Философская новелла (14+).
* * * * *
Семейную жизнь можно сравнить с судёнышком в море.
Кому-то достаётся гнилая Отмель, кому-то – голубая Лагуна, а кому-то – безбрежный Океан. И Судёнышки бывают разные.
Кто-то мчит на моторной Яхте. Ей любые ветра да волны нипочём, и летучие рыбки сами запрыгивают на палубу. И чем больше палуб – тем больше рыбок. Выбирай любую, если голоден! А нет – так гони их за борт метлой. Но если и оставишь одну для себя, самую стройную да яркую, и окажется она не по нраву (либо хвостом излишне активно бьёт, либо, как акула, что-нибудь оттяпать норовит), не жаль и вышвырнуть! На её место уже летя-а-а-т стайки новых…
А у другого Капитана – Парусник. Не столь проворен, как Яхта, но тоже не слишком зависим от волн и ветров, потому что большой, и команда ему подстать: мамки-папки, бабки-дедки, племянники, шурины, невестки, деверя и прочая матросня. Плывёт такой корабль, легко скользя с гребня на гребень волны, и встречный ветер ему на пользу, если капитан – один, и боцман – держит команду в узде. А не то – разнесут судёнышко на щепки да тряпки и потонут поодиночке и группами все до единого.
Но чаще встречаются Лодочки, на двоих – капитана да боцмана. Слишком рано, вовремя, или слишком поздно появляется в ней третий, реже четвёртый, ещё реже пятый (и так далее) член команды. Умные да расторопные ставят парус, но частенько просто гребут вёслами.
Хорошо, коли грести будут вдвоём да в одну сторону. А бывает: один гребёт во всю прыть – второй ленится. То облака да птички заморские в мечты несбыточные его уносят, то страшные чудища подводные да водоросли дремучие страхом парализуют, то считает сердешный не удары вёсел, а кусок во рту напарника своего. Вот и кружит такое судёнышко на одном месте, или виляет из стороны в сторону. Первая же волна, под которую боком встанут, опрокинет незадачливых мореходов, и винить станут они: гребец – себя, лентяй – гребца.
А бывает иначе – один на вёслах, другой на руле. Хорошо, коли силач – с вёслами, а умник – с рулём, и беда – если наоборот. Некогда будет им работать, весь жар души в скандалы уйдет. С рулём все хотят быть – поверх волн смотреть оно легче, чем горб на вёслах зарабатывать. А вот кровавые мозоли можно и там и там получить. Счастье, коли гребец смирит гордыню, а рулевой не станет править против течения.
Вот и у меня – утлое Судёнышко. И напарник в нём есть. Напарник – в лодочке, а я – за бортом, в корму толкаю. Сама виновата, рулила, по его мнению, в «не туда»! Правда, он и знать не хотел – куда… Сели вместе на вёсла, так он их сбросил. Сначала своё «нечаянно» – в дырявом родительском судёнышке не только грести, а и воду черпать его, «Дитё единственное»-«Свет в окошке», не учили. А измученный упрёками да попрёками, и моё весло потихоньку, когда я задремала, из сил выбившись, без всплеска по волне пустил.
Вот и пришлось мне скользнуть в воду, в корму упереться и толкать наше судёнышко с волны на волну, да так, чтобы в борт не хлестало! Иной раз вынырну, насколько возможно, посмотрю – нет ли скалы по курсу, а мель пятками чувствую. Страшно, конечно, и гадов морских и водорослей липучих, но сама такую долю выбрала. От усердия великого, обросли ноженьки мои чешуёй, развернулись ступни и хвостом рыбьим обратились...
Ох, и страшно и тяжко бывает! Хочется опять в лодочку – на солнышке погреться, дух перевести. А Любимый – багром по ручкам натруженным, по голове от шума волн очумелой! Багор-то у него остался – вдруг что «нужное» волной прибьёт, так он в лодочку «на всякий случай» затащит, в хозяйстве все пригодится. Нет мне места рядом с ним, так и говорит: «Никто ты мне», – а из лодочки не вылазит. Да и я её бросить не могу, дитё моё в ней сидит, не правит, не гребёт, на облака да птичек любуется, морским гадам да липучим водорослям ужасается... И зовёт меня «Мам, дай денег!..». Хорошо им, родимым, тем и держусь…
Так и правильно, так и надо. Раз в постели русалкой – ни рыба ни мясо. А ведь хвоста в начале Пути у меня не было…