Из жизни начальника райфинотдела

Наталья Юренкова
        Приближался конец года, а, значит, приближалась страдная пора для всего районного финансового отдела.
 
        В нашей стране вообще всегда так, вся жизнь в борьбе, все постоянно за что-то борются, или против чего-то — за урожай, за пятилетку в три года, за чистоту рядов, с тунеядством, и так далее до бесконечности.
Ну, не народ у нас, а сплошные барбисты.

        БАРБИСТ — это слово появилось в обиходе фининспекторов случайно, во время проведения ревизионной проверки одного из кишлачных советов. Всё в этом кишлачном совете было в полном порядке, бухгалтер очень грамотный. И вот проверять стали штатное расписание, а там в разделе «Специалисты» - должность «Барбист».

        Спрашивают главбуха, что за барбист такой, а он спокойно поясняет — это барбист. Хорошо, спросили по-другому, чем же он по должности  занимается? Оказывается, с насекомыми борется. Так вот, запросто, сократили наименование «специалист по борьбе с насекомыми» до краткого «барбист».

        Деликатно, без хи-хи, исправили штатное, а слово запомнилось.

        В общем, к концу каждого календарного года все финансисты, кроме борьбы за общенародные, общегосударственные цели, вступали в свою, отдельно взятую финансовую борьбу, с недоимкой во вверенном им районе. Или за ликвидацию недоимки, если так понятнее. Хотя эту борьбу можно тоже назвать общегосударственной, потому что недоимка — это задолженность по налогам и сборам различным. Так  ведь задолженность-то именно перед государственным бюджетом. В те годы, о которых речь пойдёт, всё было ещё государственным.

        Но, как и в любом государстве, попадались и у них в районе граждане несознательные — государство хотели иметь сильное и богатое, а платить налоги, сборы и прочие платежи не желали. Приходилось выходить на борьбу, поэтому в конце каждого года весь штатный состав райфинотдела становился в выходные дни барбистами с недоёмкой.

        Начальник райфинотдела, Джалол Шакирович Шукуров, называл всегда НЕДОИМКУ именно НЕДОЁМКОЙ, так ему казалось более увесисто и авторитетно, хотя и знал, что правильно — недоимка (тогда ведь все очень хорошо знали русский язык, единый государственный).

        Поэтому же он говорил вместо «Государственный внутренний выигрышный 3х-процентный займ» -  ЗОЛОТОЙ ЗАЁМ! Кстати, именно с этим займом был связан эпизод, немало способствовавший укреплению авторитета районного финансового отдела в целом и его начальника в частности.

        Случилось однажды вот что. Пришла простая советская гражданка в сберкассу — проверить облигации займа на предмет выигрыша, а работница сбербанка, обнаружив, что облигация выигрышная, решила схитрить и облигацию подменила. Бдительная гражданка обман заподозрила и написала заявление в милицию. В качестве эксперта пригласили Джалола Шакировича, который и разрешил их спор без проблем.

        «Где вы приобретали ваши облигации?» - спросил он спорящих, и по их ответам определил мошенницу.

        Гражданки не знали, а начальник финотдела знал, что все облигации (да и лотерейные билеты тоже) строжайшим образом учитываются, и номера их фиксируются по месту реализации. Учёт и контроль — главное условие социалистического хозяйствования.

        Мошенница назвала место приобретения облигации, и оказалось, что в указанном ею районе такие номера не распространялись. Выигрышную облигацию вернули счастливой владелице, мошенницу покрыли позором и наказали, а начальника финотдела поблагодарили и стали уважать ещё больше.

        Сам Джалол Шакирович своей работой очень гордился, считал очень нужной для государства, всю сферу финансовой деятельности считал необычайно важной, в подтверждение чего всегда рассказывал притчу о фининспекторе.

        Вот она, эта притча.
          
           *
       «Посреди улицы лежала злая собака. Собака никого не пропускала, люди боялись проходить мимо неё. Пытались вызвать милиционера, но он не смог прогнать собаку. Вызвали пожарного, потом вызвали военных — никто ничего не мог поделать. Вдруг в конце улицы показался человек. Он подошёл к собаке и велел ей уйти. Собака трусливо поджала хвост и убежала.

        «Кто вы?» - спросили человека.

