Баня

     Баня – это «здесь русский дух,  здесь  Русью пахнет...»

     Для жителей Руси баня никогда не была просто местом, где люди моются. Ей придавали обрядовое, культовое значение. Считалось, что именно здесь можно расстаться с жизненными неурядицами, смыть с себя не только физическую, но и духовную грязь, разные грехи, болезни, несчастья. Баня сопровождала наиболее важные для каждого русича события: рождение, свадьбу, похороны...

     Здорово в баньке попариться...   А, особенно приятно, когда на улице мороз.  Баня - это что-то! И это  что-то - класс! Мы жили в деревне и топили баню только по субботам. Особенно хорошо было ходить в баньку зимой, когда в стенах бани потрескивал мороз,  - с веничком дубовым или березовым. Да – это было  чудо. Да, баня - это действительно чудо! Это было здоровье и наконец - УДОВОЛЬСТВИЕ!!!  Каждую субботу, живя в деревне, мы  получали такое величайшее  удовольствие!

     Суббота - банный день во всей нашей деревне.  Суббота - это запах веника и дыма от дров в морозном воздухе... Признайтесь себе, есть желание сходить в баньку? Конечно! Баня это была  большая  радость в нашей жизни.  Выходишь из бани - и как будто  родился только что на свет. Но, я считаю, что  баня, в первую
очередь,  должна быть топлена только дровами, а не те бани,  которые есть ныне у многих - на электрических тэнах.

     Бани – это ведь не заимки лесные.  Простые деревенские баньки обычно строят на окраине усадьбы, обычно их ставят в огороде - в конце, и поближе к воде. Делают это обычно  в целях безопасности - подальше от дома и подальше от беды.

      Немного истории... Какие правила были при посещении общих бань? Правила посещения бани на Руси. Еще сто лет назад без бани не обходились ни крестьяне, ни их владельцы.

     Несмотря на то, что историкам неизвестно точное время появления парилок, им удалось восстановить множество бытовых деталей.

     В деревнях же семьи часто мылись вместе, в первую очередь, из соображений экономии: баня зимой остывает быстро, а дважды ее топить – дров не напасешься.

     Для жителей Руси баня никогда не была просто местом, где люди моются. Ей придавали обрядовое, культовое значение. Считалось, что именно здесь можно расстаться с жизненными неурядицами, смыть с себя не только физическую, но и духовную грязь, разные грехи, болезни, несчастья. Баня сопровождала наиболее важные для каждого русича события: рождение, свадьбу, похороны. Каких  же правил придерживались при походе в общую баню?

     Париться ходили в первой половине дня, чтобы все успели до полуночи. Баню посещали в две смены: сначала мужчины, потом женщины с маленькими детьми. Мужчины шли первыми, чтобы взять на себя «первый удар» - они парились при самой высокой температуре. Застолий в бане славяне не проводили, поскольку считали, что с пищей они впустят в себя болезни.

     После крещения Руси люди по-прежнему верили в банных духов и стремились найти с ними «общий язык». По поверьям, банники отличались скверным нравом. Чтобы задобрить их в парильне оставляли чистую воду, свежие веники и хлеб с солью. Таким способом люди благодарили духов за пар и давали им самим время попариться. Считалось, что банники предпочитают делать это ночью.   

      Сложными были взаимоотношения церкви и бани. С религиозной точки зрения поход в баню был языческим ритуалом. Поэтому в некоторых деревнях поход в баню и церковь заранее планировали в разные дни – субботу и воскресенье. Но есть исторические рассказы (к примеру, «История крепостного мальчика» Алексеева), в которых этот обычай не указывается. Как барские семьи, так и крепостные мылись в субботу днем, а в церковь шли к вечерне.

      Достоверно известно, что бани выполняли функцию лечебниц. Благодаря растопке по-черному, в таких помещениях было легко поддерживать гигиену. В банях оказывали разные «врачебные услуги»: пускали кровь, принимали роды и даже вырывали зубы. Информация о первых общественных банях появляется в указе епископа Ефрем – будущего Киевского митрополита, который приказал построить банное врачево при монастыре.

      В городах общественные бани начали появляться с 17 века – во времена царствования Алексея Михайловича.

      Такие бани унаследовали принцип совместного мытья. Однако уже при Екатерине II прежний порядок был отменен – появились мужские и женские парилки. Существует точка зрения, что принятая мера была вынужденной. Екатерина II боролась с эпидемией сифилиса, который наступал с Европы.

     В городских банях посетители могли купить веник и другие банные принадлежности. Одежду сдавали в раздевальную, где гардеробщиками выдавались жестяные номерки. При желании горожанин мог нанять банщика, поддававшего пару. Свои услуги предлагали и мальчишки, которые стригли ногти, срезали мозоли, стригли и брили. Это предистория... Но вернёмся к нашим баням в детстве...

     В детстве моей жизни  в нашей Немойте, как я помню, было три-четыре общественные бани. Первая большая баня была общественная – на 7-8 семей,около дома дяди Павла, вторая баня - для детей детского дома, третья баня - стояла в кустах около дома Мудрака. Была ещё одна баня - у Большого Вира. Свои личные  бани были у Акулёнков и у нашего соседа Василия Ивановича (Тёркина). И всё, пожалуй. Эти бани стояли на правом берегу реки Немойтянки. На левом берегу были бани детского дома, баня по-черному,  где мылись левобережники  и где коптили чуть ли не всей деревней колбасы и окороки... Да еще была баня у Пилипа Чёрта, или Идола, как его обзывали, и который никого в эту баню не пускал, а мылся вдвоём со своей женой.

Гомон в бане, словно роя шум: споры, анекдоты и рассказы…
Много навевают разных дум, детство вспоминаем и проказы.
Помним как зимою, в холода, нас отцы таскали за собою.
Быстро улетели те года, в детство дверь немного приоткрою.
Через час, отмывшись добела, в раздевалке кучками садятся.
Вот такие брат были дела, нечему здесь, в бане удивляться.
После бани чарка, как закон, дёрнут мужики перекрестившись.
В чистое нырнёшь, как Аполлон, на неделю с банею простившись.

     Позже отец купил у кого-то в соседней деревне новый банный сруб и поставил наконец-то в своём огороде свою личную баньку. Сначала, купленный сруб разобрали на месте по брёвнышку, пометили каждое бревно, нанеся на брёвнах маркировку краской. Потом эти брёвна перевезли к нам огород. Александр Карпович Петровский, который разбирал баню, собрал её уже по-новому. Мох для бани мы с мамой заготовили заранее на болоте около деревни Розмыслово, а потом этот мох, я и Федя Контя  перевезли на лошади к дому. Был сделан новый фундамент под баню, сделана новая печка с 200-литровой бочкой, новый пол и новый потолок, а сверху была поставлена и новая крыша с красивой трубой. Печку в бане нам выкладывал Миша Корнев, который ранее клал  печку в хате. Пол, потолок и крышу Петровскому А.К. и Корневу Мише помогал делать Федя Контя - мастер по плотницкой части. В общем, баню сделали нам на славу самые лучшие деревенские мастера - плотники, столяры и печники. Строители бани были первыми, кто в этой бане и мылся...Конечно  были там папа и я, а также наши ближайшие соседи - дядя Павел и Василий Иванович Теркин. А мама в это время уже накрывала в хате послебанный буфет.

     Эх, баня-баня-баня - березовый дурман... Хлещет веник, хлещет веник, спины мокрые горят. Хлещет веник до упаду - спины полымем горят. Эй, подвинься! Я присяду,  здесь на Вы не говорят…  Хлещет веник, хлещет веник -  листья под ноги летят. На распаренных ступенях настоящий листопад… Ах, баня, баня, баня, малиновый ты жар, берёзовый дух мяты... да веничек пропарь. Ах,  баня, баня, баня, ты добрая маманя, ах, русcкая ты баня,  ты разгони печаль...

     Здесь каждый  камень гранью чувств,  хранит лучистый отпечаток твоих шагов, родная Русь!

     У русских бань раньше не было  трубы, они топились с открытой дверью. Водой плеснешь на каменку, аж волосы хрустят, вот это была баня! Сейчас таких бань стало совсем мало, так как хотят ныне  люди  в чистоте жить.  А вы знаете, почему бани очень долго топили «по-черному» на Руси?  Раньше был налог на «трубу». Поэтому беднейшие люди в деревнях даже избы топили  «по-черному». Потом избы стали делать с русскими печами, а баньки так и продолжали топить по-черному... И только при Никите Хрущеве  этот налог на трубу отменили. Бани стали топить уже по-белому.  Но, я несколько раз в детстве  мылся  в деревнях и в баньках по-чёрному.
    
      Баня - это то, что не передать словами,  когда готовишь баню для тех, кто будет не просто мыться в бане, а по настоящему будет  расслабляться от негатива прошедших дней, в надежде для позитива будущего. А когда приходишь после бани домой (приползаешь), весь новый как серебряный рубль, - ну что с этим может ещё сравниться?

      В бане парится веником меня приучил, прежде всего, мой  отец, который и сам парился в бане до умопомрачения, и меня к такой бане с детства приучил.  В парилке мужики так яростно орудовали вениками, как будто не парили, а изгоняли бесов. Причем, частенько в четыре руки. Здесь было все строго и серьезно, по-взрослому, по-мужски. После парной, в зимнее время, никто не запрещал нам окунуться в ледяной снежный бассейн... а снега в моём детстве было много, не то, что в нынешнее время.  В нашей общей бане было несколько мужиков, которые любили хорошо попариться, но и были такие, которые не очень любили залазить на полок, где пар стоял огненный…  И даже мне, ребенку  7-8 лет, странно было смотреть на них, как они кое-как потрут себя рогожкой, быстро смоют с себя мыло, выльют на голову ведро воды, и скорее домой… А нас детей, многие родители загоняли парится на полок с веником уже с 6-7 лет, и парили долго,  даже если кто-то этого терпеть не мог и плакал или кричал. А вскоре многих из нас уже и загонять на полок не нужно было – сами туда просились. Отец для меня всегда брал в баню небольшой детский веник, чтобы легче было руками махать... А как здорово было возвращаться домой по ласковому после баньки морозцу и, следуя взглядом за папиным пальцем, находить на ночном небе ковшики Большой и Малой Медведиц, одинокую и потому грустную Полярную звезду...
   
     Протопи ты мне баньку, хозяюшка, раскалю я себя, распалю! На полоке, у самого краюшка, я сомненья в себе истреблю. Разомлею я до неприличности,  ковш холодный — и все позади…   И наколка времен культа личности засинеет на левой груди. Протопи ты мне баньку по-белому – я от белого свету отвык. Угорю я, и мне, угорелому, пар горячий развяжет язык.  Эта знаменитая песня Владимира Высоцкого, как нельзя лучше отражает суть русской баньки по-белому, хотя я очень люблю и его другую песню – «Банька по-черному».

