Сад каменных желаний

Игорь Мордовцев
(повесть)

1.

      В микроавтобусе, припаркованном у гостиницы, были четверо: у дверцы сидел мрачный мужчина при пиджаке, белой рубашке и усах, сразу за местом водителя – очаровательная блондинка в дорожном костюме, через кресло за ней – ещё один мужчина с трепетавшей в его руке тростью, а на широком заднем сидении – стильная брюнетка с классическим каре. Блондинка безучастно смотрела в окно, брюнетка – в своё зеркальце… Ожидание отъезда затягивалось и присутствующие изнывали от духоты.
      Особенно нервничал тот, что с тростью – она у него пару раз уже падала. Когда это произошло в третий раз, он оглядел остальных скользящим взглядом и, наконец, не выдержав, выпалил:
      - Да где этот водитель, чёрт бы его побрал!
      Блондинка улыбнулась, брюнетка поморщилась, а мужчина у дверцы словно бы проснулся и стал осматриваться.
      - Что он себе позволяет, в конце концов! Сколько ещё можно плавиться в этой консервной банке!
      В тот же момент двери гостиницы распахнулись, выпуская торопящихся людей. Водитель, парень самой простецкой наружности в рабочей рубахе и с взлохмаченными русыми волосами, торчащими из под кепки в разные стороны, подвёл к микроавтобусу ещё двух пассажиров. Ими оказались худенькая рыжая девица в джинсах и широченный толстяк в таком же, как он сам, безразмерном комбинезоне.
      Девица первой мотыльком впорхнула в салон и устроилась на заднем сиденье в противоположной от брюнетки стороне, толстяк же замешкался. Попробовав примоститься на свободные места за блондинкой и мрачным мужчиной, он убедился, что ни там ни там не поместится, и виновато посмотрел в конец салона. Рыжая девица справа едва-едва отодвинула попку, а брюнетка чуть ли не в страхе отжалась к окну слева. Толстяк неловко втиснулся между ними.
      - З-з-здравствуйте, - сказал он всем, заикаясь. – Из-з-звиняюсь.
      - «Извиня-я-яюсь!» - передразнил его нервный обладатель трости. – Окончание «юсь», чтоб ты знал, означает, что ты не просишь прощения у кого-то, а наоборот, посылаешь его куда подальше, и оправдываешь сам себя. Нужно говорить «извини-те». «Те»! То есть «извини – ты». Развелось же невежд…
      - Из-з-звините, - робко поправился толстяк.
      - Да толку-то от твоих извинений, - не унялся ворчун. – Ты задержал меня, понятно! Почему я должен ждать и тратить своё время? Мне что, есть дело до твоих пионерских забот?
      - Слушай ты, заткнись! - вдруг угрожающе процедила ему в спину рыжая девица. – Я тоже вынуждена была задержаться. Но если ты, пуп земли, вякнешь по этому поводу ещё хоть слово, я засуну вот эту твою палку вот в эту твою задницу, понял!
      При этом она наклонилась к креслу ворчуна, который сидел прямо перед ней, и вперилась в того на удивление зловещим и невероятно убедительным взглядом. Вздрогнули все.
      - Эй, эй, граждане, осадите! – раздался спереди голос водителя, который устраивался на своём месте. – Вы чо? Во дают! Вечно с вами, городскими, какие-то заморочки… Мы всё равно никуда не поедем, пока последнего не дождёмся. Он, правда, не как вы, только-только прибыл, но звонил, что сейчас уже будет.
      Известие, что нужно подождать кого-то ещё, никому не понравилось, однако вслух никто ничего не сказал. Один ворчун возмущённо фыркнул на весь салон, но опасливо покосился назад и промолчал. По всему видно было, он с удовольствием пересел бы подальше от рыжей. Только ведь тогда это выглядело бы поражением! Он остался…
      Спустя пару томительных минут, в автобус, как на коня, запрыгнул тот, кого ждали. Лет тридцать, красавец каких поискать, звезда подиума – не меньше, обаяния – море, но росточка совсем невеликого. Зато в дорогом спортивном костюме и при перстнях.
      - А вот и я! – возгласило это чудо, обращаясь ко всем одновременно. – Прошу заметить, прошу пардону. Не знаю, как этот заштатный городишко встретил вас, уважаемые, но у меня на въезде пробило колесо. Можете представить? Нет, вы можете себе это представить? У меня ведь не трактор, благородное авто! Кто же знал, что сюда нужно отправляться на внедорожнике? Никто не сказал! Кстати, - к этому времени вновь прибывший ловко устроился на свободном кресле за мрачным типом, что сидел у дверцы. – Почему до места обязательно добираться этим… извините, транспортом? Неужели нельзя было организовать прямое попадание в цель более приятным способом? – он нахально подмигнул рыжей.
      - Потому что цель хорошо разбирается в тех, кто хочет в неё попасть, - сдержанно ответил водитель, – И в транспортах, между прочим, тоже.
      Он завёл мотор и микроавтобус тронулся.
      - О кей, твоя правда, Харон, - со значением кивнул красавчик и внимательно оглядел салон. – Рули, Харон. Путь у тебя, право слово, тяжкий…
      - Нормальный путь. Асфальта конечно не будет, да не всё, что гладко, ведёт куда надо.
      - Не скажи. По бездорожью, куда надо, не доедешь.
      - Порой бездорожье получше плохой дороги бывает…
      Красавчик на секунду озадачился услышанным, но радостно встрепенулся.
      - Надо же! Да тут цветник! Какие девочки! Какая красота! Какая ж прелесть! Нет, я всё-таки знал, куда ехал!
      Как по мановению волшебной палочки на эти слова отреагировали все три девушки. Блондинка, не оборачиваясь, непроизвольно выпрямила и без того прямую спинку. Брюнетка попыталась сосредоточиться на пасторальном виде из окна, но её шаловливо выглядывающим из под каре ушкам на этот вид было глубоко начихать – они предательски зарделись. А рыжая девица выглянула из-за толстяка, хмыкнула и безапелляционно заявила:
      - Что-то слабоват подкат. Выдохся что ли?
      Паренёк, наконец, заметил, что в этой кампании блещет оптимизмом лишь он один. Разве что блондинка явных признаков неудовольствия не выказывала, да водитель уже полностью пребывал во власти привычного дела – крутил баранку и что-то себе напевал. Остальные, похоже, восприняли новичка в качестве человека, не совсем понимающего ситуации.
      - Да ладно, - сказал он и широко улыбнулся. – В одно ж место едем! Неужто всю дорогу будем каждый в своё окно пялиться?
      - Нет проблем, - заявила за его спиной брюнетка, оторвавшись от своего окна. – Компенсируйте мне затраты на эту поездку и я согласна смотреть в ваше.
      - Деловой подход! – оживился недавний ворчун. – Только с вашей стороны – лес, а с моей – самый лучший вид для обзора. К тому же передо мной никто не сидит. Любезно предоставляю…
      С переднего места на него оглянулась блондинка. А рыжая сзади буркнула:
      - О, пуп земли отозвался. «Предоставля-я-яю», - передразнила она и хихикнула, - Пупик.
      - Между прочим, у меня имя есть, – обиделся обладатель трости, - Илья! – назвался он так, будто объявил лауреата престижного конкурса, - И впредь советую быть повежливей.
      - А то что? – процедила рыжая.
      - Вот! – встрепенулся красавчик, излучая довольство, - Для начала нам всем нужно познакомиться!
      - Для начала? – иронично переспросила брюнетка. – Кажется, я догадываюсь, какое предложение поступит потом.
      - Вы торопите события, Клеопатра, - осклабился весельчак, - Не крадите у меня шанс удивить вас в дальнейшем.
      - Не Клеопатра... Алиса я, если что. Но вам, любитель шансов, удивить меня больше вряд ли уже получится.
      - Это мы ещё посмотрим, заблуждающаяся Алиса… А почему на вы? Насколько я понимаю, мы все здесь примерно одного возраста и можно быть проще, - красавчик задорно оглядел всех. Его взгляд лишь ненадолго задержался на угрюмом мужчине, который, услышав последнее заявление, повернул голову. – Ну, почти одного возраста… Да и вообще… Согласны?
      - Легко, - заявила рыжая, ловко закидывая в рот жевательную конфету. – Меня зовут Ирусик, – но вдруг наклонилась вперёд и со значением произнесла, - А для некоторых пупов – Ирина!
      Ворчун напрягся и поёжился.
      - Очень прият-т-тно, - сказал толстяк, обращаясь к своей решительной соседке, и виновато улыбнулся.
      - Аналогично, - равнодушно сказала та, исчезая за его плечом. – Тебя-то как звать, бегемотик? – донеслось оттуда.
      - Г-г-гена.
      Заикания он стеснялся не меньше, чем габаритов. Это было хорошо заметно… Рыжая выпростала наружу свою тонкую ручку и пожала мизинец на руке толстяка. Его мизинец для такого «рукопожатия» оказался как раз впору.
      - Теперь очередь за нашей очаровательной блондинкой, - сказал коротыш. – Впрочем, дайте-ка я угадаю, - он театрально поднёс руку ко лбу, затем взмахнул ей, как поэт на сцене, и торжественно объявил, - Её зовут… Светлана?
      - Вы угадали, молодой человек, - улыбнулась та, решив ему подыграть. – Это поразительно!
      - Мои скромные достоинства на этом не заканчиваются, уверяю вас, - кокетливо и многозначительно заявил красавчик, – Но стоп. Мы же договорились не выкать!
      - Хорошо, - сказала блондинка, но за этим коротким словом почувствовалась добрая воля императрицы, которая, стараясь себя не выдать, тайком сбежала из дворца, чтобы слиться в гуще простого люда.
      - Хорошо? Да нет же, это отлично! – констатировал весельчак.
      Наступила пауза, в течение которой все посмотрели на молчаливого мужчину, сидящего у двери. Тот будто бы ощутил спиной всеобщее внимание, прислушался, потом повернулся, оглядел попутчиков, вежливо кивнул и негромко представился:
      - Александр. Можно просто Саша.
      Казалось бы, вопрос решён, но пауза затянулась. Всему виной оказался тоскливый взгляд угрюмого, который гипнотически подействовал на остальных.
      - Не дрейфь, Санёк, - раздался из глубины салона беспечный голос Ирусика, – Прорвёмся.
      Мужчина согласно кивнул, изобразил непонятную гримасу и отвернулся, лишь на мгновение задержав взгляд на блондинке. Он словно впервые её заметил, хотя та сидела от него через проход по левую руку и даже немного впереди.
      На этот раз тишину нарушила брюнетка.
      - Смотри-ка, всех развёл забесплатно на знакомство. Сам-то как обзываешься, красавчик?
      Красавчик отнёсся к её иронии снисходительно. Он картинно выпятил грудь и прижал к сердцу руку, сжатую в кулак, как рыцарь перед турниром.
      - Тебе понравится, Клеопатра. Я – Леонид!
      Брюнетка прыснула. Все, кроме угрюмого, тоже заулыбались.
      - А ты молодец, - подал голос владелец трости. Последняя, кстати, давно уже обрела покой, – Ворвался как смерч, поднял настроение… Всё лучше, чем просто молчать или выслушивать нервические выпады некоторых… - замечание явно относилось к рыжей, но та, похоже, его пропустила, так как была увлечена своим мобильником, - А что, - он повысил голос, обращаясь к водителю, - со связью тут проблемы, так может хоть радио работает? Музыка есть?
      - Была музыка, - сокрушённо отозвался рулевой, не оборачиваясь, - Ещё два дня назад была. И сейчас была бы, если б племяш из неё рацию сделать не удумал.
      - Рацию? – усмехнулся ворчун. – Небось, в войнушку играл?
      - Не. Это он чтоб с инопланетянами связаться.
      - Лихо. Ну и как, связался?
      Понятное дело, вопрос был задан автоматом, просто так, от нечего делать. Но в зеркале заднего вида их взгляды встретились, и в салоне повисла тревожная атмосфера. Будто ворчун неосторожно задел тему, которой касаться нежелательно. Будто нечаянно на мину наступил. Пассажиры затаили дыхание… В этот напряжённый момент все взгляды сошлись на отражённом лице парня-водителя, который не мигая, смотрел в свою очередь на них…
      Казалось, прошла вечность. Но автобус вышел на вираж, водитель, наконец, оторвал пристальный взгляд от зеркала и перевёл внимание на дорогу. Ответа на вопрос от него так и не последовало. Кто-то тяжело выдохнул. Нарушить наступившую тишину, чтобы сменить тему, никто не решался первым…
      - Скажи, приятель, - неожиданно заговорил мужчина у двери и все посмотрели на него, - как долго нам ехать? К ночи управимся?
      - Та неее… - протянул водитель как ни в чём не бывало. – Раньше будем…
      Обстановка разрядилась, но теперь если кто и перекидывался репликами, то негромко и между собой. А потом разговоры совсем прекратились. К тому же ехали теперь по кривущей и неровной дороге, что заставляло уделять всё внимание сохранению равновесия и сбережению зубов.
      Даже при этом некоторые умудрились отключиться. Сказанное больше относилось к последним местам – там посредине мерно покачивался толстяк, а с обеих сторон к нему, как к огромной подушке, уютно примкнули обе соседки. Несмотря на болтанку, миниатюрный красавчик тоже умудрялся дремать – глаза у него были полузакрыты. Остальные позволить себе этого не смогли. Ворчун уверенно балансировал в кресле с гордым видом индейского вождя, преодолевающего на строптивом скакуне бесконечные прерии. А первым двоим было хуже всего – бока обоих были нещадно намяты жёсткими подлокотниками кресел…
      Часа через три автобус выбрался, наконец, на более-менее ровный путь, и пассажиры начали оживать. Однако до новых бесед пока не доходило. Лишь брюнетка, оценив, как ей повезло с попутчиком, перебросилась с ним парой-другой шутливых фраз по этому поводу, после чего толстяк покраснел и засмущался. Рыжей, собственно, повезло точно так же и ровно по тому же поводу, но шутить сейчас она не была настроена. Ворчун словно почувствовал это и вёл себя тихо, продолжая всё же изображать хозяина прерий. Красавчик снова всем улыбался. А двое передних, не сговариваясь, одинаково всматривались в окна по своим сторонам. Уже смеркалось…
      - Далеко ещё? – спросил у водителя угрюмый.
      - Почти прибыли. Минут через «надцать».
      Эти «надцать» минут сподвигли пассажиров на новое общение.
      - А все т-т-туда едут в п-п-первый раз? – спросил толстяк.
      Его вопрос озадачил и заставил присутствующих пытливо взглянуть друг на друга. Лишь угрюмый не пошевелился. Видно было – он целиком пребывал во власти своих тоскливых дум.
      - У меня такое чувство, - буркнул ворчун, - что кроме нас, дураков, туда вообще никто ещё не ездил. Мы первые.
      - Зачем же обобщать, Илья Батькович? – с улыбкой возразил красавчик, - Дурак среди нас вполне может оказаться в единственном числе.
      Брюнетка показала ему большой палец. А ворчун смерил презрительно-обиженным взглядом и промолчал.
      - Я п-п-почему спросил, - пояснил толстяк, - К-к-кормить будут? Едем ведь п-п-почти на сутки, а у меня еды – на раз.
      - Ну всё, Гена, ты попал, - подала голос из-за него рыжая, - Местный общепит построен сугубо на духовной пище.
      - Нет, умереть от голода нам не дадут, - замотал головой красавчик, - Мне по секрету сообщили, что нам там заботливо приготовили иловый суп, салат из молодых гусениц и жаркое из короедов, собранных в прошлом году на равноденствие.
      - Трепач, - поморщилась брюнетка, - Мне сейчас плохо станет…
      - А кому станет плохо, - с радостью подхватил красавчик, - тех никуда не допустят и отправят на камбуз мыть посуду.
      - А кто будет нести чушь, тех самих в котёл засунут, - бросила ему брюнетка.
      - Если в котёл, то лучше уж Генчика, - снова подала голос рыжая, - Его на всех хватит.
      Толстяк заулыбался.
      - К-к-какой котёл… Я не п-п-помещусь…
      - Про еду сказали, что будет, - протокольно сообщил ворчун, глядя в окно, - Внимательно слушать было надо.
      Красавчик смешно вытянул лицо и выпучил глаза, мол, «Вооон оно как! А мы и не знааали!» Брюнетка прыснула. Ворчун оглянулся на них, ничего не понял, понял, что не понял, что понимать, и снова отвернулся, насупившись. Красавчик с брюнеткой едва сдержались, чтобы не рассмеяться в голос. Толстяк, глядя на них, тоже лыбился. Дальнейшая беседа на эту тему могла спровоцировать конфликт, поэтому заговорили снова не сразу.
      - Еда-то ладно, - на свою беду протянула брюнетка, - Мне вот интересно как я буду там спать…
      Красавчик мигом подхватился.
      - Открою тебе страшную тайну, Клеопатра. Спать ты там будешь – лёжа.
      - Иди ты! Я же не это имела в виду.
      - Ааа, тебя интересует – с кем? Не переживай, я решу эту проблему самым приятным образом.
      До того, как брюнетка выдохнула, свою версию ночного размещения выдала рыжая:
      - Тогда, чур, я буду спать с Геной. Он большой и мягкий.
      Гена опять добродушно заулыбался. А брюнетка, крепко сжав губы, изобразила замах кулаком в область физиономии красавчика и сопроводила это движение комментарием:
      - В следующий раз получишь по-настоящему! Понял?
      Тот хохотнул.
      - Алиса, огласи весь список, пожалуйста. Что ещё я от тебя получу? Очень интересно.
      Брюнетка отвернулась к окну, давая понять, что развитие столь фривольного общения ей претит.
      - Ой полууучишь… - раздалось протяжное из-за толстяка.
      - А я вот, - вставил, по-прежнему глядя в своё окно, ворчун, - получил устные гарантии, что поеду к месту с адекватными людьми. Чувствуется, по возвращении придётся составлять претензию.
      - Это ты кого сейчас имел в виду? – напряжённо спросила рыжая за его спиной.
      Ворчун поёрзал. Но нужно было уже что-то и ответить…
      - Я имею в виду, что очередь была большая.
      - Вот это ты заливаешь, приятель, - сказал красавчик, - Когда мне наконец предоставили аудиенцию, секретарша по секрету призналась, что я всего лишь второй.
