«Вот, пожалуй, и всё, - Денис поднялся с лавочки, размял ноги.
За жильцами этой квартиры он наблюдал без малого две недели. - Ничего особенного. Обычные непуганые лохи, даже сигнализацию не поставили. Ну, что ж, будет им вперёд наука. В этом мире ты либо овца, которую стригут, либо пастух, который состригает с тебя шерсть, когда сочтёт, что для этого пришло время. Для этих время пришло давно. Вон как «обросли». Дом в престижном районе, консьержка в подъезде, две не хилых машины на семью, приходящая прислуга. Пора, пора взлохматить этот уютно-сытый мирок».
Денис пересёк благоустроенный дворик, и обогнув высотку, вышел на оживлённую улицу, влившись в разношёрстную толпу спешащих куда-то и откуда-то горожан. Занятые своими мыслями, прохожие не обращали на него внимания, его же они интересовали только как потенциальные объекты для «стрижки». Денис не любил людей, от которых, включая отца и мать, он за всю свою жизнь так и не увидел ничего хорошего.
Он родился в конце восьмидесятых, в рабочей семье. Отец был водителем- дальнобойщиком, а мать упаковщицей на кондитерской фабрике. Денис с детства помнил приторно-сладкий запах, который мать, помимо прочего, приносила с работы. Отец называл её «сладкой женщиной», по аналогии с каким-то фильмом.
Времена были непростые, каждая семья выживала, как могла. Пока папаша пропадал в рейсах, не брезгуя «леваком» и приторговывая топливом, мать таскала с фабрики коньячный спирт, запасы которого они на пару и распивали, когда отец на несколько дней приезжал домой. Воспитанием сына особо никто не утруждался, и тот рос, как трава, пробивающаяся сквозь асфальт, впитывая в себя всю уличную грязь и жестокость доступной ему части окружающего мира.
В школе Денис преуспевал ровно настолько, чтобы избежать материных подзатыльников и пьяного отцовского ремня. Компанию он водил с такими же, ну, или почти с такими же, как и он, предоставленными самим себе ребятами.
В первый раз, за неделю до выпускных экзаменов, они, ради дозы адреналина, пробрались в физическую лабораторию в своёй же школе. Взять особо ничего не взяли, попортили больше. Их так и не нашли. Потом им удалось прямо из-под носа водителя, стоящей под разгрузкой фуры, увести пару коробок пива. Дальше была торговая палатка, несколько сумок с товаром, на вещевом рынке. Осмелев от безнаказанности, ребята решили чем-нибудь поживиться в одном офисе, располагавшемся в полуподвальном помещении жилого дома. На шум выбежал заспанный охранник, и успел схватить последним вылезавшего из окна Дениса.
В тот раз он получил важный жизненный урок: никому нельзя верить, даже друзьям. Всё то время, что Дениса мурыжили в отделении милиции, а он молчал, как партизан, Денис надеялся, что дружки придут сами, и разделят с ним ответственность за содеянное. Какое там! Те даже на суд не явились… Остальные уроки Денису преподали в колонии. Там его взял под опеку один вор, по кличке «Библиофил», который и стал его наставником на последующие три года.
- Жизнь, Дениска, это вечный карнавал, - поучал его старший товарищ, - только одни на этом празднике веселятся, а другие должны в нём участвовать в качестве статистов и прислуги. Если тебе не повезло оказаться среди первых, а быть чьим-то фоном, или прислуживать нрав не позволяет, есть одна отдельная, не похожая на прочие категория людей, - Библиофил сделал паузу, и многозначительно покивал головой, - это мы, воры. Нам законы не указ. Мы сами себе закон. На дядю не работаем, своей жизни хозяева – берём, что хотим. Вот так-то, братишка!
Много ещё чего полезного узнал Денис, крепко слова учителя в его душу запали. А там и время подошло полученные теоретические навыки на практике применить. Отсидев, что называется, от звонка до звонка, он вышел на волю.
