Перелом

               
 


               
 
                П Е Р Е Л О М.      
 

                ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ.

               



                Действующие лица.


АЛЕКСЕЙ. 
НАТАША.
МИША.
МАША.
ПАША. 
АНЖЕЛА.
СЕРГЕЙ.
ВИКТОР.
МАМА.
КАРИНА.
ГАЛИНА.
САША.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.
ТАМАРА.


НЯНЯ.
ДЕВУШКА №1.
ДЕВУШКА №2.



                ДЕЙСТВИЕ   ПЕРВОЕ.

                Картина первая.

Семь часов утра. Палата травматологического отделения. На шесть коек.
Две койки занято.  Четыре койки  свободны. У Миши перелом шейки бедра и уже сделана операция. Алексей еще на «вытяжке» и ждет своей очереди. У него перелом костей голени правой ноги. Миша уже не спит. Алексей что-то ищет в своем компьютере.

          СЕРГЕЙ. Мужчина лет сорока, сорока пяти. Выше среднего роста. Каштановые волосы.  Худой.
          МИША. Примерно лет сорока пяти. Водитель пассажирского, городского автобуса. Сорока лет. С брюшком.  Волосы ежиком. Выглядит несколько старше своих лет.
АЛЕКСЕЙ. Адвокат, но без частной практики. Примерно сорока лет. Выше среднего роста. Стрижка короткая, с зачесанными назад волосами. Голубые глаза. Спокойный и уравновешенный человек.



Сергей открывает глаза. И удивленно осматривает палату и свое окружение.
 