     После войны в 50-х годах в нашей деревне личных бань практически не было. Мылись в общественных. Была, как я пишу выше, баня детдомовская. В нашем детском доме, который был открыт  с 1946 года, находилось около 150 детей разных возрастов – 7-14 лет. Директор детдома Козыревский Иван Герасимович иногда  приглашал отца  в эту баню, и мы с отцом тогда  ходили туда. Баня стояла у самой речки - буквально  метрах в десяти.  Летом, прямо из бани мы бежали к речке и прыгали с удовольствием  в воду, где долго плескались, а потом снова неслись скорее в парилку. И так - по нескольку раз за вечер. Хорошее было время…

     А наша общая баня, как я уже писал, стояла напротив дома дяди Павла – у колодца. Топили и готовили баню все семьи  по очереди. Получалось на семью – 6-7 раз в году. Главное задание для меня лет с 10-ти, было задание от отца  - наносить из колодца три большие деревянные бочки холодной воды и большую железную бочку на 200 литров воды, которую надо было мне ещё и  нагреть.  Обычно с утра я начинал носить воду в бочку, которую после обеда, затопив баню, я начинал греть, постоянно подкидывая в печку паленья дров. А между делом, я продолжал носить из колодца холодную воду в бочки и бидоны,  которые стояли  в предбаннике и внутри бани... Мне было 10 лет, а два ведра - это 20 кг, как минимум... А от колодца до бани - метров 70 пронести воду надо... Это 25 раз, как минимум, надо было мне сходить туда и обратно, чтобы наполнить все бочки. И носил! И не ныл! Так мы были приучены с самого детства, работать, работать и ещё раз работать. Не зря ведь мы читали уже в третьем классе роман Островского "Как закалялась сталь". Да, так было...

     Обычно я с собой в баню  для питья брал квас, чтобы не пить холодную колодезную воду и не заболеть, который готовила в большом баке мама,  и он всегда стоял на столе в кладовой. Лет  с 9-10, когда я шёл носить воду и топить баню, ко мне приходили подружки по школе – Зина и Аня. Уже тогда, оставаясь наедине  в бане,  я по очереди  целовался с Зинкой и Анькой. Это было так возбуждающе и так приятно...  Смотрят Зинка с Нюрочкой  на  мою   фигурочку. Пригрожу я пальчиком - Нюра, не балуй! А давай в предбанничке выпьем по стаканчику квасу и запьём с тобою жаркий поцелуй… Уже тогда меня  шибко тянуло на любовь…

     Так вот, - по поводу домашнего кваса… Квас в Немойте мы пили везде и во всякое время — дома и на работе, в бане и после бани, до и после еды... Он был вкусен и ароматен, прекрасно утолял жажду, бодрил и освежал. Хорошо помню щекочущий, бьющий в ноздри добротный квас, который подавляет желание пить спиртные напитки, в том числе и самое лучшее пиво (употребление которого совершенно не совместимо с пребыванием в русской парной). У нас в бане русский квас находил применение самое широкое. Его пили и им поддавали на камни в парной, в нем смачивали банные веники и парились на вкусном «хлебном духу».

     Самое главное в бане — это веник. Банный веник – это главный атрибут парильщика.  Какими только  мы не парились  вениками!  Березовыми, дубовыми, липовыми, ольховыми, пихтовыми, можжевеловыми, рябиновыми, пижмовыми...  И даже крапивными. С давних времён широко использовали в бане стегание тела ветками из березы, клена, дуба и других пород деревьев. Нет, не случайно старинные русские поговорки и загадки гласят: «В бане веник — господин», «В бане веник дороже денег», «Баня без веника,  что самовар без трубы». А на Кубе  я парился вениками из эвкалипта и даже вениками из лимонника.

     К заготовке березовых веников для бани я всегда относился очень серьезно.  Главное, веники надо вовремя запасти. Их обычно знающие и понимающие в этом банщики, заготавливали после Святой Троицы (вторая половина июня) и до Успения Пресвятой Богородицы (середина августа).  Даже сегодня у меня в гараже на стене висят веники берёзовые, дубовые и из можжевельника, заготовленные в нужное и правильное время.

     Отправившись париться в баню с веником, необходимо иметь представление о том, как правильно его запаривать. Только в таком случае вы получите максимальный эффект от банной процедуры и море удовольствия в придачу. В этой статье я попытаюсь максимально раскрыть все тонкости и секреты данного процесса.

      Прежде всего, следует уяснить, что способ запаривания зависит от самого веника. Веники, как я пишу,  бывают травяные, лиственные и хвойные. Существует также разница в том, как запаривать свежие и высушенные веники.

     Свежие веники не нуждаются в запаривании – учтите эту важную рекомендацию. Листья свежего веника в горячей воде обмякнут, станут вареными, тяжелыми и липкими, да еще и с запахом пареного сена. Такой веник мгновенно вбирает пар в себя и все, что вы получите от такой процедуры – капающие на ваше тело капли кипятка и прилипающие горячие листья. Немного удовольствия, не так ли? Так вот, чтобы не произошло подобной неприятности, достаточно опустить свежий веник в теплую воду несколько раз и приступить к процессу парения.

     Сухой веник необходимо ополоснуть сначала теплой водой, а затем поместить в таз с холодной водой минут на 20-30. После этого вода из таза сливается, а веник заливается горячей водой на 5-7 минут. Только не заливайте его кипятком, иначе листья станут тяжелыми и липкими, и он быстро осыплется.

     Сильно пересушенный веник распаривают при помощи горячего пара от каменки. Вначале он окунается в таз с горячей водой на 1-2 минуты, не больше. После этого веник вынимается, отряхивается над камнями. Капли воды, которые падают с листьев, образуют пар, который и приводит веник в надлежащее состояние. Повторяйте эти действия до тех пор, пока веник не станет мягким и готовым к употреблению в парилке. Только следите за тем, чтобы листья не попадали на каменку, потому что они могут гореть, не смотря на то, что влажные – придется очищать камни от листьев и проветривать помещение.

     Высушенный веник замачивается в холодной воде на длительное время – за 12-15 часов до запланированного похода в баню. Непосредственно в бане веник необходимо завернуть во влажную тонкую ткань и на несколько минут оставить в парной. Такая процедура способствует тому, что листья становятся ароматными и мягкими.
 
     Пар от березового веника способен расширять мелкие бронхи и чистить их. В листьях березы содержится витамин С, провитамин А и дубильные вещества. Благодаря им в бане можно справиться с болью в мышцах и суставах, расслабиться после активной физической нагрузки и даже успокоить кожу.

     Дубовый веник. Такой «инструмент» подходит для любителей пожёстче. Подойдет обладателям жирной кожи - она станет матовой и упругой. А вот обладателям легкораздражаемой кожи нужно быть аккуратными, чтобы не спровоцировать раздражение. Аромат дубовых веников не даёт повыситься артериальному давлению, оказывает благоприятное влияние на нервную систему и снимает стресс.

     Хвойные веники - это уже для любителей экстремальных походов в баню. Тут, как и с дубовыми вениками, требуется аккуратное использование. Хвойный веник необходимо запарить в крутом кипятке примерно на 20 минут, дождаться, чтобы он стал мягким и тогда начинать аккуратно париться. Такой веник стимулирует кровообращение глубоко в мышцах, помогает при болях в спине, дезинфицирует воздух и препятствует простудным заболеваниям.

     Эвкалиптовый веник. Таким веником можно делать как массаж, так и ингаляции. Правда ветки его непривычно длинные и гибкие, за счет этого орудовать веником становится непросто. Я обычно готовлю для себя комбинированный веник, например, из березы и эвкалипта, так целебные свойства будут выше, а массаж удобнее. Что касается ингаляций – то прижимаете веник к лицу на 4-5 минут и дышите эфирными маслами эвкалипта. Это помогаете организму справиться с насморком, болью в горле и простудой.

     В детстве, лет до пяти в баню иногда меня водила мама. Помню такие моменты, когда мама меня первый раз повела в баню, где мылись женщины и малолетние дети. Это была общественная баня, стоящая у реки на нашей стороне. И вот мы с мамой сидим на скамье в длинном плохо освещённом фонарем предбаннике. Ждём своей очереди. А очередь, ой-ой-ой…  Какие-то тётки, старушки, девчонки. Многих я знал. И все голые - с тазами, с банным бельём, с вениками, мочалками…  А мне надо ждать! Ёрзаю на месте, верчусь по сторонам. На моём лице сплошное страдание: скоро ли мы приблизимся к заветной двери, из которой изредка выходят помывшиеся счастливые тётки? Мама чувствует моё томление, гладит по спине и успокаивает.

     Наконец, мытарство с очередью заканчивается, и для меня начинается новое испытание. Над  скамейками в стене вбиты большие гвозди, где вешается одежда, но я ни в какую не хочу снимать с себя трусики: стесняюсь показаться голым! Вот-вот из глаз брызнут слёзы… Мама минут пять уговаривает меня раздеться. Говорит какие-то успокаивающие слова, а я боюсь поднять даже глаза. Дурачок! Совсем не понимаю: кому я нужен, кроме своей мамы? Голые тётки и девчонки проплывают мимо, будто меня и нет. Перекидываются словечками, смеются… А мне кажется, что все смеются только надо мной. Но вот  народ из предбанника рассосался и  никого не остаётся.

    Прикрывая тазиком свой перед и живот, я следую за мамой, и мы оказываемся в клубах пара, журчащей и плещущей воды, множества женских теней и приглушённых голосов… Мама выбирает свободное местечко на деревянной скамье. Ошпаривает скамейку из шайки кипятком, усаживает меня с тазиком и начинает мыть. И странно: я начинаю чувствовать себя здесь лучше и уютнее, чем в домашнем корыте. И мыло — земляничное, а не хозяйственное  —  оно не так больно щиплет глаза, и мочалка, кажется, мягче. А главное: никто на нас не обращает внимания…

     Вот мама в тазик снова набрала чистой воды, окатила меня, потом принесла ещё, поставила рядом, улыбнулась и сказала: — Поплещись здесь пока, а я  схожу в парилку! — Только быстрее, — заканючил я, проводив её тоскливым взглядом…

     С мамой я ходил в баню всего лишь  несколько раз. И первое, как сейчас помню, мне было интересно, что у взрослых тётенек и девочек-подростков  между ног была только какая-то мочалка, а не так,  как у мужиков в бане – писун, как мы его звали….

