Посвящается солдатам неизвестной войны в Анголе.
Тем, кого «...там не было никогда».
Отчизне
Шел по долгу – не по приказу.
Жизнь моя – всем смертям жнивье.
Я не предал Тебя ни разу.
Да святится Имя Твое!
Заблудился в краях, где небо
Для созвездий чужих жилье.
Ты сказала, что там я не был.
Но святится Имя Твое...
Пусть сквозь морок могильной стужи
Ветер мне о беде поет.
Даже если Тебе не нужен,
Да святится Имя Твое!
Я измученной плоти ком лишь.
Мне про смерть хрипит воронье.
Даже, если меня не вспомнишь,
Да святится Имя твое!
Предыстория. Берег Скелетов.
Приграничье Анголы с Намибией. Год 1977.
… Из невидимой с берега машины доносились звуки саксофона. Гасимые расстоянием и белым шумом, трагические аккорды «Адажио» таяли, словно искры костра в сумраке потемневшего неба, и размывались монотонным шуршанием спокойных еще, но уже готовым к осенним штормам, вод Атлантического океана. Мелодия эта вполне соответствовала серьезности обстоятельств, и хорошего настроения не добавляла. Затем, внезапно включилась экспансивная португальская скороговорка.
«Томбуа? – там достаточно мощная станция. Вещает, в основном, на португальском. И ретрансляторы мощные. Так что, вполне возможно, что это Тоон–Буу, так называют этот городок местные»,– пытаясь угадать, Савл решил что слышит Анголезскую радиостанцию из Томбуа. Но в этот момент, на удивление, без помех, включился немецкий диктор: «Saqt das Fort Sesfonteyn»,– донесся его резкий голос. «Надо же,– даже огорчился Савл,– …интуиция совсем не сработала. Сесфонтейн – это так знакомо. Но близко не угадал. Ошибся»,– раздосадованно подумал он. Так как был оперативником, он знал, что любые ошибки в его профессии приводят, обыкновенно, к необратимым человеческим потерям. И нередко, особенно при недостатке фактов, умение абстрагируясь выходить на грань подсознания, позволяло очень эффективно решать возникающие внезапно задачи. При случае, Савл практиковался развить свои способности, частенько с огорчением признавая, что их попросту нет. «Ну хорошо…,– рассуждал он тогда,– если считать любой успех простой удачей, а не результатом точного анализа ситуации, то для чего нужны профессионалы, способные не просто «прокачать момент», но и предвидеть его дальнейшее развитие, то есть, задействовать интуицию?».
Проанализировав результаты операций, в которых он принимал участие за последний год, Савл пришел к выводу, что успех большинства из них зависел вовсе не от неукоснительного выполнения ранее проработанных деталей, но в большей степени – от правильно выбранных спонтанных решений, то есть, от интуиции, которая во множестве случаев оказывалась намного эффективней одной физической подготовки. Возможно, именно поэтому спецслужбы всех государств планеты предпочитали не брать на службу мускулистых атлетов. «Чем больше мышц, тем меньше мозга»,–говаривал когда-то куратор Савла на Кубе Анатолий Сергеевич. И сразу приводил в пример динозавров, исчезнувших потому, что мизерный мозг этих гигантов не способен был предвидеть последствия мгновенно меняющейся ситуации. «А вот обезьяны,– утверждал майор,– были, в основном, маленькими. Потому и выжили. Обязательное условие – это правильное соотношение между объемом мозга и мышечной массой». Савл нашел столь серьезные бреши в рассуждениях майора, что едва удержался от попытки разбить в пух и прах логику Анатолия Сергеевича. Но не рискнул. Шеф, все–таки. И правильно сделал, что не рискнул. Шеф, выдержав довольно приличную паузу и не услышав контраргументов, улыбнувшись, заметил тогда: «А ты молодец. Я подставился, а ты не лег на амбразуру. В нашем деле, юноша,– добавил он уже вполне серьезно,– недостаток информации вполне может заменить интуиция, способность ощутить результат комбинации еще до того, как начал партию».
…Пытаясь угадать незнакомую радиостанцию, Савл хотел погасить хотя бы отчасти ощущение непоправимой беды, которое преследовало его последние два дня. Основания для беспокойства, вроде, и не было. Внедрение вглубь территории Намибии агентурной группой прошла успешно. Причем, именно в Сесфонтейн. В этом сонном маленьком городке проживал некто Герарт Дильс – местный начальник полиции. Поскольку его мать была русской, Дильс сносно говорил по–русски. Иногда даже общался со славянской диаспорой, так она называлась в этих местах. Пользуясь своим служебным положением и связями в криминальном мире, господин начальник полиции прокрутил несколько серьезных махинаций с алмазами.
