РАБСТВО
Мы вновь оказались на твёрдой земле. Измученные, грязные и оборванные, люди, выбравшись из трюма, пытались понять, где они находятся. Снующие вокруг чернокожие подтверждали догадку Роджера, что мы в Африке. Группа несчастных продолжала стоять у трапа корабля, ожидая, что им уготовила судьба. Наконец, к нам подошёл хорошо одетый человек в сопровождении двух крепких негров, вооруженных плётками. Он осмотрел нас, и кивнул охранникам, которые грубо затолкали нас в небольшую толпу чернокожих мужчин, имевших, как и мы, несчастный и растерянный вид. Подгоняемая окриками надсмотрщиков, наша группа двинулась в неизвестном направлении. Стояла нестерпимая жара, и мы мечтали о глотке прохладной воды. Вспомнив свои скитания на тонущем судне, я пожалел, что не ушёл на дно вместе с ним.
Мы двигалась довольно долго, нигде не останавливаясь, до тех пор, пока один из пленников не упал. Толпа остановилась. Роджер подошел к упавшему, и приник ухом к его груди, пытаясь услышать стук его сердца. Тот час возле него оказался охранник, и послышался свист плетки. Роджер, получивший удар по спине, поднялся, несчастный же с закрытыми глазами продолжал лежать на обочине дороги.
Нас усадили под большим баобабом, росшим неподалёку, один из охранников направился куда-то, и вскоре вернулся с сосудом, сделанным из сушеной тыквы, и связкой бананов. В тыкве, которую называли калебас, была вода, и все немного утолили жажду, после чего подкрепили силы бананами. Охранники сели поодаль, внимательно наблюдая за нами. Роджер взял тыкву, и, подойдя к лежащему невдалеке бедняге, влил ему в рот остатки воды. Тот, застонав, открыл глаза, и приподнялся, приходя в себя. Роджер сказал ему несколько ободряющих слов, и жестами показал, что надо накрыть голову. «Тепловой удар!» – сообщил Роджер, подходя ко мне.
Затем он осмотрелся, и, найдя большие листья растения, напоминавшие лопух, соорудил из них головные уборы, один из которых достался мне, второй – пришедшему в себя пленнику, третий украсил голову моего друга. Толпа несчастных снова двинулась вперёд. Солнце уже садилось за горизонт, когда мы достигли фермы, расположенной на берегу реки, и пленников разместили в сарае для скота, где все и провели ночь.
На следующее утро нас разбудил крик петуха, было очень странно слышать эту птицу на африканской земле.
Вскоре нас, посетил, по-видимому, хозяин фермы, дородный человек с перевязанной рукой. По выражению его лица можно было сделать вывод, что он испытывает страдание. Он осмотрел нас, как осматривают рабов, однако когда очередь дошла до Роджера, охранник что-то сказал ему, плантатор протянул пленнику забинтованную руку. Роджер, поняв, что хотят от него, осторожно снял повязку, и осмотрел руку. Обратившись ко мне, он произнес: «Это перелом. Я смогу вылечить его».
В углу двора лежали тонкие деревянные дощечки. Роджер подошел, и, взяв одну из них, и, приложил к руке, аккуратно забинтовав её. Из куска ткани он сделал перевязь таким образом, что сломанная рука покоилась на груди больного. Очевидно, после этой процедуры хозяину стало легче, взгляд его смягчился. Отдав какое-то распоряжение, он вернулся в дом, вскоре из окон уже выглядывали любопытные женские лица. Одна из них, по-видимому, жена хозяина, вышла из дома, и знаками пригласила Роджера следовать за собой. Вскоре за мной пришел слуга, показывая, что я должен следовать за ним. Он привел меня к низкому строению, в котором я увидел своего товарища, осматривающего корову, на боку которой была большая рана. «Нападение крокодила!» – указывая на рваные края раны, пояснил Роджер.
Удивительно, как легко он при помощи жестов и возгласов изъяснялся с туземцами. После этого Роджер промыл чистой водой рану, и ловко наложил повязку. Хозяин стоял рядом и молча наблюдал за действиями Роджера. Когда процедура лечения несчастного животного была закончена, хозяин, подойдя к моему товарищу, взял его за руку, что-то говоря на своем языке. Роджер внимательно слушал, пытаясь уловить смысл сказанного, на всякий случай согласно кивая головой. Очевидно, хозяин решил, что всё сказанное им понято, и, похлопав Роджера по плечу, отпустил нас. Как только мы вернулись, человек, которому Роджер оказал помощь, что-то проговорил ему. Я с удивлением уловил несколько искаженных английских слов. Мой товарищ, указав на себя, назвав свое имя. Чернокожий собеседник, улыбаясь, так же указал на себя, произнеся: «Мбама!».
