ДУНС СКОТ: КРАТКОЕ ВВЕДЕНИЕ В ЖИЗНЬ И МЫСЛЬ
Джеремия Хаккетт (1991)
http://scholarcommons.sc.edu/ssl/vol26/iss1/37
В своем "Портрете художника в юности" Джеймс Джойс представил эстетику Фомы Аквинского следующим образом: "Посмотрите на корзину. Ваш ум должен прежде всего отделить ее от остальной части видимой вселенной. Сначала вы проводите разграничительные линии для объекта, остановившего на себе ваше внимание. Его образ должен предстать вам в пространстве или во времени. То, что слышно, представлено в пространстве. Но во времени или в пространстве, образ должен быть воспринят вами как сущий для себя на неизмеримом фоне пространства и времени. Вы схватываете вещь. Вы видите ее как единое целое. И так вы воспринимаете как целое и самого себя" (1).
Если мы остановимся на минуту и оценим этот акт суждения, которое схватывает конкретное индивидуальное существование предметов, взгляд Джойса позволяет нам верно очертить элементы томистской эстетики. Тем не менее здесь возникает проблема: если реальное, доказательное научное знание для аристотелевского подхода возможно лишь об универсалиях, как возможно какое-либо подлинное познание индивидуального? Дунс Скот как философ и богослов с юности столкнулся с этой проблемой изнутри аристотелевской философии. И он дал новый ответ на него, тот , который отличается от томистского. Что он говорит о целостности? "Красота не есть какое-либо абсолютное качество в прекрасном объекте. Это скорее совокупность (aggregatio) всех свойств таких объектов, например величины, формы и цвета, и сумма всех их соединений между собой и между ними и объектом" (2). Для Аквината единство существенной формы - а есть лишь одна существенная форма для любого живого существа - гарантирует единство знания и единство предмета эстетического опыта. Напротив, для Скота единство составного живого существа не требует единства формы, а лишь подчиненность частей, ни одна из которых не теряет значения, конечной форме. И именно здесь возникает знаменитая скотистская "бытийность" (Haecceitas). Это не есть совершенствование форм, которое по своей природе носит универсальный характер. Скорее это то, что придает всей композиции живого существа конкретные особенности. Это довольно сильно отличается от "чтойности" (quidditas) Аквината: конечной существенности, типичности. Бытийность - это принцип , который завершает вещь до точки , где она неснижаемо сложна. "Конечная конкретность просто будет отличаться от всего остального" - пишет Дунс Скот (3). Личностное бытие в таком случае превосходит просто сущность.
И Аквинат, и Дунс Скот придают большое значение индивидуальному в его отличии от универсального. Тем не менее они создали разные учения о познании индивидуального. Для Фомы универсальное совершеннее индивидуального ибо вместе с ним участвует в том, что он назвал "Esse" (акт существования). Для Дунса Скота индивидуальное совершеннее, потому что это единственная вещь, которая обладает присущей ей уникальностью. Для него важно, что в саму природу индивидуального входит что-то, что отсутствует в общей природе (natura commune), например человечества как такового. Таким образом, для Дунса Скота каждый отдельный человек уникален уже в силу того, что он есть как таковой. Само имя человека имеет специфический индивидуальный характер.
Но если мы говорим о бытийности - то что мы можем сказать в реальных историко-научных терминах о самом Дунсе Скоте и его месте в истории философии и культуры? Кто он такой? Откуда родом? Немецкий философ Хайдеггер начал один из своих курсов со следующих слов об Аристотеле: "Он родился, жил и умер. Давайте теперь выясним, о чем он философствовал". Все хорошо, но может ли биография и местная история пролить свет на мировоззрение ученого?