Игнорируя, разумеется, все законы государства. Его успешная алмазная коммерция попала в поле зрения СВР Союза.
Савл, а это была его первая после тяжелого ранения на Кубе командировка, получил задание внедриться в филиал «Общества русских эмигрантов» Сесфонтейна под именем Сергея Лащина, племянника известного русского бизнесмена из ЮАР, Константина Лащина, владельца крупной компании по продаже автомобилей в Иоханнесбурге. Документы были подлинными. Настоящего Сергея Лащина аккуратно «взяли» на немецко-польской границе в момент его длительного турне по Европе, где он отдыхал на деньги своего состоятельного дяди. Очень быстро вжившись в образ богатого бездельника, «Русскому обществу» в Сесфонтейне Лащин приглянулся, так как местных славян осчастливил щедрой спонсорской поддержкой. Там же вошел в контакт с Герартом Дильсом. Раскрутил его на алмазных сделках. И, спустя короткое время, легко «заагентурил» этого любителя длинных бесплатных рэндов. Агентом Дильс оказался ценным. Большинство специалистов, работавших по Югу Африки, проходили через его руки. Любые документы, легализация и контакты с нужными людьми за вознаграждение организовывал господин Дильс. И, чем больше он сотрудничал с «красными», тем меньше была вероятность его потенциальной измены, так как за то, что он уже сделал, от «своих» он мог получить только пулю. Впрочем, то же самое он рисковал получить и от «чужих», в случае отказа работать на советскую разведку.
Несколько месяцев спустя, мнимый Сергей Лащин тихо, «по–английски», убыл в неизвестном направлении. Местные «знатоки» слышали, что дядя, проживающий в Иоханнесбурге, внезапно скончался, что и послужило причиной такого внезапного отъезда. После себя Лащин оставил процветающий охотничий клуб «Сафари», выкупленный им у прежнего владельца, который, оформив сделку, сразу покинул город. Те же «знатоки» говорили, что господин Корн, так звали предыдущего хозяина, успешно переселился в Кейптаун, откуда, собственно, он и был родом. Новым «шефом» фирмы стал Генрих Ромменталь. Поджарый, высокий господин лет пятидесяти. О нем лишь было известно, что он холост, любит охоту, пиво с сосисками в тушеной капусте и приятную компанию хороших выпивох. «Майор Бундесвера в отставке. Из Баварии»,– обычно рекомендовал он себя при знакомстве.
Сергей Лащин, он же Савл, в городке больше не появлялся. Но, по определенным каналам поддерживая связь с Герартом Дильсом, периодически отправлял через него своих оперативников. Координатором всех проводимых операций был тот самый Генрих Ромменталь, в узких кругах так же, как и в Сесфонтейне, известный по оперативному псевдониму «Баварец».
…Четыре дня назад Савл препоручил двоих парней лично в руки «Баварца». Агенты были в гражданской одежде, имели небольшие рюкзаки и без оружия. Во всяком случае, Савл его не заметил. Всю дорогу до места они молчали. Не разговаривали даже между собой. В одном из охотничьих домиков клуба гостей встречал «Баварец». Лишь тогда, прощаясь, один из парней повернувшись к Савлу, поднял сжатый кулак в ротфронтовском приветствии. Но также молча. И оба скрылись за дверью сложенного из «дикаря» домика.
Обратный путь Савл с напарником под псевдонимом «Димыч» проделали тихо, словно призраки. Столь удачно, что даже стрелять не пришлось. Но в милях в пятидесяти от границы с Анголой случайно пересеклись с кубинцами «товарища Уго». Просчитав ситуацию, Савл пришел к выводу, что контакт с Уго Молинесом – так, во всяком случае, обозначил себя кубинский офицер – произошел действительно случайно. А «прокачав» на косвенных моментах самого Молинеса, убедился, что он тот, за кого себя выдает. Естественно, за исключением личных данных, выяснить подлинность которых в данной ситуации представлялось совершенно невозможным. Впрочем, этого и не потребовалось. Решив задачу, кубинцы возвращались на базу и по какой–то там причине, лишившись на обратном пути проводника, затерялись в Намибийском приграничье.