     Но вот уже другое воспоминание о бане - на всю жизнь. Мы моемся в уже  нашей общественной деревенской бане. Сегодня мужской день. Моются только мужики. Среди всех выделяется здоровый, худой амбал, по кличке Хаврук, а рядом с ним бегает его малый сын - Гришка, скользя по мыльному полу. И вот пробегая мимо отца в очередной раз, он поскальзывается, а падая, инстинктивно хватается за член отца. Гришка, подтягиваясь на одной руке за член, неуверенно смотрит на отца. Тот, намыливая грудь, смотрит сверху вниз и спокойно говорит: - Во-ооот сынок, пошел бы в баню с мамкой, бошку бы себе   разбил! А так я тебя спас.

     У старого Хаврука было три сына. Старший Василь жил на Донбассе и только изредка приезжал к нам в деревню. Он был шахтёром и работал в шахте – добывал уголь. С младшим Гришкой я учился в нашей школе,  и мы с ним дружили. Гришка был на два года старше меня, но два раза оставался в классах на второй год. Он был самый рослый и сильный в 7-8 классах – поднимал зубами учительский стол. А средний - Иван не вылазил из тюрем… Отсидит срок, потом подерется на танцах в клубе, а то и порежет кого-нибудь опасной бритвой, и снова сядет на год-два. Так вот мне запомнилось, когда он после пятой отсидки,  вернулся из тюрьмы и мылся в бане. На его теле не было места, где бы не было каких-либо татуировок. Мужики подходили и  рассматривали Ивана, как какую-нибудь картину в Русском музее – всем было жутко интересно.

      Мне запомнились некоторые его татуировки и надписи. На его груди  был изображен громадный и красивый орёл, а посередине красовалась надпись «Я РАБ СССР». На руках и ногах были изображены голые женщины, звери, ножи, змеи, кресты, купола и многое другое из тюремных  наколок.  На всех пальца у Ивана красовались синее перстни. А на ягодицах задницы был изображен кочегар, забрасывающий лопатой в топку уголь. Когда Иван ходил по бане,  то казалось, что лопата действительно двигается и бросает уголь. Мужики неоднократно просили Ивана пройтись по бане, чтобы посмотреть на это чудо. Запомнилась мне и такая надпись на голени правой ноги Ивана: «Я туз крестей – ебу всех мастей»…

     Еще Иван гордился и всем мужикам показывал головку своего члена, в которую мастера тюремных развлечений загнали пластмассовые шарики, выточенные из зубной щетки.  Он рассказал мужикам, как это делают.  Затачивают отвертку, прокаливают ее над огнем для уничтожения микробов и пробивают возбужденный орган резким движением на глубину 1-1,5 см. В рану помешают стеклянный или пластмассовый шар необходимого диаметра. Орган обматывают бинтом. После заживления получается модифицированный орган. Сделал это для того, чтобы баб лучше удовлетворять. Так он нам  говорил, что если какая баба попробует такой член - потом ещё захочет, а от простого члена удовлетворения уже не получит. Это было многим в диковинку, когда Иван рассказывал, что женщины прямо стонут от удовольствия, то у некоторых мужиков тоже появился соблазн сделать такую же операцию и себе. Вот, только для этого надо было, прежде всего, сесть в тюрьму…

      Как-то Иван рассказывал про один свой случай, когда он по пьянке попал в бане женское отделение...  "Тут эта со мной случай такой произошел, с одной стороны можно сказать смешной.  Пригласили меня вечерком на день рождения к другу в Сенно, свояку моему. Решил с утречка в баньку сходить. А у меня такая привычка после баньки стопаря махануть. В этот раз решил для пробы в разливуху зайти перед баней. Захожу, а там продавщица знакомая - Зинуля хитро так, с подначкой, смотрит: - Сколько тебе,- хотя знает всегда беру 150, для начала. Я ей так небрежно: - Давай 200 и бутербродик с килечкой. Налила граненый стакан, чуть не расплескал. Выпил, сразу захорошело, настроение геройское, как положено взял билет и вперед. Наше  отделение было закрыто, на двери кто-то накарябал "ремонт",  ну я и шастанул в соседнюю дверь. Свет тусклый и особо не видно ничего. Зашел, быстренько раздеваюсь, все чего то шушукаются,  мне до лампочки, иду под душ, быстренько намыливаю голову, смотрю вокруг и слегка с похмелюги понять не могу,  у всех на груди, что то не то, не мужское , а между ног какая-то странность. Я к одному другу, кто помоложе подруливаю: - Друг, потри-как мне спинку. Тот трёт, трёт и вдруг чувствую, что за черт, по спине гуляют самые настоящие, всамоделишные, извиняюсь, конечно, женские сиски. Всё у меня внутрях оборвалось. Думаю, что делать, главное билет пропал, я же не этот рыжий Чубайс, у которого деньги из карманов сыпятся. Да и друг мой очнулся и занял резкое место в пространстве.  Его ж не уберешь, не спрячешь, не свернешь... Оказывается вокруг одни бабы и девки... Тут они все как  раскудахтались, орут: «шайками его, шайками»... Смотрю как одна девица кипяченую воду в шайку набирает. Все думаю, - убьют, или еще хуже покалечат. По такому случаю и больничного не дадут. Рванул я на волю голышом, хорошо, что бабоньки друг другу мешали и только одна на меня плесканула кипяток,- всю спину ошпарила и моё самое причинное место задела кипятком. Еле убежал из этой бани...Так то вот, можно сказать, помылся.

      Иван сидел в тюрьме семь раз, но годам к пятидесяти с небольшим, он как-то остепенился  и даже женился на женщине из деревни Рясно. Дальнейшую его судьбу я не знаю…  Но,  наш сосед Витька, тоже семь раз сидел в тюрьме,  и умер в 2012 году от туберкулёза.  Разница у Ивана и Витьки была в том, что первый сидел в основном за драки, то второй – за воровство.

     Церковь считает женщину не чистой. Даже при крещении очередь выстраивают так: сначала мужчины, потом дети, а женщины креститься должны только в последнюю очередь.  Точно также и в бане: сначала парятся и моются мужики дети-мальчиками, а потом уже женщины с девочками. Только так и никак иначе…

     В деревне раньше было заведено так - в субботу бабы моются, а в воскресенье - мужики. Однако  позже,  банный день сделали один - общий. Им стала Суббота.  Бабы тогда надолго задумались, а потом быстро согласились. А мужики быстро согласились, а потом надолго задумались... Ведь при первоначальном раскладе - топить баню надо было дважды.

     А вот еще один рассказ - про баню. Это рассказ моего первого капитана – Василия Ивановича Игауна о том, как  и при каких обстоятельствах,  он женился на своей будущей жене -  Софье Алексеевне.  «После ужина в ресторане и приличного количества выпитых бутылок вина,  Соня  пригласила меня к себе, а отказаться я естественно не мог. Я поехал к ней в её небольшой, но симпатичный  домик с баней в районе  мурманского Шанхая у Кольского залива. Когда мы добрались до её дома,  Соня почувствовала себя не очень хорошо  из-за большого количества вина, выпитого в ресторане. Я завел её в спальню, предложил вызвать скорую, но она сказала,  что ничего серьезного, ей просто нужно проспаться. Уложив ее в спальне, где она тут же уснула, а я разместился на диване в зале. Естественно не о каком сексе речи и не могло быть. Проснувшись утром, Соня чувствовала себя гораздо лучше, она поблагодарила меня за заботу, и предложила остаться мне у неё еще на один день. Отказаться я естественно  не мог. После вчерашнего «тяжелого рабочего дня» мне очень хотелось помыться в бане, которую мы с Соней с трудом, но растопили ближе к вечеру. Пойти мыться мы решили вместе. Заходим в предбанник, а там сидит её черный кот, с которым я уже был знаком. Соня объяснила, что кот заходит сюда погреться, так как на улице жуткий мороз, а в дом он не всегда попасть может, -  окна ведь закрыты. Сидит так кот,  сидит.  А  мне то что,  подумал я...

      Мои мысли были сосредоточены на прекрасном Сонином теле. В этот момент она начала раздеваться. Она была настолько обворожительна, что я не мог отвести взгляд. Обнажив свою грудь,  Соня взглянула на меня с улыбкой,  а потом  начала и  мне  помогать  раздеваться. Мы целовались и раздевали друг друга, и вот обнажившись полностью,  она сказала, что  зайдёт в баню, проверить достаточно ли горячая вода, оставив ненадолго меня наедине с котом в предбаннике. Я махом стянул трусы и хотел пойти за ней, но не тут то было. Мирно наблюдающий за мною кот внезапно вскочил со своего места, широко растопырил свои глаза и уставился на мое достоинство. Некогда не забуду тот его ужасный взгляд... Не знаю, что было в мыслях у этого демона, но после 20 секунд пристального наблюдения за моей болтающейся сосиской, он резко прыгнул и ухватился за неё лапами и зубами. Ощущения, скажу я вам, было  не передаваемые. Говорят, что у человека есть болевой порог, превысив который человек теряет сознание... Нет, все это не так! Я отчетливо чувствовал каждый коготь, каждый зуб этого беса на моем несчастном члене. Естественно, я тут же вскрикнул и обильно выматерился от страшной боли. На мой крик вышла Соня, но увидев всю картину и мою окровавленную сосиску, она в растерянности смотрела за происходящим, не зная что делать. Впрочем, из этого состояния её тут же вывел мой отчаянный вопль – «Убери этого дьявола!». Соня растерялась на секунду, после чего схватила кота и начала со всей силы тянуть его на себя. Видимо она думала, что кот отцепится от своей «колбаски». Но, не тут-то было, он и не думал отпускать свою добычу, и вцепился еще крепче. Я не мог выдержать боли, Соня  тянула очень сильно, моя нога рефлекторно сорвалась с места и с размаху   угадала Соне прямо в лицо. Видимо удар вышел на славу, так как она тут же отпустила кота и чуть не упала с ног. Я  хотел подскочить к ней, проверить все ли в порядке... но кот явно было против, рыча как тигра и царапая моё достоинство. И тут мне в голову пришла единственно правильная мысль.

     Я быстро  выбежал на улицу, и с разбега прыгнул в ближайший сугроб вместе с котом и его жертвой. И это помогло. Кот тут же разжал свои объятия и отпустил несчастную сосиску, а  я от боли повалился на снег. Тут вышла Соня и помогла мне добраться в дом, где сделала кое-как перевязку моему члену, а позже  вызвала скорую помощь... Хвала богам, достоинство мне в больнице восстановили за 2 недели, и все эти дни Соня навещала меня в больнице и приносила продукты. Мне безумно стыдно перед ней за тот случай, особенно за то, что я поднял на неё руку... а  точнее -  ногу. Но она видимо все поняла и простила меня. Вылечившись,  я уехал домой – в Сибирь. Мы с Соней дружески расстались, затем   переписывались и встречались, когда я вышел на работу в Мурманское пароходство. В 1946 году я получил свою комнату,  после чего я пригласил Соню жить к себе, а менее чем через месяц мы с Соней расписались,  и она стала уже  Софьей Алексеевной – женой капитана пассажирского флота ММП.»