Что мы знаем о жизни Дунса Скота? Очень мало, но достаточно , чтобы признать его «культурный менталитет». Он был урожденным шотландцем и средневековым монахом-францисканцем, увлеченным жизнью и посвящением св. Франциска. И то и другое, я полагаю, существенно для его характера. В обоих отношениях он жил в мире, в котором имело особое значение творение, природа. Природа и мистика космоса у него явно на переднем плане (? - Пер.). Джереми Катто в "Истории Оксфордского университета" пишет: "Его жизнь обрамлена легендами, хотя нет никаких оснований сомневаться в его шотландском происхождении и принадлежности к общине Данс в Бервикшире, хотя многие детали его жизни были искажены подлогами XVIII века. На самом деле о нем ничего не известно до его рукоположения в Нортхэмптоне в 1291 году , когда он, очевидно, еще учился в Оксфорде. Он все еще был там в 1300 году, когда получил разрешение исповедовать. В анналах Вустерского собора упоминается, что в 1298-99 гг. он интенсивно изучал богословие в Оксфорде, а в 1300 г. получил степень бакалавра (4). В 1302 г. он изучал "Сентенции" Петра Ломбардского в Париже, где провел большую часть жизни, преподавая богословие. Он, возможно, вернулся из Парижа в Оксфорд в течение короткого промежутка времени во время катастрофы, происшедшей между Филиппом Красивым и папой Бонифацием VIII. Последние годы жизни он провел во францисканском монастыре в Кельне, создавая в городе университет, где начал читать лекции и проповеди.
Мы должны поэтому рассматривать Дунса Скота как шотландца, ставшего подлинным европейцем. И как обычно бывает в таких случаях, он считал, что его жизнь удалась. Надпись на его могиле, хотя уже и не средневековая, гласит: "Шотландия меня родила, Англия приветствовала, Франция обучила, Кельн меня хранит". Поэтому, прежде чем идти дальше, мы должны понять вклад, который внесли Шотландия, Англия, Франция и Германия в его творчество, на которое все они могут претендовать - и скажем сначала еще несколько слов о его шотландском происхождении.
Когда родился Дунс Скот? Обычно ученые называют 1265 или 1266 год. В 1278 г. о.Элиас Данс, дядя будущего Тонкого доктора, привел своего племянника в братство в Дамфрис. Другой информации о нем до его рукоположения нет. В Registrum о. Брокиса, произведении XVI в., содержится имя Джон Дунс. Большинство ученых отвегают претензии Литлдина на рождение философа. Семья, возможно, жили в Макстоне, но в любом случае все согласны с тем, что его родители родом из Данса в Бервикшире.
Что же сделал этот человек в философии такого, что он заслуживает памяти? Послушаем Катто снова: "Существенным носителем его идей был комментарий на "Сентенции", которые он и его современники рассматривали как идеал спекуляции, а его главная литературная задача состояла в обработке многочисленных лекций и курсов, требовавшихся для такого комментария и прочитанных после рукоположения. Ассизская рукопись-автограф стала свидетельницей поздней стадии этого процесса комментирования, завершившегося лишь по смерти философа усилиями его учеников. Другими аутентичными работами, содержавшими его учение, были несколько комментариев на логические труды и метафизику Аристотеля, написанных к рукоположению, collationes или частные диспуты, проводимые в Studia в Оксфорде или Париже, и богословские работы, из которых выделяется "Трактат о первоначале". Все это вместе с циклами лекций, неоднократно пересматривавшихся и дополнявшихся, позволяют предположить, что Скот задумал свое богословие как систему, к окончательной редакции которой он задумал прийти. Если бы он прожил дольше , возможно, была бы опубликована более зрелая и авторитетная версия его трудов" (5).
Каково нынешнее состояние его работ, изданий и переводов? Собрание сочинений Скота вышло в Париже под редакцией моего земляка Люка Уотта, который в кутерьме XIX в. покинул Ирландию и трудился в Италии, чтобы редактировать францисканских писателей. Некогда другой ирландец, Морис О' Фей, живший в Падуе, в 1497 г. отредактировал комментарий Скота на "Метафизику" Аристотеля и опубликовал свою работу в Венеции. Они и некоторые англичане продолжали традиции ученых , которые, как Дунс Скот, в XIV в. ушли в Париж и, отказавшись подчиниться Филиппу Красивому, были вынуждены вернуться в Оксфорд, как Ричард и Одо Хибеменс, а также Фома Английский. Позже, в пору расцвета неосхоластического возрождения, когда было уделено огромное внимание критическим изданиям Аквината, Бонавентуры, Александра Гэльского, была создана комиссия для подготовки изданий и переводов сочинений Скота. С 1938 г. эта комиссия стала давать блестящие результаты, отделив подлинные произведения от подлогов. 13 из опубликованных подлинных работ и 4 издания эпохи Возрождения были критически отредактированы ею. Многое предстоит сделать даже сегодня, и не так давно комиссия возобновила работу, чтобы завершить полное издание. В 90-е годы работы главного противника и критика Скота, Уильяма Оккама, были наконец собраны в критическое издание, которое предстоит и для нашего философа.