      - Ну, не знаю, - поспешил ответить ворчун, чтобы отвязаться, - Мне как-то не пристало шептаться с секретаршами. Про народ я из её журнала узнал.
      - Так ты, оказывается, ещё и шпион? По чужим вещам шаришь? – заметила рыжая.
      - «Шаришь»! – фыркнул ворчун, - Он просто у ней был раскрыт. Я видел там с полсотни фамилий.
      - Это ещё не значит, что они имеют отношение к поездке за желаниями, - серьёзно сказала брюнетка, - Насколько я поняла, клиентура там совсем по другому поводу формировалась. Что-то, мистическое, связанное с предсказанием будущего. В таких местах всегда полно народу.
      - Я ж говорю – мы избранные! – поднял палец вверх красавчик.
      - Подтверждаю, - обернулась к ним блондинка, - Здесь нет никаких сомнений. К выбору кандидатов на сегодняшнюю поездку подход был очень ответственный. Я именно об этом спросила переговорщицу, и она меня заверила, что случайных людей здесь не будет, что это исключено.
      - Ну конечно, мои попутчики – лучшие люди! Элита! – буркнул ворчун, - Что-то мне это сомнительно…
      Рыжая резко потянулась к его трости. Трость моментально исчезла в руках и ногах ворчуна, теперь её выдавала лишь ручка, боязливо выглядывающая где-то в районе щели между окном и впередистоящим пустым креслом. А сам он прикрывал её грудью.
      - А ты когда там была? – прищурившись, спросила брюнетка блондинку, - Мы не могли повстречаться?
      - В мае, - сухо ответила та и отвернулась.
      - Вот. А я – в конце апреля, - сказал красавчик, - И был вторым. Интересно, кто же был первым?
      Как и в прошлый раз, все посмотрели на спину самого молчаливого пассажира. Как и в прошлый раз, он это понял и бросил через плечо:
      - В начале.
      - Н-н-ничего себе отбор, - удивился толстяк, - Ч-ч-четыре месяца! Я ч-ч-чуть ли не из самого офиса на электричку д-д-двинул.
      - Ну, если так, мы из тех, кто ездит туда раз в год, - резюмировала рыжая.
      - Сюда, - сказала брюнетка, глядя в окно.
      - Что – сюда?
      - Сюда ездит. Приехали.
      И действительно, очень скоро автобус выехал на широкую поляну и остановился. Водитель заглушил мотор.
      - Конечная, - объявил он, устало выбираясь наружу.
      - Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны, – вторил ему красавчик.
      Пассажиры потянулись к выходу….
      Первым на землю сошёл усатый. Он опустил в траву свою сумку и повернулся подать руку блондинке. За ней вышли ворчун и красавчик. Последний, весь из себя галантность, расшаркиваясь, как на балу, помог спуститься обеим девушкам. Толстяк был замыкающим. После него микроавтобус сразу стал выше.
      - И куда теперь? – недоумённо спросила блондинка, когда они огляделись и обнаружили, что единственным цивильным строением поблизости является обыкновенная деревенская изба.
      - Вперёд, - сказал водитель и пошёл по направлению к жилищу.
      - Так больше-то вроде и некуда, - хохотнул красавчик.
      - А поближе подъехать нельзя было никак? – недовольно пробубнил ворчун.
      Он-то первым за пареньком и двинулся. За ним потянулись остальные…
      По дороге брюнетка споткнулась, но была вовремя подхвачена толстяком.
      - Ну всё, - усмехнулась она. – Сейчас надругаются и закопают. По собственной воле оказаться в логове маньяка – это ж надо!
      - Пусть попробуют, – с металлом в голосе сказала рыжая…

2.

      На пороге избы приезжих встретила пожилая женщина в старомодном одеянии с передником и платком на голове – точь-в-точь крестьянка вековой давности. Она чуть слышно перекинулась парой слов с водителем, поклонилась прибывшим и сделала приглашающий жест в дом. Гости дружно застучали по половицам…
      Изба оказалась немаленькой и больше походила на какую-то контору опять же чуть ли не времён становления советской власти. Так и виделось, как когда-то красный командир собирал здесь свой штаб, или председатель артели проводил собрания. Но от кричащих агитационных плакатов стены были свободны, кое-где лишь висели старые фото в рамках, наличествовали рушники, да в положенном месте располагался красный угол. В остальном тоже внутри всё было по-деревенски просто и неказисто. Печь, пара сундуков, широкий стол с лавками… Стол, между прочим, был накрыт.
      - Вот это я понимаю, - довольно потёр руки красавчик, - Гостей с дороги нужно накормить.
      - Ага, и в баньку сводить, - буркнул ворчун.
      - И спать уложить, - задумчиво пробормотала брюнетка.
      - Располагайтесь, гости дорогие, - сказала хозяйка из дверей с очередным поклоном. - Не стесняйтесь. Отдыхайте. Кушайте – всё свежее. Умывальник в сенях, уборная на дворе. Я к вам ещё подойду, - и вышла.
      - К-к-куда это она? – спросил толстяк, когда дверь за ней закрылась.
      - Пошла точить ножи! – зловещим голосом произнёс красавчик.
      - Перестань! – скривился ворчун. – Что за дурацкие шуточки!
      - Мда. Сервис – что надо, – подала голос рыжая.
      - А неплохо здесь, - сказала блондинка, и все посмотрели на неё. – Простенько и можно даже сказать уютно. И от ужина я не откажусь. Только вот одно местечко посетить не мешало бы… Девчонки, пойдём, прогуляемся?
      Девчонки как по команде составили ей компанию. Когда они вышли, оставшиеся, наконец, разбрелись. Толстяк тяжело опустился на ближайший сундук. Красавчик приник к фотографиям на стене. Угрюмый сел за стол на краю лавки. А ворчун, играя за спиной тростью, принялся хромать туда-сюда по узкой тканой дорожке, что пересекала свободное пространство.
      - Должен признаться, я в шоке, - сказал он. – Нет, ну конечно, предупреждали, что условия здесь самобытные и их нужно принять. Такова, мол, воля самого Отца… Это я понимаю. Но я не понимаю, зачем нас нужно было вести сюда в ночь? Какая в этом необходимость? Если встреча должна состояться завтра в полдень, что мешало организовать выезд завтрашним утром? Приехали бы в аккурат! Почему я, солидный и уважающий себя человек, должен исполнять пустую, не имеющую к главной цели никакого отношения, прихоть, а мои доводы, разумные, надо сказать, доводы не слышны?
      - А т-т-ты их п-п-приводил? – спросил толстяк.
      - А кому бы я их привёл? Смазливой секретульке, которая лишь отвечала на звонки и вообще была не в теме? Или той уродливой дуре в рясе, которая, видите ли, по глазам определяет, направлять тебя к Отцу или не направлять? Или той старушонке, божьему одуванчику, что собирала нас в гостинице и что, кроме «всё будет хорошо» да «всё будет так, как надо», других слов не знает? Или этому люмпену за баранкой, у которого на всё один ответ: моё дело маленькое, везу, как велят, не хочешь – не езжай?
      - Ну т-т-так и не ехал бы! Что кипят-т-титься...
      - Знаешь что – поехать мне нужно было, понял!
      - Послушай, как тебя там… Илья, - заговорил угрюмый, - ты бы поостыл и вправду. Никто из нас не виноват в том, что тебя не устраивает. Мы все в одинаковых условиях.
      - Вот именно, в одинаковых. Только не устраивают они почему-то меня одного… Вы как хотите, конечно. Но лично меня бесит, что нужно пресмыкаться перед серыми людишками, которые, присосавшись к чужой кормушке, выдумывают идиотские правила, а на самом деле ничего собой не представляют.
      - Что-то у тебя все вокруг ничтожества: секретулька, дура, старушонка, люмпен…
      - Да потому что мне есть с кем сравнивать. У меня, например, два высших образования и знания, в том числе организации мероприятий куда более крупного и сложного масштаба, а они – никто и звать их никак.
      - Про два в-в-высших образования не з-з-загнул? – поинтересовался толстяк.
      Его вопрос остался без ответа.
      - А я бы не сказал, что это серые людишки, - произнёс красавчик, переходя от одной фотографии к другой.
      - Никак среди них обнаружились великий математик, народная артистка и, пусть не такой ещё знаменитый, но уже космонавт? - осклабился ворчун.
      Красавчик мельком глянул на него и снова всмотрелся в фото.
      - Мужики, у меня отменная память на лица. Ну и ещё кое в чём разбираюсь… Так вот, похоже, хозяйка этого дома далеко не из крестьян. И старушка, что в гостинице нас собирала, тоже. Тут есть совсем старые фото – на них люди, явно их предки, с регалиями во всю грудь… Смотрите, а вот здесь, на коленях у почтенного господина, клянусь, никто иной как та, что нас к Отцу допускала. Только лет ей здесь не больше десяти… и уродства те же…
      - Может, и водитель нашего «роллс-ройса» там засветился? – съязвил ворчун, - Не иначе семиюродный племянник Шумахера!
      - Что??? – изумился толстяк.
      Он резко поднялся и кинулся к красавчику, чуть не раздавив оказавшегося у него на пути ворчуна. Тот чудом успел увильнуть в сторону. Правда, трость свою выронил от испуга.
      - Что-что? – переспросил красавчик, - Сам посмотри. Вот. Она самая…
      Толстяк всмотрелся в фото. Сбоку к нему осторожно приблизился ворчун и тоже вытянул шею.
      - Но ведь т-т-тогда… - пробормотал толстяк, - Ничего не п-п-понимаю…
      Чрезвычайно озадаченный, он медленно вернулся к сундуку. На его широкое лицо быстро опускалась тяжёлая тень.
      - Гена, не пугай, - настороженно сказал красавчик, - Мы хотим знать, чего ты не понимаешь. При твоих габаритах это важно.
      - З-з-значит, Он её не в-в-вылечил, - упавшим голосом сказал толстяк и обвёл взглядом всех троих, - Ведь ей сейчас лет п-п-пятьдесят, не меньше. Прошло уже лет с-с-сорок, как м-м-минимум… И за всё это в-в-время Он так и не смог её вылечить, п-п-понимаете?
      Не сразу, но до присутствующих дошёл смысл его слов.
      - Точно, - сказал красавчик, - Я ещё тогда, когда был у неё на приёме, подумал: что-то не вяжется. Только не сформулировал для себя этот вопрос так чётко. Это на уровне подсознания было… Понятно, заниматься подбором клиентов Он мог доверить лишь самому доверенному лицу, пусть даже такому… экзотическому. Для участия чужих людей поприще уж больно щекотливое. Но совсем непонятно, почему, помогая другим, этому самому лицу он как раз не помог.
      - Я снова начинаю думать, что меня облапошили, как какого-то лоха, – нахмурился ворчун, - и эта мысль мне не нравится.
      - Подожди, - сказал красавчик, - Не мог в принципе или просто не смог? Тут всё-таки есть разница.
      - Или не з-з-захотел… - грустно добавил толстяк.
      - Или она сама не захотела, - завершил этот диспут угрюмый.
      Все уставились на него.
      - Поясни, - ворчун поднял свою трость и уселся напротив.
      - А что тут пояснять… Мы с вами решились на эту авантюру, каждый по своим причинам. И забыли о том, что есть много людей, желающих чего-то не меньше нашего, но имеющих куда более веские причины отказаться от такого решения. Могла отказаться и она. Разве нет?
      В сенях послышались голоса.
      - Могла, - согласился красавчик, - Но помня её уродство, я не могу представить, что человек не хотел бы от такого избавиться. Тем более – женщина.
      - Я т-т-тоже, - уверенно заявил толстяк.
      - Это уже не женщина, - обернулся к ним ворчун, - Вы же видели, там вообще не понять что. Голос как из преисподней, не то хрипит, не то сипит. Шея кривая. Какая-то шишка на лбу. И этот глаз… Он смотрел прямо на меня, а я, ей-богу, терялся в догадках, куда он смотрит. И наоборот…
      - Кстати, о женщинах, - перебил его угрюмый, - Там наши барышни вернулись, - он кивнул в сторону двери, - Думаю, было бы правильным не говорить им о том, что мы сейчас обсуждали. Наши вопросы и сомнения мы как-то решим. А вот…
      - Да, - на этот раз перебил его ворчун и брезгливо передёрнул плечами, - Не хватало ещё женских истерик.
      Но дверь уже открылась, и последнее слово было услышано.
      - Истерик? Пупик, ты о чём?
      Рыжая прошла первой и ловко устроилась в красном углу. За ней в комнате появились остальные.
      - Я устал уже повторять, - взвыл ворчун, - У меня есть имя!
      - Ирусик, не дразни мужчин, - хихикнула брюнетка, - Не хватало нам ещё мужских истерик.
      - Слабак. Устал он… - сказала с презрением рыжая.
      Ситуацию разрядила блондинка.
      - Так. Мальчики, объект свободен. Предлагаем вам совершить к нему хадж, ну… кому нужно… помыть руки и вернуться к столу, чтобы приступить к трапезе. Время позднее, ужин стынет. Мы не должны обижать хозяйку.
      - Да тут стыть-то нечему, - заметила брюнетка, показывая на варёный картофель в мундирах.
      - Дельное предложение, - произнёс угрюмый, вставая, - Мужики, кто со мной?
      Толстяк с красавчиком живо присоединились к нему. А ворчун сделал это ещё живее. Несмотря на хромоту, он попросту обогнал всех и пробубнил вполголоса:
      - «Со мной»! Надо же… Командир отыскался…
      Теперь в комнате оставались одни девушки. Рыжая о чём-то задумалась, блондинка приникла к небольшому зеркалу в простенке, а брюнетка прошлась вдоль стола, разглядывая небогатые яства.
      - Я, конечно, ожидала, что предстоит окунуться в атмосферу экстрима, но картофель в мундирах, да с луком и чесноком… или вот ещё семечки – это нечто.
      - Не беда. Яблоки есть, - отозвалась блондинка, - Полезная штука.
      - Ага. Местные. Дичка. Ещё неизвестно, какие они на вкус. Наверняка кислые и червивые.
      - Зато экологически чистый продукт. Не знает карбофоса, бордосской смеси и прочей отравы.
      - Прекрасно. Значит, по поводу отравы мы просветимся утром. Очередь в туалет нужно будет занимать с петухами. Если этот ужин входит в прейскурант дополнительных услуг, я бы лучше взяла деньгами.
      - Ну, в конце концов, мы же не с пустыми руками сюда приехали. У меня, например, есть печенье и конфеты. Правда, немного…
      - У меня тоже.
      - Печенье, конфеты… - протянула рыжая, продолжавшая смотреть в одну точку, - Прямо как на поминки прибыли.
      - Типун тебе на язык! – ужаснулась брюнетка. - Что за ассоциации?
      - Нормальные ассоциации. Жизненные.
      - Очень жизненные, - попробовала усмехнуться брюнетка, - Умеешь ты нагнать страху.
      - Не умею, только учусь. И много бы отдала, чтобы научиться.
      Обе девушки быстро взглянули на неё и замерли. Затем, как бы сверяя свои догадки, посмотрели друг на друга.
      - Мы, собственно, говорили о еде… - осторожно сказала брюнетка.
      - Да в курсе я. Расслабьтесь, - рыжая как будто вышла из своего непонятного состояния, нырнула в сумочку и громко шлёпнула по столу перед собой внушительной плиткой в шуршащем пакете, - У меня шоколад.
      - Вот это по-нашему, - улыбнулась блондинка.
      - Идём в отрыв, - поддержала её брюнетка и легонько похлопала себя по животу, - Этот ужин «Прощай фигура» называется.
      - Ну, Ирусику-то ожирение точно не грозит. Вон, какая худенькая.
      - А чай нам подадут? – отозвалась Ирусик.
      - А как же, - брюнетка принюхалась к полевым цветам в деревянной вазочке, - Небось, будет жутко вонючий настой из местных трав, названий которых мы даже не слышали.
      - Нет уж, избавьте, - смеясь, сказала блондинка, - Я пью только зелёный. Разве что с лимончиком…
      Она уже отошла от зеркала и сейчас протирала руки влажной салфеткой.
      - А мне по барабану какой, лишь бы хлебнуть горячего, - заявила из угла владелица шоколада.
      - Лишь бы не горячительного, - поправила её брюнетка и ужаснулась своим же словам, - Ой, девочки, а если и вправду хозяйка выставит нашим мужикам спиртное? Смотрите – на столе же классическая закуска!
      - Ну, тогда перейдём в глухую оборону, используем слабости противника и возьмём власть в свои руки, - решительно сказала блондинка.
      - Отличный план, поддерживаю. Страшно подумать, как себя могут повести эти похотливые самцы, если напьются. А ведь впереди ещё ночь!
      - Я им поведу, - угрожающе произнесла рыжая, - Я им так поведу, что всю похотливость как рукой снимет и обратно засунет. Самцы превратятся в жалких самчиков.
      - Ну что за глупости, - принялась успокаивать их блондинка, - Какое спиртное! Кому в голову придёт его предлагать накануне такого важного для всех дня? Подумайте.
      - Как знать, как знать… - брюнетка покачала головой, - У нас всё равно нет гарантии, что кто-нибудь из них не прихватил чего покрепче с собой в дорогу.
      - Будьте начеку, - вставила рыжая, - Если подкатят, отдавайтесь только за большие деньги.
      Брюнетка сначала растерялась, не обидеться ли ей на эти слова. Но потом решила перевести их в шутку:
      - Правильно, за очень большие деньги! – сказала она и хохотнула.
      Как ни странно, эта реплика прозвучала в её устах довольно серьёзно. А блондинка отчаянно замотала головой.
      - Ну уж нет. Только через мой труп. Никогда, никогда я не подпущу к себе того, кого сама не желаю! Пусть он хоть Рокфеллером будет.
      - Гордая… - то ли спросила то ли констатировала рыжая, - Но согласись, отказать блестящему владельцу тугого кошелька как-то труднее, чем мутному от долгов грузчику из околотка?
      - Нет, нет и нет. Грузчик – это, конечно, перебор… Однако деньги всё равно здесь не главное. И давайте закроем тему.
      - Гордая! – уверенно повторила рыжая и снова задумалась.
      Брюнетка перевела внимание на стену и принялась рассматривать фотографии…
      Через пару минут в избу возвратились мужчины. Вслед за ними сразу вошла и хозяйка. Она принесла внушительных размеров кастрюлю и водрузила её на стол.
