Вы, идущие мимо меня...
Их было трое. Она - одна. Когда стали обступать, быстро отошла к дому, стала спиной к стене и, собрав всё мужество, проговорила:
- Ребята, вам не стоит со мной связываться. Я - следователь из областного уголовного розыска. Нас кое-чему учат. Так что могу слегка покалечить. Ну, давайте, кто первый? Или все сразу?
Парни слегка протрезвели. Заминка позволила говорить дальше:
- Если не верите, вон ваше отделение милиции, можно проверить.
- Ладно, пошли, мужики.
- А может, всё-таки проверим? - предложил один из них. - Если обманывает, найдём, город-то маленький.
Но никто не двинулся с места. Тогда женщина произнесла:
- Ну, раз так, давайте знакомиться, а то останется неприятный осадок. Я - следователь-психолог, Алла Аркадьевна Ивашевская.
Парни нехотя назвали свои имена: Толик, Коля и Вася. Она едва не рассмеялась: давно знала - имя определяет жизнь человека. Было бы ещё смешнее, если бы вот этот в болтающейся, как кишка, тельняшке сказал: “Иннокентий”. А вот этот, с длинными давно немытыми волосами, свисающими на глаза, представился бы: “Всеволод”. Или вон тот, с полузастёгнутой ширинкой, назвался бы: “Святослав”...
У Ивашевской вдруг мелькнула идея:
- Я живу в вашей гостинице. Приходите завтра вечером, часов в восемь, ко мне. Кстати, вы женаты?
- Не, - услышала дружный ответ.
- А то можно было бы и с женами. Приходите, я вас кое-чему научу, поговорим. Прихватите печенье, конфеты, а чай и сахар у меня есть. И прошу быть в застёгнутых до конца брюках, но можно без галстуков. Того, кто мне понравится, выберу своим кавалером, - улыбнулась женщина.
- Придёте?
- Посмотрим!.. Ещё чего!.. - загалдели парни.
- Ну, до встречи, - сказала она и направилась в сторону гостиницы.
Придя в номер, первым делом закурила и тут же обнаружила, что зажгла фильтр сигареты. Это с ней бывало после пережитого сильного волнения или чрезмерной задумчивости. Чертыхнулась, села на стул и только тогда рассмеялась. Пока заваривался чай, открыла лежащий на столе томик стихов Марины Цветаевой, которые знала почти наизусть, и в голове промелькнула всё та же идея. Она верила, что ребята придут.
...Они действительно пришли. При близком рассмотрении каждому было лет по двадцать. Алле Аркадьевне - тридцать пять.
Уселись за стол. Парни принесли бутылку дешёвого вина. Выпили на четверых. Потом принялись за чай. Говорили обо всём: о недавно прошедшем фильме, о работе, о девушках, о книгах... В подходящую минуту она открыла томик Цветаевой и стала читать в наступившей не сразу тишине: «Вы, идущие мимо меня, к не моим и сомнительным чарам, - если б знали вы, сколько огня, сколько жизни, растраченной даром...». Читала без театральности, чётко подчёркивая ритм стиха.
- А ещё чего-нибудь, - попросил чёрненький Вася, у которого сегодня тельняшка была заправлена в брюки.
- «С большою нежностью потому, что скоро уйду от всех...». .. - Алла Аркадьевна специально выбирала короткие и резкие стихи, которые, как ей казалось, могли затронуть.
- «Проста моя осанка, нищ мой домашний кров. Ведь я островитянка с далёких островов...» - читала она, как о себе. И так увлеклась, что забыла о той идее, которая родилась до этого чаепития.
Парни сидели слегка растерянные, но молчали. Съели конфеты, печенье, выпили чай. Алла Аркадьевна сказала, что завтра уезжает последним автобусом и что приедет через месяц, и добавила:
- Вот тогда можем ещё раз встретиться.
Но только спустя семь лет, гуляя по улице этого же сельского городка, вдруг увидела выходящего из парикмахерской молодого смуглого мужчину. Лицо показалось знакомым. Оглянулась. Он - тоже.
- Алла Аркадьевна?
- Я. А вы - Вася? Совсем мужчиной стали. А где дружки?
- Ну что вы! Столько лет прошло! Колька работает водолазом во Владивостоке. Помните, тот, незастёгнутый? А Толик сидит уже полгода за грабёж. Второй раз сидит...
- А знаете, Вася... - начала она.
- Знаю. Я ведь вас потом искал в вашем городе, в адресном столе. Фамилия редкая, думал, найду. А там только вашего однофамильца нашли, по возрасту в сыновья вам годится.
- А это и есть мой сын. Павлик.
- Ну, я не рискнул бы нарушать семейный очаг, да и сомневался, туда ли приду.
- Напрасно сомневались. Надо было придти.
- Если б знать, где вы работаете...
- А вы что же, и в уголовном розыске были?!
- А зачем?
- Ну, Вася, я не ожидала от вас такой смекалки! А когда вы догадались, что я не из угрозыска?
- Да в тот же вечер. Работники милиции так стихи не читают.
- Ну почему же?
- Нет. А еще, помните, я просил вас показать приёмы каратэ, а вы как-то по-женски отшутились?.. У моего дяди сосед работает в милиции, и утром мы уже всё знали. Ребята хотели вас подловить, даже выпили для храбрости. Мы ждали недалеко от автобусной остановки. Я едва их отговорил...
Помолчали...
- Ну, а вы, Василий, где теперь?
- Я работаю на нашей фабрике. Закончил механизаторский техникум. Вот заходил к жене в парикмахерскую, она тут работает. Двое детей у нас: пацаны... А то стихотворение “Вы, идущие мимо меня...” я тогда наизусть выучил и сам себе часто повторял шёпотом. Этим и Галину свою так удивил, что она за меня замуж вышла.
Оба рассмеялись. И Василий продолжил:
- Цветаеву читал ещё, многое - с трудом. Но те стихи, что от вас услышал, нашёл и до сих пор помню, правда уже не совсем наизусть...
Опять помолчали. Василий спросил:
- Вы надолго приехали?
- Дядя у меня тяжело болел. Похоронили до моего приезда. Не успела. Семья у него большая, вот я и живу в гостинице, чтобы их не стеснять. И тогда приезжала, чтобы навестить его... Ну, что ж, Василий, до свидания. Пойду собираться, скоро мой автобус.
- Спасибо вам, - донеслось ей вслед.
И опять, придя в свой номер, Ивашевская закурила и снова подожгла фильтр... Она вспомнила свою идею семилетней давности: проверить - спасает ли красота мир? И, собираясь, думала: не всех спасает, если Толик в тюрьме сидит. Но кого-то всё же спасает... А ещё вспомнила разговор двух молодых поэтов, которые, идя по большому городу, увидели, как забирали милиционеры лежащего под кустом в сквере пьяного человека.
- Что толку, что мы пишем стихи? Мир не становится лучше, - сказал один, указывая на пьяного.
Другой ответил: "Без искусства мир был бы ещё хуже...".
2002