Однажды осенью я возвращалась из маленького городка Сызрани, что находится на прекраснейших берегах Волги обратно домой, в Москву. Вечером, громыхая свертками с запчастями к моей Ладушке, я погрузилась в поезд Тольятти-Москва и затиснулась в купе к трем очаровательным женщинам среднего возраста. Дамы пили чай и вежливо пригласили меня к ним присоединиться. Я, конечно, не отказалась, поэтому, помыв руки и тоже заказав чай проводнице, присоединилась к соседкам. Мы познакомились. Все они были из Тольятти и ехали по своим делам кто в Москву, кто дальше. Скромная, в мышастом спортивном костюмчике, Вера Ивановна ехала в командировку покупать какое-то оборудование. Роскошная и женственная Нина в голубом халатике и салатовых носочках – к мужу в военную часть куда-то под Мурманск с пересадкой в Москве. Хохотушка-хохлушка Катерина – на похороны какого-то родственника. Об этом она сообщила очень трагичным голосом и хихикнула, предложив помянуть бутылочкой коньячка, достав оную из необъятной хозяйственной сумки под сиденьем. Вечер предвиделся длинный, и мы согласились. Под перестук колес приняли по 50 грамм, и нам стало приятно и тепло. Вздохнув по поводу бренности бытия и неожиданно короткой жизни, мы плавно перетекли к дачам и урожаю. Когда Вера Ивановна углубилась в описание правильного процесса посадки и выращивания винограда на волжских берегах, Катерина открыла коньяк и налила по второй. Мы выпили. «Ох, девоньки, - сказала Катерина, подперев зарумянившуюся щечку рукой – был у меня в Харькове один виноградарь. Молодой такой мужичок, симпатичный. Я тогда в Польшу за шмотками ездила, и палатка своя на базаре была. Там то мы и познакомились. Присмотрел он у меня бейсболочку. Купил, на другой день опять пришел, и на третий. Ну, чую, запал мужик. У меня ж на это – нюх. Я тогда была молодой и красивой». Катерина снова хихикнула и подмигнула. «На четвертый день пришел к вечеру и говорит, мол дай помогу до дому сумки донести. Донес. Я ему – давай кофе напою. Он – нет, надо домой, дома мама старенькая, волноваться будет. Потом – конфетки, букетики. До дома проводит вечером – и уходит, домой ко мне – ни-ни. Надо мной девки на базаре ржут, не могу типа мужика в постель затащить. А мне, между прочим, приятно – с уважением он ко мне, как к принцессе. Никогда так у меня не было. И что думаете – влюбилась я в него, молодого, вежливого и красивого. И я ему нравилась, я точно знаю». Катерина замолчала. «Ну и что потом?» – спросила Нина, вытягиваясь на скамейке. «Потом я уехала в Польшу. Возвращаюсь, в автобусе – мать-перемать, наши ж по другому не говорят, а приехала – он с букетом встречает, руку целует - у всех чуть глаза не повыпадали. И вот тогда он и зашел ко мне домой. Говорит – скучал очень. Я быстренько разобрала шмотки, поесть приготовила, пошла в ванную. Выхожу – чистая, розовая, в шелковом халатике на голое тело – он и поплыл. Задышал, глаза округлились – я ему – стопочку коньячку. Он передо мной – на колени – ноги мне целует, руки. Говорит, никогда не видел такой прекрасной женщины…» Глаза Катерины затуманились, рука потянулась к бутылке, мы дружно сдвинули рюмки. Выпили. «Ну и …» «Я ему рубашку расстегиваю, кладу голову на плечо, а он как схватит мои руки и говорит: подожди, Катя, не надо. Я ему – да что ты, до вечера далеко… Девочки, представляете, он меня целует, плачет и говорит: Катя, если это произойдет, то я обязан жениться на тебе, как порядочный человек, но я не могу, моя мама не переживет этого. В моем-то понимании мать должна желать счастья своему сыну, да и потом, говорю, мать не непорочным зачатием тебя зачала, отец небось был, а ты сам-то уже большой мальчик. Да и жениться совсем не обязательно. Я, дура, обнимаю его, целую, а он меня отталкивает, глаза безумные. Короче, схватил куртку и убежал. Я сижу, реву. На следующий день на базаре его не было, через день – тоже. Неделя к концу. На мне лица нет, вся извелась – бабы говорят – сходи, узнай, не случилось ли чего. Ну не мог же он меня вот так бросить! Да и не из-за чего было! Ну и пошла после работы. Прихожу к нему домой, звоню. Открывает. Увидел, оглядывается, шепчет – уходи, потом увидимся! Ну, я - девка бойкая, недаром всю жизнь на базаре. Рукой в сторону его отодвинула и вошла. Говорю, пришла знакомиться с будущей свекровью. Он аж в лице переменился, все пытается меня выпихнуть, и тут вплывает мама – такая бедная умирающая старушка. Ростом примерно с меня, а я женщина не маленькая – метр шестьдесят девять, а в обхвате так – таких как я две точно будет! Кто это?