Вопрос о счастье раздражает. Злит. Пугает. Вопроса о счастье стыдишься. Он застает врасплох. Разговоры о счастье – подмокшая картонка, которая форму не держит, расползается. Откровенно счастливым быть неприлично, будто ты пьян утром в понедельник.
…Вот я сижу за столом в кухне и пишу ему письмо на форзаце потрепанной книги перед тем, как уйти (бумага в доме только в виде книг). Утреннее солнце сидит, как кошка, на краю страницы и двигает лапой луч по неровным чернильным завитушкам. Я пишу, будто оплакиваю свое совсем уж случайное присутствие в его жизни. Окно открыто, еще прохладно. Почему-то счастье.
…Бегу по ночному городу, точнее убегаю. Хочу пропасть без вести. Он ударил меня. И я бросилась опрометью по лестнице, через двор, по улице, потому что виновата, потому что меня гонит стыд. Лицо болит, нос шмыгает, люди оглядываются. И тут слышу, он кричит «подожди, не беги, стой». Сердце бухнуло. Потом еще раз. Простил. Не отпустит. Счастье.
…Свалились деньги невозможно огромной суммой. Слегка нечестные, но не преступные. Он сидит на полу по-турецки и блаженно улыбается, распахнув руки, а я бегаю вокруг него в трусах, горланю всякую нелепицу, и сею новенькие купюры, они планируют вниз и очень медленно приземляются вокруг. Мы богачи. Счастье.
…Всплывший вдруг обман оказался путаницей, недоразумением. Господи, как я испугалась, что ты урод. А ты не урод. Прости, прости, прости меня…Счастье.
…Хирург выходит из операционной, видно, как он устал. Рыжее лицо, рыжие веснушки пляшут по набухшим венам на руках, все размытое из-за слез, не могу смотреть ему в глаза. Хмуро кивает: «Все хорошо, спустили в реанимацию, у него сердце, как у быка, но больше ничего не скажу пока. Ждем». Спасибо, доктор, спасибо вам. Счастье.
…Или вот, скажем, каждое утро от него «тилим-тилим» в телефоне «я соскучился». Почти непереносимое счастье. И вот как об этом рассказать, я вас спрашиваю…