Г л а в а 2
Но вернёмся к полякам, которые должны были к нам приехать вскоре.
Альку – младшего брата Петьки - я давно мечтал увидеть изменившимся, подросшим. Ел он, как мне казалось, тогда в Варшаве не меньше брата-обжоры, но зато он и рос. И, кстати, как замечал его отец, был самым умным из трёх его детей. Мне не очень хотелось соглашаться с Юрием Александровичем, ведь его Кристина казалась мне весьма неглупой девушкой.
Я говорю «девушкой», потому что когда мы были в Польше, Кристе было уже 14 лет. Она, правда, не увлекалась книгами - как делала моя мама в её возрасте - для «умственного развития». Тётя Аня жаловалась, что и в школе она учится «неважно». Зато уже тогда мечтала выйти замуж. Да не за соседа-поляка, а за некоего Серёжку-москвича, жившего от нас неподалёку на Кропоткинской улице – чуть ли не напротив бассейна «Москва», куда мы с Белкой и до сих пор ходим, плавать холодной осенью и зимой.
У меня, конечно, и в школе есть бассейн, но сводить туда маму я не могу. Вот и выручает бассейн «Москва», правда всё реже и реже мы там бываем. И, кстати сказать, даже когда мы ходили туда часто, встретить Сергея в бассейне мне не доводилось. Может он и бывал там, но мы-то не были знакомы. Так я и ответил Кристине тогда в Польше, что бассейн, вблизи которого живёт её Сергей, посещаю, а милого её не видел, так как она нас не познакомила.
Впрочем, Кристину мы с Белкой, быть может, и не увидим в Москве. Она приедет позже братьев, и поселится, как мама полагала, видимо у своего «жениха». Мы тогда ещё обшучивали эту ситуацию - Кристина считает, что Сергей её жених, а он-то знает об этом? Предполагая что если парень учится в хорошей школе, и не как Ванта или мой друг Лёшка на тройки, которые им натягивают учителя, чтоб не оставить на второй год, то, пожалуй, ему захочется учиться и дальше. А женитьба пусть на хорошенькой, но несколько заторможенной полячке – большая помеха в учёбе.
Она – я имею в виду Кристю – с юного возраста жила в достатке. Ей привычно, что служанка на всю их семью готовит, стирает, гладит. Наверно, если родит ребёнка, то и ухаживать за ним не сумеет. Вряд ли Сергей, будучи студентом, сможет нанимать ей служанку и няню. Или может его мама, готова стать для полячки служанкой? Но ради чего? Возможно, Кристине дадут богатое приданое – так размышлял я, не делясь этим с Белкой. Но приданое не придаст ей способностей, чтоб получить хотя бы какую профессию и работать. А не работать в нашей стране ей никто не позволит. Разве что Сергей такой же, как она – не захочет дальше учиться и поедет с Кристей в Польшу. Но что тогда он будет делать в чужой стране?
Выучиться польскому языку, мне кажется, несложно, но поступить в их Университет ему даже с хорошим языком будет трудно. Это же надо и думать по-польски, и перевернуть всё своё миропонимание, полученное в советской школе. Польша – вообще-то хитрая страна, судя по высказыванию, оброненному Юрием Александровичем в разговоре: - «Солнце для Польши всходит уже с Запада…»
И как там жить советскому человеку, для которого с детства солнце восходит на Востоке и никак иначе. Перелепить себя по-новому, подделываясь под Запад? Правда, как я понял уже – судя по Володьке хотя бы – многие евреи (да и не евреи тоже) мечтают жить где угодно, только не в Союзе, где даже продукты добываются с трудом.
Так что вполне возможно, Сергей, даже если он чисто русский парень, захочет жить в Польше, где с питанием и прочими вещами нет проблем. На этом моё желание размышлять о женихе Кристи закончилось – сам выберет, как ему жить дальше. А я задумался, как мы встретим с Белкой будущих, быть может, родственников этого Сергея.