      - Угощайтесь, гости дорогие. Это мой взвар, кому захочется холодненького... И самовар сейчас принесу…
      - Взвар? – насторожилась брюнетка, - Уж не алкогольный ли?
      - Что вы, милая! Фрукты, ягоды, мёд – всё своё…
      - Это типа компот что ли? – поинтересовался ворчун, принюхиваясь.
      - Он с-с-самый, - ответил со знанием дела толстяк и расплылся в улыбке, - С-с-самое то, я знаю. Только у к-к-каждой хозяйки он свой, особенный п-п-получается.
      Женщина одарила его тёплым взглядом.
      -. Мать, а где нам спать-то придётся? – спросил красавчик.
      - А здесь и придётся, добрый человек. Вон за той дверью моя комната, а за той – другая. Там три койки – как раз для девушек ваших. А вы, молодые люди, уж здесь. Места всем хватит. Чистое бельишко – вот…
      Она показала. Все оставались на своих местах. В комнате повисла тишина.
      - Ну, так вы кушайте, не стесняйтесь, а я за чаем. Сейчас…
      - Я п-п-помогу, - вызвался толстяк.
      - Коли так, до свидания. Отдыхайте. Спокойной вам ночи, - хозяйка снова поклонилась и вышла…
      Когда вернулся толстяк с самоваром, блондинка первой нарушила тишину.
      - Ну что, дамы и господа, - спросила она, - За стол?
      Размещались спонтанно, кто где оказался ближе. Большую часть лавки с левой стороны занял собой толстяк. К тому же здесь, на переднем углу стоял самовар, сам по себе весьма объёмный. Соседкой слева у него была брюнетка. Напротив них сели угрюмый, блондинка и красавчик. Рыжая торжественно восседала в дальнем торце стола, прямо под иконами. Заметив, что пристраивавший свою трость ворчун замешкался, она нарочно и явно из вредности раскинула локти и коленки в разные стороны. Тот помыкался, помыкался и вынужден был потеснить брюнетку, которая оказалась теперь крепко зажата с обеих сторон.
      - Геннадий, - сказала с усмешкой она, - мы с тобой снова в опасной близости. Начинаю подозревать, что это неспроста.
      Толстяк непонимающе к ней прислушался.
      - Она имеет в виду, что теперь ты обрёл право на ней жениться, - «перевёл» красавчик.
      - Только, чур, свадьбу сыграете потом, - включилась в шутливый разговор блондинка, - Двуспальной постели здесь вроде нет.
      - Брачная ночь – дело не хитрое, - деловито добавила рыжая, - Осталось только выяснить, насколько ты состоятелен для нашей невесты. Она стоит дорого.
      До толстяка, наконец, дошло, о чём идёт речь, и он добродушно заулыбался.
      - Из-з-звиня… - он покосился на ворчуна, - …вините.
      - Поздно извиняться, приятель, - мрачным голосом завершил эту сцену угрюмый, - Слишком много свидетелей.
      Сама по себе шутка была неплохой, но то, что её высказал визави толстяка, удивило всех. Народ, уже привыкший к его постоянно тоскливой физиономии, аж затих от неожиданности.
      Одна рыжая, казалось, не обратила на это никакого внимания. Она хихикнула и потянулась через весь стол за яблоком. Но не дотянулась – миска была далеко. Тяжело вздохнув, ворчун выхватил первый попавшийся фрукт и подал ей с самым назидательным видом, который только смог изобразить.
      - Кое-кто бы поменьше хихикал, - сказал он с расстановкой, - а вместо этого потеснился, чтобы другим было тоже удобно. Не слишком ли много места занимает тут одна худая и мелкая злючка?
      - Отвянь, пупик, - отрезала та, смешно сморщив нос и проявив необычную лояльность к своему уже обычному оппоненту, - Не сдвинусь и точка! Хоть истрескайся весь от досады… Леонид, - обратилась она к своему соседу слева, - подай мне, пожалуйста, яблоко.
      Красавчик недоумённо выполнил её просьбу. Ворчун в сердцах чуть не зарычал и едва сдержался, чтобы не швырнуть в стену тем яблоком, что прежде взял сам. А рыжая засияла, как медный таз…
      - Ладно, ребята, - по-свойски, но властно сказала блондинка, - Подходит к концу день, за которым мы станем другими. Момент имеет значение, и его, согласитесь, нужно как-то отметить. Пусть кружки с компотом и чаем заменят нам бокалы, а кто-нибудь скажет красивый тост. Если поддержите, предлагаю сделать это Александру, как самому старшему…
      Возражать никто не стал. Все потянулись к кружкам и посмотрели на угрюмого. Лишь ворчун неопределённо хмыкнул, а рыжая пнула его под столом. Избранник же вначале растерялся и попробовал подняться, но блондинка коротко и опять же властно сказала:
      - Это необязательно.
      - Необязательно, так необязательно. Только какой из меня тамада… - он помолчал в своём стиле, мрачно, после чего всё-таки заговорил, - Мы с вами совсем не знаем друг друга. Не знали раньше, и вряд ли будем общаться потом. По большому счёту нам и дела-то друг до друга нет. Мы разные и чужие... Но именно нас судьба собрала здесь, в одно время и в одном месте для того, чтобы завтра пойти навстречу и что-то изменить… У каждого из нас есть своя личная тайна, ради которой мы поверили в чудо, решились на жертвы. И никто не вправе осуждать другого, почему он так поступил. Мы сами себе палачи… Мне неизвестно, что будет завтра. Но я очень хочу, чтобы этот день не прошёл напрасно. И чтобы он утолил нашу жажду, как чай из вот этой кружки – легко.
      - Немного патетично, но в целом сойдёт, - прокомментировал ворчун и опрокинул в себя компот, будто стопочку тяпнул, с выдохом.
      - Закуси, пупик, - ехидно вставила рыжая, - а то развезёт…
      - А мне понравилось, - сказала блондинка, - Особенно про чай.
      - Д-д-да, хороший т-т-тост, - подтвердил толстяк, набивая рот картошкой.
      За еду, собственно, в той или иной степени уже принялись все.

3.

      С тех пор, как блондинка проявила инициативу и предоставила слово для тоста, брюнетка не сводила с неё глаз. Если бы не откровенный интерес, её взгляд можно было б назвать подозрительным. И он был замечен.
      - Что-то не так?
      - Мне кажется, я тебя где-то видела.
      Ресницы блондинки дрогнули.
      - Это естественно, - заявил красавчик, - Земля ж круглая, говорят. Мы все запросто могли уже где-то встречаться. Думаю, Саня тут неправ.
      - Ну, среди соблазнённых тобой дурочек меня точно не было, - отрезала брюнетка.
      - Сейчас он скажет: «всё ещё впереди», - вставил ворчун.
      Красавчик дежурно улыбнулся, брюнетка вспыхнула от возмущения и набрала в рот воздух, готовая взорваться, а рыжая, преспокойно грызя яблоко, заметила:
      - Хамишь, пупик. Не ровен час – нарвёшься. И уже не только от меня.
      - З-з-зачем вы так, - сказал толстяк и успокаивающе положил свою лапищу на руку брюнетки, - Чт-т-то нам делить? Д-д-давайте уважать друг друга.
      - Золотые слова, - произнесла блондинка, - И сказаны вовремя…
      - В чём я не прав? – спросил угрюмый, - До сегодняшнего дня я не видел никого из вас. Это совершенно точно.
      - Я т-т-тоже, - подтвердил толстяк, - Мы ведь впервые т-т-только в гостинице встретились, и то не знали, кто из нас кто и з-з-зачем приехал.
      - А некоторые вообще – в автобусе, - сказала рыжая, намекая на самого красавчика.
      - Это не означает, что мы не могли где-то раньше встречаться, - оправдался тот, - Проходили рядом по улице, ехали вместе в метро, по работе случайно соприкоснулись или, вот, как сейчас, оказались соседями по столику в ресторане… Просто тогда, ясен пень, не обратили внимания, а сейчас можем вспомнить.
      - С работой это ты загнул. Я архитектор, - с апломбом сказал ворчун, - и вряд ли имел дело с праздными людьми.
      Рыжая сдвинула брови, многозначительно закивала и точно бы что-нибудь на это сморозила, но помешал полный рот.
      - Праздными? Хорошенькое дело… - отметила блондинка, - Похоже, мы все тут для тебя люди второго сорта – так что ли?
      Ворчун понял, что перегнул палку, и промолчал.
      - Вообще-то, я художник, - сказал красавчик, - И не самый посредственный. Это так, чтоб ты знал.
      - Теперь понятно, кем ты избалован, - улыбнулась брюнетка.
      Красавчик вскинул брови и развёл руками, мол, увы, такова моя тяжкая доля.
      - Сама-то чем занимаешься, Клеопатра? – спросил он.
      - Секрет.
      - Это очень интересный секрет. Он прямо-таки возбуждает…
      - Не старайся, лукавый мой. Не канает…
      - Да ладно. Всё равно же узнаю.
      - Попробуй.
      - Попробует-попробует, к бабке не ходи, - деловито сказала рыжая, - Вот только с деньгами у него туговато.
      - Это ты о чём? – напряжённо спросила брюнетка.
      Опасный момент опять разрядил толстяк.
      - А я – к-к-крановщик. До работы, с работы на вахт-т-товке развозят. Весь день в н-н-небесах. И по ресторанам не хожу. Т-т-так что…
      - Уважжжаю! – со значением сказала рыжая.
      - Да просит меня наше многоуважаемое общество, - взял слово красавчик, - но нельзя ли поинтересоваться, на каком поприще трудится это, имеющее необычайно острый язычок, но прелестное и самое юное из нас создание, что сидит во главе стола?
      - В-в-во загнул, ловелас! – улыбнулся толстяк.
      Все уставились на прелестное создание, которому оказалось некуда деваться от ответа, и которое, после некоторого раздумья, облекло его в единственное слово:
      - Студентка.
      Ворчун громко и демонстративно фыркнул.
      - Убью, - процедила рыжая.
      - Перестаньте уже! – властно произнесла блондинка и осеклась, будто испугалась своей жёсткости.
      Брюнетка мигом всмотрелась в её лицо.
      - Вот, голос! - сказала она, - Про внешность не скажу, но этот голос мне точно знаком.
      Блондинка смущённо пожала плечами.
      - Да мало ли… Многие голоса бывают похожи…
      - Не скажи. Твой особенный. Кто ты?
      - Алиса, не заставляй меня придумывать. Это, знаешь, совсем неважно…
      - Почему бы не сказать правду?
      - Верно. Только первой нашла причины скрыть её ты.
      Наступила тишина. Обе девушки смотрели друг на друга в упор… К блондинке внимательно присмотрелась и рыжая, но её глубокого взгляда никто не заметил.
      Угрюмый бесцельно, но резко и шумно передвинул на столе миски.
      - Не всё ли равно, кто кем является! Уже завтра к вечеру мы распрощаемся к чёрту. Что за тему вы тут развели? Давайте лучше поговорим о чём-нибудь приятном!
      - Да, - с готовностью встрепенулась рыжая, - Вот, например, у вас есть глисты?
      Ворчун поморщился, остальные тоже зашевелились. Кто-то чертыхнулся, кто-то хохотнул…
      - Саня, ты удивляешь, - сказал красавчик, - Странно слышать предложение к развлечениям от человека, который всё время мрачен, как затянувшийся дождь.
      Лучше бы он этого не говорил, потому что угрюмый снова замкнулся и пуще прежнего помрачнел. Неожиданно за него вступилась блондинка:
      - Я бы не удивлялась. Если разобраться, каждый из нас приехал сюда с мыслями, которые вряд ли веселят. Просто кого-то больше, кого-то меньше…
      В наступившей тишине будто стало слышно, как плавятся свечи. По лицам плясали тени. За окном уже совсем стемнело и действительно закрапал дождь…
      - К-к-кстати, о приятном, - как всегда вовремя подал голос толстяк, - К-к-картошечка у хозяйки из-з-зумительная!
      - И яблоки вкусные, - сказала блондинка.
      - И чеснок, - вставила рыжая, - да, пупик? Вон, сколько сгрыз, бедненький…
      Ворчуна нервно передёрнуло.
      - Инт-т-тересно, картошку она сама пекла? Водитель п-п-приехал с нами и сразу куда-то уехал, а д-д-других людей я здесь не видел. Н-н-неужто одна живёт?
      - Я тут рассматривала фотографии… - начала брюнетка.
      Мужчины, не сговариваясь, переглянулись.
      - И что? – осторожно спросил усатый.
      - Да ничего особенного… Только люди на них не из деревни. Дворяне какие-то, что ли… Странные фото. Не вяжутся ни с местом, ни временем. Такое чувство, что они из другого мира…
      - А я предупреждал, - оживился красавчик, - тут нечисто. Хозяйка – это скрытый маньяк, и пока мы тут едим, она точит ножи. Поэтому! Предлагаю мальчикам ложиться с девочками, дабы их защитить и уберечь невинность от посягательств. Хочешь, я лягу с тобой?
      - Ой, всё, - махнула рукой брюнетка, - опять свою шарманку завёл.
      - Смотри, Клеопатра, покусится на твои богатства алчущая страсти нечисть, а прикрыть-то от неё и некому будет…
      - Отстань.
      - Что значит – из другого мира? – спросил угрюмый.
      - Да откуда ж я знаю, что значит! – вспылила брюнетка, - Из другого и всё. Почувствовалось так… Ясно?
      - Не совсем. И незачем кричать.
      - Усп-п-покойся, Алис, - толстяк снова положил свою лапу на руку соседки, - Что ты вз-з-зъелась?
      - Простите, - всхлипнула та, - Сама не знаю… Что-то нашло…
      - Обычные фото. Старые только, - примирительно сказал красавчик, - Ты просто перенервничала. Не каждый день решаются на перелом судьбы.
      - А мистика здесь всё равно присутствует, - загадочным голосом произнесла рыжая, глядя на пламя свечи.
      - Ну ты-то куда! – всколыхнулся ворчун, - Сидела бы уж и не отсвечивала.
      Рыжая медленно повернула голову и, глядя ему прямо в глаза, сказала так, что нельзя было не испугаться:
      - Туда!…
      - Граждане, - вмешалась блондинка, - давайте не доводить до гротеска объективные и уже осмысленные обстоятельства. То, во что мы с вами поверили и на что понадеялись, отправляясь в это место, априорно предполагает именно мистическую составляющую. Именно! И вне зависимости от результата, сам факт, что отправились, доказывает, что мы её уже признали. Так что о чём спор?
      - Умело говоришь, Светик, - пробормотал красавчик, - Верно, публичный человек.
      Брюнетка подняла голову и снова всмотрелась в блондинку.
      - Всё же, - вмешался угрюмый, - я хотел бы знать, что имела в виду Ирина.
      - П-п-пусть скажет т-т-тогда об этом и всё, - простодушно заявил толстяк.
      - Скажу, но не сейчас. Завтра. Нужно ещё кое-что проверить.
      Ворчун обратился к красавчику:
      - Лёнь, хоть ты повлияй на неё, а? Ведь изведёт же своей чепухой всех, зараза.
      Тот интимно придвинулся к рыжей.
      - Моя приятно близкая прелесть, ты обещаешь?
      - Мой ещё более недалёкий красавчик, да.
      Ворчун саркастически хмыкнул и махнул рукой.
      - Меня, вот, другой вопрос интересует, куда серьёзней, чем… - он презрительно оглянулся на рыжую, - Кто-нибудь себе представляет, где, как и с кем состоится завтрашнее священное действо? Кроме хозяйки этой избы, которая отправилась ночевать в какой-то чулан или загон с домашней скотиной, не иначе, мы здесь никого не видели. В округе на сотню вёрст, как я понимаю, тоже никого нет. Что – прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте? Или она сама ударится оземь и превратится в Отца? И потом, нас осчастливят всех скопом или будут вызывать, как двоечников к директрисе, по одному, например, вот за этот стол? Что-то, извините, Эдгаром По попахивает…
      - В смысле? – не понял красавчик.
      - У него есть один, известный просвещённым людям, рассказ. «Надувательство как точная наука» называется.
      - Оно, конечно, любопытно, но не всё ли уже равно? – пробормотала блондинка, - Рубикон пройден, и завтра пешки либо отправятся в дамки, либо сгорят от стыда за свою наивность…
      - Т-т-только не это, - горячо сказал толстяк.
      - У нас всё получится, - вторила ему брюнетка.
      - Ну да… - задумчиво сказала блондинка и закончила свою мысль, - Обратной дороги нет, а путь вперёд будет принят за выход, даже если придётся разбиться…
      - Илья, ты задал правильные вопросы, - сказал угрюмый, - но никто не ответит на них сейчас. Не умножай сомнений – пользы в них ноль, а вред очевиден. В любом случае завтра всё станет ясно.
      - До завтра ещё желательно дожить, - пробубнил ворчун.
      - «Это завтра, а сего-о-одня, я его поцелова…» - тихонько напел красавчик и, будто очнувшись, поинтересовался, - А сегодня, может кто-нибудь уже хочет прилечь?
      - Господи! – всплеснула руками брюнетка, - Он опять за своё…
      - Да нет, я не про то. Поздно ж уже.
      - Точно. Поздно, - двусмысленно произнесла рыжая и первой поднялась из-за стола.
      Вместе с брюнеткой и блондинкой она ненадолго исчезла в маленькой комнате, а потом девушки оставили мужчин. Чтобы всем было спокойней, ворчун и красавчик тоже вышли на улицу. Толстяк и угрюмый продолжали сидеть за столом.
      - З-з-зачем Илья и Светлана с-с-сказали, что мы можем обм-м-мануться?
      - Не знаю. Просто выразили своё мнение… Хотя, на мой взгляд, оно ни для кого не новость.
      - Мне такое мнение кажется д-д-диким.
      - Я не хочу об этом думать.
      - Т-т-так и я тоже. Иначе всё совсем уже глупо п-п-получается…
      - Понимаешь, Гена… Есть один весомый аргумент, который явно не в пользу обмана.
      - К-к-какой?
      - Ты, когда обо всём этом договаривался, деньги какие-нибудь платил?
      - Н-н-нет.
      - Вот и с меня ни копейки не взяли. И, думаю, остальные тоже направлены сюда бесплатно. Ну, если не считать личные расходы на приезд и гостиницу, это понятно… А теперь посуди сам. Стали бы мошенники что-нибудь проворачивать, если не имеют никакой выгоды? Совсем никакой выгоды, представь!
