Посвящается А...
Иногда не стоит разбираться..., то есть, не надо выяснять, что правда, а что - нет. Просто,
не надо..., в конце концов, какая разница, особенно, если Вас это не коснулось, не тронуло...,
даже не задело. Зачем Вам это? Впрочем, если все-таки задело..., тогда тоже не надо..., а вдруг,
вся вера, все чудеса, они именно из-за этого и случились..., а Вы узнаете, тогда все может
рухнуть, исчезнуть, превратиться в прах. Нет-нет, не чудеса, они-то как раз и останутся, а вот Вы,
и правда, можете исчезнуть...
А-а-а..., это все осень..., да, все из-за нее...
Вы ведь знаете, что у каждого времени года есть свое назначение, зимой ищут тепло, уют,
место, где можно переждать бурю.... Опять же, зимой Новый год и Рождество, значит, некоторые
вещи можно оставить позади, а что-то и вовсе начать с чистого, белого листа. Лето это, прежде
всего, обнажение, и совсем не обязательно обнажение тела, души тоже. Возможность сказать
больше, сделать больше, вообще, всего больше. Весна время...
И вот, наконец, осень - время ответов. И все было бы ничего, в конце концов, если есть
вопросы, ответы должны быть...., и с этим можно смириться, когда б, не содержание ответов...,
то есть, смысл, наполненность...
Они всегда преисполнены тоски, печали, сожаления..., в общем-то, это не удивительно.
Первое, что мы узнаем из любого ответа - как следовало задавать вопрос. Где следовало делать
акценты, к кому следовало их обращать. И хорошо, если из полученного ответа можно узнать
необходимое, но есть такие ответы, после которых вдруг становится понятно, что следующий
вопрос, даже и задавать ни к чему..., или уже спрашивать поздно, или не у кого...
И все это, так действует..., давит, расплющивает, размазывает..., после очень тяжело
собраться. Вспомнить, вернуться.... Такое вот время года, осенняя пора...
Этой ночью лил дождь. Лил, не переставая, с вечера до самого утра. Сначала просто
барабанил по стеклу, по подоконнику, по чему-то ещё, что там, снаружи, а потом капли стали
меньше, звуки тише... Теперь это просто был постоянный шум, точнее, постоянное шуршание,
которое совсем даже и не успокаивало, а наоборот..., совсем наоборот...
Настроение. Именно. Погода создаёт настроение, и чтобы душе было комфортно, все
остальное так же должно этому настроению соответствовать. Поэтому прочь телевизор, с его
бессмысленными новостями и передачами. Прочь музыку, зачем она нужна, когда есть дождь за
окном, прочь...., прочь что-то ещё, неуловимое, что постоянно витает в квартире...
То есть, не совсем прочь, надо вежливо попросить, попросить успокоиться, предложить
подремать..., ну пока все так, как будет...
И вот когда остались только я, дождь и настроение, пришла Ты...
Ты не стучишься, у тебя свои собственные ключи и собственные привычки. Ты не любишь
яркого света, предпочитаешь ночники, бра, свечи.... Ты пьешь из моей чашки, или бокала, или
фужера, или обыкновенного стакана..... Ты куришь, куришь мои сигареты и злишься, если мне
приходит в голову мысль бросить курить. Ты - это очень много в жизни, и Ты...
Ты пришла...
Скрипнула дверь, потом половица, потом ещё одна...
Ты не крадешься, просто тебе нравится, как звучат эти доски. Эти три..., остальные давно
заменены и не звучат, но вот эти три тебе нравятся..., и после бесшумного хождения по квартире,
ты периодически возвращаешься на них, чтобы скрипнуть то одной, то другой. Озвучить свое
присутствие..., прозвучать в тишине квартиры...
Потому что..., потому что я не смотрю. Просто прикрываю глаза и прислушиваюсь. Ты
возникаешь то в одном месте квартиры, то в другом..., то на кухне, и тогда я слышу, как
позвякивает посуда, чаще ложки и чайные ложечки..., иногда звук доносится из спальни..., тогда
слышно насмешливое фырканье, оно выдает твое презрительное отношение к моему выбору
одежды...
Тогда я улыбаюсь, выбор одежды продиктован не моими предпочтениями, твоими..., но ты
предпочитаешь об этом не помнить...
