Санкт-Петербург
1721 год
Князь Федор Переславский был неожиданно вызван к самому Императору. Как не странно, не в зимний дворец, а его старый деревянный домик, который был уютен для Петра Первого. Это говорило о некоторой приватности беседы. Домик был прост. Прихожая, которую все называли сени, направо рабочий кабинет, налево столовая, коя тоже не простаивала и и играла весьма важную роль в политике, напрямо небольшая каморка, служащая спальней Государю. Он недолюбливал большие помещения. Что в Преображенском, что в Саардаме.
Петр принял Федора незамедлительно в кабинете. Был в коричневом партикулярном кафтане, как обычно без парика. И без лент и орденов. Федор отдал честь.
- Присядь, князь Федор. Помню я твою разведку перед Лесной и Полтавой. Да и саму Полтаву, как ты дрался. Тут в тебе нужда есть. Знаешь, что случилось с князем Бековичем-Черкасским?
- Знаю, Вашу величество.
- Он сделал большую работу по описанию Каспийского побережия. Потом отправился в Хиву и там сгинул. А без него разведка не заладилась. Скажу тебе по тайне. Готовится поход на Персию. А пути очень не просты. Тяжелую артиллерию на легких судах не увезешь. Конницу, обозы тоже. Надо разведать пути. Понимаю, что в этих горах непросто. Да и ты не прост. Вперед!
Петр подписал распоряжение (на гербовой бумаге!), отпустил Федора.
Ну и задачка. Можно легко пропасть, как Бекович-Черкасский.
Долго ходил по набережной Невы, думал. Потом переправился на Васильевский остров в Военную коллегию, затребовал все материалы Бековича, других разведчиков и побольше бумаги и чернил. А заточеные перья и так многочисленно торчали из подставок. У Бековича был неровный почерк. Чувствовалось, что он иногда писал и рисовал в спокойной обстановке, а иногда может в седле. Но описание Каспия можно получить. Особенно после экспедиций Вердена и Ф. Соймонова, которые неплохо расписали западное побережье Каспия. Федор, при помощи чиновников, снял копии. Вырисовывалась некая общая картина. Но горной разведки не было. Вот в чем поручение царя. Разведать горные пути для прохода армии.
Выехал в конце марта. Княгиня Елена набрала ему столько вещей и продуктов, что он ужаснулся, половину отставил. Она его целовала, перекрестила, в путь. Он, пользуясь царским распоряжением, ехал в казенной карете, на перекладных, в ямских дворах получал лучшие места и лучших отдохнувших лошадей. Впрочем, он и карете прекрасно отдохнул и отоспался. Потихоньку отпускал бороду.
Потом была Астрахань. Долгая беседа с губернатором. Тот качал головой, сочувствуя поставленной задаче. Но надо ехать. Путь шел на Кизляр.
Калмыцкая степь, не холмистая, а ровная, как стол. По ночам, если были весенние грозы, то зарницы от дальних молний видны были очень далеко, из-за горизонта. А по мере продвижения на юг, степь расцветала, превращаясь в цветущий цветной ковер. Встречались кочевые калмыки, с удивлением разглядывая дорожную карету, которая со скрипом, но уверенно ехала по едва проложенным дорогам. Но почва высохла, ехать было можно.
Наконец, Кизляр. Там стоял русский гарнизон, скорее пост, была большая ярмарка. А так, скромный провинциальный поселок в основном из саманных, глинобитных домиков под соломенными крышами. С комендантом тоже был серьезный разговор, но грамота царя вызывала гром и открывала все двери. Комендант, который знал местную обстановку, посочувствовал, дал много полезных советов. Федор им последовал.
Свою карету отпустил. На базаре его облепили торговцы, но он, как бывший грек, умел торговаться. Переоделся. Взял кавказскую одежду, коричневую, скорее черную черкеску дагестанского образца, светлый бешмет, черную папаху, на ноги ноговицы с чувяками. Черкеска имела многочисленные газыри (мелкие кармашки на груди, куда Федор рассовал патроны, из-за чего черкеска потяжелела). Сверху газыри затыкались пробками, Федор приобрел красивые серебряные. Стал похож на мелкого местного князя.
Дополнительно взял тяжелую бурку с подкладками под плечи, из черного, чуть взлохмаченного войлока, что спасала от дождя и позволяла ночевать, завернувшись.
Конь был куплен там же. Кабардинской породы, темно-гнедой, он как-то сразу доверительно потянулся к Федору, что и решило вопрос приобретения. Дополнительно коневод выдал сбрую и седло, сказав, что конь к ним приучен.
