Шуточки, знаете...

Анатолий Дмитриев
       В 70-х годах теперь уже прошлого века в одном из горнозаводских городов Урала впервые проводились соревнования по тяжелой атлетике среди команд общества «Труд». Приехали туда и мы. Организаторы приняли решение участников поселить в спортивном зале медицинского училища. А чтобы не было хождений через учебный корпус, спортсменам предоставили отдельный вход в спортзал прямо с улицы. Время было осеннее, и всем участникам выдали по байковому одеялу.

       После первого дня соревнований богатыри, придя в зал, бурно обсуждали удачные и неудачные подходы, делились планами на будущее. Говорили довольно долго. Дзюба, спортсмен полутяжелой весовой категории из Магнитогорска, уже не один раз своим зычным голосом пытался урезонить толпу и призывал к отбою. Но где там! Далеко за полночь, наконец, выключили свет, и первые позывные богатырского храпа оповестили о том, что Морфей "вступает в свои права".

        Становилось все холоднее. Кто-то начал кутаться в убогое байковое одеяло, некоторые спросонья поднимали с пола куртки, пальто, чтобы укрыться. Кто-то не выдерживал холода и садился на раскладушке, потирая лицо и уши, пытаясь хоть как-то согреться. И вот эта беспокойная компания «лунатиков», обзывая холод собачьим и другими крепкими словами, решила включить свет и определиться с  последующими  действиями. В полной темноте обходя, а где и перешагивая спящих, один герой нашел на стене методом «тыка» выключатель, и спортивный зал засверкал всеми лампами.

         Первым делом кто-то из замерзавших посмотрел на часы: «Мужики, а ведь всего три часа ночи, как же дожить до утра в такой холодрыге?» И вдруг взор одного из «хлопчиков» упал на проём двери — там зияла черная дыра, из которой несло ночным холодом.
— Ребята, а дверь где? — раздался истерический крик.
Все, как по команде, устремили свои взгляды туда, где должна была быть дверь.
— Мужики, я сам ее закрывал на крючок, — промолвил тот, кто был ближе всех к двери. До этого сумасшедшего крика он спокойно спал, надев непромерзающую экипировку.
Те, кто был уже одет, чиркая спичками, вышли в проем и начали поиск. Одна группа пошла налево вдоль всего здания, другая — направо. Обе вернулись ни с чем.

      Надо сказать, что здание училища — это старинный дворец XIX века. Посреди прекрасного парка на берегу пруда. Похитители двери, видно, приложили немало усилий, чтобы снять ее со старинных петель. Да что тут рассуждать — надо найти дверь и вернуть ее на место, иначе — холодная смерть.
И начались всеобщие поиски. Кто-то чиркал спичками, кто-то светил зажигалкой, какие-то  умельцы соорудили что-то вроде факела. Старый парк никогда еще не видел такой иллюминации. Раздавались свист, улюлюканье, перебранка, кто-то еще пытался шутить: «Нашел!», но после «экспертизы» получал по шее.

     Стало светать, дверь так и не нашли, все только устали и вымокли в утренней росе. Вернулись в спортзал, расселись на раскладушках. Ежась от холода, начали рассуждать: «Так, дверь была, ее закрыли на крючок. Значит, похититель двери среди нас?» — «Ты?» — «Нет, не я». — «Ты?» — «Нет, не я». Перебрали всех.
—  Дзюба, ты?
А тот славился проказами. Но никто на него сразу и не подумал, ведь вечером он первым настаивал на отбое.
— Я, — сознался Дзюба.
— Зачем же ты ее снял?
— А сначала душно было, вон сколько вас здесь вповалку лежало, да и пища была богатой углеводами.
— Ну ты, «профессор»! Куда дел дверь?
— Она на месте.
— Как на месте?
— Выйди и посмотри над проемом.

   Инициативная группа тут же выскочила наружу. Глянули наверх... В утреннем свете дверь четко просматривалась на высоте вытянутой руки. Она висела на веревке, закрепленной за решетку окна, находившегося как раз над проемом. Общими усилиями вынули дверь из петли, и она легко вошла в родные петли.
— Ну, Дзюба, ты даешь!
— Да я хотел сказать сразу, но вы же, как пинкертоны, бросились на поиски. Вот мне и стало интересно, кто из вас самый шустрый, но нет, видно, среди вас догадливых.
И не будь Дзюба в полутяжелой весовой категории, досталось бы ему за этот эксперимент.
 
      Спортзал начал прогреваться. Хохот и шутки раздавались еще долго. Затем наступила сонная тишина. В теплом помещении богатыри проспали начало соревнований. Впервые в истории тяжелой атлетики страны судейской коллегии пришлось по столь уважительной причине перенести соревнования... на четыре часа.