     В 1980 году я на теплоходе «Клавдия Еланская» в апреле месяце стоял в Гамбурге на верфи «Блом и Фосс». Blohm + Voss GmbH (Блом унд Фосс) — это  кораблестроительная фирма Германии. Образована 5 апреля 1877 года Германом Бломом и Эрнстом Фоссом. После Второй мировой войны воссоздана в ФРГ. В первой половине XX века верфь стала одной из крупнейших в мире.  Теплоход «Клавдию Еланскую» поставили на верфь,  чтобы произвести небольшое  переоборудования на судне.  Это переоборудование делали   в целях подготовки теплохода для перевозки иностранных пассажиров во время Московской олимпиады 1980 года. Мы перевозили туристов  из Европы на парусную регату в  порт Таллинн.  Ремонт был запланирован всего лишь на десять дней. Кроме того, что должно было быть сделано для иностранцев, я  со старшим механиком пробили в пароходстве деньги на установку на судне  сауны для экипажа. Сауны тогда только  входили  в моду, а учитывая,  что и пароходское начальство иногда хотело попариться в хорошей сауне, нам это разрешили сделать без проблем.

     В общем, сауна была сделана быстро и хорошо, учитывая все необходимые требования по техники безопасности, что было особенно важно на пассажирском судне. Позже, в 1991 году я сделал отличнейшую сауну на теплоходе «Канин», где  любители попариться очень часто проводили время в своё удовольствие. Но русская настоящая баня, я думаю не сравниться ни с чем! Русская баня с ее пряным духом, целебным паром, березовым или дубовым веником с давних пор пользовалась заслуженной доброй славой, служила своеобразным средством закаливания организма, естественным лекарством от всякого рода хворей. Ах, как любили баню наши прадеды и деды! В парильне на высокой полке до изнеможения стегали они себя вениками. Распарившись, бросались в снег или студеную воду. Затем снова — в жар и пар. Она давала отдых натруженному телу, снимала душевную усталость. Для русского человека баня, безусловно, была больше, чем просто гигиеническое мероприятие. Свидетельство тому — меткие народные поговорки: Кости распарить — все тело поправить; Баня болезнь из тела гонит; Помылся, как вновь народился; Баня парит, баня правит, баня все поправит; Который день паришься, тот день не старишься.

     Целительные свойства щедрого пара по-прежнему притягивают к себе огромное число приверженцев. Каковы же целительные свойства столь популярного источника здоровья, радости, бодрости духа? Баня, как уже отмечалось, — испытанное гигиеническое средство для поддержания чистоты тела. Во время нахождения в парильне, мытья и массажа лучше функционируют сальные и потовые железы, усиливаются кровоснабжение и обменные процессы. Сама же кожа, которая выполняет защитную, выделительную и терморегуляторную функции, очищается от жира, пота, пыли, становится гладкой, эластичной. Показательно, что при правильном пользовании парной баней человек теряет до 2 кг массы тела!

     Одно из главных достоинств щедрого жара состоит в том, что он улучшает, стимулирует и тонизирует деятельность всего организма, благотворно воздействует на сердечно-сосудистую и костно-мышечную систему, улучшает общее самочувствие. Установлено, например, что в парной бане у человека усиливается кровоток. В крови под воздействием банных процедур увеличивается содержание гемоглобина, число лейкоцитов, а также эритроцитов, снабжающих органы кислородом. Повышается сопротивляемость организма, в том числе болезнетворным микробам.

Чтоб здоровьишко поправить
Или времечко убить,
Отправляемся мы в баню,
Тело парить, пиво пить.
Это дело не простое
И не терпит суеты.
Сообразно интеллекта
Моем, парим от души.
Баня парит наше тело
С потом изгоняет вон
Неурядицы и боли,
Жир и грязь из кожи пор.
Благотворный воздух бани
Очищает нам мозги,
Расслабляет, лечит раны
Избавляет от тоски.
Дух березовой запарки
Наслаждение несет
И гуляет веник бойко
По «окрестностям» моим.
Поту пролито не мало
Ну, пора передохнуть.
Для начала выливаем
На себя ушат воды.
Той воды, что в холод бросит,
Раскаленного тебя
И в блаженно состояние
Приведет тебя опять.
Выпил пиво и на полку
Расслабляясь, греясь вновь
Как люблю я эту «порку»,
Что с березовым листом.
В буднях банного блаженства
Незаметен бег часов.
Отдыхаешь лучше этих
Всех заморских островов!   

     Нет ничего лучше, чем русская банька, с сухим парком. Заходишь в неё всё тело, как иголочками щиплет. Попариться, да с дубовым веничком со своего палисадника Выходишь из баньки, словно на свет заново народился. Легко становится. А после баньки за стол, где ждут уже тебя пельмешки, графинчик запотевший с водочкой и маринованные огурчики со своей грядки. Можно после баньки и по 50 грамм. Вот красота!!!

     Баня парит, баня правит, наша баня все поправит!  От села и до села ей возносится хвала. Смыть усталость, пыль и пот в баню тянется народ. Кого надо — выпарит, а не надо — выгонит. Печка рьяно греет, уголь ярко тлеет, а от духа мяты тело воском млеет. Эх, поддам я жару, да побольше пару, да на камни брошу своего отвару. Колдовское зелье Душу успокоит, а горячий веник Тело пусть накроет... 

     Лежу в бане на самом верху. Полумрак, сухой пар. С меня пот течёт ручьями. Лизнул плечо - солёно-горькое. Я знаю, что это выходят из меня "шлаки", ну или, если по-научному,  продукты метаболизма выводятся. Много их в тканях, почкам не под силу со всеми справляться. Хотя может и под силу бы было, если бы их, "шлаки", кто-то к почкам доставил. Движение всех веществ в организме, как полезных, так и вредных,  осуществляется  кровью. В обычном режиме у гипотоников она течёт нехотя, и проникает не везде в нужных количествах и с нужным напором, чтобы проделать вот эту работу по очистке тканей. Особенно в ногах, в руках, в жировых тканях. На периферии, в общем... Организм после бани сам воспрянет, будет сам себя лечить, у него будет для этого возможность. Как результат, совсем другое ощущение жизни. Когда-то в молодости, я ходила в баню для "помыться", когда не было другой возможности. Сейчас есть дома ванна, душ и с гигиеной никаких проблем... А в баню я ходил до 2015 года исключительно для своего здоровья и удовольствия...

     Когда в 70-х годах я жил в Мурманске, то ходил обычно во вторую баню, так как она была недалеко от моего дома. К бане я всегда готовился ещё с пятницы, опуская берёзовый веник в ведро с холодной водой, чтобы замочить его на ночь. В этом случае листья на венике держались на ветках крепче, а правильно приготовленный веник можно было использовать до трёх раз. В субботу утром у меня всегда заваривался чай на травах – зверобой, душица, мята. Термос у меня был китайский на полтора литра – в самый раз на одного человека. Перешагнув порог бани, я забывал о времени...  В бане ведь спешить нельзя, да и торопиться некуда. Никогда в баню я не брал часов, так как здесь часами служат изменения в состоянии души. Вот как душа скажет: «Хватит!», - значит можно собираться домой.

      Неспешно раздевшись,  я степенно шёл запаривать вторично свой веник в оцинкованном казённом тазике... Но надо для начала разогреться в парной... А парная во второй бане была шикарная, не каждый выдерживал в ней больше 10 минут.  После разогрева, выскакиваешь в моечное отделение,  саданёшь пару тазиков ледяной воды на горячее тело, и идёшь пить чай, завернувшись в простыню – отпотеваешь. Потом второй такой же заход в парную и отпотевание. А, тем временем, веник уже размяк, и пора заняться основным делом. В парную у меня обычно было три двойных захода с распитием чая в промежутках между ними. Двойной заход - означает следующее. Заходишь в парную, - на голове шерстяная или войлочная шапочка, на ногах резиновые шлёпанцы, на руках шерстяные рукавицы. Без этих причиндал входить в парную бессмысленно: без шлепанцев - не сможешь стоять на горячем полу, без шапочки - уши тут же свернутся в трубки, а без рукавиц - не сможешь держать голой рукой веник.

      Прилип к спине размякший лист, а я, местами загорелый... Хлещу, как садомазохист, своё распаренное тело. Шипят пары горячих бурь и чистят чакры организма... Прочь выбивая хворь и дурь, словно идеи коммунизма. Парилка - ты вторая мать! До хруста чист и весь в заботах уйду я снова умирать, чтоб возрождаться по субботам. Эх, ты, банька русская! Выше всех похвал. Кто её не чувствовал - много потерял. Как зайдёшь, да с холода в райское тепло. Возвратится молодость в самое нутро! Веничком напаришься - косточки хрустят. В бане так нажаришься - бесы улетят! Выпьешь квасу пряного, крякнешь и вперёд! А потом, как пьяного в бане развезёт. Эх, ты банька русская! Выше всех похвал. Кто её не чувствовал - жизни не видал!

      Обычно в парной всегда стоит густой мат, но не потому что народ у нас грубый и невоспитанный, а оттого, что, по неведомому никому закону природы, все посетители парной разделяются на два антагонистических класса: «торопыги» и «спецы». Торопыга заскакивает в парную с ковшом воды на длинной ручке, и, пока народ его не разглядел, шарахает весь ковш на каменку. Тут же поднимаются густые клубы пара и раздается густой мат, поскольку излишки пара не согревают, а обжигают кожу адским огнем. Народ разом приседает, чтобы пар прошёл верхом, а торопыга тем временем хлестнёт себя несколько раз веником и с воем покидает парную. Спецы же понимают, что излишки воды лишь понижают резко температуру парной, и далее нужно значительное время, чтобы снова довести эту температуру до нормы, и только затем можно париться всласть на здоровье. Поэтому торопыг они ненавидят люто, и порой выталкивают их из парной пинками, сопровождая короткими, но выразительными фразами.
    
      Отхлеставшись веником, выскакиваешь из парной, пару шаек ледяной воды на себя и снова в парную, а затем пить чай. Это и называется двойным заходом, и таких заходов, обычно, у меня  было  до трёх.  Потом – опять шайка холодной, а затем, последняя – тёплой воды, и кожа покрывается бело-розовым «леопардовым» узором, и ощущает особую «щекотку» которую невозможно описать, а можно только вспомнить. По самочувствию, их может быть чуть больше или меньше. А в конце всего процесса уже намыливаешь тело и окатываешь его теплой водой. Всё. Процесс закончен.

