ПРОСНУВШИЙСЯ ВУЛКАН. КРУГЛОСУТОЧНЫЙ МАЯК
Дни шли за днями, мы начали свыкаться со своим положением на острове. Дежурство на маяке скрашивало наши будни, и, кроме того, Роджер продолжал обучать меня всему, что знал сам.
В один из дней я услышал странные звуки, словно вдалеке били туземные барабаны. Роджер, очевидно, тоже слышал их. Мы долго не могли понять, в чем дело, пока раскатистый звук не донёсся с отдаленной части острова. В небо взметнулся громадный столб дыма и пламени.
– Мы присутствуем при извержении вулкана, – проговорил Роджер.
Я взглянул на его побелевшее лицо и понял, что нам угрожает новая опасность. Действительно, огненная лава, стекавшая из кратера вулкана, подожгла лес, и к столбу дыма, поднимающемуся из вулкана, добавился дым лесного пожара. «Становится жарко, – продолжал Роджер. – Главное, чтобы огонь не добрался до хижины!»
Между тем извержение продолжалось. До нас долетали небольшие раскалённые камни, и падали рядом с нашим жилищем. Вбежав в хижину, я схватил топор, одно из главных орудий нашего выживания. Захватив еще кое-какие пожитки, мы решили укрыться в одной из небольших пещер, находившихся неподалёку. К счастью эта была пещера, снабжавшая нас родниковой водой. Всю ночь слышалась канонада, кое-где начали вспыхивать новые пожары, однако сильный ливень пришёл нам на помощь. Извержение понемногу начало стихать, камнепад прекратился, и мы решили возвратиться в свое жилище.
Однако нас ждало горькое разочарование: мы вернулись к пепелищу. Пришлось рыться в обгорелых остатках, что бы найти что-нибудь уцелевшее, но ничего, кроме двух обгоревших медных листов, доставшихся в качестве трофея от кораблекрушения, мы не нашли.
Мы остались на острове, не имея почти никаких средств, чтобы выжить. Однако моя рука сжимала топор, с которым я чувствовал себя уверенно.
Тем не менее, рассчитывать на дальнейшее беспечное существование не приходилось, и мы принялись за постройку нового бунгало. Бродя по зарослям в поисках подходящих деревьев, я наткнулся на детеныша обезьяны, лежащего на траве. Возможно, он был ранен падающими камнями, и, завидя меня, протянул ко мне свои маленькие лапки. Я взял его на руки, и детеныш прижался ко мне. Роджер, заметив меня с обезьянкой, улыбнулся: «Наша колония разрастается, всё идет прекрасно!»
Мой товарищ, как мог, ободрял меня, хотя всё происходившее говорило, что мы находимся в заколдованном кругу, из которого нет выхода. Однако ни я, ни Роджер не унывали.
– Мой друг! – обратился ко мне Роджер. – Знайте, что бы ни случилось, я гарантирую вам, что вы овладеете арабским языком. После сдачи экзаменов я назначу вас своим секретарём и советником.
Эта шутливая фраза придала мне новые силы, и невольная улыбка появилась на моём лице.
Вскоре новое жилище было готово. Обезьянка, благодаря заботе и медицинским познаниям моего спутника, выздоровела. Это был маленький самец шимпанзе. Мы назвали его Найдёныш. Однажды я застал своего товарища, который разглядывал почерневшие медные листы.
– Что можно из этого сделать? – полюбопытствовал я.
– Что сделать? Кружки, бритвы, зеркало для бритья – задумчиво произнес Роджер, и вдруг рассмеялся. – Да, именно зеркало, – сказал он, неожиданно пускаясь в пляс.
Мой товарищ кружился, напевая какой-то восточный мотив, в котором я уже угадывал знакомые слова. Я не видел Роджера никогда в таком состоянии, понимая, что тот открыл что-то важное для нас. «Зеркало! Зеркало!» – неустанно повторял мой товарищ. Остановившись, он взглянул на меня: «Неужели ничего не понятно?»
Поскольку я молчал, Роджер, не переставая улыбаться, взял горсть песка, высыпал его на медный лист, и накрыв куском коры, стал тереть. Маленький шимпанзе, который не отходил от нас, тут же принёс в горстях песок и стал сыпать его на лист. «Видите, Робинзон, Найденыш разобрался, в чем дело. Мы отполируем этот лист, и превратим его в великолепное зеркало! Любому судну, проходящему после полудня мимо нас, мы сможем послать сигнал».
Мне стал понятен план Роджера, который решил воспользоваться средством сообщения индейцев, сигнализирующих друг другу солнечными зайчиками. Но сигнал в сторону моря можно посылать до полудня потому, что мы находились на восточной стороне острова.
– Значит, можно посылать сигнал только в ограниченное время? – разочарованно спросил я.
– Но и это намного повышает наши шансы, дорогой друг! По этому поводу необходимо как минимум, застолье!
Он приказал Найдёнышу принести кокосов, и тот, понимая нашу речь, взобрался на пальму и принялся срывать спелые плоды, бросая их вниз. Один из них чуть не угодил в меня, и я крикнул нашему воспитаннику, чтобы тот был аккуратней. Вскоре мы сидели в новой хижине, где я ловко вскрывал кокосы топором. Выпивая сок и съедая мякоть, мы мастерили из скорлуп посуду.
Роджер попросил меня изготовить деревянную раму, на которой он укрепил медный лист, принявшись полировать его, и вскоре наше самодельное зеркало сияло. Для испытания мы направили луч на стоявшую вдалеке скалу. Яркое пятно света показало, что наше изобретение прекрасно работает. Мы установили его у основания маяка Надежды, и к ночным вахтам прибавились послеполуденные дежурства. Однажды утром я прогуливался по берегу невдалеке от нашего маяка, и увидел на горизонте судно. Я бросился к зеркалу, чтобы дать сигнал, но положение солнца не позволяло этого сделать. Когда я рассказал об этом случае Роджеру, он задумался. Вечером мой товарищ попросил сделать еще одну деревянную раму, и принялся полировать второй медный лист. В результате у нас было два зеркала, которые были размещены таким образом, что одно из зеркал было направлено на другое. Это давало нам возможность сигнализировать солнечным лучом в любое время, пока светит солнце.
Однажды, после обеда, когда мы сидели с Роджером на берегу, на горизонте показался крошечный силуэт судна. Тотчас на него был направлен луч солнечного маяка. С такого расстояния нельзя было разглядеть, достиг ли он цели. Однако мы упорно направляли зеркало на корабль, не смея верить в удачу. Наконец, я увидел, что точка на горизонте начинает увеличиваться. Это могло означать одно: судно приближалось.
Первая радость вскоре сменилась сомнением. Что за судно подходит к острову? Мы должны положиться на провидение, и встретить его, не скрываясь, на берегу.
– А если это окажутся пираты, или кто-нибудь похуже? – мыслил вслух Роджер.
– Разве может быть что-нибудь хуже?
– Мой друг! На плохое всегда найдется худшее!
Как показали дальнейшие события, он оказался прав.
ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ
Кроме прочих вопросов, занимавших нас, особняком стоял вопрос о сокровищах. Решено было умолчать о них, и в случае появления судна не брать ничего. Роджер заявил, что если нам удастся выбраться с острова, он сможет зафрахтовать судно, укомплектовав его надёжным экипажем.
Пока мы рассуждали, судно приблизилось на расстояние около мили. Это был барк довольно большого водоизмещения, используемый для перевозки пассажиров. Однако нам предстояло попасть на него совсем в ином качестве.
Барк приблизился, и Роджер прочитал на борту его арабское название. Он продолжал сигнализировать зеркалом, а я бил в нечто, похожее на туземный барабан, который изготовил из дуплистого ствола дерева, обтянутое куском высушенной кожи. Это выглядело довольно забавно, зачатки цивилизации в виде медного зеркала и африканский там-там могли произвести странное впечатление на кого угодно. Барк тем временем встал на якорь, и темнокожие матросы спустили шлюпку на воду. Прибывший экипаж, возглавляемый высоким чернокожим человеком, выбравшись на берег, решительно направился к нам.
Предводитель, в жемчужном ожерелье, с бриллиантовой подвеской в ухе, отдал команду. Почувствовав угрозу, я попытался бежать, но меня схватили и связали два крепких негра. Роджер направил пистолет на одного из прибывших, но к моему горлу тот час был приставлен нож. Всё было понятно без слов. Бросив оружие, Роджер сдался, и тот час был связан. С нами никто не разговаривал, однако речь между охранниками велась на языке, напоминающий арабский. Я знал, что некоторые племена северной части африканского континента исповедуют ислам, и с надеждой взглянул на своего товарища, но тот покачал головой, призывая меня к осторожности. Найденыш, словно чувствуя беду, метался у края леса, издавая жалобные крики.
Связанных, нас быстро доставили на корабль, и бросили в трюмное отделение. Роджер осторожно поднялся по лестнице к трюмному люку, пытаясь подслушать разговор. Спустившись, он сообщил, что мы попали к работорговцам, которые идут в Африку. «Работорговцев? – удивился я. – В первых, негры не могут торговать своими соплеменниками, а во вторых, мне редко приходилось слышать о торговле рабами в наше время».
Роджер печально улыбнулся: «Они говорят на языке африканос, в котором содержаться арабские слова. Да, они негры, и торгуют рабами, в том числе своими соплеменниками. Товар ходкий, везде, где существуют тяжёлый труд, на плантациях, в шахтах, и других местах, до сих пор используются рабы. Неплохо продаются негры у нас на востоке, из них делают евнухов и продают в гаремы, используются они и для выполнения других работ. Красивые молодые девушки пополняют гаремы восточных владык. Как я понял из разговора, нас хотят тоже продать. Перспектива довольно мрачная. Бежать нам не удастся».
Действительно, думать о побеге было бесполезно. Мы сидели в трюме корабля, железная дисциплина на котором поддерживалась ударами хлыста. Свет не проникал в трюм, и определить время не было возможности. С нами никто не разговаривал, лишь изредка давали скудную еду. Настроение наше не поддавалось описанию. Однако Роджер находил в себе силы шутить, и я как мог, поддерживал его.
– Если судить по посетителям нашего острова, – произнёс я, – в море выходят по большей части негодяи.
– Море – призвание торговцев и авантюристов, – отвечал Роджер. – Что же касается негодяев, не нужно забывать, что в море они попадают с суши.
– Что ж, – продолжал я философствовать, – мы находимся в трюме, в качестве рабов, одним словом, достигли дна жизни.
– Нет такого дна, достигнув которого, нельзя опуститься еще ниже, – возразил мне Роджер.
Я не понял тогда глубины его слов, но жизнь впоследствии исправила это.
В один из дней мы услышали окрики команд, качка уменьшилась, по-видимому, корабль входил в бухту. После того, как были отданы якоря, люк открылся, и нам жестами приказали покинуть трюм. Первым поднялся на палубу Роджер, который сразу был связан. Я вышел вслед за ними, и был ослеплен ярким солнечным светом: мы достигли незнакомого берега.
http://www.proza.ru/2016/12/17/1561