Звякает большая чашка, та, что стоит на столике рядом с диваном..., мне нравится крепкий
кофе с каплей коньяка..., тебе тоже, но обязательно, чтобы из моей чашки...
Я чувствую, как твоя рука приподнимает мою..., вверх, вверх, чтобы коснуться лица. Твое
лицо, моя ладонь касается прохладного лба и двигается вниз..., кончики пальцев там, где
начинаются волосы. Русые, точнее, тёмно-русые, хотя, иногда и светло-русые, но никогда
блондинистые. На это наложен запрет, ибо - знак презрения.
Я чувствую брови, чувствую, как вспархивают твои ресницы, чувствую, как ты
морщишься..., а губы у тебя всегда горячие, даже жаркие, даже огненные...
Губы рисуют на моей ладони слово... Имя...
Другой рукой я пишу Твоё имя у тебя поверх рубашки. Ты стираешь его, и я снова
чувствую слово - имя. Пишу свое, и ты снова его стираешь..., похоже, надо открывать глаза...,
иначе, не так просто понять...
О..., Тебе нужно имя для этого времени...
- Ноктюрн...
- Дальше...
- Осенний..., нет, это уже было, кажется..., дождливый...
- Да. Дальше..., дальше, еще...
Я знаю, что ты хочешь...
Лет триста или четыреста назад..., кажется, это было в Испании. Молодая, даже нет, очень
молодая крестьянка, девушка..., немая от рождения...
Да, именно так..., все правильно...
Около трехсот лет назад, молодая крестьянка, немая от рождения была на празднике
урожая в соседней деревне.... Крестьяне веселились, пили, ели и, конечно же, танцевали. Много
и страстно..., ей тоже хотелось танцевать, но увы..., она не слышала музыки, и могла только
догадываться о том, как она звучит..., а еще, она могла смотреть на танец, и тогда возникало
ощущение чувства ритма..., и это завораживало ее. Если честно, ей очень хотелось быть там,
среди танцующих, но она стеснялась..., да и боялась, если честно. У людей с врожденными
недостатками такое случается. Поэтому она только смотрела, ну и иногда представляла, как она
там, прямо в центре круга..., и это ей аплодируют, ей кричат, и ее подбадривают...
А потом она увидела его, юношу. Он тоже был в том круге, и он танцевал..., но как он
танцевал! Наша крестьянка увидела это и влюбилась. На все оставшееся время, она словно
приковала себя к нему..., а тот был пьян и весел. Он менял партнерш, кружил их в танце,
обнимал, прикасался так, что в их глазах загорался огонь страсти, но едва музыка заканчивалась,
он оставлял партнершу, выпивал стакан вина, дожидался, когда музыканты начнут следующую
мелодию, и отправлялся искать..., находил, и увлекал в танец.
А немая крестьянка смотрела, стоя в сторонке, смотрела, и чувствовала, как ее
собственное сердце бьётся все чаще и все громче, настолько громко, что, как ей казалось, должно
заглушать музыку...
А еще, на том празднике, прячась под крестьянской одеждой, была графиня. Знатной
фамилии, древнего рода..., и она, конечно же, тоже заметила юношу, и он тоже понравился ей, и в
какой-то момент она оказалась рядом с молодым человеком, обратила его внимание на себя и
похитила его для своего танца.
Вдвоём они смотрелись просто божественно, они буквально обвивали друг друга,
сплетались, становясь одним целым, а потом вдруг расходились..., но не дальше, чем на
расстояние соединенных рук. Их па были так естественны, так чувственны, что крестьянка не
выдержала и разрыдалась от счастья...
Праздник тем времени продолжался, у нашей крестьянки пересохло во рту, и она
отвлеклась, чтобы налить себе вина, а когда вернулась, ни графини, ни молодого человека не
было. Напрасно девушка всматривалась в лица, напрасно она несколько раз рассекла толпу и
заглянула в каждый уголок площади, где происходило веселье..., она их не нашла.
Надо ли сказать, что она была расстроена, но мало того, она была еще и испугана. Да, она
испугалась, что никогда больше не увидит прекрасного юношу и его танца.... Тем временем
праздник подходил к концу, большинство были настолько пьяны и так отяжелели, что
предпочитали просто сидеть на лавках, а то и просто поднимались, чтобы отправиться восвояси.
В конце концов, разошлись почти все, остались только хозяева праздника...