Отсутствие переводов многих трудов Скота означает, что молодые ученые, которые часто не владеют латынью, не имеют к ним доступа. Этот пробел почти устранил Аллан Бернард Вольтер, недавно опубликовавший лекции Скота по моральной философии, а затем его "Философское богословие". До сих пор нет полного критического исследования Скота наподобие двухтомника Мэрилин Маккорд об Оккаме. Тем не менее чтение последнего указывает на решающее различие менталитетов между великим шотландцем и его английским противником. Несмотря на коренные различия в философии, Оккам восхищался Скотом "по причине его глубокого знания логики".
Говоря о философии Дунса Скота, необходимо прежде всего очистить атмосферу от некоторых вторичных идей. Как правило, неосхоласты противопоставляют его Аквинату в пользу последнего. Дунс Скот не канонизирован как святой, хотя он несомненно свят. Во многом он не похож на Фому, хотя в ряде сочинений разделяет его озабоченность - прежде всего тем, как адаптировать философию Аристотеля для христианского мира. И несмотря на существенные разногласия в некоторых доктринах, они не столь различны, как утверждают некоторые авторы. Средневековый мир вообще был полон интеллектуальных причуд. Дунс Скот принадлежал ко второму поколению после осуждения аристотелевской философии в 1270 и 1277 гг. богословами-августинистами во главе с епископом Стефаном Тампье, который подверг резкой критике аристотелизм вместе с преподавателями факультета свободных искусств в Сорбонне во главе с Сигером Брабантским и Боэцием Дакийским. Тем не менее под подозрение попали даже богословие и философия Аквината. Для оксфордских богословов, включая Джона и Роберта Пекхема, Фома был еретиком.
Одним из лидеров неоавгустинизма стал Генрих Гентский - по-настоящему большой и всеобъемлющий ученый, тщательно защищавший учение Августина о Божественном просвещении. Он считал, что наше реальное опытное и рациональное знание в конечном счете существует на основе Божественного озарения, что вызывает серьезные вопросы об автономии человеческого знания. Просвещающий Бог является основой и условием возможности естественного человеческого знания. Такой взгляд, казалось, оставлял немного места для последнего. Аквинат, четко придерживаясь понятия о Божием озарении, отвергал неоавгустинистский взгляд и приводил доводы в пользу правильного понимания "естественного света", подлинного режима человеческого знания, которое он объяснил с помощью доктрин абстракции и воображения. Именно этот взгляд был отвергнут Дунсом Скотом, который предпочел радикальное учение о однозначности Бытия , чтобы полностью изменить всю метафизику и эпистемологию Средних веков и даже ранней современности. Он также отверг взгляд Генриха Гентского. Для Скота истинным предметом человеческого знания является не Бог, а бытие. Для Фомы предметом знания были как разумные существа, так и материальные вещи. Но у Скота эту роль играло то, что он называл Бытием. Это влечет за собой полное разделение между богословием и философией. Здесь не может быть гармоничного синтеза, на который претендовал томизм. Философия остается философией и может говорить лишь о бытии. Богословие касается понимания веры, и в этом Дунс Скот следовал как Ансельму, так и Августину: "вера ищет понимания". И если вера нуждается в помощи философского интеллекта, чтобы уточнить какие-то идеи, то в основе своей она крепко стоит на ногах. Это не делало тем не менее Скота фидеистом, ибо хотя философия для него была открыта богословию, в своих пределах она оставалась автономной и достаточно свободной.
Теперь я должен обозначить суждения о философии Скота, а ближе к концу сказать о его влиянии на позднейшую философию. Чарльз Пирс, американский философ XIX в., был тем, кто четко признал важность Дунса Скота как одного из самых крупных метафизиков (6). Он проанализировал его взгляд на индивидуальность и универсальность, а также разработал теорию смысла и знаков , которые позволяют создать доводы в пользу одной из форм реализма. Дуне Скот сделал реализм основой своей системы. Когда в позднее Средневековье появился номинализм Via Moderna, он противостоял именно реализму Via Antiqua, созданному Аквинатом и Дунсом Скотом.