Савл предложил «товарищу Уго» вполне приличный маршрут чуть левее водопада Руокана. «Конечно, это не скоростное шоссе…,– убеждал Молинеса Савл,– но в окрестностях, ближе к береговому предгорью, работают люди полковника Яна. Чисто работают, доложу я тебе. И броней оснащены мощной. Очень уверенные, серьезные парни». Савл предупредил также, что ближайшие мосты, наверняка, перекрыты военной полицией. Уго, усмехнувись, ответил, что он в курсе всего, что происходит в дельте Замбези. «А знает ли руссо–совьетико,– с немалой долей сарказма поинтересовался он,– что полковник Брайтенбах навел временный понтонный мост через реку? Мы скрытно подойдем к понтонам, прорвемся на другой берег. И уничтожим мост. Таким образом…,– мотивировал кубинец свое решение,– мы решим свои задачи и вставим «кактус в выхлоп» господину полковнику».
Савл поинтересовался тогда: каким образом у товарища Уго появилась наводка на эту переправу? «У меня, во всяком случае,– заметил «руссо–совьетико,– такой информации нет». И посоветовал впредь больше не утолять жажду из «мутных» источников.
Но Уго отказался, упрямо мотивируя свое решение нежеланием делать большой, почти в тридцать километров, крюк. И решил идти через ущелье, что было значительно короче. «Вольному – воля!» – согласился после небольшого спора Савл. Однако, он обещал ждать кубинцев, которые, выйдя из ущелья, остаток пути решили пройти по Берегу Скелетов. Конкретно объяснил, что его время ограничено. Обещал ждать «товарища Уго» не более суток. «После,– твердо добавил капитан,– мы уходим в Луанду. Но уже без вас».
Сутки миновали. Но Димыч, убедив Савла подождать еще немного, отправился к ущелью. На встречу с людьми Молинеса.
… Мокрый плавник горел плохо. Расходовать для костра горючее, которого и так оставалось мало, было нельзя. Савл сидел на не успевшем еще остыть песке и отрешенно смотрел, как белый туман, почти укрывший собой неприветливую панораму Берега Скелетов, медленно приближаясь к месту запланированного ночлега, грозит укрыть непроницаемой пеленою не только бивуак, но и костер, возле которого расположился капитан. Это было плохо. Так как огонь, разожженный здесь, должен был, подобно свету маяка, быть виден издали тем, кто попытаются выйти сюда, на этот пустынный берег. Точнее говоря, пройти по холодному песку сквозь белый морок тумана. Океан пока еще был спокоен. Поэтому, волны, неторопливо накатывающиеся на песок, не кипели белой пеной, а едва слышно шуршали, принося с собою водоросли и едва ощутимый запах йода. Остов ржавого сторожевика модели «Брук маринер» плотно ушел развороченным носом в темный, усеянный редкими островками хилой травы, очень пологий склон. Рубка была сильно перекошена. Ее сорванная крыша, полу–занесенная песком, виднелась рядом с катером. И, хотя ветра практически не ощущалось, откуда–то из недр катера уныло доносился негромкий металлический скрип.
Скоро начнется сезон дождей. В это время года ночи здесь темны и безлунны. А под утро туман оседает холодной изморосью, и весь окружающий мир становится крайне неуютен и леденяще–влажен.
Котелок, висящий над костром, укрылся облачком легкого пара. «Вода закипела…»,–отметил про себя Савл. Подойдя к стоявшей чуть в стороне машине, достал вещмешок и отнес его к огню. Достал из мешка жестянку с кофе, сахар и сухари в пакете. Открыл две банки тушенки. Взял пару алюминиевых кружек и изрядно помятую солдатскую фляжку. Неспеша разложил все на кусок потертого брезента, который во всех подобных случаях являлся столом и скатертью. Затем, сняв с предохранителя, положил рядом с фляжкой один из двух своих пистолетов, второй оставив в расстегнутой подплечной кобуре. Прикрыв оставленный ствол углом брезента и внимательно осмотревшись, капитан неторопливо направился к находившейся неподалеку машине, оказавшись, таким образом, совершенно вне пределов светового круга, разгоревшегося, наконец, едва тлевшего до этого момента, костра.
Становиться здесь мишенью, даже потенциальной, желания не было ни малейшего. Его напарник Димыч однажды заметил, что «…мы в чем–то похожи на вампиров. Подобно им, избегаем света». Савл, усмехнувшись, поправил приятеля: «Для простого обывателя мы – хищники, которые выходят на охоту при сиянии черных звезд». Но что–то сейчас напарник задерживается. «Зря отпустил его одного. Надо было идти вдвоем»,– с сожалением подумал Савл. Как бы отвечая его мыслям, из наползающей полосы холодного тумана выдвинулась темная фигура и знакомой походкой направилась в сторону дымного пламени костра.