Они видели крестьянку, пытались выяснить, что она ищет, но девушка не смогла им
объяснить, поэтому хозяева просто махнули на нее рукой, решив, что та просто перебрала
домашнего вина, и ей надо дать время, чтобы она успокоилась. Но девушка все продолжала и
продолжала искать, пока, в конце концов, не набрела на сарай, в котором хозяева хранили
солому, и там она увидела их. Они..., они снова танцевали, только это был уже совсем другой
танец. Пугающий и в то же время такой, что от него невозможно было отвести взгляд. Движение
тел, напряжение мышц, пот..., искажение лиц..., крики. Она не слышала, но была уверена, что
женщина кричала, обязательно должна была кричать. Но самое главное, что у всего этого был
ритм, ритм танца, и девушка его чувствовала. Наверное..., точнее, наверняка это было
неправильно, возможно, следовало вмешаться и оторвать их друг от друга, но у девушки не
хватило духа, да и сама она была словно вовлечена во все это.... Так она стояла и смотрела до тех
пор, пока дуэт не перестал быть.
Юноша оставил партнершу, обессиленный, опустился рядом с графиней и замер, нечто
подобное было и с женщиной. Она лежала неподвижно и только обнаженная ее грудь
поднималась и опускалась, словно ей не хватало воздуха, словно она была больна, и собиралась
вот-вот отойти..., но в то же время, в ее теле читалось такое блаженство, словно она слушала
Бога...
Опасаясь, что ее заметят, крестьянка опустилась на землю, просто села и замерла..., она
была такой же обессиленной, как и графиня, истома так же разливалась по ее телу, а между ног
она чувствовала настоящий жар..., это было приятно, но это же было и страшно, потому что она
испытывала это впервые. Она просто не знала, что ее собственное тело может чувствовать
такое...
Первой поднялась графиня, теперь она было холодна, во взгляде ее было и презрение, и
даже сожаление..., вот только невозможно было понять, о чем именно она сожалеет..., то ли о
том, что танец закончен, то ли о том, что он вообще был...
Оглядевшись, графиня приметила девушку и узнала ее...
- А..., это ты, немая, это даже неплохо, - графиня поманила крестьянку к себе. Девушка
нерешительно подошла. Конечно, она и раньше видела голых людей, но графиня была и
прекрасна и отвратительна одновременно.
- Помоги мне одеться, - приказала графиня.
Девушка поняла, что именно хочет женщина и тут же схватилась за бельё, а потом и за
платье... Через несколько минут женщина была одета.
- Эй, - графиня окликнула крестьянку, - ты ведь ничего не расскажешь?
Девушка замотала головой.
- Не будешь размахивать руками, не будешь показывать на себе?
Девушка повторила движение.
- Вот и ладно. И кстати, он неплохой любовник, хотя и грубый..., впрочем, таким, как ты,
это должно нравится..., и конечно, я выдоила его насухо, ничего тебе не оставила..., но я
первой заметила его...
Крестьянка ничего не ответила, по большому счёту, она не совсем поняла того, что сказала
графиня...
Графиня развернулась и покинула сарай, девушка осталась одна возле молодого человека.
Она подошла ближе и наклонилась, чтобы его рассмотреть..., это было странно, она даже не
узнала его. У ее ног спал обыкновенный голый парень, каких было множество в ее селении.
Волшебства не было..., неожиданно молодая крестьянка расплакалась, так иногда плачут дети,
когда оказываются обманутыми. Когда оказывается, что невозможным достать до радуги или до
звёзд в ночном небе...
Неожиданно она заметила лежащий на земле платок, который обронила графиня.
Обыкновенный..., хотя нет, как может быть обыкновенным благоухающий духами, тончайшей
работы, да ещё и с монограммой лоскут ткани, который так легко спрятать в ладонь. Девушка
подняла его и поднесла к лицу..., огляделась и не увидев никого смотрящего, спрятала его в
ложбинке между грудей.
Почему-то ей стало легче. Печаль и грусть остались, но отступила боль. Тяжело вздыхая,
девушка вернулась в селение, в свой дом. Маленький, перекошенный, с одним единственным
оконцем. Уж такой ей достался в наследство, а мужчины в ее доме не было, некому было
поручить подправить дверь или исправить оконце..., некого было обнять, как некого было
позвать на танец...
Нет..., ее жизнь не изменилась. Все осталось как прежде..., да и с какой стати ей было
меняться. Работа с утра до вечера, потом хозяйство, а иногда редкие праздники..., но она больше
не ходила на них, стоило ей увидеть музыкантов, на сердце тут же становилось нестерпимо
больно, и девушка отворачивалась, она даже смотреть не хотела в их сторону. Не желала...
Так бы, наверное, и закончилась эта история..., но однажды...
Однажды случился ливень. Даже и не ливень, а настоящий вселенский потоп, несколько
часов подряд, да ещё и с громом и с молниями, которые полыхали от неба до самой земли, а гром
был такой, что каждый, кто его слышал, истово крестился и молил Божью матерь простить грехи.
Умышленные, допущенные по слабости человеческого существа. Неумышленные, допущенные
по незнанию, а заодно, и вообще, простить. Просто, на всякий случай, потому что было очень
страшно...
Пожалуй, немая девушка была единственной, кто не очень-то испугался гнева небес, тем
более, что в такую погоду хлопот у нее существенно прибавлялось и бояться было просто
некогда. А все дело было в том, что крыша в ее домишке была худая, и чтобы на полу не было
грязи, ей приходилось подставлять подходящие тазы и ведра, а потом еще и следить за тем как
они наполняются, чтобы вовремя успевать...
И вот как раз в такой момент, когда она распахнула дверь, чтобы выплеснуть содержимое
большой бадьи, на пороге, прямо перед собой она увидела мальчишку, из тех, кого слуги
поважнее, посылают с мелкими поручениями.
Девушка опустила бадью и жестом позвала промокшего до нитки мальчонку в дом. А
когда тот начал упрямиться, крестьянка просто высунулась, прихватила мелкого за ухо и втащила
внутрь.
- Ой-ой! Синьора, пусти-пусти, - заверещал мелкий.
Девушка выпустила его, но жестом приказала ему стоять на месте, а потом развернулась,
нашла сухую тряпицу и накинула на него, мол, сушись, а потом будешь говорить, только говори,
когда я на тебя смотрю..., не просто так сказала, разумеется, а руками. Показывала на глаза, на
рот, на уши..., впрочем, мальчонка хорошо знал девушку и сразу же понял ее...
- Граф приказал тебе явиться, прямо сейчас.
Она растерянно оглянулась, представляя, что здесь будет, если воду вовремя не выливать,
вздохнула, заранее представляя, сколько трудов ей предстоит потом, прихватила накидку, сунула
под нее мальчонку и вышла на улицу, прямо под потоки воды...
А гроза тем временем только усиливалась, молнии сверкали все чаще, а от грома, как
иногда казалось, вздрагивала земля...
Графу тому, что был мужем той самой графини, давно было за пятьдесят. Женщина
досталась ему в супруги вместе с огромным замком, лесом и землёй. Он был очень богат, но ещё
более чем богат, он был суров. В прошлом ему досталось много воевать. Он даже командовал
армией, а еще, он участвовал в освоении других земель, сражался с иноверцами..., в общем,
много чего было в его жизни, но вот однажды он понял, что состарился, устал и ослабел телом...,
одним словом, ему захотелось покоя, захотелось обзавестись семьей и домом...
Вот только все получилось не так, совсем не так.
То есть, брак этот даже отдаленно нельзя было назвать удачным. Да и как иначе, если
супруги не любили друг друга, у каждого был норов, а что касается графини, так она и вовсе
желала смерти нелюбимому мужу..., а злые языки поговаривали, что у нее есть постоянный
любовник, который только и ждёт возможности, что бы сделать графиню богатой вдовой.
Конечно, большинство этих сплетен пролетало мимо крестьянки, а кроме того, ей было
достаточно собственных забот.
Граф ждал девушку в комнате, на первом этаже, той, что примыкала к людской кухне,
обычно граф в этой части замка и не бывал, но только не в этот раз...
Мужчина мерил большими шагами комнату, периодически просматривал на дверь,
которая вела в кладовку, но чаще смотрел на ту дверь, откуда и появилась крестьянка. Девушка,
вошла, поклонилась и замерла, скрестив руки на переднике, ожидая, когда граф обратит на нее
внимание. Ждать пришлось несколько минут, что же касается девушки, она иногда вздыхала,
представляя, как наполняются водой посудины у нее дома, как вода выплескивается и льется
прямо на земляной пол...
- Ты пришла, - глядя прямо ей в лицо, чтобы девушка могла читать по губам, произнес граф,
- у меня есть для тебя дело...
Девушка поклонилась и выпрямилась, ожидая продолжения...
- Я знаю, что ты не из болтливых, поэтому я хочу, чтобы ты забрала это...
Граф шагнул в кладовку и вытащил оттуда корзинку...
- Забирай, можешь просто придушить, можешь выбросить, можешь оставить себе на
развлечение, просто унеси это из дома и никому не говори, откуда это взялось и кто имеет
к этому отношение...
Девушка кивнул, забрала корзину из рук графа и вышла из комнаты, а потом и из замка...,
надо ли говорить девушка торопилась домой. Прежде всего, ее беспокоило то, что сейчас
творится у нее дома. По большому счёту, она даже и в корзинку не заглядывала.
Не потому что она была нелюбопытной, просто и так было понятно, что там младенец. Это
всегда было причиной пересудов, а поскольку у графини был дурной норов, она часто запирала
свою спальню и не пускала графа к себе, поэтому граф пользовал крестьянок без особого разбора,
иногда от этого рождались дети. При замке бегало несколько таких байстрюков. А на кухне
говорили, что граф специально держит их при себе на тот случай, если не обзаведется законным
наследником...
Как она и предполагала, дома был настоящий потоп, им она и занялась в первую очередь,
да и кому захочется целую неделю жить среди луж. Поэтому она просто приткнула корзинку в
место посуше, подобрала юбку и занялась уборкой. В первую очередь опустошила посудины, где
смогла, вычерпала воду из луж на полу, а потом сходила в маленький сарайчик, что был при
доме, и принесла оттуда сухого песка...
И так она увлеклась всем этим, что и думать забыла про корзинку, по крайней мере, до тех
пор, пока содержимое корзинки само не напомнило о себе...
Девушка вздрогнула и выпрямилась растерянно, никогда до этого ей не приходилось
слышать собственными ушами, да еще так громко и так отчетливо...
Разумеется, в первую очередь она испугалась, и даже перекрестилась несколько раз, но
крик продолжался и тогда девушка сообразив откуда шум, бросилась к корзинке...
- О-о-о, - только и смогла она простонать, глядя на этот маленький живой комок, какому от
роду не было и дня...
Дитя кричало и девушка, повинуясь инстинкту, взяла его на руки... В какой-то момент
этого оказалось более чем достаточно, дитя прильнула к ее телу и успокоилось.
- Чудно, - подумала вслух девушка и замерла от неожиданности, никогда раньше ей не
доводилось слышать собственного голоса..., а он оказался низким и вполне приятным...
Она попробовала произнести вслух несколько слов, и у нее получилось и это даже
понравилось ей...
- Есть хочется, - неожиданно девушка услышала голос ребёнка, и оказалось, что это
девочка.
- Но тебе рано говорить, ты же только что на свет появилась, - пробормотала девушка,
окончательно растерявшись.
- Но ты ведь меня слышишь...
- Да..., а если другие услышат...
- Это нет..., это только для нас двоих...
- Понятно...
- Так я бы поела, а потом, когда я усну, ты сможешь заняться делами, я тебе мешать не
буду...
- Хорошо, - улыбнулась девушка, - оказывается, ты такая умница и все сама понимаешь...
- Я же женщина..., просто я еще маленькая, но главное, оно уже внутри меня...
Вот так они и подружились..., и стали жить вместе. Сначала девушка ухаживала за
ребёнком, но мере того, как девочка взрослела, она тоже начал приобщаться к труду. Возилась по
хозяйству, помогала готовить, присматривала за парой маленьких, молочных козочек, а потом и
вовсе занялась огородом. Кто знаком с крестьянским трудом понимает, никто на этом труде не
разбогател, хорошо если сытым спать ложился, но вдвоём хозяйством заниматься было намного
сподручнее..., это факт.
Ты морщишься. Ты качаешь головой и отворачиваешься..., ты недовольная.
- Что не так, - я знаю ответ, но не могу удержаться от вопроса.
- Я не люблю нравоучительные сказки.
- Так ты решила, что это сказка, да к тому же еще и нравоучительная, с чего бы это вдруг?