     Как приятно пахнет банный веник. Как чудесно греет кожу пар. В бане нет, проблем, тревог и денег. В ней лишь сил волшебных светлый дар. Баня - благороднейшее дело. Где союз огня, земли, воды очищает душу, дух и тело от различной пыльной ерунды. В бане, расслабляясь, как в нирване, обретаем радость бытия. От души тебе спасибо, баня. За целебность твоего мытья. Ничто не может сравниться с ароматом свежераспаренного березового веника! Как же это здорово, что раз в неделю, в один и тот же день, повторяется один и тот  же праздник. Один и тот же – и не надоедает! И ждёшь его, и  знаешь, что он – обязательно будет!

      К моему большому сожалению, в городскую баню в Боровичах, которая находится в 100 метрах от моего дома,  я перестал ходить лет пять назад,- после двух перенесённых инсультов. Как говорится, бережёного Бог бережёт... Но, сменим тему на банно-сексуальную.

     В бане некрасивых женщин не бывает.  Каждая, как Ева хороша: влага, словно жемчуг, кожу украшает, радуются тело и душа. Ты меня обнимешь, банька, легким паром, пропитаешь ароматом трав, и красы добавишь, согревая жаром, хвори и болезни все прогнав. Веником дубовым ты меня напаришь, негою наполнишь ты  всего меня, я нырну с восторгом в пышные сугробы, звездам улыбнусь я и Луну дразня! Ну, а после чая сразу разомлею и, конечно же, я просплю зарю… Только засыпая, прошептать успею: «Господи, за всё я тебя благодарю!»

     А вот как описывает стриптиз в бане Феликс Цыганенко с которым мы работали в ММП. - "Сидя на полочке парного отделения с молодой врачихой Эльзой, мы стали  свидетелями необычной сцены. Дверь парного отделения открылась и на пороге показалась  молодая женщина...  в натуральном виде, какой создал господь Бог, если не считать прозрачной ночной сорочки выше колен. Сопровождал не совсем трезвую даму, джентльмен в сером костюме и при галстуке,  с наполовину распущенным узлом. Он держал её за руку, а другой вцепился в косяк двери, чтобы удержаться в вертикальном положении. Надо сказать, что дама отнюдь не смущалась присутствующих в парном отделении – по всему видно, что дело привычное.

    Четвёртый механик Петя Кривонос, что сидел на нижней полке, как раз у двери, чуть ли не касался нижней половины дамы. От такого натурализма, возникшего перед самым носом, молодой механик на мгновение зажмурился.  Учащённо задышав, он открыл глаза…  Нет, это не эротический мираж, вызванный мыслями о сексе в длительном рейсе, а чудесное видение на яву! Женские прелести, неведомо откуда взявшиеся, как будто дразнили Петруху своей удивительной близостью. Механика пронзила шальная мысль сначала укусить порозовевшее в бане тело, а затем – к прозрачной ткани потянулась грубоватая от ежедневных соприкосновений с металлом рука, но замерла… на полпути. Защищая банным веником часть тела ниже пояса, возбуждённый Петруха вскочил с полки:
   - Что за издевательство? Я ведь живой человек, с этими словами механик в темпе покинул парную…

    Однако дама выражала "ноль внимания и фунт презрения" - в сторону отдыхающих на полках посетителей. Приняв в течение нескольких минут горячую воздушную ванну, женщина с мужчиной тихо и мирно удалились".

     Здесь мне вспомнилось  про бани и сауны, которые строили мои военные друзья в своих военных городках и  гарнизонах,  и в которых мне приходилось зачастую проводить с ними время и расслабляться. Вот одна из таких историй… 
 
     Среди пассажиров на  линиях Мурманск – Озерко и Мурманск  - Гремиха, во времена, когда я был капитаном на тх «К»  всегда было много военных. Это были и молодые солдаты, добирающиеся до места службы и демобилизованные с различных  военных точек. Часть пассажиров была из гражданского населения. Обычно, после отхода от причала ко мне в каюту выстраивалась очередь из военных, которые хотели сдать свое оружие на хранение, с тем, чтобы не перестрелять друг друга во время рейса. Основной контингент военных с открытием ресторана и бара оккупировали их, чуть ли не на весь рейс. Многие, после усиленных возлияний в ресторане, не могли своим ходом добраться до каюты и зачастую оставались лежать в коридорах или на судовых трапах, которые они не смогли преодолеть. Члены экипажа вынуждены было переступать через «трупы», которые иногда не подавали признаков жизни. Другие издавали рычащие и мычащие звуки и даже пытались шевелиться, пытаясь принять вертикальное положение, что в большинстве случаев им не удавалось. Тогда, более-менее трезвые товарищи, затаскивали «трупы» в первую попавшуюся каюту, чтобы освободить место для прохода другим пассажирам. Конечно, сдача оружия (пистолеты, автоматы, карабины) капитану на хранение была оправданной мерой с их стороны. Такие моменты были практически чуть ли не каждый рейс. Но все же больше всего было на судне разных проверяющих и комиссий. Они ходили с нами из рейса в рейс. Я и экипаж практически со всеми ими перезнакомились. В целом это были бравые гвардейцы, увешанные различными медалями, орденскими планками и знаками типа ГТО (готов к труду и обороне), наутюженные и выбритые до синевы с блеском в глазах, но в нужный момент умеющие принять свирепое, а если необходимо, то и  зверское выражение лица. Эти, надраенные до блеска личности старались вести себя на судне более-менее прилично, и если "принимали на грудь", то только в каюте закрытой на замок. К приходу в порт все проверяющие были, как огурчики. Обычно, впервые идущие на теплоходе "К" с проверкой в дальние гарнизоны, представлялись капитану вытянувшись во фрунт, при этом еще и  лихо щелкнув каблуками. Некоторые комбриги и командиры отдаленных точек и их офицеры приглашали меня и проверяющих на отдых  в баню на свои заставы или воинские  части. Вот здесь наши проверяющие и сопровождающие их лица обычно  отрывались и расслаблялись по полной программе. Мне иногда приходилась участвовать в таком совместном отдыхе на природе Кольского полуострова.

     Стоянки судна  в Озерко и в  Гремихе были достаточно долгими,  и, время для отдыха всегда можно было выкроить. Уже через много лет спустя, посмотрев фильмы «Особенности национальной охоты и рыбалки», я вспоминал наши «походы» на природу с военными и думаю, что мог бы запросто написать подобный сценарий, так как дух этих    «военных» встреч  для «отдыха» был именно такой, как показан в этих фильмах. Были и рыбалки, когда за водкой на танке гоняли, а иногда рыбу ловили при   помощи двух танковозов - военных самоходных барж (в Мотовском заливе) или же гоняли на ГТСках на дальние рыбные озера. Были охоты на оленей и зайцев, когда загонщиками были десятки солдатиков, которые гнали стадо оленей на пулеметную точку, а зайцев загоняли в развешенные по кустам рыболовные сети и в расставленные в снегу капканы. Было много  всякого, что сохранилось в памяти. Были моменты, когда пьяные офицеры из автоматов открывали огонь на поражение по стаду оленей, после чего вырезали только языки и печенку, а трупы оставляли для лис, росомах и чаек…  Многие сопки,  озера, речки и ручьи помнят те «славные» времена».
 
     Попробую в несколько штрихов описать одну такую  «рядовую» поездку на  природу в августе 1992 года  с военными товарищами  по приглашению знакомого  московского генерала ПВО. Он часто с нами ходил на теплоходе «К», инспектируя свои точки,  и был генерал большим любителем  сауны. Судовую сауну,  которую я построил на судне во время переоборудования теплохода «К» в Норвегии,  он посещал почти  каждый раз. И каждый раз я с удивлением наблюдал как вокруг доблестного генерала  даже  там, в сауне, вертятся  люди с большими погонами, стараясь угодить ему - то простыночкой, то  еще чем-нибудь, подобострастно заглядывая в генеральские глаза … Зрелище не из самых приятных. У нас гражданских как-то не так явно все это …

     Так вот, пригласил генерал меня при очередном заходе в Гремиху на  секретную точку – в баньке попариться,   шашлычков оленьих поесть, да и  просто отдохнуть на природе. Я для компании взял с собой пассажирского помощника  капитана "В"  и боцмана  "Ю". Ну, а военных – от генерала до лейтенанта и рядовых – была целая дюжина. Меня  сразу же посадили в  генеральский  УАЗик и мы тронулись в путь – дорога ожидалась не близкая.

     Мы очень долго петляли на трех УАЗиках и БэТээРе по разбитым узким дорогам среди сопок и,  в конце-концов, примерно минут через девяносто, оказались перед шлагбаумом с  аншлагом «Стой, стреляют без предупреждения». Проехав, еще с полчаса по живописной местности, которая проходила вдоль моря,  мы очутились на большой красивой и «совершенно секретной»  сопке, заканчивающейся практически вертикальным обрывом высотой   метров  сто с лишним. Там, внизу шумел мощный морской  накат.

     Белое море было синим – пресиним и с берега смотрелось очень здорово! Со стороны небольшого кустарника виднелись какие-то сооружения, вращающиеся антенны радиолокационных станций, но мы туда не пошли. Все-таки это ведь секретный объект и тем более, как было написано - стреляют без предупреждения. К нашему приезду уже была накрыта «поляна для адмирала». А адмирал – это я, т.е. капитан теплохода «К».    На поляне разворачивался нормальный пикниковый лагерь – деревянный стол, явно боевой и, по всей видимости, не очень простаивающий без гостей. Трое солдатиков-прапорщиков уже  суетились возле мангала, причем двое из троих  почему-то были в юбках. Когда я подошел поближе, чтобы познакомиться с «обслугой», то с удивлением увидел, что это две представительницы прекрасного пола, а были они одеты в пятнистую маскировочную форму, с юбчонками выше колен.

- «Здравствуйте. Меня звать Машей, а это – Даша, - моя лучшая подруга». Дашей оказалась прекрасная блондинка среднего роста, с размерами 90-60-90 и физиономией Помеллы Андерсон. Маша была ее противоположностью – черненькая, небольшого роста, но зато ее грудь соответствовала размеру между пятым и шестым, а глаза напоминали два черных  крупных маслина. На мой вопрос, как они управляются с шашлыками Маша,  ответила: -  Шашлыки – наше любимое, можно сказать, профессиональное занятие. А как мы управляемся - будете судить после баньки. Но меня не отпускали сиски Маши.

Большие сиськи лучше небольших,
Но очень уж большие всё же плохо:
Ты чувствуешь себя, увы, меж них
Каким-то невостребованным лохом.

Вниманье всех устремлено туда,
Где плоть её колышется упруго –
Такое не купить и не продать,
Не одолжить у лучшего у друга.

Да и зачем? Желательно иметь
Такие сиськи под рукой всечасно,
Чтобы они тебя могли согреть,
Чтоб понял: жизнь без них пройдёт напрасно…

Короче, всё без них совсем не в кайф!
О, дайте сиськи мне любых размеров,
И жизнь тогда (что по-английски «life»)
Достойна будет сказочных примеров.