Роджер продолжил курс лингвистики, и, указал на меня: «Робинзон!».«Робинжон» – повторил собеседник.
Мбама изъяснялся на английском очень слабо, однако достаточно для того, чтобы учить нас азам африканского диалекта. Остальные пленники с интересом следили за импровизированным уроком. Наш новый товарищ быстро освоил роль учителя, и, показывая на различные предметы и части тела, называл их. Весь день нас никто не тревожил, лишь дважды приносили пищу и воду.
Роджер, видимо, был доволен тем, как складываются события.
– Возможно, нам придется заниматься врачевательством – говорил он мне, укладываясь спать. – Это гораздо лучше, чем работать на плантациях. Однако посмотрим, что на самом деле уготовила нам судьба.
На следующее утро нас всех подняли, накормили, и погнали по дороге.
– Значит, всё-таки плантации? – обратился я к своему другу.
Тот только пожал плечами. Однако, как только мы отошли на порядочное расстояние, посыльной от хозяина догнал нас, и, забрав Роджера, повернул с ним в поселок.
НАПАДЕНИЕ БЕРБЕРОВ. ГАЛЕРЫ
Когда я вернулся с плантации, где мы собирали урожай кофе, я застал Роджера в хорошем расположении духа. Глядя на моё измученное, обожённое солнцем лицо, он сказал, что попробует добиться для меня должности помощника лекаря, с освобождением от работ на плантации, хотя это будет нелегко. Оказывается, Куими, жена плантатора, должна рожать, а женщина, принимающая роды в поселке, больна.
– И что же? – изумился я. – Мы должны принимать роды?
– А почему бы и нет! Впрочем, дорога на плантации всегда открыта, – ответил Роджер. – К сведению, белые могут протянуть на плантации не более чем один – два сезона. Так что решайтесь, мой друг. Вам ведь не прочат вакансию кормилицы! – с присущим ему юмором добавил он.
– Вы что-нибудь знаете о родах, и доводилось ли вам принимать ребёнка?
– Успокойтесь, достаточно того, что будете выполнять мои указания, вся ответственность будет лежать на мне.
– Думаю, что ответственность ляжет на нас обоих – ответил я, вспоминая недавнюю сцену наказания рабов плетью.
На следующее утро группа невольников, как всегда, направилась на плантации. Мы с Роджером остались. «Необходимо следить за роженицей!» – с этими словами он вышел из хижины, и направился к дому хозяина.
Вскоре он, выйдя на порог, помахал мне рукой, подавая знак войти. Я зашел в комнату, где лежала смуглая молодая женщина, было видно, что ждать придётся недолго. Роджер приготовил заранее всё необходимое, и, роды прошли легко и успешно. Вскоре дом огласился громким детским криком.
Мы вернулись в свою хижину, но нас сразу же вызвал хозяин. По его лицу было видно, что он очень доволен. Нас отменно накормили, и выдали подарки в виде бус из неизвестного камня, и плетёных соломенных шляп. Судя по тому, что ни один из рабов не носил таких головных уборов, это была высокая честь. Роджер поблагодарил хозяина фразой, составленной из слов, которым его обучил Мбама. Это ещё более повысило авторитет моего друга, и к подаркам прибавили связку бананов и несколько больших кокосов.
Вернувшись в свою хижину, мы заметили, что все рабы стараются держаться от нас подальше. Я обратился к Мбаму с просьбой объяснить, что происходит. Тот, как мог, объяснил, что нас считают белыми колдунами.
– Только колдуны могут иметь влияние на хозяина. Вас боятся.
– А ты боишься нас? – продолжал я допрашивать его.
В ответ он улыбнулся, сказав, что мы не колдуны.
– Откуда ты знаешь? – удивился я.
– Я сам колдун, – отвечал Мбама.
– Если ты колдун, почему попал в рабство?
– Да, я попал в рабство, но не погиб, вопреки замыслам моих врагов.
– Ты можешь сейчас колдовать?
– Для того, чтобы колдовать, нужно много всяких снадобий, – отвечал Мбама.
– А если хозяин узнает, что ты колдун?
– Колдунов из других племён убивают.
Мы разговаривали очень тихо, сидя в тёмном углу сарая. Роджер между тем пытался угощать подарками наших товарищей по несчастью, которые продолжали держаться от нас подальше. Так проходили дни за днями. Роджер оставался в качестве врача на усадьбе, иногда ему удавалось освобождать меня от работы на плантации.