      - Н-н-не стали бы…
      - Да и не похожи они на мошенников, честно скажу. Секретарша не в счёт, она обычный диспетчер по найму. А вот поставь перед глазами в один ряд известных действующих лиц – несчастную в своём уродстве офисную переговорщицу, добрейшей души старушку из гостиницы и вот, услужливую хозяйку этого дома. Если кто-то скажет, что они вызывают недоверие, я не стану такого слушать.
      - Да, т-т-ты прав… А водитель?
      - А что водитель? Простой работяга, что называется от сохи. У него на лбу солярой написано: дело бы сделать и идёт оно всё другое в пень, своих забот выше крыши. Там если за пазухой что и есть, то только гаечный ключ, ей-богу. Я таких на раз просекаю, сам не из высших каст.
      - Д-д-дай пять, братишка, - расплылся в улыбке толстяк.
      Они пожали руки.
      - А мне к-к-казалось, ты учёный какой. Серьёзный и умный, н-н-не то, что я… Сколько тебе? С-с-сорок?
      - Тридцать пять.
      - Ох-х-хренеть! А выглядишь к-к-куда старше.
      - Да, - угрюмый махнул рукой, - Всякое в жизни бывало…
      Они помолчали.
      - Н-н-надо же, я об этом совсем и не думал. В-в-верно ты сказал, нет у них выгоды. И это странно.
      - Это не странно, если поверить, что нам не врут!
      В сенях затопали и в избу ввалились гуляки, смахивая с плеч невидимые капли дождя.
      - С-с-сильно льёт? – поинтересовался толстяк.
      - Нет, - отозвался красавчик, - морось, точь-в-точь как в приморье. Когда не знаешь, есть ли смысл открывать зонт.
      Блондинка с рыжей сразу прошли в маленькую комнату. Угрюмый тяжело поднялся и переместился на один из сундуков, крышки которых были приспособлены под не очень комфортные, но просторные лежанки. Остальные вернулись за стол, составив компанию толстяку.
      - Всё насыщаешься? – весело спросил его красавчик.
      - Тебе что, жалко? – вступилась брюнетка, - Пусть ест человек, сколько хочет. Еды, вон, немерено. Мужик-то здоровый, не то что ты.
      - Да я что, я ж просто… Пусть ест.
      - Ну с-с-спасибо, - улыбнулся толстяк и на самом деле потянулся за картошкой.
      - А что ты там говорил про приморье? Ты же художник, а не моряк. Или наврал? Небось, в каждом порту по девочке, а? Признавайся, - брюнетка хитро сощурилась и надкусила яблоко.
      - Я тебе потом наедине признаюсь. В лицах и красках. Будешь очарована.
      - Ну-ну. Ушёл от ответа, подлец.
      - Стань моей девочкой, Клеопатра, и я открою тебе все свои тайны.
      - Не, ну что, трудно сказать что ли? Правда – моряк?
      - Если он моряк, то я балерина, - саркастически пробубнил ворчун, - В отличие от краски морской загар не смывается. И ручки у него слишком нежные для штурвала.
      - Тогда уж не балерина, а балерун, - парировал красавчик, - Ты ж не баба.
      - Вот, что значит мужики – лишь бы ляпнуть… Запомните, исполнитель мужской партии называется «артист балета» или просто «танцовщик»!
      - Да пусть он хоть как называется, только этот фигляр и балясник голову тебе морочит. Неужели не видишь?
      Красавчик убрал улыбку с лица.
      - А ты, артист балета, тростью обзавёлся не оттого ли, что в яму оркестровую упал?
      - Я тебя сейчас в узел завяжу, морячок! Висельный…
      - Советую надеть бандаж, а то мало ли что… при батмане…
      - Ещё слово и тебе придётся о нём пожалеть!
      - Может выйдем? Что попусту трепаться?
      - Вы мне н-н-надоели!!! - рявкнул толстяк, раскрошив очередную картофелину в месиво, - Я вас обоих в д-д-двойной висельный батман скручу, вместе с вашими б-б-бандажами! Если не з-з-заткнётесь!
      Внушительный вид толстяка не допускал сомнений в исходе высказанной угрозы – бретёры дружно заткнулись. Угрюмый, встревоженный было шумом, снова опустил голову на подушку. Из двери в маленькую комнату показалась голова блондинки:
      - Помощь не требуется? Раненых нет?
      - Всё путём, - доложила брюнетка, - Миротворец Гена решил все проблемы.
      Голова блондинки исчезла. Насупленный красавчик, грозно покачивая плечами, встал из-за стола и неторопливо направился к печи. Ворчун нервно теребил свою трость. Миротворец уже остыл и мирно жевал, как бык травку.
      Колыхалось пламя свечей. За окном капал мелкий дождик… В относительной тишине и благоденствии прошла минута, началась другая. И казалось, наступило то время, которое вряд ли уже потревожит праздный разговор или случайные звуки. На избу, на людей и на вещи опускала свой занавес ночь…
      Но звуки всё-таки раздались. Причём такие, что наверняка перебудили абсолютно всё живое, что обитало на дюжину вёрст вокруг. И этих звуков было два. Первый – нечеловеческий визг фантастической громкости и с самыми невообразимыми переливами тональности. Второй – человеческий, но тоже отнюдь не тихий и тоже с переливами, поразительными для человеческого горла.
      А за звуками последовал шум. Сначала, будто грохнув об пол киянкой, с печки буквально рухнул шерстяной комок, который снова взвизжал, молнией кинулся к двери и скрылся за ней через неприметное доселе отверстие. А потом, не переставая истошно кричать, с той же печки свалился красавчик, да не прямо на пол, а снеся собой полку с жестяным ведром. Сбоку на него завалился ухват, а сверху покрывалом спланировала короткая занавеска.
      Рыча как тигр, красавчик истерически освободился от пут и вскочил на ноги. Его чудным образом вытаращенные глаза сверкали во все стороны ярче свеч…
      Угрюмый чуть ли не с щелчком отлип от стенки и принял, наконец, нормальное сидячее положение. Опираясь на лавку руками, из-под неё поднялся ворчун – куда делась трость, он пока не знал. Брюнетка выдернула ногти из спины толстяка и отпустила его комбинезон из своих зубов. Сам толстяк изменений не претерпел, если не считать выпученных глаз и картофелины, целиком застрявшей у него во рту. Только теперь, самым осторожным образом, буквально по миллиметру приоткрылась дверь маленькой комнаты и в образовавшемся проёме показались две женские головы, причём в полуметре от пола, не выше…
      Тикали секунды, народ отпускало... В конце концов всех и отпустило, за исключением красавчика, которому по понятным причинам потребовалось для этого несколько большее, чем остальным, время. Его глаза постепенно вернулись в обычное состояние и руки перестали совершать бессознательные движения, но ноги заставили несколько раз быстро пройти вдоль всего помещения, не разбирая дороги. В итоге, с отчаянным «Мммать!..» и хлопнув дверью, он выскочил на крыльцо.
      Угрюмый заулыбался. Сдержанно просмеялись блондинка с рыжей. Брюнетку же до того скривило от смеха, что она не знала, куда себя деть. А поскольку смеяться в голос было как бы грешно, она еле-еле стояла на ногах, одной рукой закрывая себе рот, а другой – держась за живот, который содрогался от спазмов. Комичность ситуации осознал и толстяк, но едва он попробовал хохотнуть, как подавился картошкой, и девушкам пришлось стучать по его спине, чтобы не задохнулся. Один ворчун не обнаружил веселья. Нащупав свою трость, он теперь сидел как истукан и с опаской посматривал на всех остальных.
      Прошло ещё несколько минут. Толстяка спасли, картошку с пола собрали. Брюнетка почти успокоилась, хотя нет-нет лицо её искажала гримаса и она опять, беззвучно трясясь, прятала его в ладонях. Угрюмый принял прежнее горизонтальное положение. Блондинка, скрестив руки на груди, некоторое время постояла в дверях и снова скрылась в дамской комнатушке. А рыжая сделала то, что кто-то из них сделать был должен. Она по-хозяйски прибрала ухват с ведром на место и вышла на крыльцо к красавчику.
      - В-в-вот ведь, - сказал толстяк, - мы и не знали, что в хате есть ж-ж-животина.
      - Странно, что ты после этого по-прежнему заикаешься, - буркнул ворчун, - Я чуть в штаны не наложил, - брюнетку снова скрутило, - Слушай, перестань уже, а? Не смешно.
      Срывающимся голосом та с трудом произнесла:
      - Геночка, я там тебя слегка поцарапала. Ты прости меня, ладно?
      - П-п-пустяки. Дело жит-т-тейское.
      - Пойду я… - она поднялась.
      - Смотри, проверь сначала, куда ложиться собираешься, - сказал ей ворчун, - не ровен час, ещё какая животина обнаружится.
      После этого брюнетку взорвало по-крупному, и когда она заходила в дамскую комнату было уже не разобрать, смеётся она или рыдает.
      - Х-х-хорошо бы, - сказал толстяк.
      - О чём ты?
      - Чтоб вот так, н-н-например, испугаться и п-п-перестать заикаться. Знаешь, к-к-как я этого хочу? Саня отлично сказал – это похоже на ж-ж-жажду.
      - Так вот зачем ты здесь!
      Толстяк внимательно посмотрел на ворчуна и, не отрывая взгляда, выдержал паузу.
      - Вообще-то н-н-не только. А ты?
      - Есть кое-что… Да ведь говорят, заранее нельзя оглашать, а то не сбудется.
      - Т-т-ты веришь в приметы? По тебе не с-с-скажешь.
      - По мне много чего не скажешь... Зато я достоин многого.
      - Не п-п-понял связи.
      Ворчун только собрался ответить, но хлопнула дверь  и с улицы вошла рыжая.
      - Проехали, - сказал он.
      Рыжая осмотрелась и подошла к столу.
      - Что там с нашим красавчиком? – спросил её ворчун.
      - А что тут с твоей ногой? – спросила она.
      Вопрос застал врасплох и вызвал недоумение.
      - Это такой психологический ход, да? Рубануть что-нибудь неожиданное… Любопытно, с какой целью?
      - А хочешь, я скажу, с какой целью ты сюда прибыл?
      Ворчун изменился в лице. Толстяк изумлённо смотрел на обоих. Угрюмый приподнял голову с подушки.
      - Это называется брать на понт, - не сразу произнёс ворчун, и голос его дрожал, - Не строй из себя провидицу, мелкая.
      - Да что там тебя брать – легче лёгкого! Понтами как лавочник бубликами увешан, с головы до ног. Аж свисают…
      - Ты на себя посмотри!
      - Хорош с-с-собачиться, - устало сказал миротворец.
      - Да мы не собачимся. Это у нас своего рода уже игра такая. Познавательная. Да, пупик?
      - Нашла игру… Иди, вон, лучше в классики поиграй. Или на скакалке попрыгай. Слюни поразбрасывай…
      Рыжая решительно уселась за стол напротив ворчуна.
      - Ты перед кем тут хвостом своим облезлым машешь? К чему из себя всё время туза строишь? Ты же не туз, шестёрка. Ты обыкновенный неудачник, Илья.
      Ворчун онемел от негодования.
      - Я архитектор! – сказал он непослушным, хриплым голосом и сделал движение рукой, будто собрался ударить кулаком по столу.
      - Да какой ты архитектор! Хватит лапшу-то вешать. Простой проектировщик, не больше и не выше. Наверняка, целый день за кульманом стоишь, переминаясь с больной ноги на здоровую и матеря весь белый свет за это. За то, что соседу опять доверили эскиз парковой зоны и он получил премию, а ты как всегда вынужден чертить схему канализационных коммуникаций и никто не видит в тебе гения. За то, что какой-то недоумок и недоучка, непременно недоумок и недоучка – а как же, только появился в отделе и уже пошёл на повышение, а ты, с высшим образованием, сколько лет тянешь лямку рядового сотрудника и никакой перспективы роста нет. За то, что жена, которая давно забыла, как ты ей читал стихи, каждый вечер выслушивала длинные, чрезвычайно полезные монологи о несправедливом мире и неблагодарных людях, в конце концов не выдержала и ушла от тебя, насовсем… Продолжить?
      Ворчун сидел, не шелохнувшись. А рыжая закончила:
      - Ты зачем Лёньку-то обидел?
      Некоторое время стояла тишина.
      - А нехрен было первому задевать.
      - Дурак ты, а не архитектор… Вот что я тебе скажу.
      Дверь в маленькую комнату открылась и явила брюнетку, которая поспешно подошла к самовару, налила себе в кружку воды и залпом выпила.
      - Нет, я сегодня, наверное, уже не смогу уснуть, - она икнула и улыбнулась.
      - Про жену-то откуда узнала? – вдруг тихо спросил у рыжей ворчун.
      - След от кольца на пальце, - спокойно ответила та.
      Она поднялась и ушла в дамскую комнату. Брюнетка проводила её взглядом, смекнула, что понимает что-либо с трудом, и заняла её место за столом.
      - А Лёня что, ещё не вернулся?
      - Достали уже своим Лёней! – выпалил ворчун, опёрся на трость, встал и заковылял на улицу.
      - Куда ты? – спросила брюнетка.
      Ворчун лишь дверью хлопнул.
      - К Леониду, - ответил за него угрюмый, поднимаясь с сундука.
      - Что, тоже не спится?
      - Уснёшь тут с вами…
      - «С вами»! Можно подумать, это с вами уснёшь. Я что-то пропустила?
      - Ничего нового. Доходы падают, цены растут…
      - Да ну тебя. Я же серьёзно.
      - Что может быть серьёзней? Кризис – не шутки.
      - Ой, не напоминай… Как подумаю, сколько проблем, страшно становится.
      - С женскими страхами мужик должен разбираться. А твоя забота – чтоб он не скучал.
      - Классно ввернул. На кольца взглянуть Ирусик надоумила?.. Да нет у меня мужика. Был. Просто снимать не стала, чтобы всякое… не липло.
      - Сочувствую.
      - Чему? Что без мужика? – она усмехнулась, - Я тебя умоляю! Не было печали по старому козлу скучать.
      - Вот как? А ведь женились наверняка по любви.
      - Не смеши. Какая там любовь… - брюнетка помолчала, - Этот педофил сейчас новую нимфетку нашёл. Только дура она, ничего у ней не получится…
      Угрюмый коротко, но внимательно взглянул на собеседницу.
      - Ну, одной-то всё равно не сладко.
      - Да я, в общем-то, не бедствую. Взяла при разводе своё, всё что хотела. Просто столько всего сразу потом накатило – с бизнесом не очень ладится, дочка в школу пошла…
      - Дочка – да, это проблема. Большая проблема… А что за бизнес?
      - Да так… сеть дамских салонов… ну и по мелочи… Но есть конкуренты, я должна развиваться и для этого нужны новые средства… А у тебя?
      - У меня? С чего ты взяла, что я бизнесмен?
      - По одёжке встречают. Все чуть ли не в спортивных костюмах или по походному одеты, а на тебе – классическая двойка, разве что без галстука. Ошиблась? Ну и ладно…
      Угрюмый грустно улыбнулся и достал из кармана смятый галстук.
      - На самом деле это я просто не успел переодеться. А по части состоятельности обратил бы твоё внимание на Леонида. Если помнишь, он говорил, что приехал на шикарной машине. Да и наряд его, как можно понять, не на рынке приобретался.
      Брюнетка блеснула глазками. А вслух сказала:
      - Жалко мне его. Симпатичный парень, неглупый, а ростом вон как бог обидел. Представляешь, сколько по жизни он унижений перенёс. С детства.
      - Что-то мне подсказывает, что девушкам он нравится, - заметил угрюмый.
      - Напрасно иронизируешь. Не по адресу. Хотя правда в твоих словах есть – Лёнька самец обаятельный, бабы любят таких… Ой, знаешь, - встрепенулась она, - крутился возле меня однажды один богатенький кавалер, тоже не сильно высокий… Вообще-то, его я узнала позже, сначала его жену – она у нас в постоянной клиентуре состояла, и то, что они супружники, обнаружилось не сразу. Удачно маскировался, штирлиц… Интересный – сил нет, у меня все девчонки по нему пищали. Остроумный, благородный, огромные глаза, седина такая – ну, в общем всё. И кошелёк, естественно. И жена у него красавица… Так вот клеился он ко мне, клеился, что только ни обещал – отшила я его. А потом выясняется – никакой он не бизнесмен, а бывший клерк и просто симпатичная собачка, которую завели для поддержания стиля, потому что настоящая акула – это как раз его жена. Приложение к туфлям и сумочке, понимаешь? Только ведь он у меня попутно трёх девчат соблазнил, как кролик, легко и запросто!
      - А почему отшила-то?
      - Так ведь про жену узнала…
      - Узнала, что она есть или что она акула?
      Брюнетка погрозила пальцем.
      - Пытаешься поймать на слове? Не выйдет… Это вам, мужикам, без разницы на кого прыгать – ни в паспорт ни в душу не заглядываете. А для нормальной женщины семейный статус – красная линия. Уразумел?

4.

      Открылась дверь маленькой комнаты и из неё показались блондинка с рыжей, обе смурные и взъерошенные.
      - Чего подскочили, девочки? – спросила брюнетка.
      - Ирусику кошмар приснился, а я после кошачей арии глаз сомкнуть не могу, только ворочаюсь, - блондинка подошла к зеркалу с намерением привести в порядок волосы.
      - А Генке, смотри, по барабану, - заметила рыжая, - дрыхнет себе, как слон, и чихать на всё хотел.
      Толстяк действительно давно уже преспокойно спал, сидя прямо за столом и опустив подбородок на грудь. В его кулаке темнела недочищенная картофелина.
      - Вы его хоть положили бы куда что ли, - сказала, расчёсываясь, блондинка.
      - Ага, кто бы рискнул это сделать? – хохотнула брюнетка, - В нём весу килограмм сто пятьдесят. Родишь ненароком…
      - Сами-то чем тут занимаетесь? – рыжая уселась на лавку верхом.
      - Чем занимаемся? А мы тут некоторым лекции читаем. О мужских животных инстинктах и женской разумной добродетели.
      - Ух ты, это интересно! – источая неподдельное любопытство, блондинка присела рядом с брюнеткой и взглянула на угрюмого.
      - Да нет, вы не так поняли… - смутился тот.
      - Так-тааак! – заявили все три девушки одновременно и, и кровожадно улыбаясь, с гендерным единодушием надвинулись на единственного мужчину.