МИША. Проснулся? Молодец.
СЕРГЕЙ.  Где я?
МИША. В больничке. В первой градской.
АЛЕКСЕЙ.  А ты чего не помнишь что ли ничего?
СЕРГЕЙ. Нет, помню все, просто не знаю что это за отделение, куда меня привезли. Ну, надо же было вчера так попасть? Ножку себе сломал.  Весь вечер и начало ночи провел в приемном отделении. (Трет голову, в полном не примирении с происшедшим)
МИША. Мы тоже, как видишь, все себе поломали, кто что.
СЕРГЕЙ.  На меня пешеход запрыгнула.
АЛЕКСЕЙ. Правильно. Это они любят. Наверно подкралась еще и из-за машины как выскочит?
СЕРГЕЙ. Ну, практически как-то так и было.
АЛЕКСЕЙ.  А ты, что же тоже на мотоцикле, что ли был?
СЕРГЕЙ.  Не. На макси скутере.
АЛЕКСЕЙ.  А что за хрень такая?
СЕРГЕЙ. Ну, это как мотоцикл, только с вариатором. Там нет переключения скоростей.
СЕРГЕЙ.  А почему тут гипс не накладывают?
МИША. Хи-хи. Гипс. Ну, ты загнул. Гипс. Его и не производят теперь уж, наверно вовсе. Полежишь на вытяжке недельки две, три и на операцию.
СЕРГЕЙ.  Как две, три недели? А раньше, что не делают?
АЛЕКСЕЙ.  Не. Раньше только за деньги.
СЕРГЕЙ.  Я заплачу.
МИША. А куда ты спешишь? Полежи, отдохни, успокойся. А то вон, какой весь нервный и задерганный. Не успели тебя привезти, а ты уже на волю просишься.
АЛЕКСЕЙ. Ты все время думаешь о чем-то негативном. А за рулем так нельзя.
СЕРГЕЙ.  Я стараюсь его предвидеть.
АЛЕКСЕЙ.  Не надо стараться. Надо думать о хорошем.
СЕРГЕЙ. Но тогда все то, что произойдет, будет страшной неожиданностью для меня.
АЛЕКСЕЙ.  Не будет никаких неожиданностей.
СЕРГЕЙ.  Откуда ты все это знаешь? Ты сам Господь Бог, что бы такое утверждать?
АЛЕКСЕЙ. Нет, конечно, но ты просто не думай о плохом, и вот увидишь, как сразу все улучшится.
СЕРГЕЙ.  Теперь мне просто страшно жить и обидно оттого,  что все это произошло именно со мной.
АЛЕКСЕЙ.  Ты загнал себя в тупик.
СЕРГЕЙ.  Но чем? Я же просто жил как все, не хуже и не лучше?
АЛЕКСЕЙ.  Тебе нужно перестать думать о плохом.
СЕРГЕЙ.  Почему вы все так и видите во мне плохие суицидальные мысли. Неужели у меня такой унылый вид?
АЛЕКСЕЙ.   Не знаю, каким ты был вчера, но сегодня однозначно таковой.
СЕРГЕЙ.  Но мне на работу надо. На дачу.
МИША. Отдыхай. Все. Теперь тебе уже никуда не надо. Подождут тебя полгодика все. Ничего с ними не случится.
СЕРГЕЙ.  То есть это как это пол годика?
МИША. А вот так вот. Полгодика и все тут. Не волнуйся. Теперь от тебя уже ничего не зависит. Ты свое уже все сделал на дороге. Раньше думать надо было.
СЕРГЕЙ.   (Со вздохом). Меня Сергей зовут. А вас?
МИША.  Я Миша.
АЛЕКСЕЙ. Я Алексей.
СЕРГЕЙ.   Очень приятно.
МИША. А что за диверсантка-то?
СЕРГЕЙ.  Ну, понимаешь, она стояла, разговаривала по телефону на проезжей части, спиной к дороге. И я посигналил ей на всякий случай. Она не отреагировала. Тогда я добавил газу и взял левее от нее. И когда я практически поравнялся с ней, она, без предупреждения, жопой вперед, продолжая разговаривать по телефону, бросилась мне на переднее колесо. Я даже затормозить не успел. И так вот сидя у меня на колесе она завалила меня в припаркованную машину, а сама в последнюю минуту соскочила куда-то.
АЛЕКСЕЙ.  А может, это ведьма была?
МИША. А что с ней-то дальше произошло?
СЕРГЕЙ. Я не знаю. Потом почему-то у меня много дел разных неотложных образовалось. Я как-то сразу научился хорошо летать, потом опять же кувыркаться в воздухе…. ну, и так далее, и так далее. А на ведьму она совсем не похожа была. Разве только джинсы у нее черные и футболка то же не белая. Да и платок светло черный. Туфли черные и сумочка темно черная, лакированная. Телефон практически антрацитового цвета.
АЛЕКСЕЙ. Точно ведьма. Я так и знал. А потом она не исчезла?
СЕРГЕЙ.  Нет, не исчезла. Нам вызвали каждому по реанимации. И обе, желтого цвета. Красиво, в общем, очень все получилось. У меня мотто костюм черный, и у нее все черное. Мне понравилось. Вот только вот, что с ней дальше было, я не знаю ничего.
АЛЕКСЕЙ.  Ну, главное чтобы она не сломала ничего.
СЕРГЕЙ. А почему ты так переживаешь за нее? Может быть она суицидка?
АЛЕКСЕЙ. Потому что правила на ее стороне. И если перелом у тебя, а у нее только ушибы, то считай, что тебе очень и очень повезло. Я тебе как юрист говорю.
СЕРГЕЙ.  А, вон, оно, в чем дело-то.
МИША. Ты вот что, ты не переживай. Все потом, не спеша, узнаешь.
СЕРГЕЙ. Ну, интересно получается. Она на меня бросилась. Скутер в пыль. Машина от удара,  аж подпрыгнула. А меня еще и судить будут.
АЛЕКСЕЙ. Ты подожди нервничать-то. Расслабься, и ищи знакомого адвоката. Телефон-то цел, надеюсь, у тебя остался?
СЕРГЕЙ. Телефон-то цел. Даже два теперь. Второй не знаю чей. Вот только никто трубки не берет. Только мама и ответила. Вчера ей из приемного звонил.
АЛЕКСЕЙ. Ничего страшного. Не переживай. Его хозяин сам объявится. Он просто позвонит на него сам себе. И еще не сделал этого, видимо только потому, что руки не дошли
СЕРГЕЙ. Не хочу об этом сейчас думать. Вообще не хочу думать об этой аварии сейчас. Хочу просто отдышаться пару дней. А вы то сами как сюда попали?
АЛЕКСЕЙ. Я поворачивал налево, на своем Крузере из поворотного ряда, под стрелку, и меня из прямого ряда Джипозный подрезал, резко с места, не включая поворотника. Я вместе с женой тогда ехал. И прямо с ней и завалился в кусты, в которых как раз и рос столб. У нее синяк на всю жопу, а  у меня перелом голени правой ноги и еще пару косточек ступни в придачу.
СЕРГЕЙ.  А что джипозный-то?
АЛЕКСЕЙ.  Его менты догнали. Они аккурат, за мной в хвосте шли. Догнали его и вернули на место преступления.
СЕРГЕЙ.  Вот сволочь-то. И что он говорит.
АЛЕКСЕЙ.  Говорит, что это я его подрезал. Идиот какой-то. Даже не извинился. У ментов же все записано, на видео регистратор. Еще хорошо Наташка помогла мне в первые минуты. Она хоть ходить могла, правда с трудом.
СЕРГЕЙ.  И что она тебе сказала?
