Все чаще хочется вспомнить некоторые события прошлых лет. Много лет (не меньше 7) у нас дома жил кенарь лимонно-желтого цвета с темно-серой шапочкой на головке. За эту шапочку мы прозвали его Монах. Пел он волшебно, а достался нам по случаю от моего родного дядюшки Лени. Как-то поздней осенью, идя по пустынной улице, он увидел в стайке воробьев, присевших на голую яблоню лимонно-желтую птичку, не поверил глазам - кенарь! Видно улетел через форточку от хозяина-ротозея. Что делать? Зима катит в глаза, воробьи-то привычные, а этот певец заморский наверняка погибнет! Спасибо, завалялась в кармане горсть семечек, бросил на тротуар.
Дело в том, что дядя мой уже целый год безуспешно пытался бросить курить, когда ему диагностировали язву двенадцатиперстной кишки. Его жена, тетя Надя, через знакомых доставала ему дефицитные баночки с монпансье. Но, пососав две-три конфетки, чтобы извести приторную сладость во рту, он обязательно, со словами, «а теперь закусить надо!» закуривал Беломор. Поняв, что монпансье – бесполезная трата денег, тетушка просто жарила семечки и регулярно ссыпала ему в карман. Так было и дешевле, и действенней, так как. хорошо пожаренные семечки – зараза еще та, будешь грызть, забыв про все на свете, пока не опустошишь карман.
На рассыпанные семечки слетелась вся стая, кенарь тоже, а дядя медленно, шаг за шагом продвигался к тому месту, где кормился кенарь. Еще шаг и он у цели, но тут вся стая резко вспорхнула, зазевалось 2-3 воробья и кенарь, а дядька, не будь дурак, накрыл его собственной шляпой, достать его оттуда, было делом техники. Держать кенаря у себя ему было негде и незачем, он предложил его моей маме. Та, с радостью, согласилась, купила клетку, регулярно на рынке покупала корм, даже на даче пыталась коноплю растить, представляете? И мы ее вырастили, собрали урожай, и нам ничего за это не было, тогда, в шестидесятые, у нас, в средней полосе никто и подумать не мог, что все потом так обернется. А кенарю была подкормка, он любил коноплю и просо (просо мы тоже пытались растить, но с меньшим успехом, урожай был маленький).
Я вот теперь все думаю, что ж так много суеты-то было вокруг какого-то кенаря? Не сказать, чтобы мать так страстно любила его трели, да и не было у нее времени трели слушать, все время на работе, работала она начальником производственного отдела СМУ; то выполнение, то сдача объектов, то оперативка, то совещание, а дома дела домашние. К тому же, кто водил птиц, знает, сколько от них шума, мусора, перьев, аллергенов всяких, как теперь говорят. Объяснение у меня находится только одно – таким способом она пыталась приобщить меня к искусству, музыке, пению. Да-да, не удивляйтесь, был у матушки моей пунктик такой, хотелось ей чтобы дочери ее на фортепьяно играли, ну вот хотелось и все! Старшая дочь, сестра моя в свое время, когда семья наша в Сибири проживала года два-три в музыкальную школу ходила, но что-то там у нее не заладилось, как сейчас говорят, «с преподом» и она сказала, что ходить туда больше не будет. А характер у моей сестрицы не чета моему, хоть умри, не будет делать того, к чему душа не лежит. Да и закавыка была в том, что инструмента у нас в доме не было, заниматься надо было (а это, по-хорошему не меньше 2 часов в день) там же, в музыкальной школе, ища свободное пианино. Скорей всего на этой почве конфликт-то и вышел. А где деньги найти на это самое пианино? А ставить его куда, в малогабаритке жили вчетвером. Так, надежды на старшую дочь рухнули.
Но была еще младшая, то есть я. Мы переехали по вызову из Сибири в наш теперь уже родной железорудный край строить Магнитку (оба моих родителя строители). В Новокузнецке мы сдали свою однокомнатную квартиру государству, а здесь получили, стандартную двушку в первой построенной пятиэтажке, через 2 месяца после приезда. Вот так жили люди во времена развитого социализма, не так как сейчас, во времена первобытного капитализма.
Спустя какое-то время, сестра моя намылилась в Москву, как говорится разогнать тоску, я подросла и пошла в школу, кенарь залихватски пел и мы…купили пианино, как в той песне: «мы купили пианино – сколько клавиш у него, мы купили пианино – интересно для кого?». Я как-то сразу заробела (всегда была стеснительной) и заволновалась. Предчуствия меня не обманули – меня повели на прослушивание. Не то чтобы я не подходила, и слух у меня был (хоть и не абсолютный), и голос вроде бы (до сих пор себе что-то намурлыкиваю), засада была в другом. Дело в том, что при всей моей совсем не субтильной комплекции, у меня были маленькие ручки и совсем недлинные пальчики, я не то, что октаву, я пол октавы с трудом доставала. Как ни пытались преподаватели растянуть мне руки, поставить пальцы, ничего, кроме боли и слез не получалось. То ли дело, моя подруга Ирка, у той пальцы, так пальцы, как у Блока, длинные. Маме предложили попробовать меня на аккордеон, но тут уж я взбунтовалась.
– Я что вам, кролик подопытный? Не хочу аккордеон!
Мама согласилась, какой аккордеон, если дома стоит прекрасное новое полированное пианино Смоленск? Других инструментов на ту пору у них не было и мы ушли. В общем, кенарь продолжал петь, а пианино безмолвно стояло.