      - О, нашли крайнего, - хмыкнул он, слегка всё ж подавшись в сторону, - Сейчас я у вас буду виноват в грехах всех мужиков со времён Адама.
      - А как ты думал? – засмеялась брюнетка, - Не только будешь виноват, но и ответишь! – на последнем слове она сделала сильное ударение, показала зубки и угрожающе растопырила пальцы обеих рук, словно выпустила когти.
      - Эх, мужчины… – вторила ей блондинка, - Они всегда боятся ответственности. Как только доходит до дела, шасть в кусты и «я в домике». А потом возмущаются, что хрупкие дамы самостоятельно берутся за серьёзные решения.
      Брюнетка бросила на неё уже знакомый пристальный взгляд. Этот взгляд был замечен рыжей, но она не подала виду и сказала:
      - Да ладно, пусть живёт. Он нам ещё пригодится.
      - Это значит, меня амнистировали? – попытался улыбнуться угрюмый.
      - Нет, - хитро выгнула бровь и покачала головой блондинка, - Это значит, что тебе дали шанс.
      - И как же, позвольте узнать, мне предстоит вам пригождаться? Звезду с неба достать, мамонта убить или, может, просто прибить к стене полочку?
      Пока другие девушки сладко задумались, чем бы таким необычным его озадачить, рыжая деловито заметила:
      - Для начала было бы неплохо смазать Светкину койку. Скрипит ужасно, невозможно слышать.
      - Отличная идея! - встрепенулась блондинка, - Только наш мужественный представитель сильного пола с таким невероятно сложным заданием явно не справится – машинного масла он здесь не найдёт. Так что предметом наших шуток придётся ему быть и дальше.
      Угрюмый усмехнулся в свои усы, взял со стола пару свечей и поднялся.
      - Давайте, показывайте свою койку, пока не передумал.
      - А что, это вправду поможет? – искренне удивилась блондинка.
      - Кардинально – нет. Но какое-то время ворочаться будешь только от мысли, чем бы подначить меня ещё. Или от клопов, которые кусать тебя будут.
      - Клопов?? - ужаснулась блондинка, вставая.
      - Не пугайся. Это я чтобы сильно не задавалась…
      Они ушли.
      - Ну вот, отыскалось Сане занятие, - хохотнула брюнетка, - И правильно. Хоть в чём-то польза. Мужик без дела – у бабы голова болит…
      - Так сказала, будто у нас тут семья.
      - Целые сутки вместе, и ночь в том числе – куда уж ближе. Этак мы все здесь скоро родственниками станем.
      - Родственнички! – проговорила рыжая, - Иным в родичи попадёшь – сироте позавидуешь…
      - Не пойму я тебя, Ир: когда шутишь, а когда серьёзна.
      - Самой бы ещё себя понять… Ладно. Мне выйти надо.
      Рыжая встала и направилась к выходу. В дверях она разминулась с ворчуном и красавчиком, который, наконец, решил вернуться с улицы. Первым делом он взялся за самовар, но потом вспомнил, что там давно уже не кипяток, и налил себе компот.
      - Жаль. Я бы сейчас чайку с удовольствием…
      - А я тяпнул бы что-нибудь, -  сказал ворчун, - С удовольствием.
      - Не шумите, - предупредила их брюнетка и показала на толстяка, - Гена спит.
      - А где Алекс? – поинтересовался красавчик, осушив кружку.
      - Делом занимается. В отличие от вас, бузотёров.
      - Это каким-таким делом, - заулыбался красавчик, - Светкой что ли? Силён, тихоня!
      - Паскудник ты, Лёнька. Только одно на уме.
      - Но их же тут нет и, сама говоришь, делом заняты. О чём ещё можно подумать?
      - Правильно. Думать больше не о чем. И нечем.
      - Ну почему. И есть о чём, точнее о ком, и есть чем, - красавчик интимно понизил голос, подсел к брюнетке и недвусмысленно к ней придвинулся.
      - Ты, я смотрю, ещё не отошёл от стресса – на тепло и ласку потянуло? Только я тебе не мамочка, к груди не прижму.
      - О кей. Не всё сразу, дорогая. Согласен этот трогательный процесс растянуть. Кульминация будет ярче.
      - Трогательный? Бесстыдник. По рукам бьют, а всё туда же… Тебе не кажется, что силёнок маловато?
      - Знаю-знаю – женщины любят думать о себе хуже, чем есть, а мужчины лучше. Слышали и проходили. Только ведь речь и о тебе: не ценишь ты себя, Клеопатра.
      - Уж кого-кого, а себя я ценю так, как тебе и не снилось!
      - Не угадала, снилось. И снилось не раз, поверь. Я мог бы тебе рассказать, как метался ночами в бреду и в плену таинственного образа, который каждый раз ускользал. Мог бы поведать, как днями напролёт бродил по шумным улицам, пытаясь отыскать этот пленительный лик в толпе. Мог бы перечислить те редкие случаи, когда мне казалось, вот же оно! Но приходилось разочаровываться снова и снова, и снова терпеть душевную боль. И наконец, я мог бы честно признаться, как несколько часов назад, увидев тебя впервые, я понял – моя мечта здесь, я нашёл её, она передо мной… Но обо всём этом разве сказать человеку, который рационален, как унтер, слеп, глух, бессердечен и совсем не по-женски чёрств. Что он сможет понять?..
      - Ещё компотика?
      - Что?
      Красавчик окаменел. Он был растерян...
      Физиономия сидевшего на другом конце стола ворчуна, напротив, была искажена небывалой улыбкой-оскалом. Чтобы этот оскал не заметили, он отвернулся к стене, но до него всё равно никому не было дела.
      Выражение лица брюнетки тоже претерпело изменение. Теперь она была задумчива и глядела в одну точку.
      - Слышишь, Лёнь, - наконец сказала она, не мигая, - ты… насчёт мечты… правда?
      - Правда, - едва слышно произнёс красавчик.
      Он медленно наклонился и бережно поцеловал руку брюнетки, что пугливым зверьком притаилась на краю стола…
      Через секунду рука девушки выскользнула и спряталась, и красавчик распрямился, потому что с улицы в помещение вернулась рыжая, а из дамской комнаты одновременно с ней показался угрюмый. Руки последнего были испачканы, и он сразу направился в сени их отмывать. Не говоря никому ни слова, рыжая прошла в спальню.
      - Пойду-ка и я попробую глаза закрыть хоть ненадолго, - брюнетка поднялась.
      - Может, посидишь ещё, - спросил красавчик, - Ты бы знала, сколько я хочу тебе сказать!
      - Успеешь. Готовь речь, пока буду отдыхать. И имей в виду, за «унтера» я тебе ещё выдам.
      Только она скрылась за дверью, красавчик повернулся к ворчуну и изобразил красноречивый жест со встречей локтя и коленки, сопроводив его приглушённым, но очень довольным:
      - Йес!!!
      - Вот жучара, - сказал ворчун, - Допёк девчонку… Давить вас, гадов таких надо. Прохиндей. И где только такому учат…
      - Профессиональная необходимость, приятель. И ещё талант – его не пропьёшь! Кстати, с тебя бутылка.
      - Вернёмся, нарисую. Художник…
      - Что, помирились? – спросил на входе угрюмый, - Довольные, смотрю.
      Он взял из стопки чистого белья рушник и стал вытирать им руки.
      - Да так, переговорили… - ответил ещё возбужденный красавчик, - Ты тоже время провёл с пользой, похоже. Признавайся, польза стоила того?
      - А как же. Койка теперь не скрипит.
      - Всего-то! А мы тут подумали…
      - Прежде чем сказать какую-нибудь глупость, советую подумать ещё, - перебил его угрюмый и снова улёгся на сундук, заложив руки за голову.
      Красавчик замолк. Косясь на угрюмого, он немного ещё посидел за столом, а потом вальяжной походкой направился к печи, намереваясь снова на неё возлечь.
      - Попытка номер два? – с подначкой спросил ворчун.
      - Следи за собой, приятель. Все под одним небом ходим, - донеслось уже откуда-то из мрака.
      На несколько минут в избе воцарилась тишина... Нарушил её толстяк, который вдруг громко хрюкнул и открыл глаза. Сидевший неподалёку от него ворчун от неожиданности опять выронил свою трость и чертыхнулся.
      - Ты уж прилёг бы куда-нибудь что ли, - сказал он, - Не ровен час, завалишься – кто ж поднимать будет?
      Толстяк не ответил. Мутным взором он огляделся по сторонам, будто вспоминая, где оказался, потом тяжело встал и заковылял на улицу.
      - Чёртова избушка! – сопроводил его выход своим недовольством ворчун, - Ни удобств, ни света, ни нормальной мебели… Один с печки валится, другой хрюкает… Думал, серьёзная контора делами рулит, а тут какая-то шарашка, ни дать, ни взять… Господи, куда я попал!
      - Будь проще, - отозвался красавчик из под потолка с печки, - Смотри на всё как на шоу. Завтра к участникам выйдет ведущий, раздаст всем призы и вернёшься домой.
      - Я что, похож на идиота? – всё больше закипал ворчун, - Нашли пацана, твою мать…
      - Не опошляй сию скромную обитель бранным словом, о тот, кто вкусил городских щедрот и впитал в себя мерзость посадских соблазнов.
      - Взгляните-ка, кто меня упрекает в безнравственности!
      - Вы что тут раскричались? – на пороге маленькой комнаты показалась блондинка, - Алиса с таким трудом заснула, Ирусик снова мечется…
      - Ха, Ирусик мечется… - хмыкнул с печки красавчик, - У нас Гена заметался! Что впечатляет больше?
      Как в доказательство сказанного в хату ввалился толстяк. Вопреки ожиданиям он оказался не склонен к общению. Вначале он вознамерился было занять своё прежнее место, но почти сразу снова встал, шагнул к лежанке на втором сундуке, лёг и моментально уснул. Всё бы ничего, но теперь он захрапел. Правда, негромко.
      - Лучше бы сидел, - скорбно вздохнул ворчун.
      - Да? А пять минут назад кое-кто советовал ему лечь, - злорадно заметили с печки.
      - Куда я попал! – снова простонал ворчун, обхватив руками голову.
      Блондинка оставалась стоять в дверях.
      - Непонятно, почему же всё-таки исчезла хозяйка? – пробормотала она.
      - Я ж уже говорил, - отозвался красавчик, - Пошла в чулан ножи и косы точить.
      - Ага. Там и заночевала.
      - Зачем заночевала? Не, ей отдыхать не в тему. Она теперь терпеливо ждёт, пока мы все наконец уснём. И когда последний из нас закроет глаза, она…
      - Лёнь, ты ж понимаешь, что это глупости. Зачем пугаешь?
      - Так если это глупости, что ж вы пугаетесь?
      - Ему самому страшно, вот и городит всякую чепуху, - подал голос угрюмый, - Не бери в голову.
      - Между прочим, первым от входа лежишь именно ты. На тебе и проверим, - отыгрался красавчик.
      - Ошибаешься, - сказал ворчун, - Первым окажется тот, кто улёгся на печке. Потому что на него обиженная животина лапой укажет. Причём с энтузиазмом.
      На печке притихли.
      - Вас что эта загадка ни капельки не интересует? – удивилась блондинка.
      - Какой смысл ломать голову над вопросом, если ответ не имеет значения? – вздохнул красавчик.
      - Как не имеет? Впервые вижу мужчин, которые в ситуации, им непонятной, сохраняют безмятежность и умиротворение!
      - Ну да. Особенно я, - быстро и со значением вставил ворчун, - Я, конечно, очень умиротворён. Само спокойствие, можно сказать!
      - Светлана, не нагнетай, - угрюмый поднял себя с лежанки и принял сидячее положение, - Куда бы хозяйка от нас ни направилась, так было задумано, понимаешь? Иначе было б не так.
      - А как? – блондинка оторвалась от косяка, пересекла комнату и подсела к нему, - Тебе не кажется странным, что поблизости нет никакого жилья, а человек просто взял и исчез? Да ещё в ночь. Хотя у него есть своя комната.
      - Мне многое тут кажется странным, но что с того? Мы приняли правила этой игры, нет резона ими и ошеломляться…
      - А вдруг с ней что-нибудь случилось? Может, помощь нужна, а мы не знаем.
      - Если б случилось, собаки бы залаяли, - сказал ворчун, - Они чувствуют такое за версту.
      - Что-то не наблюдал я тут собак, - заметил красавчик.
      - Это потому что они спят не на печках, - гоготнул ворчун.
      - Зубоскал.
      - Клоун.
      - Начина-а-ается, - протянула блондинка.
      - Сейчас закончится, - махнул рукой угрюмый, - Можно уже привыкнуть. Не обращай внимания.
      - Что вы за люди, - покачала головой блондинка, - Предстоит уникальное событие в жизни, ради которого оставили дела, приехали бог знает откуда, а ведёте себя как дети. Вы мужчины или кто?
      - Я, я мужчина! Я зде… - оживился красавчик, обнаружив из темноты свою физиономию, но натолкнулся на недвусмысленный взгляд угрюмого и предпочёл замолчать.
      - Не усложняй, - сказал ворчун, - Мобильная связь здесь не работает, радио и телевизора нет, книги, карты, домино отсутствуют. Чем прикажешь заниматься?
      - Ясно. Будь обычная обстановка, наверняка кто-то из вас сейчас бы торчал в гаражах с приятелями, кто-то прожигал лишнюю копейку в боулинге, а кто-то просто пялился в телевизор, сидя на диване и потягивая пиво. И это вне зависимости от планов на завтра, даже самых что ни на есть грандиозных. Не удивительно, что женщины всё чаще берут инициативу в свои руки и занимают крупные общественные места. Ведь думать о жизни приходится им.
      - Прям как с трибуны вещаешь. Только аудитория не та. Если ты решила завести старую шарманку о мужской бездеятельности и безответственности, то не по адресу. Я-то как раз считаю, что своеволие женщин – одна из главных причин болезни современного общества. Распустили! Вместо того, чтобы рожать и растить детей, они портят нервы мужикам, молятся кошельку и скачут по регистанам с плакатами. Вот ты замужем? Сколько у тебя детей?
      Блондинка ответила не сразу. Чувствовалось, что слова у неё были, и заткнуть ворчуна за пояс она смогла бы запросто, но она просто сказала:
      - Илья. Я не феминистка.
      - Ты прям, как Наполеон, - отозвался из своего уголка, обращаясь к ворчуну, красавчик, - Тот, прежде чем беседовать с женщиной, интересовался сначала, сколько у неё детей. Мол, чтоб сразу определить, какую пользу она принесла обществу. А выскочек, вроде госпожи Сталь и прочих вольнодумок, на дух не переносил.
      Сравнение с Наполеоном ворчуну явно польстило, но оказалось недостаточным.
      - Слабоват он оказался, Наполеон ваш. Я бы на его месте не только языком болтал…
      - Вот это правильно, - сказала блондинка, - мужчина, который что-то делает, куда привлекательнее того, который лишь об этом говорит.
      Ворчун, сбитый с толку её последними словами, неуверенно спросил:
      - Так значит, я всё-таки прав?
      - А вот это уже решать той, что найдёт тебя привлекательным.
      Состоялся реванш, осознанный всеми. Девушка взглянула на угрюмого.
      - Так, - со вздохом сказал он, - что ты от нас хочешь?
      Глаза у блондинки потемнели, дрогнули уголки губ и пальцы, а голос стал тише.
      - Я не знаю, - почти прошептала она, - Мне страшно…
      Угрюмый мягко коснулся её плеч.
      - Ну-ну-ну, не стоит… Что тебя встревожило?
      - Сама не пойму, но ведь всё очень странно, разве не видишь? Когда отправлялась сюда, думала, будет как-то по-другому. Пусть далёкая окраина, пусть необычный антураж, пусть даже какой-нибудь учёный с синхрофазотроном или шаман с бубнами. А тут… Полное безлюдье, изба, в которой зачем-то нужно провести ночь, хозяйка, которая исчезла и ничего не понятно... Как будто в ловушку какую попала, сама себя в чужой, тёмный мир завела…
      - Мир чужой – это так. Как же иначе? А тёмный, потому что сейчас ночь, только и всего. И нет причин опасаться, что он населён чудовищами. Просто мы решились на серьёзный шаг, нервы у всех напряжены и ты переволновалась.
      - Что с нами будет, Саша?
      - Что будет?.. Ничего пугающего или из ряда вон. Думаю, завтра сюда приедет тот, кого называют Отцом. Какой-нибудь убелённый сединами старик в балахоне. Ну, я не знаю… Может, и не один, а в сопровождении своих помощников, приверженцев… Он повстречается с каждым, спросит, не передумали ли за ночь, совершит какие-то ритуальные действия и исполнит наши желания.
      - Вот так просто и буднично?
      - Да. Я очень надеюсь, что приехал сюда не зря. Очень.
      - У тебя это… связано с женщиной?
      Угрюмый убрал руки с её плеч.
      - Нет.
      - Если моё желание не исполнится сразу, - подал голос красавчик, - я, знаете ли, расстроюсь.
      - Расстроится он… А я подам в суд, - сказал ворчун, - Шарлатаны надолго запомнят моё имя. И процесс будет громкий.
      - Тебе понадобятся свидетели, - решил развить тему красавчик, - Возьми с собой Ирусика. Она умеет быть страшно убедительной.
      - Кого? Эту мегеру?? По возвращении отсюда эту дёрганую пигалицу я предпочёл бы никогда больше не видеть и о ней даже не вспоминать!
      - Хочешь об этом поговорить?
      Все вздрогнули и посмотрели на дверь в дамскую комнату. Там, в сумраке, прислонившись спиной к стене, стояла рыжая. И никто бы не определил, как долго она уже здесь была. Ворчун снова выронил свою трость.
      Рыжая неторопливо прошла к столу и уселась напротив несчастного.
      - Что замолчал? Интересно же! Давай дальше, - она громко и угрожающе хрустнула перед ним яблоком.
      - Вот так, Илюха, - выдохнул красавчик, - по-моему, ты договорился… Ладно, вы тут выясняйте отношения, только без драки, а я буду спать, - судя по возне, он отвернулся к стене.
      - Я тоже, пожалуй, пойду, прилягу, - сказала блондинка угрюмому, - Спасибо тебе. Может, хоть сейчас усну…
      Проходя мимо стола, она на секунду задержалась:
      - Если бы кто-нибудь назвал так меня, ему бы не поздоровилось. Вы бестактны, молодой человек.