АЛЕКСЕЙ.  Ничего не сказала. Точнее спросила: -  «Как я?»
СЕРГЕЙ.  И как ты?
АЛЕКСЕЙ.  Как видишь.
СЕРГЕЙ.  Не психовала?
АЛЕКСЕЙ.  Нет. Она у меня правильная.
СЕРГЕЙ.  Редкое явление. Ты ценишь?
АЛЕКСЕЙ.  А то? Еще как ценю. Ведь мне есть с чем сравнивать. Она у меня вторая жена.
СЕРГЕЙ.  А от первого брака дети есть?
АЛЕКСЕЙ.  Да. Дочка.
СЕРГЕЙ.  И как она к ней относится, не ревнует?
АЛЕКСЕЙ.  Да нет, представляешь, совсем нет.
СЕРГЕЙ.   А дочка с первой осталась?
АЛЕКСЕЙ.  Да, но я беру ее на выходные.
СЕРГЕЙ.  Молодец. А моя вторая ревновала к дочери от первого брака.
АЛЕКСЕЙ.  Молодая она значит, еще была, не опытная. Мало, что в жизни понимала.
СЕРГЕЙ.  А ты Миш как попал?
МИША. Я чего-то разогнался уже перед самой Москвой. С дачи ехал. Километров 100 шел.
СЕРГЕЙ.  А на чем?
МИША. У меня ИЖ Ода идиотизму 2126.
СЕРГЕЙ.   А. Ну тогда не жалко его.
МИША. Меня, меня хорошего жалко. Я один единственный и неповторимый в своем роде.
СЕРГЕЙ.  Ну, и как ты попал-то?
МИША. Ну, так вот. Лечу я, и вдруг, дороги нет больше в моей полосе. А просто стоит бетонный блок и все. Дальше рассказывать? Или сам примерно представляешь? Я практически и не тормозил. Правда, попытался хоть в бок уйти, чтобы удар как-то по касательной пришелся. А дальше вот сам видишь, что. Перелом шейки бедра. Ушиб мягких тканей. Перелом пары ребер. Сотрясение мозга, ну и, пожалуй, все.
СЕРГЕЙ.  А что указателя ремонтных работ, не было что ли?
МИША. О чем ты говоришь? Какой указатель? Мы в России.
АЛЕКСЕЙ.  Так, что видишь, тебе еще повезло с твоей черной ведьмой. Подумаешь, в худшем случае права на полгода отнимут. Правда если она не двинула коньки.
СЕРГЕЙ.  А что могла?
АЛЕКСЕЙ.  Ну, это ты сам должен знать, как ты ее прокатил-то?
СЕРГЕЙ. Представляешь, звоню со вчерашнего дня подруге, а она трубку не берет. А сегодня вообще телефон у нее выключен и все. Не пробиться. И так всегда у меня с ней. Никогда еще за год нашей дружбы с первого раза не дозвонился еще. А когда здесь врачи приходят.
АЛЕКСЕЙ.  Обход часов в десять, половине одиннадцатого примерно.
СЕРГЕЙ.  А завтрак?
МИША. Завтрак скоро. Меньше чем через час.
СЕРГЕЙ. Это хорошо. А то я не ел со вчерашнего обеда ничего. Тут вообще как кормят-то?
МИША. Потерпи. Скоро узнаешь.
СЕРГЕЙ. Что за чертовщина такая? Никто трубки не берет. Такое ощущение, что совершенно один в этом мире.
МИША. Нет, ты не один. Теперь у тебя есть друзья по несчастью.
АЛЕКСЕЙ.  А ты сам кем работаешь?
СЕРГЕЙ. Я начальник проектной мастерской в институте.
АЛЕКСЕЙ.  И много у тебя людей?
СЕРГЕЙ.  Человек сорок. Точнее тридцать девять. А что?
АЛЕКСЕЙ.  Ничего. Просто вроде бы начальник, а ездишь как совсем молодой, на скутере?
СЕРГЕЙ.  Ну, ведь и ты тоже не на машине «попал»?
АЛЕКСЕЙ. Не на машине. Но я и не такой уж начальник большой себе. У меня просто помощник есть один, как у скромного адвоката, и все. Да ты не обижайся, это я просто шучу так. А точнее проверяю тебя.
СЕРГЕЙ. А я и не обижаюсь. Мне даже нравится, когда меня не понимают. Меня вообще мало кто понимает.
АЛЕКСЕЙ. Я то, как раз тебя понимаю как никого. Мне нравится такой стиль жизни, когда можно, не смотря на пробки, попасть куда угодно, и в кратчайшие сроки. Сам так не первый год уже передвигаюсь.
СЕРГЕЙ.  И что, ни разу не попадал как в этот раз?
АЛЕКСЕЙ. Ни разу. Ну, падал, конечно же, но что бы ломать что-то, никогда.
СЕРГЕЙ.  И долго мне теперь лежать-то?
МИША. Думаю неделю до операции и потом еще две, итого все три, четыре на круг, если все нормально будет.
СЕРГЕЙ.  Сколько?
МИША. Понимаешь, ты перед самыми праздниками попал, седьмого мая. Сразу неделя выпадает. Врачи тоже люди. А сегодня восьмое мая. Вот и считай. Только после одиннадцатого мая, в понедельник, начнется какая-либо движуха вокруг тебя.
СЕРГЕЙ.  А до этого, что?
АЛЕКСЕЙ. А до этого мы будем лежать с тобой, и ждать у моря погоды.
МИША. Понимаешь, я здесь уже месяц. И все не выписывают.
СЕРГЕЙ.  Господи, но ведь я не выдержу все это. Какой ужас.
МИША. Держись. Ничего страшного. Это ты еще в реанимации не был.
СЕРГЕЙ. (До кого-то дозвонился). Тихо! Саш привет. Да? Ну, они совсем обалдели. Ну, ты просто молодец. … Молодец. … Ну, козлы. … Так и говорят? … А ты? Сказал, что бы тебе отдали? Ну и? ... Отдали? ... Ну, ты просто супер!!!! Где обломки бросил? Правильно, во дворе, … да, за углом дома. Там спокойно. Они хоть полгода там могут лежать. Спасибо! Спасибо! Да знаю. Пусть шьют. … Так они еще с тебя и деньги хотели взять за то, что я намусорил на проезжей части? …  Вот сволочи. …
Слушай, представляешь, Карина так и не ответила мне. Ни на сообщения, ни на звонки. Не берет трубку и все. … Ну, попробуй, позвони сам…. Хорошо…. Давай. Я подожду тогда. Потом через часик созвонимся. А ты не знаешь случайно, чей телефон мне подложили, до кучи в скорую? … Нет? … Да, теперь их у меня два. Хорошо еще руку или ногу запасную не подбросили. Ну да ладно, разберемся. Ладно, пока. Жду. Заезжай. Хорошо. Пока.
АЛЕКСЕЙ. Что на деньги раскручивали?
СЕРГЕЙ. Да. Говорят, что бы он убирал обломки с дороги, а то эвакуатор оплачивать придется. Ну, он, в общем, там с ребятами, байкерами вместе, перетащил его в соседний двор. Говорит, что колеса все заблокированы. Двести сорок килограмм тащили из последних сил вчетвером.
Права, говорит, не хотели мои ему отдавать. Намекают, что все равно, мол, меня их лишат. А он им в ответ, что суда не было и что они не имеют права. Короче, уболтал их, как мог, отдали. Гнут, что пешеходная зона и я все равно виноват. Но ведь там переход, «зебра» была через пешеходную зону. Что за бред. Короче втирают то, что там у них принято медленно ездить.
Но мне плевать на то, как у них там принято. Там знака не было никакого, значит шестьдесят можно легко, а я ведь и до пятидесяти-то разогнаться, толком не успел. Совсем охренели сволочи.

Звонит телефон Сергея. Он берет трубку.

СЕРГЕЙ. Привет. Чего трубки не берешь? ...  Спала? А вчера чего? …   Ну, понятно все с тобой. … Да доездился. Не говори. … Да ничего, не извиняйся. Все нормально. Недели через две. После праздников. … Да вроде ничего не надо.
МИША. Воду пусть привезет питьевую и ложку с кружкой. Потом салфетки мыло ну и там все остальное…. Да, и еще бинты эластичные на ногу. Каждый день, с утра надо наматывать их, чтобы тромб не оторвался. (Произнеся это, берет в руки бинты, и начинает, не спеша наматывать их себе на ногу).
СЕРГЕЙ. А. Да. Салфетки, воду, мыло, зубную щетку, пасту, кружку. … Да, ну там что-нибудь пожевать. … Нет, костыли пока не надо. … Гипс не делают сейчас. … Да, лежу. … На чем? На чем? На жопе. … Приедешь? Хорошо, спасибо. Страховку мою попробуй найти, а то ее настойчиво спрашивали уже. …  Хорошо, спасибо. …  Да. … Жду. Да, и бинты эластичные.
(Обращаясь к Мише и Алексею). Нашлась.
АЛЕКСЕЙ. Ну, вот и славно. Вот, и слава Богу. (Тоже достает, и наматывает, не спеша себе на ногу бинт)
МИША. А ты волновался.
СЕРГЕЙ. Волновался, не то слово. Я оказался один и что-то тут все-таки не то.
   
                Картина вторая.

Те же и там же. Входит няня с тележкой, на которой привезен завтрак. Манная каша, кофе с молоком, и хлеб с маслом и сыром. Бабушка, выглядящая лет на восемьдесят, в шапочке и белом халате, в тапочках на босу ногу.

