Рождённые одной матерью, они все разные. Любоваться можно каждой крошкой бесконечно: милы движения, игры, танцы. Тревожно за них, непросто отпускать от себя беззащитных деток. Но таков закон жизни.
Мать позволяет уйти, и дети радуются свободе. Ах, какое это счастье – воля! Поступать только так, как хочется, делать всё так, как делается. Можно беззаботно парить, как пушинки, и испытывать восторг. Можно озорно прилечь на крылья ветра и наслаждаться восхитительной скоростью полёта.
Полёт прекрасен. Чудесная синева неба словно специально создана, чтобы подчеркнуть сверкающую роскошь парящих танцовщиц.
И вдруг охватывает страх. Где мама?
А земля уже близко. Белая от нарядных кружев красавиц. Тех, что раньше устремились из-под материнского крыла.
- Мама! Мама! Ма-а-ма!
Почти достигнув земли, иные снежинки в страхе делают попытку взлететь снова высоко, в небо. Чтобы снова быть рядом с мамой. Порхают, кружатся и обессиленно опускаются на землю.
Закончен волшебный полёт. Теперь нужно как можно дольше беречь себя, не растаять. Падают, падают другие снежинки. Плотно прижимаются друг к другу. Устали. Спят.
И слышится им колыбельная матушки-зимы песнями вьюг и метелей.
Зима пришла. Холодно, чтобы всё живущее на земле тепло ценило.
Рисует мороз цветы ледяные, чтобы живыми вешними да летними цветами дорожили.
Всё живое зимой лето красное вспоминает, сравнивает.
Красива зима и детки её, снежинки, прекрасны. Кружевные, резные, беленькие. Только холодны и колючи ледышки крохотные.
Прекрасна зима, только лето краше и милее.
Любуются люди зимушкой-зимой, да лето тёплое любят и ждут.
Порхают снежинки. Их пора наступила.
Зима! Хороша она в сверкании пушистых шуб из снежного серебра, но лёгкие ситцевые сарафаны наряднее, и лето ласковое так желанно!