Тётя Аня год назад, когда приезжала договориться насчёт вызова своих сыновей в Москву, сказала хорошие слова: - «Ты, Реля, лишь сделай вызов Петьке и Альке, а жить они будут на Кропоткинской улице, в отдельной квартире у наших хороших знакомых». Полячка, думая, что мы не знаем о женихе Кристины, и ещё не уверенная, что дочь выйдет замуж в Москве, не хотела это открывать. Но «у советских людей собственная гордость».
Мама заявила, что скоро мы переберёмся в две комнаты с небольшим коридором, там места хватит и для её сыновей. В общем, Белка сама «вызвала огонь на себя». Теперь же я думал, как бы было хорошо, если бы два брата поселились вместе с сестрой-невестой подальше. И пусть бы она готовила им завтраки и ужины. А пообедать можно и бродя по Москве, там полно всяких кафе, не говоря уж о столовых, где перекусить можно дёшево и сердито. Так Кристя, хочешь-не-хочешь, и готовить бы научилась. Будущая свекровь сумела бы обучить её этому. А не захотела бы девушка учиться, то запросто бы нашли подходящую столовую, где вся троица и кормилась бы, как делали мы с мамой в прошлом году в Севастополе.
В Ялте, правда, маме приходилось иногда готовить. Вот так «сделаешь людям добро», и получишь в ответ «неблагодарность». Мы тогда в Ялту «привезли солнце», и тут же, откуда ни возьмись, наехали отдыхающие, а может, просто местные повара разленились. Но только в обед, выстояв большую очередь, ещё можно было поесть в кафе, а ужин приходилось уже самим готовить. К вечеру все отдыхающие и местные занимали столики в кафе, и сидели там до полуночи. Переждать было невозможно и мы, прикупив по дороге на рынке продуктов, готовили сами.
Вот я и размечтался «сделать» из невесты хозяйку. Пусть привыкает к русскому быту. Или пусть её братья хотя бы обедают в том месте, где бродят по Москве. Зная свою мать, я допускал, что она предложит гостям трёхразовое питание. А значит, ей придётся бесконечно стоять у плиты. Гости дорогие, хоть тётя Аня и предупредила Белку, что денег с собой у них будет достаточно, как я предполагал, не захотят тратиться на обеды, и придумают как им «случайно оказаться поблизости», чтоб зайти и пообедать со мной, когда я приду с работы.
Так и вышло. Не стану распыляться, как мы встретили братьев на Белорусском вокзале. И ехали потом по центральной улице на троллейбусе, где Петька – «двадцатилетний младенец» во весь голос сетовал, что вот в Москву им на Олимпиаду, через три года не удастся приехать, потому что известно уже, что иностранцев пускать будут мало. Не буду подробничать, с каким удивлением смотрели на него пассажиры троллейбуса. Как было неудобно нам с мамой за тётю Аню, что не научила своего старшего сына, что в транспорте кричать не стоит. Но Петька, не связывая взгляды пассажиров с громким своим голосом, похвастался нам своей футболкой с оттиском головы какого-то нелепого иностранного музыканта. Быть может, в Польше этого человека почитали, но в России он смотрелся уродливо на животе низкорослого Петра. И опять было жутко неудобно, что он гордится столь нелепой наклейкой. Но, вдоволь налюбовавшись мрачным рисунком на своей майке, Пётр выдал очередной шедевр – и снова на весь троллейбус:
- Вот почему у вас в Москве апельсины стоят дешевле, чем у нас, в Варшаве? – заявил он с вызовом и обидой, как-будто москвичи были в том виноваты.
- Петя, ну зачем так громко, чтоб люди слышали, откуда ты приехал, - тихо отвечала Белка. – Во-первых, наверное, потому дешёвые апельсины в Союзе, что и мы в южные страны поставляем что-то недорого. А во-вторых, насколько я помню, в Варшаве апельсины, хоть и дорогие, лежат на прилавках круглый год и всегда их можно купить. У нас же привозят осенью или зимой и держат их на складах, разделив, на несколько месяцев. На прилавки эти вкусные фрукты попадают, когда магазину надо выполнить план, и всегда выстраивается очередь. Что ты предпочтёшь? Стоять в очереди за апельсинами или мандаринами дешёвыми или купить их, когда захочешь, в любое время года?
дальше - http://www.proza.ru/2016/12/07/1231