редактора, - решение. Я бессилен. Так что, Вадим Петрович, запасайтесь блокнотами, берите ружьишко и в путь. Вы, говорят, заядлый охотник. - Игорь Борисович пожал руку Вадима, дав понять, что вопрос исчерпан. О встрече с Леной - Линой оставалось только мечтать. Вадим проклинал себя и командировку. В электричке, под перестук колес, погружаясь в сладкую невесомость дремы, подумал, как чертовски плохо устроен мир, изолировавший людей расстоянием голоса.
Раскаленный докрасна и увеличившийся в диаметре диск солнца опустился за горизонт, подкрашенная темнота леса расступилась, проглотив свистящий поезд, а вместе с ним и засыпающего Вадима с его тревогами и думами, никчемными и жалкими в сравнении с мировыми проблемами.
-- -- -- --
Только через месяц вернулся Вадим в редакцию. В коридоре висела тишина, спокойная и легкая, как паутина. Черный дерматин огромной редакторской двери охлаждал пыл эмоциональных сотрудников и они, бегло прочитав свежие объявления и вырезки лучших работ, удалялись этажом ниже в бильярдную, обмениваться всевозможными новостями. Счастливчику, опубликовавшему лучшую работу, завидовали, но зависть проявлялась своеобразно. Чаще сотрудник, направляя кий в шар, сопровождал удар удачной фразой. Попасть на доску- значило попасть на язык завсегдатаев бильярдной…Шутливая атмосфера не умаляла серьезного подхода к делу, больше того, способствовала ему. Вот и сейчас фотокор Петровский приветствует Вадима фразой: « Земля раскачивала Ивана Ивановича, смотревшего на волны, лизавшие песчаный берег». - А я, дурень, ходил на качели, деньги тратил,- шутил он, пожимая руку Вадима. -А вообще-то читается. Но я побежал, дела. – Значит, попал и я,- подумал Вадим, входя в открытую дверь отдела под стук пишущей машинки. Наверно Валя обрабатывает материалы, - подумал он и кольнул с порога: - Мучаешься, Валюша?! - А это вы, Вадим Петрович, входите и здравствуйте!- проговорила она, не отрываясь от машинки и не поворачиваясь. Долгонько вас не было, целую вечность. - Убавь, Валюша, вечность мы не переживем, можем только уйти в нее, - Вадим легко задел Валю, усаживаясь на свой стул, успевший покрыться изрядным слоем пыли. - А вам село на пользу,- мягко сказала она, рассматривая Вадима ясными с чуть заметной синевой глазами не обращая внимания на его рассуждения. - А борода!- Валя засмеялась тонким, как ломтики лимона смехом. - Пугачев! И, между прочим, вам она к лицу. Только старит. Такого никто не полюбит. - Перестань называть меня на Вы, Валюша. И запомни: « Старость делает человека мудрее, а любовь, если очень сильная, глупее». - Не испытывала,- соврала Валя,- но, между прочим, с бородой вы мужественнее. - Скажи прямо, похож на медведя,- Вадим пытался помочь Вале выйти из затруднения. Она хотела сказать что-то значительное и терялась не находя нужных слов. - Чуточку. Изменить бы походку! - Я так и сделаю, - пообещал Вадим, - запасусь бочкой меда, построю берлогу и в лежку. Отпустил бы зав. - Зав отпустит, если будет хороший репортаж. - Будет! - сказал Вадим серьезно. - Сегодня же подыщу медведицу и пойдем. - Возьмите меня, - попросила Валя и посмотрела на него из-за синих ресниц глазами, наполненными до краев молодым блеском. - У меня есть руки, уши и глаза, голова тоже есть, только кое- кто ничего не замечает, - сказала Валя и ушла, легонько хлопнув дверью, не услышав слов Вадима: - Лицо тоже есть, причем симпатичное. - Вадим постучал по столу карандашом. - Действительно, кое- кто. - И про себя подумал: «Все мы получаем свою долю горечи и не замечаем доступное». - Что с Леной - Линой? - спросил он себя, набирая номер телефона кафедры. - Какую Иванову? У нас их две, - услышал он приятный голос. - Э…- Вадим запнулся: - Лену. - Лену?! Минуточку.
Вадим испытывал непонятное ощущение легкой дрожи в теле, рожденной долгим ожиданием встречи. Заготовленный заранее диалог исчез бесследно. -Будь что будет, - решил он и услышал ее голос, чистый, как родниковая вода. – Я слушаю. - Вадим сказал: - Здравствуйте! - Она ответила, и он спросил ее, не зная с чего начать: - Вы Лена Иванова? - Да, я Лена Иванова,- ответила она мягко. - Вспомните лекцию профессора Скуратова в библиотеке?! - Как же, очень хорошо помню… - Я корреспондент, мне необходимо увидеть вас. - Приходите на кафедру. Сможете сейчас? - Да, если вы свободны. - Я уже собралась домой. - В таком случае, встречу вас у входа в институт. Ждите. – Вадим положил трубку и только сейчас заметил зава. - Н-да!- пропел он протягивая руку, - не люблю подслушивать чужие разговоры, особенно с женщинами, но они всегда чертовски интересны. Столько искренности, столько простоты! Откровенно завидую женщинам, к ним всегда кто-то стремится! - Н -да, Вадим Петрович, приехали вы вовремя. Шеф,- он ткнул пальцем в сторону потолка, - доволен вашими репортажами. Урожай нынче хороший, писать о селе нужно много и толково. Понимаете, толково. У вас это получается, видать детство в деревне не прошло для вас бесследно. Вообще человек никогда не знает, что и где пригодится из опыта быстротекущей жизни. - Зав походил по кабинету, сплюнул: - Тьфу, как бы не сглазить. Правда в успехе есть и неприятная сторона. В данном случае для меня лично. Придется искать нового сотрудника. - Зав опять походил по кабинету, обдумывая что-то. - Н-да! Будем надеяться, что все обойдется, а сейчас огорчу вас. Нужно снова ехать в командировку и немедленно. - Игорь Борисович, может кого другого?! - взмолился Вадим. - Не -ко -го, - зав покачал головой растягивая слово. - Сейчас некого, - повторил он , - но если обстоятельства выше вас, то придется ехать мне.