Отдельный вопрос об оружии. Без оружия в Дагестан соваться нельзя. Свою шпагу и форменное обмундирование Федор оставил в гарнизоне, а сам, переодевшись по- кавказски, опять пошел на базар. Стучали молотки, продавались изумительная посуда, в оружейном ряде чего только не было. Их ружья Федор про себя забраковал. Качество ствола отличное, замок непредсказуем, приклад и удобство никакие. С пистолетами аналогично. И непривычно для русского человека. Оставил себе свой проверенный мушкет. Он приобрел местный кинжал отличной ковки и заточки, в красивых ножнах, который тут же навесил спереди на пояс, поскольку здесь все уважаемые люди так ходили.
Затем шашка. Настоящая Гурда. Тоже хороша, не слишком легкая, не слишком тяжелая. Удобна в руке. Клинок хорош, тонок, заточен, в этом Федор издавна разбирался. Без гарды, вместе с рукоятью укладывалась в кожаные ножны с деревянными вкладками, с небольшим изгибом (в отличие от польских и венгерских сабель). Кавказская шашка по форме клинка больше всего напоминала японскую катану. Годилась для рубящих и колющих ударов. В отличие от сабли носилась обухом вперед, что Федору сразу заметили. Пришлось перевесить. А по боевому применению отличалась от привычной драгунской сабли, особенно от шпаги. Более легкая, прямая, Федор на заднем дворе поучился ею владеть, используя свой древний опыт.
А дальше, приручение коня. Темно-гнедой красавец с белой мордой. Он сразу пошел за Федором. Федор, одевшись по-кавказски, выводил коня на луга, растущие свежей травой. Конь выпасался, а Федор возлежал на своей бурке, отдыхая. Силы понадобятся, что от меня, что от коня.
Когда наступала жара, то местные пастухи скот отгоняли повыше в горы (в альпийские луга), где был другой климат и царствовала ранняя весна.
Какие травы! Они принимали какие-то огромные формы. Середку обычной ромашки было невозможно охватить пальцами. Травы в результате вырастали до роста человека.
Ниже по склону росли сосновые леса. Сосны также принимали огромные и причудливые формы, под ними росли хорошие грибы, но местные ими пренебрегали а зря. Впрочем, для Федора кстати. Собрав из ближнего валежника костер, делал грибную похлебку, или запекал их на костре, что было весьма сытно. Если грибов не доставало, надо идти по горе наверх, там они будут. На каждой высоте разный климат.
Встречались отары овец с чабанами. Чабаны вели себя приветливо. Говорили "Салам Алейкум", приглашали к костру. А у них были свои секреты. Бывало, что овца на пастбище приносит барашка, про которого еще никто, кроме овцы не знает. Тогда был небольшой банкет у костра. Федор на такие попадал. Отличные шашлыки, приправленные местными травами и кореньями.
Надо было идти. Чабаны указывали дорогу. А путь был непрост. Надо идти на Дербент сухопутным горным путем, для начала разведывая пути для армии с обозом и артиллерией. Была основная дорога вдоль побережья, известная всем издавна. Она упиралась в Дербент, который подобно кавказскому Шлиссельбургу запирал путь на юг, Одна из важнейших веток Великого шелкового пути проходила через Дербент. Задача Федора была в том, чтобы найти обходные пути для армии.
Он на коне лез в горы. Скалы, горные тропы, когда, спешившись, прижимаясь к скалам, надо было идти по узким тропам, которые обрывались в обрывы, похожие на пропасти. Один неверный шаг, один неверный камень под ногой, тогда конец. Умный конек хорошо шел на поводу, ни разу не оступившись. Федор, выбирая места, ночевал, завернувшись в бурку. Он очень оценил это изделие. Заменяет плащ, шубу и палатку.
Как хороши были звездные ночи в горах! Все облака стелились ниже гор, сверху было чистое небо. И звезды. Федор в этом разбирался, определял созвездия, думал и гадал, какую судьбу они ему принесут.
Пока было светло, чертил карты, дополняя то, что не успел князь Бекович.
А звезды ночью светили и бушевали. Снизу слышался шум воды. В горах не бывает полной тишины, шумят горные речки, многочисленные водопады, что не утомляет, а успокаивает вас.
Федор спал спокойно, поскольку его конь Нальчанин, как его назвал Федор, был чуток и служил не хуже собаки. Охранял. Отличный смелый чуткий кабардинец.
Затем, встретился аул. Местные встретили его с удивлением, но видя его одиночество и мирные намерения, без злости.
Аул лепился к склону горы, дома (сакли) располагались ступенями, так, что часто крыша нижней сакли служила мостовой для верхней. В центре торжественно возвышалась большая высокая каменная башня, окруженная стеной. Рядом большая сакля, судя по полумесяцу над ней, приспособленная под мечеть.