Как-то сидя на больничном, мой отец, здоровый дядька, старший прораб на стройке, перелистывая корреспонденцию, обратил внимание, что на последней странице каждого журнала «Работница» (мы выписывали ее много лет) помещают какую-нибудь популярную песню, и ноты рядышком. Ну уж нотный стан-то у нас все видели, знают; не знают, так отсчитают, подпишут карандашиком название нотки. Папа любил «Подмосковные вечера», вот они-то и оказались в конце ноябрьского номера. Папа сел к инструменту, как вы уже догадываетесь, и одним пальцем стал эти нотки брать. Дальше больше, уже придя с работы, намерзнувшись и наматерившись на объекте, после сытного ужина (на стройке он часто заменяет собой все три приема пищи), вместо того чтобы уединиться на диване с любимым газетным журналом «За рубежом» или скоротать время с четвероногим другом – телевизором, он шел «к роялю» и целый вечер изводил нас своими экзерсисами. Выучив более или менее сносно одну песню, он брался за другую. Мама находилась в тихом помешательстве. «В доме некому гвоздь забить, кругом одни музыканты!»,- ворчала она на кухне, гремя кастрюлями, но отцовская музыкальная болезнь продолжалась.
Вскоре, намаявшись по московским общежитиям, приехала сестра, сказала, «все хватит, у меня есть родовое гнездо» и тоже начала работать в строительном управлении, правда секретарем, а параллельно пошла учиться на вечернем отделении в знаменитом ВЗПИ (Всесоюзный Заочный Политехнический Институт) в котором, в свое время, выучилась добрая половин всех строителей КМА. Жениха у нее на ту пору не было, а вот какое- никакое музыкальное образование, если помните, было, «К Элизе» вполне осилить могла. Они итак с отцом не очень ладили, а тут их желания вступили в конфликт, так как музыкантов теперь оказалось двое, а инструмент один. Дело в том что отцом он являлся только для меня, сестра у мамы была от первого брака и на пору вступления ее во второй, сестрица была уже 12 лет от роду. Если вы уже проживали со своими детьми этот замечательный возраст развенчания авторитетов и становления характера, вы поймете, как было непросто. Девочка конечно выросла, но, как говорится, «осадочек остался». Пробовали устанавливать график, но в суматохе ненормируемых рабочих дней отца и киношно-танцевальной молодости сестры, график сбивался. Что было делать? И тут свое слово сказала глава семьи, то есть мама,- на пианино никто играть не будет! Начинается дачный сезон, хватит, отпелись. И тут, как будто кто-то рубильник выключил, перестали ругаться, отец вспомнил про свои дела по дому неоконченные и неначатые, сестре вечерами в соседний город (Губкин) на учебу ездить надо было, я тогда здорово лепкой увлеклась, мне то пианино вообще без надобности. Скоро почил в бозе наш кенарь. Может от старости, а может не хватало ему этой самой музыки, ведь он часто пел, когда оно звучало. У нас с сестрой появились новые животные – морские свинки, братик с сестренкой (Шустрик и Чернушка), они даже несколько раз потомство приносили. Но близкородственные связи до добра не доводят, детки гибли не достигнув половой зрелости и мы хоронили их в укромной части нашего двора. Когда сестра собралась замуж, ей в приданое отдали пианино, оно долго стояло у нее в квартире, когда приходили гости она играла на нем свое любимое произведение «К Элизе», еще пару вещей. Ее дочь, моя племянница к пианино относилась равнодушно и соглашалась лишь раз в неделю смахивать с него пыль. А потом его продали какому-то ученику музыкальной школы, так как надо было обновлять мебель, нужны были деньги, да и к новому интерьеру оно не подходило.
А мечту свою моя мама все-таки осуществила! Родилась и у меня дочка и, поскольку, мне все время приходилось работать (даже иногда на двух работах сразу), мама исподволь, как это умела только она, начала "приобщать ее к искусству". То песенки детские поставит, то на концерт какой отведет, то на танцы, еще в садике 2 года таскала. То ли тактика ее сработала, то ли дочь моя - натура гуманитарно-творческая, то ли звезды так сошлись, но когда они в первом классе пришли в музыкальную школу и дочь с расширившимися глазами слушала вживую звучавший рояль (он стоял прямо в рекреации), то на вопрос «хочешь научиться так играть?» выдохнула –да! Все решилось за минуту, ее зачислили в класс к завучу (и то, что дочь моя хорошо закончила музыкальную школу, в большинстве ее заслуга!). Мама втихую и инструмент купила за свои деньги (вот что такое сильная мотивация, горы свернуть можно!),вечером поставила меня в известность: " - Завтра пианино привезут, подумай, куда поставим!" А я полночи углы обмеряла да мебель двигала, чтобы место освободить. Его сразу на место ставить надо, и настраивать, и двигать потом уже нельзя, ни на сантиметр. Пианино было старенькое, потертое, в отдельных местах малярной кистью кузбаслаком покрытое.А звук был хороший, чистый. Впрочем, почему был, есть, так в маминой комнате оно и стоит, пианино. Дочь предупредила – никому не продавай, я еще играть на нем буду. Жаль только мама не дожила до ее финального концерта , диплома не видела, мы ей его на могилку возили показать. А пианино я продавать не буду, хоть новая у меня будет мебель, хоть старая, не буду и все. Вот такой у меня теперь пунктик…