Теперь, когда Вадим был в нескольких шагах от Лены, не хотелось расставаться с городом. - Я все-таки подумаю, - пролепетал Вадим, понимая, что зав решил вопрос окончательно. - Думайте,- разрешил зав. -До завтра! - До завтра!
Лена стояла на ступеньках у входа, облицованного гранитными плитами. На фоне множества ступеней и огромной двери она казалась хрупкой и изящной, как ранний подснежник. Лена нетерпеливо и часто поглядывала на часы и топталась на месте, цокая каблуками туфель по граниту. В ней не было ничего от бойкой торговки. Вадим замедлил шаг, тело вдруг задрожало неприятной нервной дрожью. Он растерялся на миг, заметив такую перемену. «Человека изменяют обстоятельства» - подумал он и шагнул на ступеньку, сдерживая волнение. - Еще раз здравствуйте! – сказал он, шумно выдыхая воздух. - Здравствуйте! - произнесла она и улыбнулась сдержанно и мягко, как улыбаются в момент знакомства. - Что привело вас ко мне? - спросила она. Спокойный тон вопроса подсказал Вадиму, что она не узнала его. – Психология тонкая штука, а журналисту нужно кое- что знать. – Судя по репортажу, вы кое-что уже знаете. Хотите больше, идите к профессору. Он признанный авторитет, а я всего лишь начинающий, почти первоклассник в этой области. - Вероятно, понять первоклассника будет легче, чем маститого профессора! - мягко возразил он, пристально рассматривая ее. - Сомневаюсь, - сказала она и тоже посмотрела на него. Взгляд был тот же, но уже без улыбки, понимающей все без слов. - Хотя…-Она запнулась, потом помолчав, сказала: - Кажется, где-то я видела вас. Глаза напоминают одного человека, а борода… нет, не встречала. - Она сказала чуть смутившись: - Вы смотрите на меня так, будто хотите изучать не психологию…Во всяком случае не похоже на интервью…- Хочу понять профессию непосредственно через вас, - пошутил Вадим. - Для этого нужно немного времени, - парировала Лена, понявшая, наконец, все. - Сколько? - быстро спросил Вадим. Лена хитро улыбнулась, ответила: - год, два, в зависимости от ваших способностей… - Много, - посерьезнел Вадим, - у меня только вечер. - Начните завтра, сказала Лена с улыбкой, разыгрывая Вадима. - Завтра командировка…- В таком случае вы рискуете потерять все…Вадим не смог скрыть огорчения, предложил: - Начнем интервью? - Чтобы закончить сейчас же? - спросила она, заглядывая в глаза. Вадим увидел знакомую фальшивую улыбку…- Почему? - улыбнулся он. - Потому, что мы уже пришли,- она показала на домик в зелени сада за высокой сетчатой перегородкой. - И все-таки? - настаивал Вадим. - Хорошо, слушаю. - Что заставило вас торчать на рынке? - Не любопытство, - ответила Лена. - Что же? - Поведение человека в рамках формулы «спрос - предложение». - И только?! - воскликнул Вадим с нотками разочарования. - Да, разве этого мало? - удивилась она. - Мало. - Почему? – Интервью беру я, - напомнил Вадим. -Хорошо,- смутилась она и пояснила:- Моя диссертация должна дать точный анализ рыночных отношений, выработать рекомендации по подбору ассортимента товаров с учетом возросших требований покупателей и ряд других вопросов. -Да, - неопределенно сказал Вадим, выдохнув с шумом воздух. Лена засмеялась: - Что делать! Кое-что мне самой еще неясно. Вот закончу, тогда… - Скоро? - спросил Вадим. - Трудно сказать… Время покажет… Год, может два! - Лена посмотрела на Вадима чистым взглядом учителя и тихо улыбнулась. - Мне пора! -Ждет мама? - спросил он, не придумав ничего лучше. -Нет, серьезно, - снова улыбнулась она понятной только ей улыбкой, - сегодня я устала. - Хорошо,- согласился Вадим. - До свидания,- она улыбнулась про себя и пошла по аллее к дому. Шаги стучали по асфальту, потом стихли. Вадим все еще стоял на прежнем месте. - Между прочим,- вдруг тихо сказала она, обернувшись: - Я узнала вас! - Спасибо, - обрадовался он и спросил: - Можно я позвоню вам? - Попробуйте! - подразнила Лена и растворилась в зелени сада.
1968 г., сентябрь, г. Тольятти