В 1916 году молодой немецкий философ Мартин Хайдеггер написал диссертацию "Учение Дунса Скота о категориях и значении". Тем не менее только часть этой работы была основана на текстах Дунса Скота. Разделы, которые касаются единства и истины, показали четкое понимание текстов мыслителя. II часть диссертации была, однако, основана на подложных сочинениях, реально принадлежащих Томасу Эрфуртскому, чья Grammatica Speculativa была отредактирована вместе с подлинными произведениями Скота в парижском издании. Тем не менее очевидно , что Хайдеггер, как и Пирс, четко понимал мысль Дунса Скота. Не может быть сомнений в наличии связи между доктриной бытийности, конкретной индивидуальности, и учением Хайдеггера о Dasein. Учение Дунса Скота о Бытии и трансцендентальном, сердце его метафизики, было прекрасно изложено в книге Аллана Вольтера "Трансцендентное и его функции в метафизике Дунса Скота" (Вашингтон, 1946). В 1952 году Жильсон представил свое крупное исследование "Дунс Скот: введение в метафизику". Мэрилин Маккорд Адамс написала упомянутую работу по Оккаму (1987), где она описывает характер метафизики Дунса Скота в той мере, как это относится к его полемике с Оккамом.
Наибольшей потребностью , которую современный читатель имеет в отношении Дунс Скот является наличие понятных и надежных переводов. Ответом на это стала серия английских переводов Аллана Вольтера: "Философские труды: избранное" (Эдинбург, 1962), "Трактат о Первоначале" (Чикаго, 1966) и "Дунс Скот о воле и нравственности" (Вашингтон, 1986). Самой недавней публикацией стал сборник под редакцией Адамс "Философская теология Дунса Скота" (Лондон,1990). Эта книга содержит философский анализ работ Дунса Скота, и она включает в себя труды не только по философской теологии, но и по метафизике и эпистемологии, а также по теории действия и этике, и она крайне необходима для тех , кто стремится серьезно понять учение мыслителя. Дунс Скот имел очень богатую теорию действия, как и этику. Его учение о воле очень важно богословски. Старые историки философии оказали серьезную несправедливость по отношению к богатству этой теории, и для правильного и точного ее понимания нужны именно тексты о воле и нравственности. Учение Скота о воле входит в первый ряд философских рассуждений на эту тему, что показала Ханна Арендт в Гиффордских лекциях 1978 года. Во II томе антологии "Понятие ума" Дунс Скот как истолкователь воли стоит рядом с Августином, Ницше и Хайдеггером. В недавнем исследовании "Отношения: средневековые теории 1250-1325" (Оксфорд, 1989) Марк Хеннингер посвящает главу идеям Дунса Скота. Он приходит к выводу , что его реалистическое учение об отношениях создало контекст для будущих дискуссий по этому вопросу. Это было связано с строгостью и обстоятельностью его анализа различных точек зрения.
Ясно, почему у Дунса Скота появились поклонники среди философов Нового времени. Тем не менее важнейшие издания его творений, особенно критические у Commissio Scotista, двигались вперед очень медленно. Критические тексты составляют 9 томов, а Оксфордский комментарий к "Сентенциям" так и не доделан. К счастью, прилагаются усилия к тому, чтобы ускорить эту работу. Современные исследователи, такие, как д-р Дюмон в Торонто, обещали критические разработки по Скоту в ближайшей перспективе. Хотелось бы надеяться , что будущее исследований по нему будет светлым.
Я начал с Джеймса Джойса, ученика старого Фомы и члена моей alma mater в пору моей юности, которого там прекрасно помнят и сегодня. Все мы, как и Джойс, чтили труды Аквината, но нашими учителями были и такие англичане, как Дарлингтон и Хопкинс. Говоря о Хопкинсе, нельзя не вспомнить Скота и его "бытийность". Все поэтическое видение Хопкинса показывает связь со скотизмом. И это не только голая нить суждений, но вся ткань, вся интенсивная концентрация частей , которые составляют мысль Скота и его эстетико-религиозный опыт. Снова процитируем Катто: "Со Скотом Оксфордская школа богословия достигла своего апогея, став равной Парижу как центр оригинальной мысли. Он стал первым из оксфордских мастеров, способных повлиять на мышление в старых университетах, и критический, независимый дух Оксфорда XIV века начался именно с него. С тем, что мысль Скота в целом есть продукт Оксфорда, согласны далеко не все... Его лекции поэтому отражают качество оксфордских школ, а так как они содержат основы его идей, было бы справедливо рассматривать его карьеру как точку отсчета новой и независимой фазы в оксфордском богословии". Этот аргумент мог бы быть еще более влиятелен, если бы Катто указал на то, что в 1280-е гг. Скот жил там, где трудился стареющий, но все еще энергичный Роджер Бэкон.