      И она ушла. Ворчун, поелозив на лавке, затравленно засопел. Но уже через минуту к нему вернулось самообладание. Казалось, этому помогла трость, которую он вновь поднял с пола.
      - «Молодой человееек!» - передразнил он, - Нашли молодого… У меня уже возраст Христа!
      - Отлично. Как раз к распятию, - сказала рыжая, - Ты вовремя сюда приехал. А чтобы всё вышло без задоринки, я попрошусь в помощники к Отцу. Забивать гвозди умею, не переживай. По конечностям не промахнусь.
      - Слушай, ну извини, ну вырвалось слово… Но ты же сама виновата – посмотри, что творишь. С тобой же нормально нельзя разговаривать!
      - А с тобой можно, да?
      Ворчун деланно улыбнулся и сел, сложив на столе руки, как ученик за партой.
      - Представь себе, да!
      - Тогда ответь, пожалуйста, почему только что, горделиво огласив свой возраст, ты сказал не простое и лёгкое «тридцать три», а помпезное «возраст Христа»?
      - Что ж сразу «помпезное»? Так обычно и говорят, когда…
      - В том-то и дело, что нет. Обычно как раз говорят «тридцать три», а когда то, другое, если только не балагурят, конечно, хотят показать свою значимость, избранность, превосходство. Как-то не похоже, чтоб ты шутил.
      - Эй, не заводитесь, - только и смог вставить угрюмый.
      - Не пойму, к чему клонишь, мелкая.
      - Да к тому и клоню, крупный, слишком сильно любишь себя. Гонор так и прёт изо всех щелей, будто ты царь и бог, а все вокруг – плебеи.
      - Что за чушь ты несёшь? Я такой же как все!
      - Не подмазывайся. Все острые. А ты… Тупой ты и уши у тебя холодные.
      - Горя… Сейчас выведешь, детка!
      - А за детку, получишь. Я не шучу, - рыжая надвинулась на ворчуна так резко, что он отшатнулся, - Я ведь могу и скорректировать своё желание. Не хочешь подумать об этом, пупик?
      - Скорректировать? – переспросил ворчун несколько дрогнувшим голосом.
      - Остановись, Ирина, - взволнованно заговорил угрюмый, - Что такое ты говоришь? Уж не приехала ли ты сюда для того, чтобы…
      - Да. Я приехала сюда для того, чтобы убить! – в наступившей тишине был слышен лишь лёгкий храп толстяка, - И ничто не мешает мне пересмотреть объект своей страсти! - зловещим голосом сказала рыжая и медленно повернула голову снова к ворчуну.
      - Ты безумный человек! – сказал тот, сжимаясь.
      - Выдохни, пупик. Искусственное дыхание делать не буду. И это… живи пока, - рыжая зевнула и расслабленно потянулась, - Что за дивная ночь!
      Угрюмый встал с сундука и присел к столу. Взгляды мужчины и девушки встретились.
      - Кто он?
      - Так, один тип… Я должна отомстить.
      Некоторое время все трое молчали.
      - Вы думаете о том же, что и я? - спросил ворчун.
      - Прогресс. Хоть что-то стало доходить, - рыжая отхлебнула остывшего чаю и потянулась к семечкам.
      - Я, верно, только сейчас осознал, - проговорил угрюмый, - каким страшным оружием обладает тот, к кому мы приехали. Какие жуткие последствия могут быть… Одно слово – и люди, которые ни о чём не подозревают, получают новую реальность. Или, напротив, теряют её…
      - Если всё это правда, - ворчун взглянул на рыжую.
      Та, продолжая грызть семечки, равнодушно пожала плечами.
      - Скоро узнаем.
      - Я начинаю думать, - снова заговорил угрюмый, - что это неправильно. Что так быть не должно. Нам нельзя идти к Отцу, никому нельзя…
      Рыжая улыбнулась. А ворчун встрепенулся:
      - Позвольте, сударь! Вы не могли об этом подумать раньше, когда ещё не поехали сюда? Я согласен, некоторых к такому месту подпускать опасно, - он покосился на девушку, - Но лично для меня, если всё это не бред, исполнение желания слишком много значит. Оно восстанавливает справедливость, и прошу учесть, безобидно для других.
      Последняя фраза была адресована рыжей. Та и ухом не повела. Всё с той же улыбкой она поднялась из-за стола, отряхнула руки от семечек и скрылась в дамской комнате.
      - Всё-таки какое удовольствие может доставить женщина мужчине, если просто наконец возьмёт и скроется с глаз! - прокомментировал ворчун её исчезновение.
      Угрюмый словно этого не слышал.
      - Постой. Ты сказал про восстановление справедливости. Так и есть?
      - Так и есть. Именно.
      - А как же нога? Разве твоя цель – не избавление от хромоты?
      - Нет.
      Они обменялись долгими взглядами.
      - Я сказал тебе правду.
      - Я верю.
      Прошло несколько тихих минут, после чего угрюмый вернулся к своей лежанке. Ещё через некоторое время ворчун улёгся прямо на лавке, подложив под голову чью-то сумку. С тех пор тишина в избушке уже не нарушалась до утра…

5.

      Утром первым проснулся красавчик и перебудил всех. Ему ничего не стоило, нисколько не осторожничая, шастать по избе, передвигать и ронять предметы, шумно плескаться в сенях и даже напевать какую-то шаловливую песню. Сначала открыл глаза и подскочил на лавке ворчун, потом был разбужен угрюмый, затем одна за другой показались из своей каморки девушки, а последним поднялся толстяк.
      Лицезрение друг друга после полубессонной ночи предоставило массу поводов для замечаний, комментариев, подначек, смеха, а также жалоб и стонов. С учётом совместного местопребывания, а также частных обстоятельств и темпераментов, они были неизбежны. Сталкиваясь и деля пространство, приезжие постепенно приводили себя в порядок. На это ушло невероятное количество времени.
      В процессе утренней суматохи ворчун умудрился дважды сцепиться с красавчиком, столько же с рыжей, и потерять свою трость. Поиски последней результатов не дали, и в итоге он был обижен на всех. Красавчик, напротив, источал жизнерадостность, сыпал комплиментами и вообще вёл себя так, будто приехал на весёлый пикник. Толстяк был немногословен. Он или дежурно улыбался, или озирался, при этом поначалу в его глазах читалось недоумённое: «Где это я?» Угрюмый поначалу был бодр, но постепенно вернулся в обычное угнетённое состояние.
      Однако их мир заиграл новыми красками, потому что девушки приятно преобразились. Блондинка сменила дорожный костюм на лёгкий цветной сарафан, брюнетка облачилась в стильную атласную пару из шаровар и безрукавки, и даже рыжая появилась обновлённой – в джинсовых шортах и яркой майке её миниатюрная фигурка радовала взгляд.
      Благодать на улице ничем не напоминала вчерашний день. Светило солнце, щебетали птицы, гулял прохладный ветерок, и казалось, бесконечная морось ночи умыла всё вокруг, как заботливая мать ребёнка.
      На этот раз у приезжих появилась возможность хорошенько осмотреться. Как и предполагалось, изба в этой части вселенной пребывала в единственном числе. Она располагалась на краю бескрайнего в своём протяжении поля, уходящего вглубь холмов. Туда же, петляя вдоль опушки леса, убегала дорога. Ближние метры поля занимал огород, неподалёку – курятник и хозяйственные постройки. А больше из того, что напоминало бы обжитые места, ничего. Впереди был пологий спуск к неширокой спокойной речушке, за которой поднимался крутой берег и холмы, холмы, холмы…
      Единственное, что несколько выбивалось из логичного ряда – беседка, сооружённая из тонких сухих стволов и покрытая сплетёнными ветками. Она стояла в сторонке, поближе к спуску, и соседствовала с едва ухоженным, эклектичным цветником. Внутри беседки размещался потрескавшийся от времени круглый стол, окружённый единой лавкой. Кустарщина сквозила отовсюду, но именно этот по-своему уютный уголок почему-то живо напоминал цивилизацию.
      Неподалёку, в зарослях кустов у подножия ближайшего холма, обнаружился небольшой, бесформенный, заросший травой водоём, вокруг которого были разбросаны крупные камни. Возможно, их сносили сюда с поля ещё когда разбивался огород, но они выглядели так, будто оказались здесь только что.
      Прогулялись и к речке – толстяк с усатым пополнили кадки с водой…
      Но это потом. Поутру все ожидали известий о планах на день и особенно не расходились. Поэтому, когда появилась хозяйка, её встретили как долгожданного вестника. Однако ожидания не оправдались. Войдя в избу, женщина покрестилась на красный угол, потом поздоровалась, поклонилась присутствующим, поставила на стол лукошко полное яиц и буднично сообщила:
      - Кушайте, гости дорогие. Угощайтесь. Чем богаты.
      - А куда, что, как?.. – только и успел спросить её красавчик.
      - Отдыхайте. Всему своё время…
      И всё.
      - Нет, нас точно разводят! – выпалил ворчун, когда она ушла.
      - Успокойся, - сказала ему рыжая, - всё нормалёк. Там, на ближнем холме, я видела, для тебя уже устанавливают крест.
      Ворчун скривился. Остальные в поведении хозяйки повода для тревоги не нашли. Тем не менее, завтракали почти в полном молчании, время от времени сверяя свои мысли по глазам друг друга…
      А потом разбрелись кто куда. Правда, вначале девушки затеяли в доме уборку. Толстяк с угрюмым натаскали с реки воды и предложили хозяйке помощь на огороде, где и пропали на пару часов. В середине процесса к ним присоединилась рыжая. Блондинка с брюнеткой устроили променад по окрестностям, в том числе и к реке. Красавчик некоторое время навязывал им своё общество, а затем ушёл в самостоятельное «плавание» по ближайшему холму. И только один ворчун упрямо оставался в избе. Когда все ушли, он устроил новый, тщательный, но опять же безрезультатный обыск в поисках трости, после чего просто слонялся из угла в угол или сидел, как сыч, за столом.
      Как-то так получилось, что спустя время все собрались в беседке. Первым её облюбовал толстяк, которого хозяйка одарила огромным тазом со свежими огурцами и помидорами. Он же вытащил к себе из избы ворчуна.  Угрюмый привёл с реки нагулявшихся девушек. Потом к ним присоединилась рыжая. А последним появился красавчик с огромным букетом цветов самых разных мастей и расцветок. Цветы конечно же были помпезно презентованы дамам, но чтобы избежать дележа их так и разложили ворохом по бортику беседки со всех сторон.
      Сам красавчик возжелал приземлиться непременно возле брюнетки, но места оказались заняты другими девушками. Тогда он пошёл на хитрость, сообщив, что будто бы у избы повстречал хозяйку, которая попросила позвать самого молодого из них. Все посмотрели на рыжую.
      - З-з-зачем? – спросил толстяк.
      - А я знаю? – пожал плечами красавчик, - Может, хочет порадовать чем... Тебя же порадовала, - он кивнул на тазик.
      - Эт-т-то для всех.
      - Ну так, может, и тут для всех.
      - Врёт, - уверенно сказала рыжая.
      С красавчика перед этим она глаз не сводила. Неожиданно еого поддержала брюнетка.
      - С чего б ему врать? Ир, сходи.
      - Да врёт же!
      - Ясновидящая, - хохотнула брюнетка.
      Рыжая перевела свой взгляд на неё. Брюнетка поёжилась.
      - Нет, ну в самом деле, вдруг там что важное для нас всех? – предположила она.
      Не говоря ни слова, рыжая поднялась и вышла из беседки. Красавчик тотчас занял её место.
      - Да, умеет эта девонька посмотреть… - заметил ворчун, - Давеча так взглянула – думал, точно убьёт.
      - Не наговаривай, - сказала блондинка, - Не выспался ребёнок. Делов-то!
      - Ребёнок у мамки сиську сосёт, а не кровь у посторонних.
      - К-к-какая ж Ириусик ребёнок? – удивился толстяк, - П-п-просто маленькая.
      - Маленькая, а зубки у крокодила взяла.
      - Досталось по жизни ей, наверное, вот и защищается, как может, - сказал угрюмый.
      - Ну да, по ходу кусая невинных людей, - не отпускал свою тему ворчун.
      Между тем красавчик полностью завладел вниманием брюнетки и настойчиво продвигался дальше. Та, по всей видимости, не очень и возражала. Поначалу они шептались и хихикали, интимно приглушая голос и наклоняясь друг к другу. Но в какой-то момент красавчик, видимо, пользуясь случаем, допустил излишнюю вольность, брюнетка тотчас от него отстранилась и достаточно громко сказала:
      - Это ещё не повод, чтобы вести себя неприлично!
      Все посмотрели на них. Красавчик оказался в неловкой ситуации, однако растерянность первой секунды преодолел с лёгкостью. Напустив на себя обескураженный вид, он горячо оправдался:
      - Где вы видели мужчину, искренне восхищённого женщиной, который вёл бы себя прилично? Алиса потрясающе красива и я всего лишь предложил ей мне позировать!
      - Воспитанный человек делает комплимент даме в присутствии других дам только в одном случае, - улыбнулась блондинка.
      - Комплимент! – усмехнулась брюнетка, - А вы знаете, в каком виде он предложил мне позировать?
      - У них, маринистов, так заведено, - съязвил ворчун, - Даже для создания «Девятого вала» им необходима обнажённая натура.
      - Ты просто ничего не понимаешь! – пылко начал красавчик, обратившись к брюнетке, которая по мере того, как он говорил, всё больше заливалась краской, - Ты, деловая женщина, обрекшая себя на ежедневные заботы о скучном сальдо и сведении дебета с кредитом, помнишь о картинах лишь по школьным учебникам и не знаешь о них ничего. Ты совершенный профан в изобразительном искусстве. Ты, которая сама достойна именоваться шедевром, пытаешься судить человека, открывающего тебе глаза на собственную красоту. Ты же чудо! У тебя симметричная фактура, изумительные линии лица, божественный разрез глаз, фигура – канон всех времён. В древнем мире скульптор обязательно изваял бы тебя в камне, и потомки забыли бы о Венере. Великие мастера Возрождения толпились бы в очереди, чтобы запечатлеть тебя на холсте. Повстречайся ты корифею «серебряного века», скажи, чей образ был бы воспет в стихах о незнакомке, сводящей мужчин с ума одним лишь поворотом головы? И вот теперь, когда находится скромный художник, который встречает в твоём лице свою мечту и предлагает осчастливить мир безобидным рисунком, ты становишься в позу и смеёшься над ним! Алиса, это жестоко…
      Брюнетка едва справлялась с замешательством. Остальные перевели дух. А толстяк проглотил всё, что до этого оказалось у него во рту. Проглотил целиком и сразу – это было слышно.
      - Даже я бы теперь, наверное, согласился, - восхищённо пробормотал ворчун.
      - Нет, ну если так… - вторила ему блондинка, - если всё так серьёзно… Алиса, может, стоит и согласиться? Никто из нас не осудит тебя... В конце концов, раздеваться тебя не заставляют… просто рисунок... Верно, Лёнь?
      - Да.
      Красавчик безотрывно ловил взгляд брюнетки.
      - Я не знаю! - выпалила та, сдвинув брови и коснувшись пальцами висков, - Всё это как-то неожиданно… А чем ты собрался рисовать? И на чём?
      Физиономия красавчика вспыхнула солнцем.
      - Пусть это тебя не волнует. Я сейчас! – и он стремглав пустился к избе.
      Они немного помолчали, и чтобы уйти от щекотливой темы, угрюмый заговорил о чём-то отвлечённом. Остальные его поддержали, а брюнетка оставалась сидеть с озабоченным лицом, время от времени поглядывая туда, куда убежал красавчик. Потом он принёсся – в руках счастливец держал альбом и несколько карандашей. Он галантно подал брюнетке руку, и девушка неуверенно поднялась. А потом они скрылись за деревьями…
      - Ну всё, - сказал ворчун, - Прощай наивность.
      - Ты о чём? – спросила его блондинка.
      Ворчун встретил взгляд угрюмого и решил поправиться.
      - Я в смысле – здравствуй просвещённость.
      - Ааа… - протянула блондинка, ничего не поняв.
      А вскоре к ним вернулась рыжая. Оценив обстановку в беседке, она со вздохом произнесла:
      - Теперь понятно, куда он так торопился.  Залетел вихрем, всё перевернул, что-то выхватил из своей сумки и унёсся, как залетел. Я даже не успела ему по морде надавать.
      - Господи, за что? – спросила блондинка, округлив глаза.
      - За хозяйку. Она ж никого не звала. Это Лёнька специально выдумал, чтобы подсесть к Алиске. Только вы мне не поверили.
      - Он п-п-пошёл её рисовать, - оправдывая красавчика, сказал толстяк.
      - Ага, - сказала рыжая и звонко хрустнула огурцом, - Рисовать. Точно-точно.
      - Слушай, - наклонилась к ней блондинка, - если ты что-то знаешь, не самое ли время об этом сказать?
      - Давай, ясновидящая. Внеси в народ ясность, - добавил ворчун.
      - Что прицепились? Это же и так видно. Нет, ну, может, и рисовать тоже, - сказала рыжая, сделав ударение на «тоже», - Только что-то я сомневаюсь. Надо же, уболтал её, сладкоречивый стервец. И без денег.
      - Хочешь сказать, что он её хочет… - тревожно пробормотала блондинка и привстала, - Так тогда нужно сейчас же бежать к ним!
      - Хочет, хочет, - закивал головой ворчун, - Именно хочет. Только куда ты собралась бежать – они уже чёрт-те где. И скажу ещё: сама она дура. Была б умной – не повелась.
      - Осторожней, - сказала рыжая, - Сейчас дурой ты назвал и меня. Я ведь тоже вроде как повелась. На мульку с хозяйкой...
      - Ты у нас самая молодая, с тебя и спрос щенячий. Так что, юность, не переживай. Сиди уже, студентка, комсомолка, спортсменка…
      - Ты забыл указать «красавица», - рыжая угрожающе стала приподниматься рядом с уже стоящей блондинкой.
      - Тише, тише, успокойтесь, - вмешался угрюмый, - Девушки сядьте. Алиса взрослый человек и вправе поступать, как считает нужным. В обиду она себя не даст, я уверен. Да и Лёнька, положа руку на сердце, никакой не маньяк. К тому же нравится она ему, это факт. Пусть разбираются сами. А ты, Илья, попридержи язык. Мы же с тобой на эту тему уже говорили.
