Загорелся красный свет светофора, и пацаны дружно ринулись к машинам, намыливая лобовые стекла.
- Signor, polirэ? – Вам помыть? – Вежливо спросила я, и, не дождавшись ответа щедро мазнула щеткой по стеклу.
- What the fа**k are you doing? – Плослышалось возмущенное из недр прекрасной Альфа-Ромео, и навстречу мне высунулся кулак с выставленным к небу средним пальцем. Но было уже поздно – стекло блестело, как новое.
Правила были просты: я вымою, а ты – хочешь плати, а не хочешь – не плати. Тариф одинаков, и распространется на все виды транспорта. Кроме гужевого.
- У нас в Америке тебе ни за что не позволили бы это делать! У нас в Америке полиция бы тебя - взашей выгнала! – Все еще возмущался капиталист.
Почему-то , меня это зацепило.
Он что думает, что я от делать нечего торчу тут на перекрестке вместе с иммигрантскими мальчишками? У меня трое детей на руках, а кормят нас, транзитных , прямо скажем, лишь бы от голоду не сдохли: Утром яйцо и чай без сахара. В обед – макароны или спагетти. Вечером – листик салата и, просвечивающей насквозь, колбаской, типа докторской. Мы уже все тут « просвечивали» на исходе третьей недели. А дети бананы на рынке увидели, мандарины…
Плюнула я на свое достоинство, и « забила» свой собственный светофорный перекресток на улице древнего Рима.
- На, получай! – Презрительно выщелкнул в меня монетку альфа –ромеец.
Я неспеша нагнулась, подобрала эти жалкие 250 лир( равноценные двадцати пяти копейкам), и щелкнула ему обратно: "Не нужны мне твои грязные деньги. И вообще, если в Америке все такие, как ты, катился бы ты со своею Америкой куда подальше»
И я величественно махнула рукой: "Проезжай мол, мудила». Да и зеленый свет уже зажегся.
Минут через двадцать, подъезжает он обратно и просит, уже тише:
- Помой, а? Я тебе милю( типа рубль) дам?
Я гневно показала ему – катись!
+
А сама краем глаза видела, как две красивые итальянки на заднем сидении щипают его за щею и шипят, извинись мол.
- Извиняюсь. – Промямлил он неохотно, но мыть его стекло я все же отказалась. И денег не взяла.
После работы шла я домой с малышней своей. Муторно было на душе. Страшно. Как туда ехать, в страну эту. А вдруг там все люди такие же, как этот?
Какой номинации был тот храм – не знаю. Католический, наверное. Служба уже кончилась, но двери все еще оставались открытыми, и приглашали внутрь.
Дети смело шагнули в прохладную глубину. Да и сама я, словно знала, что надо делать, и прошла вперед, к алтарю. Люди в рясах бестелесно сновали туда-сюда, но никто нас не гнал. А мне и все равно было – католический ли, или какой другой, только почудилось мне, что будут слова мои тут услышаны. И молилась я неумело. А слезы закипали на глазах:
- Господи, если все богатые такие, как этот, ну ты знаешь, о ком я говорю, то не делай меня богатой. Просто, сделай так, чтобы была я и дети – окей. Всегда – окей. Пожалуйста!
Услышал. Богатой я так и не стала.
Зато – я всегда – окей. А это – не мало.
Поверьте.