Упругие, обвислые, торчком –
Любые сиськи дороги народу –
Бывают, точно холм и будто ком,
Равнинные (ну, это к недороду…).

От сиськи наше сердце пламенеть
Всегда готово пионером юным;
При этом нам хотелось бы иметь
Её в руке! И, как морские дюны,

Они перед глазами без конца:
Постигнутые мыслью и в натуре.
У женщины они – венец венца:
Всё лучшее вы в мировой культуре!!!

Вспомнилось... "Вот и верь после этого людям. Я ему отдалась при луне, а он взял мои девичьи груди и  узлом завязал на спине". Это я к тому, что сиськи действительно бывают разные и в умелых мужских руках могут помогать реализовывать самые смелый эротические фантазии.

     Я сразу понял, что вот она райская жизнь – совсем рядом,  и скоро, я ее почувствую.  Рядом  с мангалами лежали  две туши,  только что освежеванных оленей. На столе быстро, с помощью Даши и Маши, появились овощи, хлеб,  красная икра, колбасы, царская рыбка и все остальное, что обычно к  такому случаю и должно появиться. Рядом на костре в здоровенном солдатском котле варилась семужья уха с килограммовыми кусками рыбы, источая аромат настоящей царской ухи. Минут через десять закуска была нарублена (потому что нарезкой это было трудно назвать) и  один из солдатиков принес из машины коробку водки (20 бутылок по 0,5). Граненые стаканы тут же были наполнены примерно на две трети, то есть   граммов  эдак по 150. Мы с пассажирским помощником сделали круглые глаза, но это не  произвело на наших друзей-вояк ни малейшего впечатления, так как выражение лица генерала не давало нам  никакой возможности отказать в первом тосте. Генерал был краток:  - За отдых и баньку! - таков был  его первый тост.  Маша и Даша смотрели на меня и улыбались. Нам   стало  понятно, что по первой всем  придется выпить до дна, что мы и сделали. А потом пошло-поехало – стаканы наполнялись двумя полковниками такими же дозами и  с интервалом  не более 5 – 7 минут. Нам кое-как удавалось спасать свои стаканы,  поскольку все внимание хозяев было сосредоточено на бурном  разговоре о чем-то своем – военно-секретном. Маша и Даша, строя мне глазки, тоже пропускали очередность выпивки. Мы с ними понимали, что еще предстоит парилка, и  пили по чуть-чуть, поглядывая на аппетитные шампуры на  мангале. После парочки тостов я понял, что такими темпами шашлыков мы можем и не дождаться. Мы с пассажирским помощником отошли от стола, и, расположились на травке, оставив боцмана отдуваться за нас. Разулись, сняли куртки и  футболки и, лежа на траве-мураве,  просто наслаждались теплым солнышком и  запахами тундры.  Вскоре к нам подошли и наши прекрасные прапорщицы,  и мы заговорили о трудностях женской службы. Оказывается, трудностей почти и не было, так как большую часть времени Даша с Машей проводили на  матушке-природе, организуя шашлыки и баньку для генералов и адмиралов флота российского... Слава Богу, что мошкары и комаров почти не было - дул слабенький ветерок со стороны моря. Я любовался прелестными грудями Даши и пухлыми губками Маши, представляя, как они будут выглядеть среди пара и жара бани. Когда шашлык  был готов, у стола уже не было заинтересованных в нем. Хозяева   были уже в том состоянии, когда ничего их уже не интересовало. Каждый вещал о своем, совершенно не заботясь о том, слушают ли  его или нет. Машенька быстро взяла наиболее привлекательные шампуры с шашлыками и подала их  гостям генерала.  Я предложил тост: - За прекрасных дам и их «тяжелую»  военную службу!

     Когда мы съели по шампуру шикарного оленьего шашлычка весом с полкило, хозяева уже мирно спали на  заботливо разложенном солдатиком брезенте. Тут к нам подошел молоденький  лейтенантик,  и сказал, что баня готова, и, если мы хотим, то можем пойти попариться…  Баня ведь не только ублажает, но и порождает чувство особого коллективизма, единения людей. Поэтому такие «профессионалы», как наши военные, всегда организуют парную с хорошими напарниками, а в данном случае, как я понял – и с напарницами. Я сказал пассажирскому и боцману, чтобы они оставались в распоряжении генерала и когда надо будет, то  в баню я  их кликну. Со мной в баню пошел афганец-капитан и два прапорщика – Маша и Даша, которых генерал назначил главными парильщиками для «адмирала». О такой баньке я просто мечтал - красота, а не баня!
      
     Капитан-афганец, которого звали Сергеем, подойдя к бане, сказал мне:
- Товарищ Адмирал, я буду на подхвате, а главными парильщиками в бане будут Маша и Даша, так что вручаю вас в их умелые руки. Надеюсь, что останетесь довольными.  Еще бы не быть довольным, когда о таком не все могут даже мечтать, а тут вот он земной рай – совсем рядом и такой божественный.

      Мне очень захотелось  скорее попасть в эту красавицу-баньку! А баня была просто  замечательная – рубленая из толстых бревен, она внутри изумительно пахла чистым, свежим    деревом. Печка по-белому, сложенная по всем правилам печного банного искусства. В деревянных ушатах запаривались дубовые (где их только взяли?) и березовые венички. При входе в  баню находился просторный банкетный зал, на столе которого стояли запотевшие бутылки с пивом, в тарелках лоснилась свеже-просоленная семга, отдельно в большом тазике лежали отварные креветки. А самое главное – в правом углу стоял широкий деревянный топчан с белыми чистыми простынями и подушками, явно предназначенный для сексуальных утех после парилки. Увидев такое, я понял, что в сценарии сексуальных контактов с двумя прелестницами не будет никаких ограничений. Маша загадочно улыбалась, а Даша уже стояла с учащенно поднимающейся белой грудью, похожей на две очищенной от шкуры дыни. Ее красивую фигурку украшали лишь две небольшие тесемочки, почти не прикрывавшие спереди выбритый лобок. Она начала стягивать с меня футболку, а затем и  джинсы. Маша нажала кнопку стереомагнитофона, и под медленные звуки музыки, начался ее стриптиз, которому могли бы позавидовать многие стриптизерши гамбургских стриптиз-баров, где я имел слабость иногда бывать. Там тоже можно было неплохо оторваться, с той разницей, что за все надо было платить и довольно приличные деньги в валюте. А здесь все на порядок выше и совсем бесплатно. Такого кайфа я давно не получал…

     Попарились мы просто замечательно! Если кто-то читал рассказ Л.Н.Толстого «Баня», то все здесь было почти так же, как у Толстого. Я выступал в роли барина, а Даша и Маша – в роли Наташки и Малашки. Даша и Маша парили меня несколько раз в четыре руки. Пассажирский помощник, которого я кликнул после второго захода на полок,  только успевал поддавать горячего парку. Жаль, что недоставало в бане  бассейна с морской водой, как это было сделано по моему заказу у пограничников на полуострове Рыбачий. Но недалеко от бани находился  колодец с ключевой водой, а прямо на выходе из бани стояла большая деревянная бочка с  водой, явно из этого колодца. Мы все по очереди вылетали из бани, хватали воду ведрами из бочки и обливали друг друга обжигающей  ледяной водой. После этого возвращались в банкетный зал, где после  охлаждения внутренностей прохладным пивом падали скопом на топчан и начиналась такая карусель, что голова шла кругом так, что иногда казалось, что душа отделяется от тела и носится среди звезд и космоса  в полном блаженстве райской жизни. Это было просто замечательно! Все было до предела  прекрасно.

    Русская «влажная» баня  для меня была всегда  всем, о чем можно только мечтать и,  хотя я  могу легко   переносить и жар  до 140 градусов  в сухой финской сауне, но русская баня все же значительно лучше и приятней, особенно, если рядом есть емкость с холодной водой, бассейн с прекрасными русалками, а на закуску пиво с раками или, на худой конец, с креветками.  В баньке мы были, наверное, часа два, не менее, а когда закончили банно-сексуальные  дела, то все мы  были трезвые как зимнее стекло в раме на морозе, свежие и красивые как майская роза среди январского мороза. Удовольствие  было получено сверхъестественное. Маша и Даша показали все,  на что они способны, а способны они были на такое, что, как мне казалось,  толстовским Наташке с Малашкой и не снилось. На их способностях сказалось почти столетие тренировок всего женского пола, а науку эротического наслаждения эти женщины изучали не по книгам, а, опираясь на житейский опыт предыдущих поколений, да и нравы во времена перестройки стали совсем иными. Наконец-то научились в России совмещать удовольствие от бани с эротическими усладами, а главное научились делать это грамотно, хотя и небезопасно для собственного здоровья. Раньше такую баню, иначе как распутством,  нельзя было бы и  назвать, а сейчас – это всего лишь можно представить как эротический банный массаж, где распаренный душистый веник используется как эротическая игрушка, совместно с эротическими зонами Даши и Маши. Все это в бане  настраивало меня на такие подвиги, которые я и сам от себя не ожидал.

     Как известно – пар отрезвляет. И даже приняв лишние галлоны пива, перемешенного с ранее выпитой водкой - весь хмель моментально улетучивался после парной с веничками, пары ведер холодной ключевой воды и двойного массажа от Даши и Маши. Уже через 20 минут после очередного массажа, я был готов к труду и обороне. Чувствовалось, что военспецы Маша и Даша действительно получили на военной службе огромаднейший опыт не только по  защите Отечества, но и по банно-массажному  искусству, которое они, по все видимости,  довольно часто передавали нашим генералам и адмиралам. Особенно были прелестны пухленькие губки у Дашеньки – она ими, совместно с язычком,  совершала такие чудеса, что и вообразить простому неизбалованному человеку трудно. Во всяком случае, я, как гражданский адмирал, после такой баньки, уверовал в могущество наших военных спецов, которые запросто разложат на лопатки любого врага, пусть это будет даже  самый заклятый империалист.