      - И м-м-мы, - вставил толстяк.
      - Я тебя тоже кое о чём предупреждала, пупик. Учти.
      - Вот видите, - указал на неё пальцем ворчун, - она первая начинает. И грозится меня убить. Ты же это слышал, Саня! Вчера, ночью…
      - Ты жалкий персонаж, Илюша, - сказала рыжая спокойным голосом, - Я даже не знаю, чего мне больше хочется, выбить тебе какой-нибудь премоляр или утереть платочком носик.
      - Инт-т-тересно, - вдруг сказал толстяк, - что б-б-будет, если вас оставить н-н-наедине друг с другом. Надолго. Н-н-ну никак вас мир не берёт!
      - Горбатого могила исправит, - негромко сказала рыжая.
      - Да, да, да, могила! – не на шутку взорвался ворчун, - Только могила. Что же ещё? Кому мы нужны в этом мире? Вашем мире, мире стройных атлантов и прекрасных кариатид! Которые смотрятся в зеркало только для того, чтобы выдавить прыщик, чтобы оценить свою сексуальность и креатив, чтобы посмотреть, как умильно завязан галстук и неотразимо смотрятся на заднице трусы, или просто получить удовольствие от собственного кривляния. Которым нет причин думать, что не видишь и не слышишь, как другие, что читаешь по губам, с трудом дотягиваешься обрубком руки до рта или ковыляешь на трёх ногах. Которым проблемы инвалидов вообще кажутся чем-то инопланетным, недосягаемым ни умом, ни душой, потому что это не трогает. Не трогает и раздражает, так как эти уроды повсюду, куда ни ткнись. Они только мешаются, они возникают там, где не ждёшь, где их вроде бы и не должно быть – зачем? Ведь они портят вид! Лучше скинуть их с Тайгета, как в Спарте, или засунуть в топку, как при нацистах, или бросить подачку, как нынче, чтобы перед сном поставить галочку в ежедневнике – свершил дело доброе, ближе к святости стал! Жалкий персонаж, говоришь… Жалкий, не спорю. Но спроси у себя, что жальче: выбитый зуб, который станет или не станет заменён очередным протезом, или вышитый платок для слёз, что в отличие от последнего куска хлеба до последнего часа будет храниться у сердца…
      Рыжая молча поднялась и ушла. Оставшиеся угрюмый, блондинка и толстяк долго не могли вымолвить ни слова…
      Ситуация изменилась, когда появились красавчик с брюнеткой. Они спустились с холма, мирно болтая, и были немало удивлены царившей в беседке тишине. При этом одна из них, сменившая бледность на повсеместные румяна, отличалась излишней активностью, а другой, напротив, явил собой то ли расслабленного то ли усталого человека, для которого лишние движения были в тягость.
      - Н-н-нарисовались? – спросил толстяк.
      - Естественно! – сказал красавчик и щедро распахнул альбом.
      С открытого листа на всех взглянул графитовый лик брюнетки с её царственным каре, обрамлённый наброском фантастического пейзажа, в котором наличествовали античные колоннады и поверженные мифические чудовища. Рисунок был завораживающим. На чей-то вопрос «Это всё?» оба многозначительно переглянулись, и красавчик ответствовал, что остальное в своё время будет доработано и выставлено в его персональной картинной галерее для публики, умеющей ценить прекрасное.
      На фоне этой идиллии вопрос блондинки к ворчуну, неожиданный для брюнетки и красавчика, прозвучал явным диссонансом:
      - Илья, скажи, что случилось у тебя с ногой?
      - Да… - отмахнулся тот.
      Но всё-таки рассказал. По его словам, это было лет семь-восемь назад. Успешный выпускник института только-только устроился на работу в солидную проектную контору, откуда ему был зелёный свет к вершинам карьеры и реализации незаурядных творческих амбиций. Ничто не предвещало беды, и поначалу свою судьбу Илья лишь благодарил. Женился... Всё рухнуло в одночасье. Игнорировав «зебру», он перебегал однажды дорогу и попал под колёса проезжавшего автомобиля. Остался жив, но получил открытый перелом кости в щиколотке. Ногу спасли, однако нетрезвый эскулап что-то там сделал не так, и она срослась неправильно – оттого и пошла хромота. Претензии пациента отвергли, сославшись на то, что, мол, сам виноват, не соблюдал полагающийся режим и всё такое, а светило-врач, напротив, совершил как раз невозможное. Повторная операция стоила больших денег, которых на тот момент Илья не имел. Тогда же пошла под откос и карьера. В результате какой-то кампании полностью сменилось руководство конторы, в одночасье вымели и старые кадры. Инвалида (не признанного таковым официально) пожалели, но теперь он был обречён довольствоваться третьестепенной ролью подмастерья.  Поиск нового места работы принёс одни разочарования. На прежнем – тоска и уже дважды его чертежи откровенно нахальным путём, якобы, приносили лавры любимчикам босса. Семейная жизнь тоже закончилась, тут рыжая в точку попала… А гений, его личный несомненный гений – затоптан, унижен и смят, как салфетка, которой вытерли руки и пополнили мусорное ведро.
      - Вот о какой справедливости ты тогда говорил… - пробормотал угрюмый.
      - О ней, родимой. Цель моего визита сюда – не нога. Её я выбрал в жертву.
      - Но как же? – изумилась блондинка.
      - А так. К хромоте я давно привык и согласен остаться вообще без ноги. К чёрту. Лишь бы… Никто из вас не признается в том, какую жертву избрал, чтобы сбылось желание. Боитесь. Вам стыдно. А мне не страшно. Потому что я самый честный из вас. Самый честный!
      - Ну почему, - неуверенно начала брюнетка, - я могла бы сказать… Только зачем?
      - Лично мне н-н-нечего скрывать, - сказал толстяк и выпятил живот.
      - Хитрец! – улыбнулся красавчик, - Решил убить сразу двух зайцев?
      - Да. Я хочу перестать з-з-заикаться, и в жертву качества звука п-п-приношу свой объём... А ты, С-с-саня, что? – простодушно спросил толстяк угрюмого.
      - А я не считаю наш разговор интересным. Хотите, откровенничайте, дело каждого. Только по мне, всё это – наши желания и жертвы – слишком интимно, чтобы выкладывать попусту, лишь бы сказать... Я не хочу.
      Толстяк пожал плечами, а ворчун, почувствовавший, что перестаёт быть центром внимания, глубокомысленно заявил:
      - Дело каждого, ты не ошибся. Но среди нас есть некоторые ушлые личности, мысли которых я предпочёл бы знать заранее, до того как они коснутся меня самого.
      - Ты опять про девчонку? Больше ей делать нечего, как думать о тебе! Оставь её уже в покое и сам успокойся. Иди прогуляйся что ли, воздухом подыши…
      - Прогуляйся? – взвился ворчун, - Ты издеваешься? С чем я, по-твоему, прогуляюсь, если какая-то сволочь умыкнула мою трость? Ведь это один из вас сделал, больше некому. Причём я, кажется, догадываюсь, что это за сволочь…
      Никто не успел ничего сказать. Все сразу поняли, кого он имел в виду, и начали было подбирать слова, чтобы приструнить, укорить или разубедить. Но именно в этот момент тот самый человек появился на тропинке от дома к беседке. Сверкая голыми коленками, рыжая торопливо шагала с каким-то предметом в руке и чем ближе она подходила, тем становилось яснее – этот предмет был тростью. Только не той, утерянной, а новой, самодельной, выструганной из ветки явно лишь несколько минут назад.
      Войдя в беседку и шагнув вплотную к столу, рыжая подала изделие ворчуну и сказала:
      - Возьми, Илья. Это всё, что я могу для тебя сделать. Никто не должен страдать незаслуженно. Есть кому отдуваться за них…
      Ворчун в замешательстве принял «трость», оглядел её со всех сторон и снова воззрился на рыжую.
      - Ты это… сама что ли?
      - Папа кое-чему научил. Я умею не только забивать гвозди.
      Пока, борясь со смущением, остальные сверяли свои мысли с тем, чему только что стали свидетелями, ворчун разглядывал самоделку и цокал языком. Однако надолго его не хватило.
      - Но ведь какая-то сволочь стащила трость всё равно!
      Угрюмый довольно ощутимо ткнул его в бок локтем.
      - На твоём месте я бы сейчас сказал Ирине спасибо.
      - Спасибо, - с трудом выдавил тот.
      - Не за что, - буднично ответила рыжая и потянулась к самому большому помидору, - Опирайся на здоровье, пупик.
      - Иришка, какая ж ты умничка! – сказала брюнетка, - Ведь никто из нас больше не догадался этого сделать.
      - Мне некогда было. Всё утро я думал только о тебе, моя красота, - тотчас приник к ней красавчик.
      - Ну и дурак. Думать нужно не только о красоте.
      - Дурак любит красивых, умный – только красивых, Клеопатра! - прошептал он ей в самое ухо.
      Брюнетка нехотя отмахнулась.
      Рыжая аппетитно поглощала помидор. Толстяк виновато сопел. Угрюмый буравил пальцем трещину в столешнице. Ворчун щупал свой бок… А блондинка сказала:
      - Алиса права. Наш мир полон бездушия. Мы действительно запросто можем пройти мимо чьего-то несчастья, потому что его не видим, или сделать вид, что не заметили, а то и брезгливо поморщить нос. Понять, утешить, протянуть руку помощи без оглядки на собственную выгоду или надуманные принципы – сейчас это редкость, какой поискать. Даже здесь, ненадолго оказавшись оторванными от привычной жизни, мы позволяем себе быть равнодушными и, мало того, творить неприятности и желать друг другу зла… Посмотрите, что сделала Ирина. А ведь так или почти так должен бы поступить каждый. Ведь чтобы это понять, достаточно лишь поставить себя на место другого, того, кто остался один и в беде... Друзья, если б это было в моей власти, я издала бы закон, по которому отсутствие совести – есть такое подзабытое слово – считалось бы преступлением. И голосовала бы за введение наказаний, исключающих рецидив. Звучит наивно, я понимаю, кому-то мои слова смешны… Но надо же что-то делать! Только так можно сохранить сбережённый предками человеколюбивый дух нашего великого народа и передать его будущим поколениям. Иначе что мы оставим после себя – предметы и вещи, среди которых нет места душам?..
      - Я узнала тебя.
      Это сказала брюнетка. Она внимательно всмотрелась в лицо блондинки, а затем сама себе покивала головой как человек, убеждённый, что прав.
      - Я тебя узнала. Ты депу…
      - Не надо, Алиса.
      - Депутат? – вытаращил глаза ворчун, - Вот это новости! Не удивлюсь теперь, если выяснится, что среди нас шифруется какой-нибудь министр.
      Все почему-то посмотрели на угрюмого.
      - Вы что? Я обыкновенный грузчик, - выпалил тот.
      - Грузчик – это перебор… - задумчиво произнесла брюнетка и снова быстро взглянула на блондинку.
      Та, видно было, услышав слова угрюмого, оказалась удивлена и даже как будто разочарована, но натолкнувшись на взгляд брюнетки, а потом – такой же – и рыжей, смутилась.
      - Совершенно верно, - поспешила сказать она, - Я заместитель председателя областного законодательного собрания, председатель комитета по…
      - И один из кандидатов в губернаторы на предстоящих выборах. Так?
      - Так.
      - Прости. Я видела тебя по телевизору. Точнее, чаще слышала…
      - Ну и что с т-т-того? – возмутился толстяк.
      - Да ничего, Гена, - ответил ему красавчик, - Просто большие люди обычно стесняются быть узнанными в толпе пролетариев. На всякий случай стесняются. Ведь живут они не в трущёбах, носят не кеды и пьют не компот.
      - Это ты что ли пролетарий? – гоготнул ворчун, - Смешней не придумать! В каком месте?
      - Тебе показать?..
      По мере того, как их диспут перерастал в очередную перепалку, блондинка выскользнула из беседки и пошла к реке. Брюнетка кинулась за ней. Рыжая ещё немного постояла, послушала и тоже куда-то ушла. Потом и сами спорщики, не переставая пикироваться, переместились к опушке леса. Угрюмый отправился в дом. В итоге, загадочным неподвижным сфинксом остался здесь восседать лишь толстяк.

6.

      Ближе к полудню приезжие были снова в сборе, на сей раз в избе. Подходил важный момент, и все как-то неосознанно предпочитали держаться вместе. Напряжение нарастало, неизвестность тяготила, каждый пытался найти ответы на свои вопросы в глазах остальных или по каким-то иным, отвлечённым знакам. Одна рыжая держалась невозмутимо, как танк. Ей будто всё было ровно до лампочки. Первым на это обратил внимание ворчун, он вообще стал приглядываться к рыжей чаще.
      - Что-то ты больно индифферентна, студентка, - решил сказать он ей, наконец, - Заболела что ли?
      Реплика имела явно выраженную издёвку, но реакции не последовало никакой.
      - Правда, Ирусик, - сказала брюнетка, - Какая-то ты не своя... Случилось что?
      - Так сблизились, что уже чувствуем друг друга, - заметила блондинка.
      - Я же говорила, - подмигнула ей брюнетка, намекая на их вечерний разговор.
      - С-с-скоро всё кончится. Н-н-не переживай, - добавил толстяк.
      - А я и не переживаю, - спокойно отозвалась рыжая, шагнула к открытому окну и устремила в него отсутствующий взор, - Не о чем переживать. Скоро действительно всё закончится, и мы поедем обратно.
      - Конечно! – бодро подал голос красавчик, - Вот только пообщаемся сейчас с каким-нибудь мудрым Гудвином и домой.
      - Как бы ещё узнать, не зря ли общение будет, - выразил сомнение ворчун, - С волшебничком этим… Сразу-то не проверишь. Вернёшься, а там всё по-прежнему, всё окажется блеф и туфта.
      - Ты же поймёшь это сразу, - напомнил угрюмый, - Сам же сказал о жертве ноги.
      - Да… Но я же не сказал – чьей ноги, умник.
      Все насторожились.
      - Слушай, не нагнетай, - поморщился угрюмый, - Для тебя это такая остренькая шуточка, выброс яда, а кому-то не до смеха. Мне, например. До сих пор не могу избавиться от мысли, что предстоящие чудеса (если они конечно предстоят) находятся на грани добра и зла, а значит, могут быть опасны. В этом смысле твоя шутка звучит страшно и неприятно.
      - А ты уверен, что это шутка? Не далее как ночью одна из нас была очень искренна, когда грозилась скорректировать свои мечты.
      - Она никогда бы не сделала этого.
      - Не уверен…
      - Ну что за бред! - брюнетка закатила глаза и глубоко вздохнула, - Неужели не помните, о чём сказали в офисе? Жертва не принимается, если не касается тебя самого. И мы её, каждый, озвучили в офисе. Илья, не нервируй народ.
      - Мало ли что нам там наплели, - пробурчал ворчун себе под нос, но его все слышали, - Кому-то, может, доверили больше других, а кому-то не сказали всей правды…
      - Сань, - красавчик отмахнулся от ворчуна, - чтобы нести угрозу обществу, наши желания слишком личны. Какие добро и зло? О чём ты говоришь?
      - Уверен, некоторые из них лучше бы и не исполнять, - упрямо повторил угрюмый.
      - Я даже догадываюсь, чьи, - ворчун посмотрел на рыжую.
      Та продолжала смотреть в окно с отсутствующим выражением лица.
      - Ирусик, да что с тобой? – обеспокоенно обратилась к ней блондинка, - Ты молчишь, и от этого как-то нехорошо…
      Красавчик подпрыгнул на лавке.
      - Между прочим, вчера она обещала нам что-то рассказать. Помните, речь шла о мистике? Она что-то знает!
      - Да что ей там знааать!.. – начал было ворчун с презрительным скепсисом, но, как раньше, был остановлен суровым взглядом угрюмого.
      - Ир, - сказал толстяк, - Я бы на т-т-твоём месте секретов от всех н-н-не держал.
      - Да нет никаких секретов, - произнесла рыжая, по-прежнему глядя в окно, - Просто есть непонятки, о которых вам пока лучше не думать.
      - Это почему? – насторожилась брюнетка.
      Рыжая повернулась к ней.
      - Ну ты же видела фотографию переговорщицы в детстве. Зачем спрашиваешь…
      Все замерли, а блондинка кинулась к стене. Она быстро отыскала нужное фото, рассмотрела его и подняла руки к лицу.
      - Впрочем, - рыжая обвела присутствующих долгим взглядом, - кое что я могу сделать уже сейчас, - она достала из своей сумочки маленький блокнот, написала несколько слов, вырвала листок и сжала его в руке, - Кто может пообещать, что прочтёт это всем лишь после того, как Отец нас оставит?
      - Никто, - отрезал угрюмый, - Разве что… Гене отдай.
      - Ч-ч-честное пионерское. Н-н-не раньше, - поклялся толстяк.
      - Ладно, - спокойно сказала рыжая и отдала ему записку.
      Толстяк тотчас спрятал бумажный комочек во внутреннем кармане комбинезона.
      - Интриганка! – хмыкнул ворчун, играя тростью, но его никто не поддержал.
      Рыжая снова повернулась к окну. Толстяк опустился на лавку. Брюнетка сложила руки локтями вместе и опустила лицо к кулачкам. Красавчик обнял её за плечи и привлёк к себе. Блондинка так и осталась стоять у стены с фотографиями. Угрюмый со скорбным видом сидел на «своём» сундуке и ломал пальцы. Время неумолимо приближалось к двенадцати…
      В положенный срок объявилась хозяйка. Она отвесила поклоны и сообщила, что им нужно пройти к беседке, а оттуда сходить по одному к камням у водоёма. Мол, как раз там-то их и ждут. Держала она себя буднично и ничто не указывало на необычность события, которое должно было вот-вот произойти. Приезжие переглянулись и молчаливой вереницей потянулись к выходу…
      Ворчун ковылял больше обычного. Вместо тросточки, выструганной рыжей, которая была демонстративно оставлена в избе, он опирался на обломок видавшего виды штакетника. Толстяк предложил свою помощь, но она тоже была гордо отвергнута. Зато красавчик предложил руку брюнетке и та её приняла.
      По дороге блондинка ойкнула и указала в сторону реки.
      - Что? Что там? – спросил её почти каждый.