- спросила сына. Он лепечет: знакомая. Я говорю: пришла знакомиться с вами, мама. Мы с вашим сыном любим друг друга, а он нас все познакомить не хочет! Девочки, я думала она меня сейчас и прибьет! Посмотрела так, словно я муха навозная и отчеканила: Пошла вон из моей квартиры, дрянь подзаборная! И как даст кулаком мне в плечо, я так и вылетела за дверь, которая тут же захлопнулась. Я в нее стучать, да тут выходит на лестницу соседка и говорит: зря ты, девонька, она парня своего теперь совсем прибьет, вот ведь сволочная баба, всю жизнь мальчику попортила. Приложила я к двери ухо и слышу, орет и топает эта жуткая тетка и тоненько, по-щенячьи, скулит мой несчастный ухажер. Мне так жалко его стало! И себя тоже. Не пришел он больше ко мне на базар. Наши говорили: плюнь и забудь, да все равно сердцу не прикажешь! Я пыталась подкараулить его у дома, поговорить с ним, увидеть его. Но, когда он меня заметил, то отвернулся и прошел мимо. Я женщина гордая и бегать за мужиками не привыкла». «Ну ты его потом-то хоть видела?» «Я хоть жутко злилась, но все не могла забыть. Через несколько лет решила опять подстеречь у дома, хоть посмотреть на него. Сердце-то страдает… Пошла. Стою за углом недалеко от подъезда. Уже свечерело и стало темнеть. Гляжу – подъезжает машина. Из нее выходит он. Я уже хотела подойти к нему, да сердце застучало так, что пришлось переводить дух. Пока я стояла да хватала ртом воздух, он подошел к пассажирской двери и открыл ее. Оттуда враскорячку вылезла молодая и толстая баба с раскрашенным лицом и в шубе «ободрали кошку». И командным голосом объявила: поставишь машину, заберешь сумки. Повернулась и поплыла в подъезд, а он стал вытаскивать из багажника многочисленные кульки. Я подхожу, говорю – привет! А он подпрыгнул, да как уставится на меня, словно на призрака, и мнется: Катя, как приятно, давно не виделись… И глазами сам-то стреляет по подъезду и окнам, съежился весь… Я быка за рога: - Женился? – спрашиваю.
-Да.
-А маменька?.
– Живет в деревне, на хозяйстве.
- Небось она невесту нашла?.
– Ну да…
- Ты счастлив? – не утерпела я. Он больными глазами посмотрел на меня и отвел их в сторону. Знаете, девочки, моя любовь тут же испарилась, мне стало грустно и гадко. Я развернулась и пошла прочь. Но потом не удержалась и все же оглянулась. Согнувшись под тяжестью сумок, он как-то бочком, втянув голову в плечи, заползал в подъезд». « И ты так ушла?» «Да, и больше его никогда не видела». «Выпьем?» - неожиданно предложила Нина, смахивая пьяную слезу с носа. Мы поддержали. Выпили. Немного помолчав, Вера Ивановна сказала: «Вот в моей жизни тоже была интересная история. Когда я развелась со своим первым, мне было тогда лет тридцать пять…» Катерина и Нина в один голос: «Нашей юной соседке нельзя в таком количестве слушать рыдания девочек-переростков, у нее еще все впереди!» Я возмущенно достала паспорт и с гордостью показала свой «проходной» возраст, дающий добро на посещение клуба «кому за…». Дамы важно кивнули головами, заметили, что по мне не скажешь, и Вера продолжила. «Когда мне было лет тридцать пять, и я уже к тому времени успела сходить замуж и развестись, работал на нашем предприятии водителем Николай, молоденький, лет двадцати пяти, двадцати семи мальчик. Хорошенький: кареглазый, всегда загорелый, белозубый с обаятельнейшей улыбкой. Короче, наши девчушки-диспетчерши дружно строили ему глазки. А он чего-то вокруг меня начал вертеться. То с отправкой документов поможет, то ждет домой довезти, то в столовую со мной идет. Я сначала и значения не придавала – молод он слишком для меня, да и развод с мужем дался тяжело. А только скоро сотрудники в открытую начали спрашивать, когда свадьба? Ну и естественно все считали меня его любовницей. Что самое интересное, когда мы с ним были на людях, он мне и ручку подаст и улыбнется с намеком, как будто между нами действительно что-то есть, а когда мы одни, он спокоен и холоден, а в глазах – так вообще ничего нет! Однажды он меня повез после работы домой, а в попутчицы к нам напросилась Аленка из бухгалтерии. Он при ней и за руку меня берет, и на ушко шепчет. Я уж и не знаю, что и думать. Алена естественно просмотрела это шоу, ну и поделилась наблюдениями со всем коллективом. Когда я попыталась объяснить, что все не так, мне просто никто не поверил. А с другой стороны, все-таки лестно, что я вскружила голову мальчику, который на десять лет моложе. Приятно осознавать, что в жизни еще не вечер и можешь кому-то нравиться! Как-то Николай помог привезти из магазина