     Когда мое блаженство закончилось и все мы обессиленные и опустошенные, вернулись на «поляну», то  нашли весь проверяющий генералитет в прежнем состоянии. Храп военной команды заглушал работающий БэТээР. Только младшие офицеры были в дозоре, ходили на цыпочках и блюли тишину и покой для отдыхающих. Мы налили по полстакана холодной водочки  и под шашлычок с удовольствием выпили!  Услышав звон стаканов и бульканье бутылок,  генерал как мощный насос,  втянул воздух, два раза чихнул и открыл глаза.
- С легким паром, адмирал! – А мы тоже, вот тут,  маненько,  отдохнули на свежем воздухе. Генерал встал, потянулся и подмигнул мне многозначительно.
- Ну, как наша банька, адмирал?  Что мог я сказать?
- Я был в раю, мой генерал. А вы, наверное, лучше меня представляете этот местный рай. Вы ведь часто здесь бываете, -  и я тоже многозначительным взглядом посмотрел на Машу с Дашей. - Ваше задание выполнено, претензий у адмирала не было, - отрапортовала генералу Машенька. Тут и все сонное царство  зашевелилось. Минут через десять все вояки  были уже на ногах,  и, вновь забулькало в их стаканах. Дозы были те же! Шашлыки исчезали с невероятной быстротой. Солдатики едва успевали шпиговать салом новые куски оленины и насаживать их на шампуры, перемежая мясо луком и помидорами. Ухой запивали водочку, а куски семги, посыпанные крупной солью вызывали всеобщий восторг. Но водку еще никто никогда  не побеждал, особенно, выпитую в таких количествах! Эффект от принятого спиртного наступил через полчасика-час – наши вояки опять постепенно разлеглись на   брезенте. Генерал лежал посредине, а вокруг – чины поменьше. Просто идиллия какая-то…  Жаль, что  я не взял  с собой фотоаппарат! Были бы чудные снимки о нашей доблестной армии.

     Мы с пассажирским и боцманом уже стали скучать, когда к нам подошел все тот же  бравый лейтенантик и спросил, а  нет ли у нас желания пострелять.  Желание было большое, и он повел нас по тропинке. Вскоре мы вышли на такую же поляну. У самого обрыва был выложен каменный барьер и на нем - множество консервных банок и стеклянных бутылок из под спиртного. На  рубеже огня лежали: пулемет с двумя цинками патронов, снайперка,  три автомата АКМ и несколько сменных рожков. Отдельно в коробке – дюжина лимонок.  Это развлечение явно было стандартным для отдыха на этой точке. Удовольствие от стрельбы по бутылкам и банкам было  довольно специфическим и острым. Адреналин поступал в кровь  большими партиями! Лейтенант с двумя солдатиками был рядом и зорко караулил нас, чтобы мы случайно не перестреляли друг друга! Солдатики набивали рожки и ленты для пулемета новыми патронами. Особенно мне понравилось стрелять из пулемета и снайперской винтовки. Я даже предложил лейтенанту организовать настоящий бой между судовой командой и военными. При этом, я с пассажирским помощником капитана забирал бы пулемет и снайперку, (для боцмана попросил несколько лимонок), а вояки должны  будут брать рубеж, вооружившись АКМами и пистолетами. Но, учитывая нашу натренированность в стрельбе, вояки на такую «войну» не согласились. Как выяснилось – солдатики стреляли всего лишь дважды  за год - по три патрона в мишень. Так что явно силы были не на их стороне. Когда мы, расстреляв все патроны и побросав с обрыва все лимонки,  вернулись на поляну с трясущимися от стрельбы руками, там был большой-большой  переполох. Оказывается, вместо второго ящика  водки наши вояки в машину загрузили ящик с тушенкой. Генерал был в ярости! Попало всем, кто попал под его горячую руку - Вы меня опозорили перед адмиралом! Я вас всех сгною на рытье окопов и блиндажей! Как можно было все не проверить?

     Лейтенант, вначале,  получив  от генерала большой нагоняй, а затем,   какие-то указания,  бегом помчался к посту со связью. Оставшаяся водка  была разлита по стаканам, и хмурые хозяева, молча и мрачно смотрели на море и на генерала. Более старшие  по званию (полковники)  красноречиво показывали своим видом  недовольство случившимся, а младшие (два майора и капитаны) – свою виновность. Кто-то бродил по поляне, заложив руки за спину. Кто-то просто сидел, глядя в одну точку. Мрак повис в воздухе. Генерал сопел и кашлял. Ему даже в баню расхотелось, что случалась с ним крайне редко. Ситуация разрядилась только тогда, когда послышался звук вертолета. Все  оживились,  и враз повеселели. Вертолет приземлился на специальную  площадку рядом с постом, выгрузил  «груз» и сразу же улетел. Двое солдатиков бегом несли две картонные коробки водки. Энтузиазму не было предела! И вновь забулькало в стаканах! Процесс пошел по накатанному сценарию. Тосты звучали один за другим. Генерал всех учил, чтобы тосты были краткими, считая краткость сестрой таланта.
- За баню, за шашлыки, за удачную рыбалку и даже за любовь. Народ вскоре снова достиг желанной кондиции,  и всем срочно захотелось в баню, но генерал, решил оттянуться в баньке не в большой компании, а, как, и положено генералу - только с младшим женским составом в лице Маши и Даши. На всякий случай, для сексуальной поддержки  было дано разрешение на участие в эротическом массаже и одному из московских полковников. Пусть помнит северные сексуальные ощущения…

      Мы в баню, конечно, уже  не пошли, решив побродить по окрестностям и полюбоваться природой. А генерала и полковника Даша с Машей  повели парить.  Их восторженные  крики, напоминающие крики павианов в брачную ночь,  долго оглашали местные сопки. Наконец банный цикл закончился и все, кто в нем принимал участие, потянулись на поляну для отходных тостов.  Примерно к 22 часам, чтобы не остаться ночевать на природе, все, по команде генерала,  начали собираться домой. Солдатики-прапорщики  быстро  свернули брезент, аккуратно упаковали оставшиеся нетронутыми шашлыки и водку и положили все  в машину. Перед самой дорожкой все еще раз махнули по  стандартной дозе и весело расселись по  боевым машинам. Отход теплохода  «К» был на следующий день. Довезли  нас  прямо до трапа судна. Провожал меня  лично генерал и два полковника из команды проверяющих. Ночь я проспал как новорожденный, даже не перевернувшись с бока на бок, а утром я встал как огурчик, готовый к засолке и  к выходу в рейс на Мурманск.  Генерал с двумя полковниками приехали ко мне перед самым отходом. Я разлил им  коньячок, а себе только чай (из другой бутылки коньяка) и мы выпили за нерушимую дружбу между сухопутными генералами и  морскими адмиралами на вечные времена! Генерал в конце произнес знаменитую  фразу, которую он, скорее всего и привез  для меня, чтобы поставить ее как жирную точку к нашему вчерашнему пикнику. Я хорошо ее запомнил:
- Ну и славно же мы вчера  отдохнули! Давно мы так не отдыхали, чтобы  водка еще даже осталась! Мы после того как вас завезли на ваш славный пароход «К»,  потом еще в  Штаб заехали и добили всю водочку до конца! Не домой же нам её  везти, родимую! Вот такие были «славные военные и банные» моменты во времена не менее славного белого теплохода «К».
 
     Ах, баня, баня, баня, осиновый полок, печурка-каменушка, кедровый потолок… Протоплена, помыта, два веника в тазу, в углу пятнашка пива и ни в одном глазу. Девчонки гоношатся, закуска будь здоров, попариться, помыться - не надо докторов! С парилки, без задержки и ропота, в сугроб, не важно, ты профессор иль сельский хлебороб. Всех баня уровняет, без рангов и чинов, процесс давно знакомый и в принципе не нов. Кто масло эвкалипта, кто кваса подольёт, а веничек летает и жару поддаёт. Эх, баня, баня, баня - куда мы без тебя? Где нас ещё полупят так, веничком, любя. Невзгода и хвороба под паром отлетит, и как всегда отличный, здоровый аппетит. На этой веселой ноте я и заканчиваю сей очерк о русской бане, которую я очень люблю.

     Б А Н И  В  А М Е Р И К Е

     Баня – это, прежде всего то, что ассоциируется с Россией. Наверное, именно поэтому она не получила в США широкого распространения и до сих пор считается уделом русских эмигрантов. Коренного американца редко встретишь в подобном заведении, хотя потомки выходцев из России посещают парную весьма охотно.
Баню в Америку завезли русские эмигранты еврейского происхождения. Только за 50 лет с 1880 по 1930 в США их уехало около 1 млн человек.
Правда, первое время им было не до банных дел: приходилось очень много трудиться. Но вскоре наиболее успешные смогли открыть свои заведения в Чикаго, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Сан-Франциско. Именно в таких общественных банях парились выходцы из России, с грустью вспоминая о родине. В Чикаго бани стали популярным местом встреч бандитов. Дело в том, что спрятать оружие на голом теле проблематично, оттого именно в парной назначались переговоры.

     История создания рассказа Баня.  Из цикла «Тайная история русской литературы».

     Сегодня я хочу поведать о том, как создавался самый скандальный рассказ про баню за всю историю русской литературы. Докопаться до истины оказалось делом непростым, ибо при решении данной проблемы необходимо было изучать не только историю русской литературы, но и историю литературы мировой. Чтобы отыскать последнее звено в цепи загадочных событий, мне пришлось выехать в Париж, в Национальную Французскую библиотеку. Директор месье Жан Ноэль встретил меня радушно, провел в архивное хранилище и предоставил все необходимые условия для работы. Оставалось найти это самое последнее звено. Именно мемуары барона Дистерло и неопубликованная часть дневника братьев Эдмона и Жюля Гонкуров позволили мне свести воедино многолетний труд и расставить все точки над i.

     История создания рассказа «Баня», авторство которого приписывается Льву Николаевичу Толстому. Эмиль Золя отпил из бокала немного вина и обратился к Тургеневу.

     - Слыхали новость, Иван Сергеевич? Барон Дистерло объявил конкурс на самый скабрёзный рассказ.

     - Новости этой не слышал и барона вашего я не знаю. - Этот барон, доложу я вам, весьма примечательная личность. Порочен до невозможности. Если верить слухам, развратила его еще в детстве одна молодая служанка. Говорят - мать барона застала их за таким занятием, что тотчас же упала в обморок. Служанку выгнали, а на ее место взяли другую, уже немолодую. Так вот эту немолодую развратил уже сам юный барон.

     - Говорить о его аморальном облике можно много и долго, - вступил в разговор Флобер, - но вы лучше послушайте, каков обещан гонорар: десять тысяч франков.

     Тургенев закашлялся и отпил вина. - Чудак, однако же, ваш барон. Альфонс Доде улыбнулся, а братья Гонкуры закивали. Они часто собирались вместе. Обедали у Флобера, Золя, братьев Гонкуров. Говорили о живописи, литературе, о женщинах. Играли в баккара. Флобер курил трубку, Золя нервно теребил ухо, Альфонс Доде поглаживал бороду, а братья Гонкуры шумно комментировали партию и налегали на вино. Иван Сергеевич часто был в ударе и довольно улыбался в усы. Тургеневу по обыкновению везло.