        «Я — финансовый инспектор», - ответил человек и показал удостоверение.»
           *

        Рассказ свой Джалол Шакирович всегда завершал словами: «Вот каким должен быть настоящий фининспектор. Его должна знать каждая собака, и не просто знать, а   уважать и бояться, и подчиняться ему беспрекословно».

        Увлажнявшиеся при этом глаза и дрогнувший голос всегда выдавали его нескрываемую гордость за свой труд.

        Но вернёмся к нашим недоёмщикам и барбистам с недоёмкой.

        Итак, все работники райфинотдела в конце года в выходные дни посещали несознательный контингент и убеждали оплатить задолженности. Поскольку платить долги никто не любит, финансовые инспекторы выходили на борьбу в сопровождении работников других служб (например, коммунальных — а что, их недоплаты тоже собирали, так что пусть поучаствуют), а то и милиционеров (если посещали неспокойные районы).

        Все районы распределялись между сотрудниками, и каждый отвечал за сбор недоёмки на своём участке. Некоторые должники соглашались оплачивать долги, например по электричеству, прямо на месте, потому что в составе летучих групп имелись привлечённые из жилконтор электрики с правом немедленного отключения должников. Поэтому инспекторы выходили на линию полностью вооружённые — с квитанциями и журналами учёта.

        Сам начальник райфинотдела, которого, как и всех начальников в Средней Азии, обычно называли «раис» (что в переводе на русский именно и означает «начальник») на линию обычно не выходил  — он находился, как и положено начальнику, у руля, то есть в своём кабинете,  где принимал сводки с фронтов, подводя итоги деятельности каждой группы и давая указания.

        Этот год от других отличался. Он и в жизни всей страны оказался особенным, не совсем обычным, а для райфинотдела и того особеннее.

        Все в отделе перешёптывались недоуменно: «С чего это раис сам лично решил на недоёмку выйти, в народ, на линию?»

        Раис молчал, ничего никому не объяснял. Да и как тут объяснишь, если решению лично выйти на поле боя предшествовал целый ряд событий, вспоминать о которых раису было неприятно.

        Нет, недоволен собой был  Джалол Шакирович, очень недоволен. Сам себя поставил в неловкое положение. Он думал, что его выступление на сессии райисполкома аплодисментами встретят — такой простой способ увеличения поступлений в бюджет он в своём докладе решил предложить. Предложил вспомнить старую практику и открыть по району много мелких распивочных-закусочных и увеличить число бочек, торгующих пивом и вином на разлив. Ведь в районе целых два винзавода, со своими подсобными хозяйствами, да ещё большой пивзавод. Расходов минимум, а денежки в бюджет рекой потекут. А вместо этого — весь год пытается реабилитироваться в глазах начальства, да и подчинённых тоже. Не предусмотрел, не ожидал, что так широко развернётся борьба с пьянством.

        Да и как тут предусмотришь? Столько лет жили себе тихо-мирно, всё по плану, по порядку — решение, постановление, директивы, разъяснения, обсуждения, одобрение, потом  исполнение. Все довольны, все всё перевыполняют, всё процветает.

        Вдруг умирает глава государства — и всё переворачивается вверх тормашками. Оказывается, никакого процветания не было, а был застой, все погрязли в коррупции и воровстве, никто не работал, а только прогуливали и пьянствовали, и даже милиция — сплошь оборотни в погонах.

        Всех стали арестовывать, а за остальными следить, чтобы вовремя на работу приходили и во время работы не бегали по магазинам и кинотеатрам. Это же надо — целые отряды контролирующие создавались для контроля.
 
        А у работников финотдела работа какая — вся в разъездах, по объектам, волка ведь ноги кормят. В кабинете сидят лишь несколько человек. И если по дороге на проверку или после проверки зайдёт фининспектор в магазин или на рынок прикупить чего для дома, для семьи, что же тут страшного, ведь объекты проверок — организации - расположены бывают очень далеко, когда-то ещё вернуться с работы получится. Так было всегда. Пришлось в свете последних решений и постановлений быть осторожнее, приспосабливаться.

        Только стали привыкать, как опять руководство сменилось. Ненадолго, правда, даже опомниться не успели, как опять сменился глава государства.

        Тут совсем сумасшедший дом начался. Вместо того, чтобы ловить тех, кто вагонами воровал, стали гоняться за несунами, кто по мелочи приворовывал. Да ещё как гоняться — возле мясокомбинатов, столовых, винзаводов и прочих устраивали самые настоящие засады — в кустах, подъездах, на крышах, как партизаны, сидели солидные уважаемые люди, с корреспондентами газет, телевидения, радио.  Предполагаемых несунов ловили, хватали, фотографировали. Со стороны всё выглядело очень даже неприлично. А куда денешься — приказали и приходилось участвовать.
 
        Вот, оказывается, где «собака порылась», вот почему страна наша такая бедная - из-за несунов, они всё по мелочи растащили. А больные все в стране из-за поголовного пьянства. Стали ещё и с пьянством бороться, мощности винзаводов, пивзаводов, сворачивали, виноградники вырубали нещадно. Сразу поступления в бюджет снизились, народ роптать  начал. Да ещё жена этого нового руководителя раздражала всех одним своим существованием и постоянным присутствием рядом с главой. Невольно возникал вопрос — кто там на самом деле руководит. Непривычно это было. Народ роптал, а начальство благоразумно помалкивало — партийная дисциплина, можно и без портфеля, то бишь без кресла остаться.
 
        Вот почему в этот год решил Джалол Шакирович принять личное участие в сборе недоёмки, чтобы увлечь подчинённых, так сказать, личным примером, дисциплину укрепить. Заодно и вышестоящему начальству показать служебное рвение в пополнении бюджета.

        Недоёмка успешно собиралась со всех участков, кроме одного - посёлка на окраине райцентра. Были здесь дома вполне приличные, с благоустроенными участками. Но были и глинобитные сарайки-мазанки, крошечные дворики которых лепились на узких кривоколенных улочках. Возможно, когда-то и предпринимались попытки сноса этого самостроя, но, поняв бессмысленность и тщетность усилий, власти просто попытались обеспечить этот шанхайчик минимальным набором жизненно необходимого — водой, электричеством. Ну, и налогами обложили, конечно. Контингент здесь проживал соответствующий. Ну, а если не забывать о том, что бытие определяет сознание, то любому становится ясно, что такое бытие может привести только к абсолютно бессознательному существованию. Поэтому жители этой поселковой окраины пили втёмную, обстановка здесь была криминальная, никто никаких налогов и платежей не платил.

        Возвращались из походов в этот посёлок фининспекторы или с малыми сборами, или вовсе несолоно хлебавши. Надо сказать, они и не проявляли особого рвения, опасаясь забираться в самые дебри — мало ли что. Вот в этот посёлок и решил раис пойти лично, с показательным рейдом, в сопровождении двух фининспекторов. Чтобы доказать и показать, что всё выполнимо при определённом усердии.

        Поскольку в рейд направились трое мужчин, решили не усиливать группу ни милиционерами, ни электриками. Так и вышли из райфинотдела — втроём.

        Во главе боевой тройки, чуть впереди, на полкорпуса, шагал раис, решительно, молча, сосредоточенно, одна рука в кармане драпового полупальто, другая за обшлагом, как у вождя мирового пролетариата. Дело в том, что Джалол Шакирович внешне был на Владимира Ильича очень похож — и фигурой, и даже лицом. О сходстве этом он знал и очень этим гордился, настолько, что перенял с годами не только манеру держаться, но и стиль одежды великого человека.

        Кроме кепки. Ну, и иногда   обуви. Восток — дело тонкое, и здесь к начальственному облику предъявляются свои определённые требования. Ни в коем случае уважаемый человек не должен ходить в кепочке, или, тем более, в вязаной шапочке и в нейлоновой курточке — такого начальника уважать никто не будет, засмеют.

        Обязательно на начальнике должен быть костюм, а зимой драповое полупальто. Или пальто. На голове допускается тюбетейка, особенно в определённые дни, а в обычные дни, в тёплое время года — шляпа, в холодное  - меховая шапка. Не норковая — это слишком дорого, труднодоставаемо и слишком вызывающе. Но и не кроличья, тем более не цигейковая — это слишком несолидно. Лучше всего ондатровая — и цена подходящая, и достать можно, и выглядит прилично.

        При поездке в отдалённые сельские районы на ногах начальника должны быть сапоги — это и необходимость (вдруг по полю придётся ходить), и для солидности — полувоенный вид стимулирует к подчинению и уважению. В остальных случаях — приличные туфли, или ботинки, но не кроссовки и не сандалии.

        В соответствии с этими требованиями и выглядел наш раис — драповое полупальто, строгие брюки, ботинки. На голове ондатровая шапка — зима всё-таки. Инспекторы сопровождающие выглядели попроще, но им по штату и не требовалось.

        Раис выбрал самого злостного неплательщика из списка и решительно направился по адресу. С трудом отыскав после долгого блуждания по зловонным закоулкам нужный адрес, раис толкнул калитку и шагнул в крошечный узенький дворик. Он шёл к дому, решительно печатая шаг, как на параде, уверенный и непреклонный представитель государственной власти.

        Два многоопытных инспектора опасливо жались за его спиной, почтительно и предусмотрительно не выпячиваясь.

        Они прошли ровно половину пути, когда дверь глиносаманного домишки распахнулась и навстречу им в облаке многодневного перегара выскочило мужеподобное существо. Рыча что-то непереводимое, это человекообразное мчалось по двору, размахивая топором. Бравые инспекторы молниеносно скрылись за калиткой, оставив бесстрашного начальника наедине с недоёмщиком с явными признаками белой горячки.

        А злостный неплательщик бежал, нет, он словно летел по воздуху, едва касаясь земли босыми ногами.  Обрывки бывшей майки-алкоголички неопределяемого цвета хлопали по его чахлой спине, словно крылья Азраила. Грязные волосы раздуваемые ветром, вились вокруг фиолетового лица щупальцами медузы Горгоны. Бывшие когда-то синими, треники яростно пузырились на тощих коленках. Лезвие топора, зажатого в воздетой к небесам руке, пыталось угрожающе сверкнуть в неверных лучах декабрьского солнца.

        Раис замер посреди двора. Он стоял, широко расставив ноги, невысокий, плотненький, наклонив голову и глядя в упор на мчащегося к нему нарушителя.

        Перепуганные инспекторы мысленно почти попрощались с безвременно погибшим при исполнении  раисом, понимая, что всё равно не успеют, даже  если бы захотели помочь.

        Джалол Шакирович словно окаменел, он уже ощущал зловонное дыхание на своём лице...

        В этот момент произошло нечто, неожиданное и для инспекторов, и, пожалуй, для самого раиса. Навстречу неумолимо занесённому и уже готовому рассечь непреклонную голову топору вдруг взметнулась рука представителя власти.
 
        Резко выхватив из кармана своё удостоверение в ярко-красной корочке, раис с кратким выдохом развернул удостоверение перед самым носом нападавшего. Тот опешил от неожиданности и остановился, как вкопанный.

        Испугался ли он, удивился ли, или вообще не понял, что за чудо красным пламенем сверкнуло перед его глазами, но, в отличие от быка, его это охладило. Топор выпал из рук. Мужик постоял несколько мгновений, тупо глядя на удостоверение, а затем промычал что-то по-прежнему невнятное и мгновенно исчез за хлопнувшей дверью своего домишки.

        Инспекторы, в ту же секунду очутившиеся рядом, растерянно смотрели на своего раиса. Стало очень тихо, даже спокойно, и лишь топор, валявшийся на грязной утоптанной земле двора, напоминал о едва не свершившейся трагедии.

        Раис, скрывая дрожь в руках, аккуратно убрал удостоверение на место, в нагрудный карман.
 
        Затем, гордо взглянув на своих подчинённых, слегка осипшим от волнения голосом произнёс: «Ну что, убедились, каким должен быть финансовый инспектор?! Нас должны уважать и бояться».

        Из-под ондатровой шапки на лоб раиса выползла струйка пота, проскользнула по виску и быстро скрылась за воротником, словно устыдившись своего предательства. Но никто её не заметил.

        Продолжать рейд по криминальному посёлку всем расхотелось, да и в домик негостеприимный никто не рискнул войти. Все дружно развернулись и вернулись в финансовый отдел, благоразумно решив, что на сегодня всем достаточно героизма.

        В отделе раис собрал всех в своём кабинете, подвёл итоги и вновь рассказал свою любимую притчу, проиллюстрировав ею произошедшее событие.

        Больше в этом сезоне Джалол Шакирович не предпринимал попыток лично принять участие в сборе недоёмки, резонно решив, что исполнил долг, вдохновил свой коллектив на дальнейший труд на благо государства и может руководить дальнейшим процессом из кабинета.

        Действительно, не  совершать же подвиги каждый день. Надо что-то и на будущее оставить.

        Он и предположить не мог, каким коротким окажется будущее у страны, в которой он тогда жил и на благо которой так самоотверженно трудился.