          НЯНЯ. Примерно лет семидесяти пяти. Ниже среднего роста, полненькая.
 

МИША.  Степанна, что там у тебя сегодня на завтрак-то?
НЯНЯ. Каша манная.
МИША. Кашка пришла! (Протягивая руки за своей тарелкой, в обмен на пустую кружку, под кофе).
НЯНЯ. Что, проголодались детушки мои?
СЕРГЕЙ. Ух, как я голоден. Просто ужас.
НЯНЯ.  Погоди, и до тебя доберусь.
АЛЕКСЕЙ. Ешь, ешь, тебе полезно теперь хорошо питаться.
СЕРГЕЙ. (Беря в руки тарелку с кашей и пробуя ее). Но ведь она совершенно безвкусная?
МИША. А как ты думал-то? Все диетическое здесь. Мы все на диете. Никто тебе персонально готовить  не будет.
СЕРГЕЙ.  Ну, а у вас-то у кого-нибудь сахар есть, или соль хотя бы на крайний случай?
МИША. (Кидая навесиком сахар, по кусочку). На, лови.
СЕРГЕЙ.  (Поймав все три кусочка). Спасибо. Хватит на первый раз!
Миша увлекшись, продолжает обстрел позиций.
СЕРГЕЙ.  Погоди. Я не успеваю.   (Один кусочек разбивается об стену в пыль).
МИША.  (Смеются). Пропустил удар.
АЛЕКСЕЙ. Скажи своей, чтобы сахар тебе принесла.
СЕРГЕЙ.  Да. Сейчас напишу ей сообщение. А когда у вас тут можно посетителям?
 МИША. А когда угодно. Только до семи вечера. И без детей до двенадцати лет. С детьми нельзя. …

В палату входит женщина, примерно лет тридцати пяти. В платье и сумками в руках. Осмотрев бегло помещение, на миг останавливает свой взгляд на Сергее.

           МАША. Жена Миши. Среднего роста. Возраст – за тридцать пять лет. Стрижка – каре. Она не худая, красивая, но грустная, в ее глазах видна забота и усталость.


МАША. (Подходя к Мише, тихо здоровается). Привет Миш. Как ты сегодня? Пробовал вставать?
МИША.  Нет, не пробовал. Тебя жду. Ну что ты там принесла вкусненького?
МАША. (Достает всякие всякости из пакета, заботливо завернутые, что в полотенце, а что и просто в пакет). Вот, котлеток на обед тебе принесла. Пюрешки свежей, виноградику, и пирожков домашних. Вчера сестра заходила, так я вечером напекла. Что тебе положить-то?
МИША. Ну, клади котлетку одну и пирожок. А с чем он?
МАША. И с мясом есть, и с грибами. Тебе, какой положить?
МИША. С грибами.

Сергей заворожено наблюдает эту семейную картину, застывшим взглядом.

МИША. Лови пирожок?
СЕРГЕЙ. Погоди. Навесом бей.
МИША. Тебе с чем?
СЕРГЕЙ. Да с чем не жалко.
МИША. Для хорошего человека ни с чем, ни жалко. (Бросает по очереди). На тебе, сперва, с мясом, потом с грибами.
СЕРГЕЙ. (Ловит оба, и ест по очереди). Спасибо. Очень вкусно. Давно таких не ел.
МАША. Так уж и давно?
СЕРГЕЙ. Правда. Правда.
МИША. (Обращаясь к Алексею). Лешь, на тебе тоже.  Лови?
АЛЕКСЕЙ.  Что ты, что ты? Я сам весь в пирожках. Не успеваю, есть их.
МИША. А меня, представляете, на работе новенький автобус ждет. Мерседес. (Говорит с полным ртом). Кто же знал, что все так именно получится со мной. Но вроде не отдадут никому на постоянку. Временно так, если только, на полгодика, пока я выкарабкаюсь.
АЛЕКСЕЙ. Дождется. Смотри его не разбей, как ИЖа.
МАША. Не. Его не разобью. Он большой и блестящий. Красавец. Я его видел, но не ездил еще.
АЛЕКСЕЙ. Наездишься. Надоест сто раз.
МИША. (Обращаясь к Сергею). Не переживай. И к тебе твоя придет.
СЕРГЕЙ. Я не переживаю. Просто обидно, что она трубку не брала долго.
МИША. Не брала, значит, не могла. Может, спала она?
СЕРГЕЙ. Нет, не спала она. Говорит, с подругой вчера в кафешке сидела, допоздна. Потом дома сразу спать легла. Странно все это.
МИША. Ну и что такого. Подумаешь, посидела в кафешке. Сейчас наверно уже сумку собирает?
СЕРГЕЙ. Наверно. И с ней у меня ничегошеньки не вышло.
АЛЕКСЕЙ. А ты попробуй сейчас адвокату позвонить.
СЕРГЕЙ. А у меня нет знакомых адвокатов совсем.
АЛЕКСЕЙ. У меня есть. Сейчас сам позвоню ему, погоди.  (Берет телефон, и ищет номер. Находит и звониит). Але. … Привет Григорий. … Да знаю. … Тут, понимаешь, как раз по твоему профилю. … Да пешеход суицидный, одна штука. … Кто виноват? Он и виноват. … Сейчас можешь говорить? Хорошо, передаю трубку, его Сергей звать. … Да, как и я, ногу сломал, только другую. (Обращаясь к Сергею). На, держи трубку.
СЕРГЕЙ. (Берет трубку).  Здравствуйте Григорий. … Да, … да, … да, … да, … понял, понял, понял, понял. … Но, … не, … но, … да, … но, … не. … Понял. Завтра? Хорошо. А сколько? … Хорошо, потом. … Да, я понимаю. … понимаю, … да. Хорошо, я все сделаю. Обязательно. … Да мне все подвезут. … И это тоже есть. Хорошо, завтра утром позвоню. … До свидания. (Кладет трубку. Говорит в сторону Алексея). Д-а-а-а, … Суров он у тебя, … Ничего не скажешь.
АЛЕКСЕЙ. Понимаешь, он очень занятой человек просто. У него много различных дел, сразу параллельно ведется, и поэтому каждая минута на счету.
СЕРГЕЙ. Ты знаешь, я его чего-то боюсь. Может подождать пока мне пару дней, что дальше-то будет?
АЛЕКСЕЙ. Конечно, подожди. Не спеши пока. Пусть все уляжется. Может все и обойдется еще?