     - Ну, так вот, - замялся Золя, - не соблаговолит ли кто из русских писателей принять участие в данном…э-э-э… состязании?  Вы, месье Тургенев, со многими на короткой ноге. А о богатстве языка, национальном колорите русской литературы и говорить не приходится…

     - Что ж… условия, предложенные бароном, весьма привлекательны. Мне как раз необходимо вскоре уехать в Россию. Я вернусь примерно через две недели и дам ответ.

     Иван Сергеевич никуда не уехал, а провел эти две недели в объятиях Полины Виардо и обдумывании планов как бы заполучить десять тысяч франков, избежав при этом нежелательной огласки.

     Через две недели за обедом у братьев Гонкуров в ответ на вопросительные взгляды русский писатель торжественно объявил: «Граф Лев Николаевич Толстой изъявил желание участвовать в конкурсе». По присутствующим прокатился шум удивления.

     «Как, сам сиятельный граф?!.. Вот так новость! Мы очень рады. Для барона это будет приятным сюрпризом…» Эмиль Золя встал и в приятном волнении заходил по комнате.

     «Техническую сторону дела, то есть функции секретаря, беру на себя. Срок – два месяца. Вот, собственно, и все». Отобедав, писатели перешли к карточному столу и за игрой принялись обсуждать участников конкурса, отмечая при этом непредсказуемость и несомненную интригу данной литературной затеи. Спустя некоторое время Лев Николаевич Толстой согласно давней договоренности отправил в журнал «Меркюр де Франс», редактором которого состоял Эмиль Золя, свой последний рассказ «После бала». Последний принял этот рассказ за конкурсный и был немало удивлен.

    - Такую чепуху сочинил ваш хваленый писатель, - объявил Золя на очередной встрече литераторов, - мне, право, стыдно показать его барону. Вы уж растолкуйте ему, Иван Сергеевич, что требуется, и я со своей стороны тоже отпишу.

    Толстой был в свою очередь удивлен ответом Эмиля Золя, который гласил: «Глубокоуважаемый, Лев Николаевич, ваш рассказ хорош, но требует весьма существенных доработок. Необходимо, как это у вас говорят в России «поддать жару».
 
     Иначе рассказ никак не может быть принят». «Что за ерунда? Какого еще жару? Зачем?» Ворча и недоумевая, Лев Николаевич пошел за советом к жене Софье Андреевне. «Послушай, матушка, я все думаю о своем последнем рассказе». «Да, батюшка?» «А что, если у Вареньки на платье сделать декольте и плечи оголить?» «Ты что, батюшка, белены объелся? Бал то ведь в Петербурге, а не в Париже. И Варенька – девушка серьезная, а не вертихвостка какая». Поразмыслив, писатель согласился и ушел в кабинет. «Голой мне ее, что ли, на бал пустить? У этих французов одни забавы на уме», - подумал Лев Николаевич, устраиваясь в кресле, чтобы перечитать рассказ. Тем временем во Франции из отъезда вернулся муж Полины Виардо, и Тургеневу пришлось уехать в Россию. «Там что-нибудь напишу. На родине непременно напишу». Однако на родине не писалось.

     Иван Сергеевич вышел из дома и отправился бродить в рощу. В раздумьях не заметил, как подошел к имению своего соседа помещика Тучкова. Вдруг из дома вывалился хозяин, и, пошатываясь, направился к бане. Позади него шли две дворовые девки, которые весело смеялись. У одной в руке была бутыль водки, а у другой – кувшин с квасом. А сзади всех, испуганно озираясь по сторонам, медленно шла третья. «Наверное, впервой», - подумал писатель. Веселые девки принялись ее подгонять, а барин тем временем запел похабную песню. Спрятавшись за кустами, Иван Сергеевич, подождал, пока все зайдут в баню, прокрался к двери, осторожно ее приоткрыл и стал подсматривать.

     Хозяин лежал на лавке на животе, и две девки - Наташка и Малашка - тоже голые, стояли с боков, по очереди ожесточенно хлестали вениками по раскаленной багрово-розовой спине. Фроська в нерешительности стояла поотдаль. Барин блаженно жмурился, одобрительно крякал при особенно сильном ударе. Наконец, он подал им знак остановиться и, громко отдуваясь, сел, опустив широко раздвинутые ноги на пол.

     Далее происходило такое, отчего Ивану Сергеевичу сделалось жарко, и он покрылся потом. «Ай да Федор Данилович! Во дает!» - шептал себе под нос писатель. Да ведь это сюжет! Да какой!» Тургенев досмотрел до конца и, разгоряченный, вернулся домой. В его комнате убирала девка Анисья. «Ты что тут делаешь?» - спросил Тургенев. «Прибираюсь», - ответила девка,  и покраснела. Иван Сергеевич быстро шагнул в комнату и закрыл дверь. Анисья не испытала особой радости от намерений барина, но не закричала и не сопротивлялась.

     Наскоро пообедав, Тургенев принялся за рассказ. Писал быстро, чтобы ничего не забыть, живописно описывая все до мелочей, при этом подражая манере Льва Толстого. Назвать решил просто «Баня». Закончил под утро. А в следующий приезд в Париж за обедом у Флобера передал его Эмилю Золя. Французские писатели с интересом набросились на рассказ. «Недурно, недурно», - сказал Альфонс Доде, поглаживая бороду. «Да, силен граф, нечего не скажешь», - заметил Флобер, отхлебнув вина, - и ведь так подробно описал, словно сам участвовал». Все засмеялись. Золя заверил, что завтра же передаст рассказ барону.

     Прошли еще несколько встреч, несколько обедов, несколько партий в баккара. Обсуждение подающих надежды молодых писателей, литературных произведений, споры, сальные анекдоты, вино и смех. И вот, наконец, настал день объявления победителя. Эмиль Золя радостно обнял Тургенева и заявил: «Лучшим скабрезным рассказом признана «Баня» вашего соотечественника Льва Толстого». Все зааплодировали. «Барона так разобрало, что он решил лично отписать месье Толстому в Россию. Поблагодарить, так сказать, от всей души. Он даже к гонорару кое-что прибавил от своих щедрот. Ходит довольный, слуг одаривает, передал и нашей компании бутылочку «Бордо». Вы, Иван Сергеевич, уж будьте столь любезны, передайте Льву Николаевичу гонорар. «Непременно передам. Я вскорости собираюсь в Россию, так по приезду и передам», - заверил Тургенев, пряча деньги в карман.

     «Вот и славно. Ну, что же, господа, давайте вспрыснем сие радостное событие». Почту Льва Толстого разбирала его жена. Софья Андреевна распечатала конверт из Парижа, прочитала благодарственное письмо от барона Дистерло, но ничего не поняла. В конверт был также вложен номер газеты «Французский баловник». На первой странице был напечатан рассказ «Баня», а внизу подпись «Лев Толстой». Софья Андреевна прочла рассказ и побледнела. Ей стало плохо, она приняла лекарство и пролежала полчаса. Потом пошла в кабинет к мужу. «Ты что же это, охальник, на старости лет срамоту такую стал писать?» - закричала она и ударила его газетой по лицу. Лев Николаевич опешил, взял газету, пробежал глазами рассказ, увидел свою фамилию. «Ей богу, матушка, не писал я этого. Христом богом клянусь». Однако Софья Андреевна не поверила и несколько дней с мужем не разговаривала.

     Через неделю в Ясную Поляну приехал Достоевский. Лев Николаевич вышел встречать собрата по перу и первым протянул руку. Но Достоевский не ответил на приветствие. В руках у него была газета. Толстой забеспокоился. «А вот руки то я вам и не подам!» - резко заявил Достоевский. «Вы понимаете, что вы натворили своим рассказом?! Что теперь будет?! Буржуазная пресса оплюет нас! Всю русскую демократическую литературу!» После этих слов Достоевский отхлестал Толстова газетой по лицу, развернулся и пошел прочь. «Федор Михайлович, да погодите вы!» - крикнул ему вслед Лев Николаевич. Но тот только махнул рукой и воскликнул: «Как вы могли?!»

     Ночью Толстому приснился сон. Он на балу во фрачной паре и белой сорочке. Но музыка не слышна и никто не танцует. Присутствующие столпились, шушукаются и тычут пальцами в девицу, которая стоит одна совершенно голая. Девица пытается прикрыть свою наготу и спрятаться за колонну, но толпа обходит колонну с другой стороны, и опять в нее тычут пальцами, раздаются возгласы негодования со стороны дам и смех со стороны кавалеров. «Господи, - подумал Лев Толстой, - да это же Варенька из моего рассказа». Тут она посмотрела в его сторону и решительным шагом направилась к нему. «Это по вашей милости, сударь, я здесь в таком виде. Скоро сюда явится мой жених. Что он обо мне подумает? Как я ему покажусь?» Потом она подошла поближе и влепила Толстому звонкую пощечину. Лев Николаевич просыпается, что-то бормочет в свое оправдание, потом ворочается и долго не может заснуть. А тем временем в Париже компания писателей, сытно и вкусно отобедав, садится за карточный стол. Они часто собирались вместе. Обедали у Флобера, Золя, братьев Гонкуров. Говорили о живописи, литературе, о женщинах. Играли в баккара. Флобер уже раскурил свою трубку, Золя принялся теребить ухо, Альфонс Доде поглаживать бороду, а братья Гонкуры шумно комментировать партию и угощаться вином. Иван Сергеевич сидел спокойный и довольно улыбался в усы. Во внутреннем кармане пиджака грел сердце полученный гонорар, супруг Полины Виардо снова готовился к отъезду, да и карта шла. «А приеду в Россию, - подумал Тургенев, - обязательно схожу в баню».

     Сюжет повествования прост: безымянный русский барин моется в бане, где его парят, ублажают и пьют вместе с ним водку крепостные девки Наташка и Малашка. За ними наблюдает новенькая и неопытная девушка Фроська. До определённого времени ей отводится роль ученицы, пока барин удовлетворяет свои нехитрые сексуальные фантазии с более опытными крестьянками. В её душе стыд ещё борется с любопытством. Но вот наступает и её очередь: барин сперва обучает её минету, а после лишает девственности. В конце произведения счастливая Фроська становится, наряду с прочими девками, женщиной-утехой своего барина.

     К сожалению, авторство «Бани» Л.Н.Толстым так и не доказано по сей день.   Есть и другой автор – Алексей Николаевич Толстой. Думаю, что и у меня тоже неплохо получилось про баню...

     И в заключение, моё любимый Владимир Высокий: Банька по-белому.

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный — и всё позади.
И наколка времён культа личности
Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому —
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс,
А на левой груди — профиль Сталина,
А на правой — Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому —
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: «Пособи!»
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Протопи ты мне баньку по-белому —
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит от рассказа дотошного,
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком,
Получилось — я зря им клеймён,
И хлещу я берёзовым веничком
По наследию мрачных времён.

Протопи ты мне баньку по-белому —
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.

Владимир Высоцкий