мне тумбочку под телевизор. Когда мы ее поставили на место, я поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку, как бы в благодарность. Я думала, вот сейчас он тоже поцелует меня, скажет, что только и мечтал об этом. А он отпрянул, как будто я его ударила. «Разве я тебе не нравлюсь?» - с дурацкой наивностью спросила я. Николай рассмеялся. «Понимаешь, Верочка, ты намного старше меня, неужели ты на что-то надеялась? Ты уже была замужем, да и ребенок у тебя. Ты добрая, хорошая, но я хочу жениться на молодой, невинной девушке. Красивой, стройной, светловолосой с голубыми как небо глазами». «Тогда какого же ты вокруг меня прыгаешь?» – разозлилась я. «А это чтобы мужики в гараже импотентом не обзывали, - мило улыбаясь, объяснил он – Ты – моя подружка, спокойный человек, ко мне на шею не вешаешься, с тобой удобно». «Интересно получается, ты спасаешь свое «доброе» имя, а мое мажут грязью на всех углах!» – от возмущения слезы брызнули из моих глаз. «Ну что ты, я думал, что тебе это тоже приятно – все-таки молодой мужчина рядом, да и помогаю я тебе иногда!» «А ты не подумал, что если бы не ты, вечно торчащий рядом, может, ко мне бы подошел человек, которому действительно я была бы нужна!» «Но ты же не молодая уже, да и не очень симпатичная – кто к тебе подойдет!» «Вон пошел! – прошипела я рассвирепевшей кошкой – ищи свою блондинку, а меня оставь в покое!» Я с силой захлопнула дверь, чуть не стукнув его по спине». «Ну а потом? – сонно спросила Катерина, меланхолично закусывая коньяк куском сала. «Потом он подходил ко мне, извинился и предложил продолжить наши с ним отношения. Он искренне не понимал, чего ж меня все-таки не устраивает. Я его послала. Вот так бывает, девочки». «А он нашел свою мечту?» «Не знаю, он скоро уволился». Вера засмеялась: «Теперь, Нина, твоя очередь рассказывать нам душещипательную историю». Грустная Катерина, оторвавшись от сала, промычала: «чего ей-то говорить, у нее муж – слепоглухонемой капитан подводной лодки, небось по восемь месяцев безвылазно под водой! Вот где благодать-то!» Нина вскочила, взяла полотенце. «Все, хватит пить, пора спать. Завтра в шесть поезд приходит в Москву, а уже час ночи». Она схватила меня за руку, подняла, сунула полотенце и открыла дверь купе. К нам струей потянулся свежий воздух, а от нас в коридор – крепкий запах коньяка. Проходящий мимо мужик в спортивных штаниках на голое тело задвигал носом, почуяв притягательный запах. «Чего застыл! Иди уже!» - Нина пихнула его и мы гуськом двинулись в конец вагона. Пока мужик занимал необходимое нам отделение, мы стояли и курили. Нина оперлась лбом о стекло. Ее глаза невидяще смотрели в черную ночь за окном поезда. Она молча затягивалась и пускала дым под ноги. Стучали колеса. Поезд тихо покачивало. Вышел мужик и окинул внимательным взглядом ее сдобную, но не толстую фигурку в веселом голубом халатике с полотенцем на плече. Нина скривила губы. Мужик понял и ушел. Она посмотрела на меня. «Что они понимают! Распускают нюни из-за глупых сопляков с тараканами в голове! А бывает, любимый человек умирает на твоих руках, а ты ничегошеньки не можешь сделать». Она зашла в туалет. Я достала сигарету и приспустила раму. Черные деревья пролетали на фоне черного звездного неба. Мне хотелось быстрее в Москву, домой. Я очень устала за этот месяц. Мне было одиноко, грустно, жалко этих, практически незнакомых мне, женщин, и почему-то очень противно. Наверное, переборщила с коньяком. Начинала болеть голова. Я умылась, постояла еще у окна и потихоньку пошла в купе. Действительно, надо хоть чуть-чуть поспать. Когда я вошла, Вера Ивановна тихо посапывала носом к стенке на верхней полке. Катерина взбивала подушку, а Нина лежала, бездумно глядя на синюю ночную лампу. Легла и я. За окном со скоростью сто километров в час отлетали назад в прошлое горелые рязанские леса.
Мы проснулись, когда в дверь купе постучала проводница: Подъезжаем, сдавайте белье! Мы, молча, не глядя друг на друга, вскочили и стали собираться. Вот уже и перрон Казанского вокзала. Вера Ивановна подхватила чемодан и, не прощаясь, рванула к выходу. Катерина с помятым лицом, глядя в никуда, шепнула «до свидания» и пошла следом. Нина помогла мне закинуть на плечи тяжелый рюкзак и уже не в легкомысленном халатике, а в элегантном черном плаще и туфлях на каблучках, улыбнулась и сказала: «Ну, пока, москвичка, приезжай в наши края еще!»
«Спасибо, Нина, не приеду. В этой нелепой поездке закончилась и моя грустная история» - улыбнулась я, и мы попрощались навсегда.
23/04/2013