Ревущие девяностые сошли на нет, но порядка в стране так и не навели. Всё те же рынки, палатки, малость утихомирившиеся братки, из тех, кому выжить удалось. У некоторых из сограждан зашевелились деньжата в карманах, обилие иномарок на улицах стало привычным, как и турецко-китайское, и даже отчасти европейское изобилие. Работы край непочатый.
Денис едва не к «шапочному разбору» поспел. Потерявшие работу родители, теряя и человеческий облик, спивались. Продав из дома всё, что можно, они уже всерьёз обсуждали обмен квартиры на меньшую, с доплатой. Его возвращение родственники восприняли с не большей радостью, как если бы он не мотал три года срок на зоне, а отлучился за очередной бутылкой в ближайшую палатку. Наложенное же им на обмен квартиры вето повергло их в уныние, со временем переросшее в глухое недовольство. Впрочем, жизнь родителей мало интересовала Дениса. Он только отвадил шляться в квартиру их собутыльников и врезал замок в дверь своей комнаты, в которой на тот момент оставался продавленный диван да, ещё со времён школы, письменный стол.
Помятуя наставления Библиофила, в одном из спальных районов Денис без труда взял две квартиры. Не ахти чего, но на полтора месяца беззаботной жизни хватило. О том, чтобы найти работу, и зажить как все, он больше не задумывался.
Везло ли ему, или сыграло роль то, что никому не доверяя, Денис всегда работал один, с другими ворами не пересекался, не жадничал, не брал в квартирах ничего, кроме денег и драгоценностей, но он так ни разу больше не попался.
Десять лет прошло. Уже пять, как с грузом цирроза отправился в свой последний рейс отец, три - как ушла, «завязавшая» после его смерти, мать. Семьёй Денис так и не обзавёлся, правда, уже второй год встречался с одной разведёнкой, с высшим образованием и сыном подростком. Его квартира уже ничем не напоминала убогое жилище алкоголиков-неудачников: «евроремонт» (работала бригада хохлов западенцев), добротная мебель, дорогая аппаратура и бытовая техника, даже компьютер с интернетом. Денис не поленился походить на курсы, обучаясь работе на умной машине. Соседям и немногочисленным знакомым он представлялся фрилансером, выполняющим заказы для различных интернет сайтов. Не будучи от природы тугодумом, с хорошо подвешенным языком, спасибо серьёзной художественной литературе, к которой его приобщил Библиофил, он действительно производил впечатление образованного человека, особенно на фоне жертв ЕГЭ и выпускников платных вузов. Внешность у него была хоть и заурядная, но не лишена приятности. Опять-таки, спасибо наставнику, отговорил тот его татуировки делать. «Не те времена нынче, наколками светиться, конечно, если не собираешься периодически на зоне чалиться. Опошлили традицию пижоны. Сейчас даже у артистов на татушки мода пошла, а ты не делай. Лишние приметы ни к чему».
Одевался Денис неброско, но со вкусом, ездил на иномарке среднеценовой категории. Никакие киношные и настоящие Ларины и Каменские не заподозрили бы в этом сухощавом, интеллигентного вида очкарике матёрого домушника, нераскрытые дела которого «глухарями» висели на следаках не одного района Москвы.
Ещё со времён развитого социализма у семьи Дениса в ближнем Подмосковье был летний домик на шести сотках. Родители, когда начали серьёзно пить, не продали его по простой причине – дело было хлопотное, и требовало некоторого умственного сосредоточения. Да ещё нужно было возить на участок возможных покупателей, пребывая, по возможности, в трезвом состоянии, а это им с каждым разом давалось всё труднее. Денис не стал продавать участок по другой причине. В домике он собственными руками (спасибо интернету) оборудовал тигельную печь, и переплавлял в ней украденные украшения, превращая их в безликие слитки. В печь шло всё – и ценнейший антиквариат, и авторские работы, и заводской ширпотреб. Слитки Денис продавал проверенным людям, а камушки прятал в специально оборудованном в саду тайнике, так, на чёрный день.