- Но..., - ты останавливаешься напротив, смахиваешь челку и пристально смотришь прямо в
глаза, - ты ведь знал, что я так сделаю, и поэтому делал это специально, хотел вывести
меня из себя...
- Ты знаешь меня, я знаю тебя..., взаимодействие.
- И они не твои любимые лесбиянки?
- Не знаю..., пока не знаю...
- Только попробуй!
- Не знаю...
С появлением девочки жизнь крестьянки изменилась..., наверное, все-таки в лучшую
сторону, но самое главное, теперь девушка могла общаться с окружающими, пусть даже и с
помощью девочки. Потому что девочка отлично и слышала и разговаривала, а следовательно,
могла говорить и слушать за двоих.
Что же касается других обитателей деревни, сначала они косились на эту странную пару,
но со временем привыкли, привыкли настолько, что вообще перестали удивляться, а порой
воспринимали их как одно целое...
А девочка тем временем росла и хорошела, а когда ей исполнилось четырнадцать, она
стала первой красавицей, на которую заглядывались практически все молодые парни. Да и не
парни, тоже заглядывались, да и не только простые крестьяне смотрели ей вслед, когда она
проходила мимо, неся корзину с овощами, или кувшин с вином, или что-то еще, что хоть немного
замедляло ее стремительные движения...
Только вот крестьянская жизнь, она ведь не балует разнообразием.... По большому счету,
в нем вообще никакого разнообразия нет, только тяжелый труд с самого утра и до самой темноты,
и так каждый день, и так до самой старости, а то и до самой смерти.
Впрочем, девушка была молода, а что касается девочки, так она и вовсе была ребенком,
поэтому они не думали ни о старости, ни уж тем более о смерти. Они даже мечтали иногда,
особенно если было холодно, и чтобы согреться, приходилось спать на одной лавке и
накрываться сразу обоими одеялами. А кроме того, девочка была не только красивой, но еще и
умной, как-то у нее все получалось. Поэтому, наверное, нет-нет, а приходила она с рынка с
лишней монеткой, обычно это был серебряный песо, который тут же отправлялся в небольшой
мешочек, который доверено было охранять изображению Девы Марии...
- Послушай, ты ведь не делаешь ничего дурного, - заволновалась как-то девушка, и даже
специально остановила девочку перед собой, чтобы поговорить.
- О чем ты, мама?
- Деньги не появляются просто так..., их либо воруют, либо зарабатывают...
- О, что ты! Я не ворую...
- Хорошо, - кивнула девушка, - но это ведь не мужчины дают тебе эти деньги...
- Мама, я не шлюха! Как тебе такое могло в голову прийти, разве ты учила меня быть
шлюхой?!
- Нет-нет, милая, - девушка даже испугалась, - просто я волнуюсь..., переживаю за тебя, не
хочу, чтобы ты попала в беду...
Девочка даже заплакала...
- То есть, она действительно, не шлюха, - на всякий случай уточняешь Ты.
- Нет...
- Но деньги?
- Она просто освоила математику, а кроме того, ей очень нравилось торговаться..., у нее
получалось, таланты ведь бывают разными.
Разумеется, ты не веришь, Ты чувствуешь подвох, но не знаешь в чем он, Ты уступаешь...,
но тут же находишь чем компенсировать отступление.
- И в конце концов, дай им имена, а то девочка, девушка..., а когда девочка станет
девушкой, будешь их по номерам называть!
А вот с таким замечанием не поспоришь...
- Хочу назвать девочку твоим именем...
- Даже и не думай.
- Но...
- Нет.
- Ладно..., девушку будут звать Росита, Росита Санчес. А девочку... Сарита.
- Ну и фантазия у тебя..., а что, есть такое имя?
- Есть..., в Испании. Все ведь происходит в Испании...
Что же еще добавить, им было хорошо вдвоем, ну, разумеется, насколько хорошо может
быть двоим в таких вот условиях, да еще в такие времена.... А еще они любили разговаривать,
тем более, что девочка была единственной, кто понимал крестьянку. Это были совершенно
разные разговоры, иногда о погоде, иногда про урожай, бывало, что они просто жаловались друг
другу на тяжёлые дни которые, нет-нет, а случались у них... Но бывали и хорошие дни, и тогда
они пели, запевала обычно Росита, а девочка, послушав, подхватывала и тогда они уже пели
дуэтом..., получалось очень красиво...