В палату входит няня, и собирает пустую, грязную посуду.

НЯНЯ. Давайте сюда свои тарелочки быстрее. Обход идет. Сегодня сам зав отделения проводит. Убирайте, скорее со столов все лишнее в тумбочки, да поскорее. С нашим Игорем Михайловичем не поспоришь.

В палате все засуетились, пряча все в тумбочки.
Входит медсестра. Свысока осматривает помещение.

Тамара – Медсестра. Примерно лет тридцати. Высокая и властная. В голубом халате и шапочке, с детским рисунком. Как носят в детском отделении.

ТАМАРА. (Обращаясь к Сергею). Новенький? Как имя?
СЕРГЕЙ. Сергей. А что?
ТАМАРА. Ничего. Меня Ритой зовут. Нога болит?
СЕРГЕЙ.  Болит.
ТАМАРА. Сильно?
СЕРГЕЙ.  Сильно. Очень сильно.
ТАМАРА. После обхода дам таблетку, если не забуду. (Обращаясь к остальным). Вопросы есть?
ВСЕ ХОРОМ. Вопросов нет.
ТАМАРА.  Вот и славно.

Входит Игорь Михайлович. Взгляд его суровый.

          ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Заведующий отделением. Выше среднего роста. Примерно сорока-пяти, пятидесяти лет. Худой. У него шапочка с рисунком, такая же, как и у медсестры, и вместе они выглядят как исследователи из романа Бредбери. Он выше среднего роста, худощав, голос грубый, движения резкие.

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. (Входя, смотрит первым делом на Сергея, но подходит к Мише, садится рядом с его ногой на кровать и внимательно осматривает). Так, так, понятно.
МИША. Скоро домой?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Куда? Куда ты собрался? Ишь, чего захотел? Выздоровей сначала. (Встает и идет к Алексею).
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. (Обращаясь к Алексею).  Ну, как там наша нога?

Алексей, заранее размотав намотанные на ногу бинты, представляет к показу голую, опухшую ногу,  розового цвета.

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, не спадает опухлость. Будем ждать до двенадцатого числа. Может тринадцатого, во вторник и операцию сделаем.
СЕРГЕЙ.  А мне когда операцию сделают?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  (Очень грубо). Что?
СЕРГЕЙ.  Мне, когда сделают?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. (Подсаживаясь на кровать к Сергею). Д-а-а-а. …  ногу-то как раздуло, как баченок, какой. Тебе брат еще ой как не скоро.
СЕРГЕЙ.  (С испугом). Как не скоро?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. А вот так вот не скоро и все тут. Ты посмотри, тебя вчера только тепленького привезли. У тебя вся нога еще опухшая. Подожди неделю хотя бы.
СЕРГЕЙ.  Неделю?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Неделю. А как ты думал-то? Как ломать, так они первые все. А как подождать чуть-чуть, так им вынь, да полож. (Снимает с него размер, для железки). -
Подходит с рулеткой к ноге Сергея и легко, мастерски, снимает мерку.