Говорили на непонятном для Федора языке. Они были аварцы. Но выяснив, что он русский, повели к одному старику, который по-армянски как-то говорил. Федор не очень хорошо изъяснялся по-армянски, но понимать друг друга было можно.
Это было событие. Прибежал встревоженный местный мулла, но потом успокоившись, с почтением удалился. А вообще-то был некий переполох. Нечасто здесь бывали такие события.
Кавказское гостеприимство - серьезная штука. А тут в кои веки приехал русский гость, хоть и обряженный по-кавказски. Но это только добавило доверия. Срочно принялись резать барана, разжигать очаг, готовить стол. Женщины носились как угорелые, галдя и перебивая друг друга.
Устроили стол.
Рядом с Федором уселись местный староста (назывался князь по имени Ахмед), который любезно Федора угощал, мулла, который вел себя не менее любезно, вообще имел добрый вид. И тот старик, который понимал по-армянски. Но был задумчив и помалкивал.
Был бараний шашлык, приправленный местными специями (дикий лук, ароматные коренья, сверху пучками неведомая, но очень пахучая зелень. Много местного соленого свежего сыра, хмельного айрана, бузы). В конце концов староста от вопросов Федора ответил:
- Мне трудно с тобой говорить, русский. Вон, моя старшая Мариям, она как-то по-русски понимает. С ней и говори.
После того, как поели (и выпили), были танцы. Играли местные балалайки и скрипки, точных названий Федор не знал. Были громкие бубны, барабаны. На круг выходила эта Мариям. Танцевала весьма красиво, а также что-то мелодично пела. Остальные участники хлопали в ладоши, создавая ритм. Поочередно выходила пара, плавно и красиво танцевала, что Федор назвал про себя "кавказский минуэт". Но затем музыка ускорилась, стала резкой. Звучной, загремели барабаны, на центр стали выскакивать молодые мужчины (и не только молодые). Стали отплясывать лезгинку так, что искры сверкали.
Периодически к Федору подходил какой-нибудь выпивший джигит, клялся в вечной дружбе с русскими и лично с Федором. Впрочем, староста (или князь) за всем внимательно присматривал. Но все было хорошо. Гнедого расположили, задали корма, Федору определили место для ночлега.
Главная проблема была в том, что подошел брат князя Закир и сказал, что русского гостя завтра ожидают у него дома, уже покончен баран.
Потом подошел дядя князя, сказал, что почетного гостя он очень ждет. В случае отказа будет обида. Баран зарезан и разделан. А какой стол будет, закачаешься!
Потом пришел еще один родственник с аналогичной просьбой. И это было только начало.
Кавказское гостеприимство иногда подобно стихийному бедствию.
Федор после князя побывал у его родственников, наслушался тостов на непонятном для него аварском наречии, наугощался весьма сильно, и пока они его не отнесли в ложу, не успокоились.
А он чувствовал, как кто-то нежными женскими руками его раздевал и укладывал на мягкий войлок, закрывал. Закрывал теплым покрывалом, гладил по голове? Какая нежная женщина! Это была Мариям. Он забылся.
Как чудесен Кавказ!
Снежные хребты по горизонту. Ясное синее небо. Звезды по ночам. Женщины по утрам выходили с кувшинами за водой, мужчины выгоняли скот на горный выпас.
К Федору уже относились с доверием, хотя его картографическое твочество вызывало любопытство. А Федор стал как-то понимать и говорить по-аварски.
К нему подходил князь. Поглядел внимательно на рисунки, спросил.
- Ты для белого царя рисуешь? Хочешь войско на нас навести?
- Сложный, вопрос, князь. На вас турецкое, персидское войско придет. Думаете, вы одни в ауле отсидитесь? А еще будет страшная новая религия, которая поломает ваш адат! Придет какой-нибудь новый имам, который будет ломать ваши вековые обычаи. Ваш Адат.
Переполох. Прискакали чабаны, кричали:
- Набег, набег!
Женщины и дети побежали в главную башню. Мужчины подпоясывались, готовили оружие. Федор своим опытным взглядом оценил обстановку.
- Князь, кто там?
- Ээ, русский, не мешай. Там Лезгины какие-нибудь. Или Лакцы. Короче, абреки какие-то. Иди в башню.
- Господин князь. Пусть население прячется в башне. Но отряд лучших конников со мной спрячется вон там. В ложбинке, за скалой. Когда я скажу, нападем, а в башне держитесь.
В Федоре просыпалось чувство древнего зверя. Взгляд стал прямой и ясный, в тоже время хищный.
Князь внимательно на него поглядел, но в глазах увидел что-то такое, что крикнул:
- Нияз! Со своими ступай за русским и слушайся его!
- Да, князь. Повелевай, русский.
Скот загоняли за стену вокруг башни. Тревога людей передавалась животным. Лошади ржали, коровы мычали, овцы блеяли. Там, во дворе скоты стояли плотно, Федор, по балтийской привычке сказал бы, как сельди в бочке (шпроты в банке).
Едва успели все укрыться.
Федор крикнул:
- Готовить ружья! Стрелять с седла, потом в шашки! Кто боится, может остаться за скалой!!!
Люди в башне, отряд Федора в ложбине за скалой.
Вражьи всадники налетели с громким криком и свистом. Из башни загремели выстрелы, правда безрезультатно. Но врага от башни отогнали. Те бросились грабить дома, спешившись, галдя на незнакомом наречии. Огонь из башни продолжался.
Все. Они рассредоточились, разбежались, грабят. Федор по своей военной привычке чуть подвынул шашку из ножен, проверил мушкет. Вперед!
- Вперед!
Их отряд отлично развернулся, поскакал на врага. Федор, привстав на стременах, выстрелил, затем выхватил шашку. Стрельба и бешеная рубка. Рассыпавшихся абреков по поселку настигали везде. Рубили, кололи, стреляли.
Из тех мало кто ушел.
Федор слегка дрожащей рукой отирал от крови шашку о траву, его потрогал по плечу князь.
- Спасибо тебе, русский князь Федор. Ты хороший воин. Мудрый человек. Пишешь книги, рисуешь карты. Ты помог нам.Теперь они не сунутся. У тебя здесь на груди кровь. Иди к Мариам, она позаботится.
В горячке боя он не заметил, как пропустил сабельный удар.
Мариям промывала, укладывала травами (там был тысячелистник, и другие) его грудное ранение, заботилась, как о родном. Когда он без сил улегся на ложе, она легла рядом. Она была нежна и ласкова. Очень осторожно трогала его рану, а в других местах была посмелее.
Хороша аварка. Весьма красива, если бы не тонкий шрам на щеке и подбородке. Несколько дней Федор лежал с перевязанной грудью. Приходил князь, другие горцы, проведывали. Принесли сыр и пироги, баранинки, зелень. А ночью с ним ложилась Мариам. Она была вдова, а свой шрам на лице объясняла тем, что вторая жена ее мужа, Зинат, захотела быть первой, ударила ножом.
Историческая справка.
Отношения между русскими и горцами сильно изменились после прихода Шамиля. А также после карательных экспедиций Ермолова.
Кстати, Ермолов и Шамиль один раз имели личное рандеву в Петербурге, в шестьдесят первом году и беседу тет на тет. Никто не знает, о чем они говорили, но Шамиль ни разу не притронулся к своему кинжалу, впрочем это и предписывается горским этикетом.
А звезды мерцали, светили. Федор, завернувшись в бурку, выходил ночевать из душной комнаты, натянув папаху, завернувшись в бурку, ложился вблизи костра, на котором жарили барана. Было весьма тепло.
Ложились вместе с чабанами. Ели этого барана. Молодцы, как умели его готовить? Чудесное кушание. С корениями. Травами. Вкусно.
Раз созволение князя получено, после окончания пиршества Федор в сакле чертил карты и составлял описания (его привычная работа разведчика). Как обычно хозяин любопытствовал, то есть строго посматривал.
Хозяин, князь Ахмед. Был довольно добродушен и откровенен. Он говорил:
- Я знаю ты пишешь, чтобы русские пришли. Но сюда вам не надо соваться. Знаете, что будет? Это теперь мы мирные, по аулам сидим, баранов пасем. Если сюда вторгнется враг, белый генерал, то народ поднимется. Объявится у нас новый вождь, объединит все наши народы, ломая традиции адата и будет большая война.
Историческая справка.
Князь Ахмед как в воду глядел. Через сто лет по многим причинам на Кавказ вторглись русские войска.
От Урала до Дуная, до большой реки, колыхаясь и сверкая движутся полки, боевые батальоны тесно в ряд идут, впереди несут знамена, барабаны бьют.
И на Кавказе появились новые вожди. Имамы Гази-Мухаммед, затем сам Шамиль. И война длилась сто лет.
Ахмед был гостеприимен. Федор весьма удобно разместил рабочий кабинет в сакле Ахмеда, даже хорошо устроил свои бумаги, принялся чертить и писать. Днем выходил во двор, там был большой старый пень, его Федор приспособил при помощи разделочной (перевернутой, разумеется) доски, под письменный стол. Разумеется света было больше, но собирались любопытные детки, которые отвлекали от работы. Даже подсказывали:
- А речка не так, а вон там течет. И гора у тебя неровно нарисована.
Федор благодарно улыбался. Подъезжал князь Ахмед, тоже смотрел на работу.
Потом за крепким чаем, были беседы.
- Не хочу новых вождей, которые принесут шариат. Он как ураган, сметет наш адат, наши древние обычаи, понимаешь? Они это сделают ради сплочения наших народов против иноверцев.
Кажется, Федор понимал. Далее мудрый Ахмед продолжал:
- Если ты ищешь пути для своей армии, то ты здесь их не найдешь. Только тропы. А думаешь я не знаю, что есть современная армия? Пушки, обозы с припасами. Здесь это все не пройдет. Только отряды ваших конников, если не рассердятся наши джигиты. Мой тебе добрый совет, идти по древней дороге вдоль побережья, с Дербентом разбирайся сам. Знаю, тебе помогут калмыки с ханом Аюкой, помогут татары, придут казаки. Но через наши горы они не пройдут.
Если есть высшая воля, идите по старой дороге вдоль побережья. Там сможет пройти большое войско со своими пушками и телегами.
А ты наш гость. Тебя мой брат приглашал, не отказывай ему!
Федор не отказал. Отдал должное столу. Сперва был хаш, как удовлетворение после прошедшего, затем показался свежезажаренный барашек в сопровождении кучек зелени и местной черемши, а также местный соленый свежий сыр, очень ароматный. А еще ели беркал и цикан, то есть, такие пироги. Пили бузу.
В результате Федора пришлось двум джигитам под руки отводить на ночевку.
А завтра его ждали другие хозяева, дымился очаг, женщины накрывали стол. Отказать было нельзя. Весьма хороший бараний шашлык, зелень горками, свежий ароматный сыр, беркал, хинкал, чудесная долма. Много тостов в честь редкого гостя. Много бузы. И редкого виноградного вина. В результате Федора пришлось не отводить, а относить, что впрочем прибавляло чести хозяевам.
Назавтра Федора ждало еще одно приглашение. Он прикинулся больным. Но ему помогли встать, одеться и усадить на почетное место за столом. Замечательные пироги с зеленью, ароматный сыр, непременный зажаренный барашек, горы местных трав, непременный айран, буза.
Ох уж этот Кавказ.
Федор проснулся, когда ему на лоб накладывали влажную тряпку. Он открыл глаза. Перед ним была девушка. Это была Мариям, Маша, старшая дочка князя, как он ее уже про себя называл.
Круглолицая, черноволосая, черноглазая. Красивая, но со шрамом на лице.
- Успокойся, я всем сказала, что ты заболел, тебя беспокоить не будут.
Она вполне говорила по-русски. Хоть неправильно, но понятно.
- Маша, ты красивая. И заботливая, ласковая. А как танцевала! Ох, хороша, молодец. Почему не замужем!? Простите.
- Я старая вдова, кто меня возьмет? За глаза старухой обзывают. Да еще с этим шрамом! Есть маленькая отара овец, мои мальчишки пасут на ближних выпасах, а без мужа еле выживала. Спасибо родственникам. Воду надо сюда таскать, дрова. Смотри, у меня своя сакля, спасибо отцу.
Она посуровела, впрочем ненадолго. Затем принялась хозяйничать.
Какая же она старая? Лет тридцать, впрочем по местным меркам это считалось много.
Федор, видя мучения Маши с тасканием воды в кувшинах на их гору, предложил свои услуги. Почему бы не привлечь ишака, да и я сам на многое гожусь. Та даже испугалась.
- Ты что, за водой у нас ходят женщины. Это позор для мужчины.
Затем задумалась.
- Ты здоровей, надо бы с дровами помочь. Да и крыша вон там подтекает. Очаг что-то дымит. Мальчики от рук отбились, прикрикни на них по-мужскому. Наших овец стричь надо. Много надо.
Она села на пол и заплакала.
- Знаю, что тебе надо уходить. Ребенка мне оставь.
Когда Федор пришел в себя, принялся помогать Мариам по хозяйству. Называл ее по-свойски Маша, та не обижалась и охотно отзывалась. Внизу аула в долине был лес с множеством валежника. Взявши топор, двуручную пилу, двух мальчишек,сынишек Маши, Ибрагимчика и Умарчика, также хозяйкиного ишака, туда отправился. Дерево оказалось довольно вязким, пилилось и кололось плохо. Это не северная сосна. Напилили, причем с одной стороны двуручной пилы был Федор, с другой старательные, но слабосильные мальчики.
На звуки пилы вдруг показался бородатый всадник. Это был младший брат князя, дядя Маши.
- Аа, русский, помогаешь. Стреляешь ты хорошо, шашкой машешь тоже неплохо. Положил этих абреков. Ученый ты человек. Помоги Мариам. А я сейчас помогу тебе. А ну, ребята, отойди.
Он соскочил с коня, передал поводья мальчикам, скинул черкеску и бешмет, взялся за пилу. Работа пошла быстрее. Напилили много дров. Потом в переменку с этим джигитом (познакомились поближе, звали Гаси) кололи их топором.
Отдыхали. Мальчики старательно и неумело грузили ишака. Гаси сказал:
- Ты хороший человек. Как нам помог с этими абреками! И Мариям помогаешь. Ее же никто замуж не возьмет! Старая, с детьми, да на лицо ее погляди. А ты не имеешь родственников здесь, тебя никто не осудит, только рахмат скажут и калым соберут. Ты можешь ее взять. Я вижу, как ты на нее смотришь, как она на тебя смотрит. Как детки вокруг тебя бегают. Даже ишак за тобой ходит. Останься с нами, ты уже хорошо говоришь по-аварски. Будешь уважаемым человеком. Пойми, на Кавказе добро не забывают.
Федор отрицательно покачал головой. Гаси понял. Он был неглупым человеком. Сказал:
- Ты должен служить белому царю. Ты должен ехать в Дербент и Баку! Писать описания, рисовать карты. Мы все знаем. Будем молчать про тебя. Но может быть ты вернешься. Я, и князь и Мариам будем ждать тебя. И маленькие Ибрагим и Умар.
Но дрова порубили, нагрузили на ишака, на коня и на себя. Пошли обратно в гору. По пути встречались местные горцы, сочувственно глядели.
Во дворе сакли Маши он с грохотом сгрузил это добро и без сил повалился. Маша готовила что-то вкусное.
Потом еще приходилось ездить за заготовленными дровами, ишак все спокойно терпел. Дровами завалили весь двор, Маша радостно ахала, что хватит на три года. Но Федор знал, что дрова всегда быстро кончаются. Ибрагимчик и Умарчик активно укладывали эти дрова в поленницы под руководством опытного Федора. Без отца мальчики всегда быстро взрослеют.
Затем полез на крышу поправлять покосившуюся черепицу. Но столпившиеся родственники такого позора, чтобы знатный русский гость себя так утруждал, не потерпели. Поднесли лестницы, инструменты, залезли на крышу, принялись за работу. Федора почтительно попросили не мешать. Крышу привели в порядок, а Маша приготовила шикарный плов на всю бригаду. С бараниной, изюмом, травами.
Отдохнул, ел и пил. Маша доверительно говорила:
- Дальше, где снеговые горы, будут только тропы. Там много овец и людей срывалось вниз. Не ходи туда. А я живу одна с моими мальчиками. Полюби меня. Я хочу девочку. Ребята! Идите спать в сарай!
Мальчишки выбежали, а Маша встала и сбросила платье. Осталась обнаженной.
- Федор, неужели я плоха?
Она была весьма хороша.
- Федор, может меня в ауле осудят, но я ничего с собой не могу поделать. Мне нужен ребенок.
- Маша, я же должен уехать.
- Отец и родичи помогут. Уезжай, куда тебе велит долг.
Она встала на четвереньки, расставила ноги. Велела строго:
- Бери меня.
Федор брал.
Аул располагался довольно высоко в горах, по ночам было холодно. Облака были внизу, в долине, а сверху были звезды. Иногда Федор выходил во двор, ложился на солому и глядел на звезды, узнавал созвездия. К нему приходила Маша, они вместе кутались в его бурку, она клала голову ему на плечо и нежно ласкала. А он рассказывал ей про звезды. Она понимала. Иногда ласки были бурными. Очень.чувственная горянка.
Провожать его высыпало пол аула, желали доброго пути, махали руками и платками. А Ибрагимчик и Умарчик долго бежали за Федором, пока тот не прогнал их домой.
Путь лежал дальше. Вдали сверкали снежные горы, а дорога часто превращалась в узкую горную тропу, что шла по краю горы. А с другой стороны был обрыв, где далеко внизу шумела речка.
Пришлось спускаться на главную дорогу к Дербенту.
Даа, большая армия этими тропами не пройдет.
Кабардинец Нальчанин молодец, не подвел. На дороге Федор его подседлал, вскочил, поехал так, что встречные любовались.
Дербент.
Как ни крути, все пути вдоль Каспия ведут через Дербент. Федор, как гордый горский князь, въехал в парадные ворота. Сразу оглушил шум привычного восточного базара, он с трудом выбрался, нашел приличную чайхану, где наелся хорошими хинкалями, договорился о ночлеге и расположении и кормежке коня.
На следующий день его покормили хорошо (славный хаш), он при шашке и кинжале, светя серебряными газырями на груди, как горский князь, отправился гулять по Дербенту.
Дербент своими стенами перекрывал единственный пригодный для армии проход на юг, к Персии, куда стремился Петр Первый. Две параллельные стены, северная и южная, начинались от верхней крепости и уходили вниз в воды Каспия. А внутри город был застроен небольшими домиками, за исключением мечетей, дворцов местной знати. А также верхней крепости Нарын-Кала. Сама цитадель расположена на вершине Джалганского хребта, у подножия которого и раскинулся город. Массивные стены крепости, имеющие трехметровую ширину, протянулись на 42 километра по обеим сторонам Дербента, заканчиваясь уже в Каспийском море. Уходя в него на 500 метров, они создавали отличную защитную гавань. Место строительства укрепления было выбрано не случайно. Дербент имел большое значение в торговых делах – через него шли многие караваны торговцев знаменитого Шелкового пути. Расположение города в довольно узком проходе между Каспием и кавказским предгорьем, позволило возвести укрепление, защищающее Сасанидскую империю от возможного вторжения северных кочевников. Греки, насколько помнил Федор (тогда Устилиан) когда-то называли его Каспийские ворота.
Смотровые башни, коих в крепости насчитывалось более 70, расположены на удаленности 20 метров друг от друга.
Водохранилища. Правильно продуманное и отлаженное водоснабжение крепости позволяло выдерживать длительное осадное положение. Вода из горных родников, по специальным подземным каналам, поступала в специальные резервуары. Это Федор тоже про себя отметил.
Впрочем Федор опытным взглядом отметил, что эти средневековые стены огня современной тяжелой артиллерии не выдержат. Вывод. Горные тропы не годятся, основную армию надо вести проверенной дорогой, описанной еще покойным Бековичем. И морем.
Дальше дорога вела на Баку. Но она также была известна по старым описаниям. Что же, отрицательный результат разведки есть тоже результат. Впрочем, не такой уже и отрицательный.
Проверен дагестанский коридор. Он в хорошем состоянии и действует! Теперь, время!
Федор срочно оседлался, запасся на базаре кое-какими продуктами. Поехал не через горы, а напрямик, по старой дороге. Она шла вдоль побережья, иногда приближаясь, иногда удаляясь. По пути попадались какие-то повозки, арбы, всадники на конях и ишаках. Некоторые приветствовали:
- Салям алейкум.
- Алейкум ассалам, - Федор уже знал, как отвечать.
Были какие-то подозрительные личности, но видя приличный арсенал Федора, а также его упрямый вид, сторонились.
Ночевал в местных каравай-сараях, а иногда, когда его заставала ночь, где-нибудь в лесу, завернувшись в свою бурку. Нальчанина он даже перестал спутывать, тот никуда не уходил, хрумкая траву.
Один раз он ночью тревожно заржал. Федор насторожился. Гадюка! Приползла погреться. Федор мгновенно вскочил. Шашка в руке, порубил на дольки, как колбасу, выкинул. Спасибо тебе, Нальчанин. Надо дать тебе отдых, вон, как похудел. Первая многодневная стоянка была в городе Уллу-Избар. Там был хороший караван-сарай с приветливыми хозяевами. Главное, дать отдохнуть и откормить Нальчанина. От него теперь зависит успех. Хозяева его кормили, как говорится, на убой. Федора тоже. Отличная дагестанская кухня.
Хороший хинкал. Мясо с кусочками вареного в бульоне теста, которые едят, обмакивая в ароматный соус и запивают бульоном со специями. Непременная жареная баранина. Пироги с мясом, называемые чуду (напоминают современные осетинские пироги, что продают повсеместно). Шурпа, плов, на сладкое хороша пахлава. Пахлава - очень нежная, легкая, вкусная. Крепкий чай.
И Нальчанин как-то округлился, стал рыть копытом, показывая признаки нетерпения. Пора!
Поехали быстрым шагом, хотя наш кабардинец так и намеревался поскакать. Впереди была Астрахань.
Астраханский кремль помнил еще татарскую власть, разинцев, булавинцев, теперь это была резиденция генерал-губернатора (которого по привычке называли воевода). Встретил любезно, с любопытством оглядел внешний вид Федора, назвал черкесом, пригласил к столу.
После непременной бани Федор, в своем кавказском одеянии (за неимением другого) прибыл на ужин.
Федор с ужасом понял, что он отвык владеть ножом и вилкой и чуть было не принялся есть руками. Гости с любопытством глядели на диковинного гостя. Но губернатор строго сказал, что так надо.
Впрочем, Федор быстро осваивался в любой обстановке. После ужина у них с губернатором состоялась приватная беседа.
Оба сошлись во мнении, что полученные сведения надо как можно быстрее доставить в Санкт-Петербург. Но тут проблемы. Карету выделить не может, максимум телегу, что очень медленно и несолидно. Решили, что Федор поедет верхом, а губернатор ему выдаст казенную лошадку, чтобы разгрузить Нальчанина.
Его форменное обмундирование, которое он отдал на хранение на склад, не сохранилось (сперли), поехал в чем было.
Получил продовольствие, а сколько копченых осетров, вяленой воблы, прочих астраханских рыбных яств! Бедная кобылка, нелегко же ей придется.
Вот так одву-конь Федор и поехал калмыцкими степями. Местные пастухи- калмыки встречали приветливо, дружелюбно, пускали на ночлег в юрту, чем-то своим подкармливали, поили кумысом, расспрашивали. Казалось, этой плоской степи не будет краю.
Потом начались русские земли. Сначала люди дичились его черкесского вида, но слыша чистую русскую речь, успокаивались.
А царский приказ действовал получше любой подорожной грамоты. Черкес-нечеркес, есть бумага! Пропускали беспрепятственно. Саратов, Рязань, Москва златоглавая, сорок сороков. Повсюду люди глазели на диковинного бородатого черкеса.
Наконец, Санкт-Петербург. Дежурный офицер-гвардеец внимательно выслушал Федора, сказал, что государь давно его ждет и недоволен, что Федор подзадержался. Федор скинул бурку, привычно на ней расположился на приемной скамье и задремал. Его растолкал тот же офицер и сказал, что Государь ожидает. Федор надвинул папаху, поправил пояс с оружием и строевым шагом вошел в кабинет. Царь с любопытством уставился.
- Ну, князь Переславский, каждый раз тебя не узнаю. Докладывай покороче, потом подробный доклад подашь Голицыну. А также графу Апраксину и генералу Матюшкину.
Царь выглядел уставшим, задумчивым, и не хотел слушать подробный доклад. Вкрадце понял, был неглуп и все схватывал быстро. Задумался.
- Иди, пиши отчет. Это важно. Время не ждет.
Князь Федор сдал казенную лошадку на царскую конюшню, а сам, опять вызывая любопытные взгляды, поехал домой. Он и сам понимал, как необычно и дико здесь смотрится его кавказский наряд. В мохнатой бурке и папахе, по случаю питерского дождя. А Нальчанин гордо цокал копытами по мостовой, будто всегда здесь ездил.
Наконец, дом. Коня определил на постой, а сам вошел. Его опять сразу не узнали. Княгиня Елена и горничная шарахнулись от страшного абрека. Затем бросилась ему на шею. Живой! Вернулся!
Князь Федор, отмытый от дальней дороги,решил щегольнуть. Оделся в постиранный
и проглаженный свой кавказский наряд, навесил кинжал и шашку, в черкеске и мохнатой черной папахе поехал для доклада в генеральную квартирмейстерскую службу. Нальчанин вполне освоился с Петербургом, гордо вышагивал и поглядывал на кобылок.
Дежурная охрана перепугалась. Затем знакомые офицеры переполошились. У Федора было впечатление, что весь генштаб сбежался поглядеть на его диковинный вид. Он представил доклад, много устных пояснений. Руководство было недовольно, что нет обходных горных путей для прохода большой армии, как будто Федор мог их проложить. В результате никаких наград не последовало, зато Федор был определен в состав армии, наступающей на Персию.
Затем Федор побрился, оставив гренадерские усы, оделся по форме и больше штабного эпатажа не устраивал. А его кавказское оружие украсило ковер на стене его кабинета.
Историческая справка.
Действительно, Персидские походы Петра Первого 1722-23 годов проходили по разведанным и описываемым здесь путям. Кроме того, участвовал флот, калмыцкая и казацкая конница. Были отряды кабардинцев. Более 30 тысяч украинцев и татар. Образовалась весьма внушительная армия. Это был последний военный поход Петра, где он принимал личное участие. Властители Дербента за насколько верст на коленях встретили царя и пригласили его в город. Что интересно, царь не захотел тратить время и заходить через дальние парадные ворота, где его ожидала целая торжественная процессия. А велел открыть ближайшие ворота, которые служили для караванов и ишаков. Ему намекнули, что царю сюда входить позорно, на что тот ответил:
- Такого, как я, не могут опозорить какие-то ворота!
Разумеется, с царем не поспоришь.
На иллюстрации историческая реконструкция Дербента.
Декабрь 2016 года.