      - Не знаю… Кажется, вдоль берега прошла лодка и скрылась вон там… Кажется, в ней кто-то сидел… Я не уверена, слегка голова кружится…
      - Не знаю! Кажется! Не уверена! – пробурчал ворчун, - Невероятное количество полезной информации! Зато, как все женщины, просто выговорилась… Легче стало?
      Никто ни слова больше не сказал. Продолжали путь, как будто ничего не случилось. Лишь рыжая, сощурившись, всмотрелась вдаль и по лицу её пробежала незаметная для остальных улыбка.
      В беседке вначале произошла заминка – растерялись, кому идти первым. Сидели, поглядывали друг на друга, никто не решался. Пока не поднялся красавчик:
      - Была не была…
      В его отсутствие в беседке царило безмолвие. Все замерли, прислушиваясь и пытаясь различить, что происходит за кустами у водоёма… Напрасно.
      Едва форвард показался на обратном пути, со своего места подскочил угрюмый. А красавчик сел на лавку и задрожал в беззвучном истерическом смехе. Единственное, что разобрали в его попытках что-то сказать: «Сад камней! Сад камней, твою мать!..» – ничего больше.
      В общем и целом всё продолжалось недолго. Следующей к водоёму отправилась блондинка, за ней толстяк, потом брюнетка и ворчун. Последней туда прогулялась рыжая. Возвращавшиеся удовлетворить любопытство очередников не могли, или не хотели, или в этом уже не было смысла. Угрюмый сидел истуканом и смотрел в одну точку. Блондинка плотно обняла себя руками, кусала губы и молчала, как партизан. Толстяк вдруг активно взялся за огурцы и было непонятно – он вправду настолько оголодал или защищался таким образом от разговора. Брюнетка кинулась успокаивать красавчика. Ворчун ехидно хихикал то над одним, то над другим. Рыжая просто обозревала всех, терпеливо ожидая, когда этот концерт закончится.
      Концерт закончился, когда красавчик перестал дёргаться, а толстяк жевать. А занавес опустил ворчун. Привлекая к себе внимание, он постучал своим штакетником об пол и громко сказал:
      - Ну что, детишечки, развлеклись? Похлопаем в ладоши.
      - Ничего, - сказал красавчик, - я всё равно не зря сюда приехал.
      Он умильно взглянул на брюнетку.
      - Я ничего не поняла, - сказала та, отталкивая его руку от своей талии, - Там никого не было!.. Скажите, нас всё-таки обманули?
      - С хрустом! – гоготнул ворчун, - Только это вас, вас обманули, не меня! Я один говорил: тут шарлатаны! К нам никто и не собирался приходить, Отец – милая сказочка, фотография уродицы – вам в помощь, и вы, вы все, все вы лохи!
      - Этого не может быть. Они же с нас ни рубля не поимели, - толстяк беспомощно посмотрел на угрюмого.
      - Но и не одарили, - тускло ответил тот, - Я так ничего и не узнал…
      - А что ты хотел узнать? – спросила блондинка.
      - Правду. О гибели родного человека…
      Все глянули на него. Своё желание он озвучил впервые.
      - Может, результат должен проявиться потом? – с надеждой спросила брюнетка, заглядывая каждому в глаза.
      - Ха! – чуть ли не крикнул ворчун, - Мой-то – сразу! – он громко шлёпнул рукой по своему бедру, - Моя нога сократилась бы по колено, она же была жертвой. Я говорил.
      - Но тогда зачем? За что? Почему? – воскликнул в сердцах толстяк, - Я не понимаю!
      - Я тоже не понимаю, - сказала блондинка, - Какой во всём этом смысл? Приехать сюда, чтобы забрать с камня какую-то записочку с абракадаброй? – она развернула маленькую бумажную полоску и положила её на стол, - И всего-то?
      - У них так принято, - сообщил красавчик и бросил на стол свою, - Любой эзотерический салон переполнен подобной загадочной мишурой доверху.
      - Насколько я помню, в кабинете переговорщицы никакой мишуры не было, - не то спросила, не то возразила брюнетка.
      - Зато, как видишь, её полно здесь, - он картинно откинул голову и прикрыл глаза, - таинственное захолустье, немногословная личность, «сад камней», послание свыше…
      - Надежды девушек питали, - усмехнулась сама себе блондинка и начала подниматься с лавки, - Ну что ж, на нет и суда нет…
      - Есть!
      Все удивлённо уставились на рыжую, будто только сейчас вспомнили, что среди них присутствует и она. Впрочем, так оно и было, о ней забыли.
      - Послушай, девочка, - сказал усатый, - Не пришло ли время открыть свой секрет?
      Рыжая пожала плечами.
      - Как хотите.
      Под любопытными взглядами остальных толстяк выудил из своего кармана убранный в избе листок и негромко прочитал:
      - «Ничего не получится. Наши желания не исполнятся».
      - То есть… ты знала это заранее? – изумилась брюнетка.
      - Да. Но не сразу. Сначала я узнала вас. А после уже поняла…
      - Ясновидящая в своём репертуаре, - презрительно промолвил ворчун, и в его голосе открыто звучала зависть.
      - Что значит «узнала вас»? – спросил красавчик, - Что такого важного тебе может быть обо мне известно? Что я художник и у меня небольшой рост? Не смеши…
      - Нет, ну это несерьёзно, Ирина, - замотала головой блондинка, - Для того, чтобы узнать человека, одного совместно проведённого дня или, там, ночи, как правило, совсем недостаточно. Это попросту нелегко. Кроме того, очень часто бывает, что человек маскируется, выдаёт себя за другого…
      - И с чего ты решила, что за твоими знаниями следует именно такой вывод? – перебил её усатый, - Даже если узнала, что с того?
      Рыжая с улыбкой посмотрела на всех по очереди. Потом убрала улыбку и сказала:
      - Отец был здесь. Светлана видела его… Возможно, когда-то вначале он и вправду хотел с нами, с каждым, встретиться. Но затем передумал, потому что увидел – мы не готовы к его дарам… А может, всё было немножко не так. О том, что мы недостойны, он знал уже раньше. И эта ночь и утро даны были нам для того, чтобы опомниться, измениться… Но этого не случилось. Мы такие, как прежде… Допускаю ещё один вариант. Нам просто преподали хороший урок…
      - Недостойны? – возмутился угрюмый, - С какой это стати? К тому, чтоб узнать правду о несчастье, которое случилось много лет назад, кто, кроме меня самого, может судить, готов я или не готов?
      - А ты вспомни переговорщицу. О чём она говорила.
      Угрюмый сбавил обороты и послушно напряг память.
      - Она вообще мало что говорила… Ну, о чём… О том, что желание обязательно сбудется, если оно искреннее, а не забава…
      - О том, что взамен нужно пожертвовать чем-то своим, - помогла ему блондинка, - частью тела, органом, чувством или способностью…
      - О том, что мы должны собраться в гостинице, потом нас привезут сюда, переночуем, и в указанный час будет встреча, - добавил толстяк.
      - Это не всё.
      - О том, что мы должны быть свободны от смертных грехов, - вспомнил красавчик и расплылся в улыбке, - ибо таких не берут в космонавты, - он захохотал.
      - Вот! – подняла палец рыжая, - Все пропустили это замечание мимо ушей.
      - Чего? Что за чушь? – скривился ворчун, - Я ещё должен обращать внимание на это никчемное, набившее оскомину словоблудие ряженой монашки? Это же проформа! Заговори с любым правоверным – клише о каких-то там грехах будут всплывать у него через слово. Моралисты, мать их, кого ни задень…
      - Ты-то можешь и не обращать, тебе бестолку, а для кого-то именно в этом – первый закон.
      - Но… у меня… у меня же почти нет грехов, - очень красивым, тихим голосом и невинно моргая, произнесла брюнетка.
      - Тогда покажи, что написано на бумажке, которую ты обнаружила на камне.
      - Да там ничего такого… вот, - брюнетка послушно развернула полоску, на которую взглянули все, - просто слово… одно… на каком-то языке… я не разобрала…
      - У меня та же веселуха, - заявил красавчик и положил рядом свой клочок.
      - И у меня, - подтвердил толстяк, доставая бумажку.
      - Итальянский, что ли… - разглядывая буквы, пробормотал угрюмый, - Но я в толк не возьму, какого чёрта всё это нам нужно?
      - Латинский, - уверенно поправила его блондинка и присоединилась к остальным.
      - Детский сад, - хмыкнул ворчун и выложил на стол свою полоску, - А ты?
      Рыжая послушно раскрыла кулачок…
      - О, так тут твоё имя! – воскликнул красавчик, - Смотрите, у ней написано «Ira»!
      - На ваших посланиях по первым буквам – тоже ваши имена.
      Все с интересом заново вгляделись в бумажки. А рыжая, глядя на их затылки, величественно произнесла:
      - Нас собрали здесь не случайно. Алиса – Avaritia – алчность. Светлана – Superbia – гордыня. Илья – Invidia – тщеславие. Леонид – Luxuria – блуд. Геннадий – Gula – чревоугодие. Александр – Acedia – уныние… Алиса желает денег, Света рвётся во власть, Илья скучает по славе, Лёнька хочет…
      - Достаточно! – вскрикнул красавчик, - Мало ли кого я хочу… А ты? Ты сама-то – что?
      Рыжая улыбнулась.
      - А я – Ira – гнев. И я мечтаю… о мести.
      Произнесла она это так, будто её кровник был перед ней, прямо здесь.
      - Тяжёлый случай, - буркнул ворчун, опасливо косясь.
      - Вот тебе бабушка и семь смертных грехов, - пробормотал толстяк, - Все в сборе…
      - Стойте-стойте, - быстро заговорила брюнетка, - Алчность? Какая алчность? Я лишь хотела попросить немного денег, только и всего. Они мне очень нужны… для дела…
      - Мне тоже с гордыней не всё понятно, - сказала блондинка, - Ну да, я решила занять кресло губернатора области. Но борьба за власть – обычное дело. В чём криминал?
      К ним присоединился и угрюмый.
      - Какая-то однобокая оценка… Я умею быть жизнерадостным, просто для этого нет повода. И потом, считать уныние смертным грехом нелепо. Это, если хотите, смешно.
      - Хорошо сказал, - язвительно ввернул ворчун, - Только как-то уныло.
      - От меня-то чего вы хотите? – сказала рыжая, - Я только могу предположить, что вы не совсем искренни. Алиса, разве не так? Ведь так. Просто стыдишься признаться… Тебя, Света, гнать в бой вполне может не одна забота о людях. А Сашка… прости, но я соглашусь с Ильёй. По-твоему, жизнь – вообще безотрадная штука, верно?.. Всё это легко мог понять любой, не только способный на чудо. Спросите у него, если я не права.
      - Права, - отозвался толстяк, - Ты права, Ирусик. Я хотел обмануть судьбу…
      - Послушай, - с волнением обратилась к рыжей блондинка, - Но если обо всём этом ты догадалась заранее, то почему всё-таки пошла сюда? Ладно, нам не сказала, дело твоё. Но я, если б знала…
      - А я не хотела ничего менять и шла на авось... Ты тоже не обманывай сама себя, бесполезно. Есть то, что из нас не вытравить, хоть иглы под ногти вставляй. Должно прийти время… Знаешь, я рада, что здесь побывала. Я кое-что поняла именно тут. Сашка говорил: о некоторых наших желаниях лучше забыть. Теперь я начинаю думать об этом.
      - Ишь, выгребнулась, малявка, - фыркнул ворчун, - Дааа… Главное, всё так складно про всех изложила! Студентка, говоришь? Не верю. По-моему, ты что-то темнишь.
      - Заткнись, пупик. Чревато. О чём душевно предупреждаю. И уже в последний раз.
      Рыжая первой выбралась из беседки и пошла по дороге к избе. Через несколько шагов она легко обернулась и почти весело крикнула:
      - Не, я вправду студентка. Просто учусь на психолога, вот и всё…
      После её ухода в беседке воцарилось долгое молчание.
      Нарушил его толстяк, принявшийся каяться, что чревоугодие – это и вправду грех, и он, такой вот плохой человек, вместо того, чтобы меньше есть и заниматься спортом, задумал избавиться от живота по-хитрому, назначив его в качестве жертвы ради избавления совсем от другой напасти. И только сейчас, наконец, все заметили, что он действительно перестал заикаться. Самого счастливчика это новость привела в неописуемый восторг, а в умы остальных внесла совершеннейшую сумятицу. В конце концов сошлись на том, что толстяк, видимо, пережил здесь определённый стресс, что и выразилось в «чудесном» исцелении. Мол, на самом деле всё просто…
      Но вот потом, когда решили расходиться, сумятицы добавилось в несколько раз больше. Она буквально взорвалась под ногами. Ворчун неожиданно обнаружил, что его инвалидная нижняя конечность волшебным образом приобрела стройный вид и явила абсолютное отсутствие хвори. Объяснить данное обстоятельство стрессом уже не пришло никому в голову. Нога ворчуна была осмотрена во всех подробностях. Только сейчас припомнили, что раньше её никто не видел. Красавчик высказал мнение, что бравируя своей немочью, он всю дорогу притворялся, а теперь решил посмеяться над доверчивой публикой. На том и сошлись, однако в отличие от толстяка, ворчун с тех пор пребывал в глубоком трансе.
      - Расстроился, что не удалось нас провести, бедняга, - хихикая, объяснил его поведение красавчик, когда вёл брюнетку под локоток.
      За ними к избушке припустил радостный толстяк.
      Оставив невменяемого ворчуна одного, покинули беседку и угрюмый с блондинкой. Но вышло так, что первый свернул в «сад камней», а вторая, завидев это и постояв-подумав, пошла за ним. Там, у воды, они оба присели на нагретые солнцем камни…
      - Хорошо здесь…
      - Вчера, когда мы сюда приехали, мне почудилось, что я вернулась домой, в детство... У нас в деревне тоже изба была, её дед после войны заново поставил. Родители приезжали туда в гости и брали меня с собой. Дед к тому времени сдал уже и больше хорохорился, а бабушка до конца своих дней юлой была... Они кучу детей народили и у каждого – семьи, детишки. За стол садились – мест на всех не хватало. А дед всё равно попрекал, что молодые ленятся, только о себе думают и рожать не хотят… У них тоже русская печь была. Бабушка хлеб в ней пекла, так его караваями без ничего ели, настолько был вкусный. И сундуки тоже стояли. И угол в иконках. И дорожки на пол…
      - По тебе не скажешь, что из деревни.
      - Я городская. Высотки, подъезды, дворы и метро.
      - Престижный колледж, круиз на Майорку, жених из Кремля…
      - Нет. Родители – простые инженеры, так что всё куда прозаичней: обычная «вышка», прогулки по Садовому и неудачное замужество.
      - А дальше?
      - Хочешь спросить, причём здесь власть?
      - Любопытно.
      - Так получилось... Я всегда активисткой была, поэтому, когда предложили первую выборную должность, не стала и думать. Дальше – больше. Во вкус вошла. Возможно, тогда я могла остановиться, но люди в меня поверили. В общем, стало уже не до другой работы… Потом однажды упёрлась в закрытую дверь и поняла: если я её не открою, откроет тот, кто растопчет меня. Я победила. И билась ещё… И сейчас ввязалась в войну.
      - Силы явно не равны и ты решила съездить сюда, чтоб подстраховаться?
      - Да. Но теперь я думаю, что приехала не за этим. Такое чувство, словно отвлеклась от игорного стола в казино. Ирусик открыла глаза…
      - Эта девочка оказалась умнее всех нас.
      - Сюда, к камням, она пошла последней… Как думаешь, здесь было много людей?
      - Сколько б ни было, они шли сюда не напрасно. А некоторые, точно, ещё и сидели на камнях, как мы. Наши желания похожи на эти камни – такие же вечные…
      - Ты улыбаешься. Непривычно.
      - Просто мне хорошо. И есть один повод… А то, что мучило до сих пор, как-то иначе увиделось. Будто кто-то сказал: всему своё время, не зависай, оглянись, посмотри вокруг…
      - Слушай, так я же могу тебе помочь! Власть как-никак – я узнаю! Веришь-нет, всех в ружьё подниму. У меня «армия», знаешь какая?
      - Генерал в сарафане! Видела бы себя сейчас со стороны.
      - Не смейся, правду говорю... А скажи тоже правду – ты действительно грузчик?
      - Ну, вроде того. Перевозками грузов занимаюсь. Маленькая фирма, дальнобой, всё такое…
      В избушку они пришли позже всех.
      Там узнали очередную новость: хозяйка принесла трость. Оказывается, в утренних блужданиях по двору ворчун забыл её где-то за тыном. Забыл или оставил намеренно – вопрос оставался открытым. Но народ им уже не задавался, а сам виновник происшествия в итоге ещё глубже увяз в своём потерянном состоянии.
      Как ни странно, последнее обстоятельство подтверждало версию рыжей о разгадке тайны чудесного выздоровления его ноги. Она уверенно предположила, что исчезновение болезности, по замыслу свыше, как раз не благо ему, а кара. Поскольку теперь ворчун лишался возможности повсеместно бравировать своей несправедливо обретённой инвалидностью и – в качестве непризнанного гения – оставался один на один с реальными талантами, которые мог проявить. Если они у него действительно были… Версия рыжей понравилась всем, но, понятное дело, так и осталась «особым мнением».
      Так или иначе, истории с толстяком и ворчуном дали обильную пищу для фантазий. Мол, не поторопились ли убедить себя в том, что здесь обошлось без чуда. Не коснулось ли оно всё-таки каждого из них, и не обнаружат ли они каких волнительных изменений позднее, по возвращении домой, ведь в отличие от толстяка и ворчуна, предметы желания остальных могут быть не столь явственны сразу. К тому же так и осталось загадкой, кто прятался в кустах и подкладывал на камни бумажки…
      В самый разгар этой полусерьёзно-полушутливой беседы приехал микроавтобус. Знакомый водитель сразу же распахнул дверь автобуса и пригласил отправляться в обратный путь.
      Однако на сей раз парень был не один, а с юрким мальчуганом. Хозяйка избушки оказалась его бабушкой. Пацан несколько раз провернулся у всех под ногами стремительной мухой и исчез в районе птичника. В этом броуновском перемещении красавчику всё же удалось задержать его на пару секунд.
      - Привет, мух! Что сказали тебе инопланетяне?
      - Привет, лопух! Они сказали, что скоро к нам прилетят…

/И. Г. Мордовцев. Повесть «Сад каменных желаний». 2015/