Однажды ночью мы услышали шум, крики. Поскольку нас закрывали снаружи, мы могли наблюдать за происходящим только сквозь щели сарая. Было очень темно, но вскоре пламя пожара осветило всё, что происходило во дворе. Толпа вооруженных людей вытаскивала имущество из дома, все домочадцы были согнаны в одну толпу и связаны между собой. Дверь нашего обиталища отворилась, и в сарай ворвались нападавшие. Они выгнали нас во двор, и забросили факела на соломенную крышу, которая в миг была охвачена пламенем.
– Это мавры, или берберы, – сказал Мбама. – Мы вновь попадаем в рабство, но уже более страшное. Нам грозят галеры.
Между тем всех мужчин и женщин согнали в колонну, и, подгоняя ударами бичей, погнали. В колонне я заметил хозяина и других его домочадцев. Пленники двигались почти бегом, и многие, не выдержав, падали. Их поднимали ударами кнутов, а тех, кто не мог подняться, добивали. Эти ужасные сцены наполнили наши сердца ужасом, и мы старались не слушать отчаянные крики погибавших.
На востоке появилась красная полоска – начинался африканский восход солнца. Горстка измученных людей достигла гористой местности на берегу моря. Нас загнали в какую-то пещеру, по-видимому, служившую временным укрытием, и выдали несколько калебасов теплой, отвратительной воды, и корзину чёрствых лепешек. Весь день мы пробыли в пещере. Ночью нас разбудили, и погнали к берегу. Погрузив на лодки, нас переправили на стоящее на рейде судно, которое быстро отчалило от берега. Во время плавания на нас никто не обращал внимания, лишь несколько раз в трюм опускали воду и ужасную пищу. Наконец, ночью судно причалило к какому-то берегу; видимо, берберы боялись заниматься своими делами днём. Нас выгнали на палубу, и, выбрали крепких мужчин, среди которых остались мы с Роджером, Мбама, и наш бывший хозяин. Остальных заставили спуститься в шлюпки, и больше об их судьбе мы ничего не слышали.
На судне нас сразу приковали цепями к скамьям, сигнальщик забил в барабан, отсчитывая ритм ударов вёсел. Я ухватитил громадное весло, и, напрягая все силы, попытался управиться с ним, однако, вопреки моим усилиям, весло не слушалось, и я не мог попасть в такт вместе с остальными гребцами. Тут же на мои плечи обрушился страшный удар, и, превозмогая боль, я налёг на весло. Темп ударов вёсел увеличивался, увеличивалось и количество ударов плетью, наносимых надсмотрщиком. Так судьба выдала мне ещё один билет в ад – я стал гребцом на галерах. Много дней мы находились в плавании, приставая в известных капитану местах для того, чтобы принять на борт очередную партию рабов. Сигналом обычно служили три костра, зажжённые на берегу.
Мы были измождены, питание было более чем скудным, а отдыхать нам приходилось урывками. Мой товарищ по несчастью, сидевший на вёслах рядом со мной, потеряв сознание, упал. К нему тут же подошли двое матросов, кузнец быстро сбил с него кандалы, и несчастного выбросили за борт. Сразу же поблизости показался акулий плавник, и зеленоватые волны окрасились кровью. От ужаса сидевшие на вёслах перестали грести, но плетка надсмотрщика засвистела в воздухе, и вёсла вновь забили по воде.
Однажды между старшим надсмотрщиком, по прозвищу «Три смерти», и капитаном вспыхнула ссора. Это было недопустимое явление на судне, повлекшее за собой трагические последствия, однако для нас это явилось спасением.
Капитан, видимо не приняв во внимание кровожадные инстинкты надсмотрщика, ударил его. Надсмотрщик моментально пустил в ход плетку, и на лице капитана заалел кровавый шрам. Капитан выхватил из-за пояса пистолет, но противник опередил его, и капитан с распоротым животом, обливаясь кровью, рухнул на палубу. Дальнейшие события показали, что мы находимся во власти диких зверей в человеческом облике. На палубе началась резня, экипаж шебеки разделился на две группы: одну возглавлял помощник капитана, громадного роста негр, крушащий своих врагов, словно картонных кукол, другую группу возглавил старший надсмотрщик. Сражение продолжалась долго, ни одна из сторон не сдавалась. Гребцы, побросав вёсла, со страхом наблюдали за кровавой драмой, разыгрывающейся у них на глазах.
Наконец, схватка закончилась печальным итогом: почти все были убиты, а раненые стонали, лежа на палубе. Судно осталось без команды и капитана. На палубу поднялся кузнец, который не принимал участие ни на одной стороне. Он сбил с нас оковы, и мы смогли, наконец, подняться со своих скамей, с которых обычно бывает один путь – на съедение акулам. Первое время мы находились под властью ужасных событий, но мало-помалу на палубе раздался разноязычный говор.
http://www.proza.ru/2016/12/28/94