«Димыч! Наконец–то…,– не открывая низкой дверцы, Савл выпрыгнул через борт «Джипа» и направился навстречу приятелю,– ну, как? Что слышно?» – коротко поинтересовался он. Это было не простое любопытство. Если там, откуда пришел сейчас Димыч, ничего не слышно, значит, там уже никого нет. Это означает, что «команданте» Уго, его шесть броневиков и более сорока человек экипажа не сумели оторваться от волкодавов «Буффало» и навеки застряли в негостеприимных пространствах Берега Скелетов.
– Шел сквозь туман,– не отвечая на вопрос, проговорил Димыч.– Промок, озяб и устал, как собака. Выпить есть?– как–то неожиданно спросил он. Не дожидаясь ответа, разлил по кружкам спирт и плеснул на песок чуть ли не половину налитого себе количества.
– За Уго Молинеса и его людей…,– сказал Димыч. И проглотил спирт как воду, не сморщившись и не закусывая.
– Неужели, все так скверно?– спросил Савл, выпив свою порцию и, следуя примеру товарища, так же не тронув закуски.
– Я встретил немца. Фермера, кажется,– Димыч каким–то хищным движением взял открытую банку и, вылавливая ножом куски тушеного мяса, продолжил,– так вот, немец этот наблюдал в бинокль, как броневики попали в засаду, и в течение получаса были полностью уничтожены. Отсекли первый и последний БМП. По уцелевшим машинам кубинцев работали, как по мишеням…
– Значит, Уго, вопреки моим настоятельным требованиям, все–таки выбрал короткий путь через ущелье,– Савл сыпанул в кипяток кофе из банки и вопросительно взглянул на Димыча.
– Совершенно верно,– кивнул тот, дожевывая свою тушенку.– Ты спорил с Молинесом в присутствии его людей. По–существу, ты был абсолютно прав. И кубинец понял это. Но он не мог позволить себе оказаться проигравшей стороной в этом споре. Тем более, что, по его словам, задача на территории Намибии была решена, и его отряд возвращался на базу без потерь. Вот он и поступил по–своему. Сунулся в ущелье при полном отсутствии малейшей возможности маневра, наивно полагая, что там никого нет.
– И теперь там уже действительно никого нет,– пробормотал Савл.– А ведь Молинес когда–то заканчивал военное училище. У нас, в Союзе. Ну как можно допускать такие элементарные просчеты?!
– Психология, приятель. Психология...,– Димыч в упор посмотрел на напарника,– возможно, если бы ты говорил с кубинцем один–на один, без его людей, он не полез бы в ущелье…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что это я убил группу «команданте Уго»?– возмутился Савл.
– Дело в том,– игнорируя вопрос товарища, ответил Димыч,– что пройдя ущелье, Уго планировал остаток пути проскочить по Берегу Скелетов…
– Естественно,– Савл осторожно долил себе кофе из еще горячего котелка,– вдоль берега путь значительно короче. Вот только интересно, как он предполагал форсировать пойму Замбези? Это с его–то бронетехникой… Очевидно, кубинца разыграли «втемную». Не знаю, кто и каким образом. Но, в итоге, он сунулся в «бутылочное горло» чужого ущелья, пытаясь выйти к понтонной переправе, которой не существовало. Поэтому, меня не покидает смутное ощущение, что наш «команданте» шел в Анголу, словно вслепую. Он и его люди возникли, будто ниоткуда. Уго, случайно оговорившись, упомянул Сесфонтейн. Но, мы только что оттуда. А старина Дильс ни в пол–слова не упомянул о колонне бронетехники, перемещающейся в направлении Анголезской границы по такому дикому маршруту. Странно все это…
– Это так,– Димыч подбросил в огонь плавник и обломком сырой трухлявой доски подправил рассыпающийся костер.– Это так,– повторил он еще раз,– наш кубинец хотел пройти по Берегу Скелетов. Не знал, наверное, что у всех племен, обитающих в этих краях, существует общее поверье. Один из гереро сказал мне как–то, что холодный белый туман – это души погибших здесь моряков, обломками кораблей которых усыпано все побережье. И тот, кто пойдет вдоль линии прибоя по Берегу Скелетов, неминуемо будет настигнут этим туманом. И никогда не вернется домой…
http://www.proza.ru/2016/12/08/605