К любому делу Денис подходил основательно, творчески. Он часами сидел в кресле, под мелодии радиостанции «Relax FM» обдумывая план предстоящего, как он это называл, «экса».
В выбранный для операции день, проследив, как семейство разъехалось на работу, сегодня своих чад в школу отвозил отец, Денис выждал необходимое время «на забывчивость», и уверенной походкой пошёл в сторону соседнего подъезда. На нём была спецовка с надписью на спине ОАО «Мостлифт», в руке чемоданчик с инструментами. Бабульке консьержке он позвонил заранее, «прокуренным» басом сообщив, что в течение часа прибудет мастер с внеплановой проверкой лифтов.
Небрежно сунув под нос старушке липовое удостоверение, он поднялся наверх, открыл дверь машинного помещения, снял спецовку, оставшись в тёмном джемпере и чёрных джинсах, из чемоданчика достал холщовую сумку с инструментами, никакого отношения не имеющими к ремонту лифтов, и направился к выходу на крышу. Перебежав ко входу в другой подъезд, он с помощью мини-резака срезал петли висящего с внутренней стороны двери замка, пешком спустился на нужный этаж. С полминуты он прислушивался. С годами он научился на каком-то подсознательном уровне определять, если в квартире кто-нибудь, включая домашних питомцев, или нет.
Квартира была пуста. Денис осмотрел замочные скважины, достал связку отмычек. Торопиться было некуда. Соседи, как он знал, тоже были на работе.
По опыту Денис знал, чтобы не говорили продавцы и производители, вариантов надёжных механических замков не так уж и много. Его наставник говорил: «Запомни, Денис, если на одном конце света некто изобретает замок, который невозможно открыть, будь уверен, на другом конце света кто-то уже изобретает отмычку к этому замку. Не помню, кто первым озвучил эту истину, но так оно и есть".
Надев тонкие хлопчатобумажные перчатки и вскрыв замки, Денис просочился в квартиру, и аккуратно прикрыл за собой дверь.
«Это я удачно зашёл!», - улыбнулся он, осмотревшись в помещении, и припомнив коллегу из комедии Гайдая.
В квартире была сделана грамотная перепланировка, в оформлении комнат чувствовалась рука профессионального дизайнера.
Денис неторопливо обошёл квартиру, настраиваясь на «волну» её хозяев. Он уже многие годы, совершенствуя своё мастерство, применял эту практику. Словно растворяясь в атмосфере дома, он становился его частью, узнавая его секреты. Вот и сейчас, побродив по квартире, Денис подошёл к встроенному шкафу-купе в спальне, отодвинул одну из створок. Ноздри защекотала смесь запахов дорогого парфюма. Сдвинув в сторону вешалки с одеждой, он увидел встроенный в стену небольшой сёйф с электронным замком. Денис ещё раз прошёлся по квартире. В гостиной он присел в мягкое кожаное кресло, закрыл глаза, и замер. Через несколько минут он поднялся, вернулся в спальню, и вытащил ящики из прикроватной тумбочки, стоящей ближе к двери. К её задней стенке скотчем был приклеен пакетик из плотной жёлтой бумаги. Денис оторвал находку от стенки, и достал из пакетика сервисный ключ от сейфа.
«Как же всё-таки люди предсказуемы!», - скорее посетовал, чем порадовался Денис.
Он уже открыл сейф, когда почувствовал в квартире чьё-то присутствие. Сделав шаг к двери, он замер. Прямо напротив него также застыли два человека. Один из них показался ему очень знакомым.
«Не может быть! Это же Библиофил. Заметно постаревший, но он. Точно он!», - Денис сделал шаг навстречу своему учителю и наставнику. Он даже успел заметить промелькнувшие в глазах того неуверенность, удивление, узнавание…
Денис не видел, как напарник Библиофила выхватил пистолет.
Выстрел прозвучал неожиданно громко. Пуля ударила Дениса в грудь, отбросив внутрь спальни. Он умер раньше, чем его тело упало на пол.