Но как насчет Шотландии? Разве у нее не украли Скота Англия, Франция и Германия, не считая США с их Пирсом и современной семиотикой? Никоим образом! Когда мы смотрим на канун Реформации, мы видим группу амбициозных шотландских педагогов и духовных лиц, трудившихся в Шотландии и в Париже, и это плод работы Скота. Это, используя заглавие работы Броуди, "Джон Мейджор и его круг" (9). Возьмем как пример Джона Майра. Родившийся в Гленгорне в Восточном Лотиане, он сформировал реальную связь между критическим реализмом Дунса Скота и философией здравого смысла в старых шотландских университетах. Он по праву отмечен в истории мысли не только как автор "Истории Британии", но прежде всего за свои работы по логике и теории познания, по сути перекинувшие мост от средневековой философии к Новому времени. Преподаватель коллегии Монтэгю в Париже, он находился под влиянием Оккама, но сохранил эту шотландскую традицию критического реализма: не доказано, пока не доказано обратное, и действует презумпция невиновности. Джон Майр, помимо того, стал основателем великой традиции университета, в решающий момент выпустившего из своих стен Жана Кальвина. Томас Торрэнс убедительно показал, что Кальвин изучал герменевтику у ног Майра в Париже (10). В 1524 г. Кальвин вступил в Коллеж де Монтегю, где попал под влияние Антонио Коронеля, ученика Джона Майра. Майр в 1518 г. уехал из Парижа на родину, где преподавал в Глазго и Сент-Эндрюсе, но вернулся в Париж в 1525 г., во время второго года Кальвина в колледже, и возобновил чтение лекций по библейскому богословию, философии и физике. Во время учебы Кальвина Майр издал ряд трудов по Аристотелю, включая комментарии к его этике, свою работу по логике Quaestiones Logicales, восемь книг по физике и натурфилософии, выпустил новое издание комментариев на "Сентенции" Ломбардца и в 1529 г. закончил свою экспозицию Евангелий, которую Кальвин слушал в виде лекций. Таким образом, расцвет Майра связан именно с библейским богословием в Сорбонне, и через него Кальвин был наставлен в философии, логике, библейском богословии и патристике. Натурфилософия Кальвина, его философский и богословский язык, его толкование Писания - всем этим он обязан Майру и парижским скотистам, а через них и Оккаму. Осознавал ли Кальвин этот долг? Видимо, да, хотя и неявно. Не стоит забывать, что его однокурсником был Игнатий Лойола, а также что шотландская группа учила студентов со всей Европы. В Париже голос Шотландии достиг континента.
I james Joyce, A Portrait of the Artist as a Yaung Man, Text, Criticism, and Notes, ed. Chester G. Anderson (New York, 1968), p. 212.
2Cited in Umberto Bco, The Aesthetics of Thomas Aquinas (Cambridge, MA, 1988), p. 206.
3Bco, The Aesthetics of Thomas Aquinas, p. 206.
4The History of the University of Oxford, ed. TH Ashton: The Early Oxford Schools.
ed. J. I. Catto (Oxford, 1984), J. I. Catto, "Theology and Theologians 1220-1320," I, 505- 6.
5 Ibid. P.506-507
6 См JF Boler, Charles Pierce and Scholastic Realism (Seattle, 1963).
7 См Martin Heidegger, FriJke Schriften, in Gesamtausgabe, (Die Kategorien-und Bedeutungslehre des Duns Scams) (Frankfurt am Main, 1978), I, 189-412.
8 Catto, pp. 505-6.
9 Alexander Broadie, The Circle of John Mair: Logic aruJ Logicians in Pre-Reformation
Scotkmd (Oxford, 1985). Для критической оценки состояния и влияния шотландской философии в Ренессанс
, см недавно опубликованный очерк Alexander Broadie,
"Philosophy in Renaissance Scotland: Loss and Gain,' in John MacQueen, ed., Humanism
in Renaissance ScotlaruJ (Edinburgh, 1990), pp. 75-96.
См особенно его резюме: "В истории шотландской культуры XVI века , нельзя не принимать во внимание вклад философов, без которого мы получили бы лишь искаженную картину, не уделявшую должного внимания всем достижениям эпохи. По справедливости надо сказать, что шотландцы, нация философов, создали свой Ренессанс (Р.93)
IO Tnomas F. Torrance, The Hermeneutics 0/ John Calvin (Edinburgh, 1988). Supplements to the Scottish Joumal o/Theology.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn