Мысли в маршрутке

               
   Охватишься восхищением и - смиряешься понуро – всё - будущий прах. И чем больше прилипнешь к кому-то - тем сильнее эта смиренная, животная, овечья тоска.
Мы блаженствуем, когда рвёмся к цели, -  пульс жизни бьётся могучим колоколом в нас. А по обретении цели укачивает тоска.
    Нельзя не постичь, что любовь - это вхождение в смерть (бесстрашное вхождение), ибо именно смерть - начало бессмертия. В яростной радости жизни, в счастьи, наверное, (если оно всё-таки есть, если его не путают с простым, но сильным удовлетворением), входим мы и в смерть, и в бессмертие одновременно, но чувствуем и сознаём это только под допингом любовного трепака.
     Все умирают от разлуки, блаженствуют рядом. Я умираю рядом,  блаженствую вдалеке. Смирение ли это - (всё прах), или асоциальное падение в бездну распада общности? Невротизм, может быть, обыкновенный. Или какая-то детская бяка по всеобщему дядюшке нашему? И самое страшно, что мне это неважно: знать, что это.
Да просто красота рассекла мне чрево души, ирреальная красота среди столького безобразия.
   Вот она. Лапочка, киса... Как жить с богиней? Разве её так назовёшь? И как ей трудно богиней быть, может быть, даже противно быть богиней, и ей хочется быть лапочкой, кисой, но не дано. Она это знает. И кривит ротик от невидимых (как ей кажется) слёз.
     - Лёся, я пошёл! - Кричу я с балкона, пристёгиваю крылья и улетаю.
     - Даня! Закрой за собой окно! - кричит она из ванной. Логично, в прошлый раз я выходил из окна.
     Читатель, это действительно было, и будет. Она прячет ключи, и я улетаю. Это низко. Но углубись - и поймёшь, что это божественно низко. Иногда кажется, что для того и прячет она ключ, чтобы прыгал и прыгал, и допрыгался наконец: сломал бы себе ноги, или  голову (чуть-чуть), чтобы она затащила меня к себе уже точно надолго. Божественная дурочка! Это исключено. Я не могу жить с произведением искусства - ведь тебе только на стене на гвоздике в рамочке висеть - так ты хороша! Это мешает нам сродниться. Конечно, тебя тоже в капусте нашли, и ела ты ... и клала ты...
    Нет, к тебе только на экскурсию можно, а навсегда - никак невозможно. Слишком ты хороша, напряжения много. Прости, крошка. Ну почему ты не бестия, не стерва? Вот тогда бы я тебя душевно употребил, даже поселился бы у тебя, чтобы довести тебя до такой, какая ты уже есть, и была, увы, до меня, и будешь, браво, после. Чао, крошка! Ты есть, и больше ничего не надо. Воплощённый идеал плачет, а я бегаю по шлюхам.
    Цыпки! Вы тоже хороши разной разностью, и мне не жаль, что вы умрёте, и нет поэтому тоски, и всё-таки наши тет-а-тэты похожи на люленьки мух и пауков. Я не понимаю, кто кого употребляет. Сучьи чудеса!
    Надул два шарика и пришёл. Допишу завтра. А потому что руки по швам. Лекцию её глаз слушаю всем телом. Непостижимо, как моя эстетическая указка на неё реагирует... Дурочка, хочет, чтобы я с ней жил. Да я же с ней не выживу...

2006