СЕРГЕЙ. Как это? Что это? Что это он делает? Это еще зачем? Я не понял.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. (Совершенно спокойно). Это мы тебе железку в кость поставим, чтобы ты быстрее ходить начал. Нужно определить, какой именно размер тебе нужен.
СЕРГЕЙ. То есть это какую еще железку, я не понял? Зачем мне железка?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Что бы твои друзья пошли и купили ее в магазине, а то у нас, их этой весной нет. Кончились все.
СЕРГЕЙ. То есть, как это кончились? Почему?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  Потому что много вы все ноги себе ломаете в этом сезоне мотоциклетном. Слишком много. Квот не хватает даже. Аккуратно ездить не умеете.

Уходит. В  палате остаются все те, кто в ней и был до осмотра.

                Картина третья.

Все те же.
У Сергея звонит телефон. Он берет трубку.

СЕРГЕЙ. Але. … Да. … (С удивлением). Ты здесь? Уже приехала? Как не пускают? А-а-а-а? Ты же со Светланой. Я забыл тебе сказать, что с детьми нельзя. Но что же делать? Попробуй ее кому-нибудь оставить.
МАША.  Я могу посидеть. Сколько ей лет?
СЕРГЕЙ. (В трубку). Маша посидит. (Смотрит в глаза Маше, умоляюще. Та, согласно кивает в ответ). … Это жена, тут, одного больного. … Ты где? … Она подойдет сейчас к тебе. … Жди. (Маше). Ей четыре годика. Маш поможете? Спасибо огромное.
МАША. (Выходя из палаты, на ходу). Где она ждет?
СЕРГЕЙ.  Внизу. В приемном отделении.

Спустя какое-то время в палату входит Карина.

          КАРИНА. Девушка Сергея. Очень худая. Слегка выше среднего роста. Волосы длинные. Примерно тридцать лет.


КАРИНА. (Не успев войти, с порога). Ну что, доигрался? Говорила я тебе и не раз.
СЕРГЕЙ. (Обоими руками берется за голову). Ой. Ну, только вот не надо, не начинай свою песню о главном.
КАРИНА. Я предупреждала тебя. Говорила тебе, а ты не слышал. Все твое упрямство. (Вдруг заметив, что в палате они не одни, извиняющимся тоном здоровается со всеми). Здравствуйте.
МИША и АЛЕКСЕЙ – (В один голос). Здравствуйте.
СЕРГЕЙ. Ты знала, с кем связалась. Тебя силой никто не тянул ввязываться.

Карина пытается расчистить место рядом с Сергеем, на кровати, для того чтобы сесть. Брезгливо отряхивает одеяло рукой.

СЕРГЕЙ. Садись. Ты брезгуешь? Тут все чистое. Или ты мне не веришь?
КАРИНА. (Садится на краешек кровати и достает из сумки принесенные с собой продукты). Вот тебе тут принесла все то, что ты просил у меня. (Постепенно доставая различные продукты и вещи, перечисляет их названия вслух). Вода, печенье, творог, яблоки, кружка, ложка, салфетки, зубная паста, и щетка.
          СЕРГЕЙ.  Спасибо, огромное. Тебе как так быстро удалось добраться?
КАРИНА. Москва пустая вся. Сегодня же восьмое мая. Все на дачах. И я такси взяла. Светика не с кем оставить. Родители уматали на дачу и мне к ним сегодня ехать надо.
СЕРГЕЙ. Ты, почему трубку-то не брала.
КАРИНА.  А ты мне и не звонил вовсе.
СЕРГЕЙ.  Но я же звонил. Много раз.
КАРИНА. На вот, посмотри. Нет ни одного твоего звонка.
СЕРГЕЙ. Да я верю тебе, верю. Просто все это время я никогда не мог дозвониться до тебя. Весь этот год, что мы вместе. Просто мистика какая-то. Ты всегда недоступна. Как будто кто-то не хочет, чтобы мы были вместе.
КАРИНА. Прекрати говорить ерунду. Ну, кто может этого не хотеть?
СЕРГЕЙ. Известно кто. Тот, кого раздражают наши с тобой отношения.
КАРИНА. Опять ты о своем. Нет, ерунда все это. Я не верю в такие вещи.
СЕРГЕЙ. Не верь. Тебя и не заставляет никто. Только вот помнишь, когда я тебя подвозил с работы на машине, никаких пробок в твоем направлении не было, и мы добирались всего минут за пятнадцать. Как только я перебрался к тебе жить, так шоссе встало, и дорога превратилась в ад какой-то. Мыслимое ли дело? По два с половиной часа в сравнении с пятнадцатью минутами.
КАРИНА. Ну, я не знаю, почему это все произошло. Может быть, они какие-то знаки где-то поставили, а мы и не знаем где?
СЕРГЕЙ. Какие знаки? Какие могут быть знаки? А то, что мотор стал кипеть в машине зимой, это ли не мистика? Да, я понимаю, что причина в том, что сгорел вентилятор. Но почему он сгорел? Я же тебе не говорил. А он сгорел потому, что на него намоталась сама какая-то толстая веревка. Как она пролезла туда вовнутрь и закрутилась на нем?
КАРИНА. Ты все выдумываешь. Это просто совпадения.
СЕРГЕЙ. Хорошо. Оставим эту тему.
КАРИНА.  И что теперь они с тобой будут делать?
СЕРГЕЙ. Ну, теперь операцию. Какую-то железку на кость прикручивать для прочности.
КАРИНА. Какой ужас. И ты можешь обо всем этом так спокойно говорить?
СЕРГЕЙ. А как мне еще об этом говорить? Теперь поздно паниковать и причитать.
КАРИНА. Конечно. Потому, что надо было раньше думать обо всем этом.
СЕРГЕЙ. Ну, ладно, ладно. Прекрати мне тут нервы трепать. Мама моя тебе звонила?
КАРИНА.  Нет. Не звонила. А что? Я боюсь ее.
СЕРГЕЙ. Она будет тебе звонить. Она не успокоится, пока сама не увидит, что со мной. Тебе нужно будет ей объяснить, как добраться сюда.
КАРИНА. А что ты сам не можешь ей объяснить?
СЕРГЕЙ. Не могу. Ты сама знаешь все это прекрасно. Она вынет мне всю душу.
КАРИНА. И я тоже не могу.
СЕРГЕЙ. Но она будет звонить тебе.
КАРИНА. Какой ужас.
СЕРГЕЙ. Ничего страшного. Помоги мне. Просто сними трубку и ответь ей.
КАРИНА. Ну, ладно. Хорошо. Я постараюсь справиться с собой. Хотя она и была так груба со мной тогда.
СЕРГЕЙ. Ты не можешь понять простую вещь. Она просто уже очень старая и больная. Она невменяема. Особенности ее характера только ухудшились с годами.
КАРИНА. Я все понимаю, но не могу ничего с собой поделать, я боюсь ее.
СЕРГЕЙ. Ладно. Если хочешь, иди, а то там Света наверно совсем уже Машу замучила. 
КАРИНА. (Оживленно). Хорошо. Если ты ни против, то я пойду. А то мне надо еще сегодня на дачу ехать с дочкой. Там родители уже сидят.
СЕРГЕЙ. А что они сами-то ее не забрали?
КАРИНА. Ты же знаешь, что они уже совсем старенькие и Светика с ними нельзя оставлять надолго.
СЕРГЕЙ. Да. Знаю, знаю.
КАРИНА. Ну, я побежала тогда.
СЕРГЕЙ. Надо будет еще за железкой съездить. Ну да ладно Саша съездит. Ему проще. Он все, что хочешь, из-под земли может достать.
КАРИНА.  Ну, тогда я пошла?
СЕРГЕЙ.  Подожди.  (Приподнимаясь). Дай поцелую.
КАРИНА. (Нагибаясь к нему, целует ели прикоснувшись, мимолетно, в губы). Пока. Звони.
СЕРГЕЙ. А ты бери трубки.
Встает и, подходя к двери палаты, говорит всем присутствующим – До свидания.
МИША и АЛЕКСЕЙ. – (В один голос, одновременно). До свидания. Заходите в гости.
КАРИНА. (Останавливается в дверном проеме и посылает оттуда воздушный поцелуй).  Пока. (Уходит).

Через какое-то время возвращается Маша.

МАША.  Какой замечательный ребенок. Это твоя дочь?
СЕРГЕЙ.  Нет, не моя.
МИША. Жалко. Очень хорошая девочка, такая непосредственная.
 
                Картина четвертая.

В палате все те же.

СЕРГЕЙ. (Раздается телефонный звонок его телефона). Да. Ало, ало, я слушаю. … Ну, чего, собираешься приехать? … Может не надо? Далеко все таки. … Ну, смотри сама. … Мам ты только не волнуйся. … У меня все нормально. Просто ходить нельзя, так, что можешь и не приезжать вовсе. … Ну, хорошо, хорошо. Дорогу знаешь? … Карине звонила? … Не берет трубку? … Ну, это первая градская. Тут от Октябрьской надо на троллейбусе, остановки три ехать, а потом пешком по больничной территории до хирургии. … Найдешь сама? Может все-таки не надо тебе переться сюда?
Ну ладно. Ты сама так решила. … Мне ничего не надо. … Денег чуть, чуть, привези только, а то у меня нет совсем ни копейки. … Хорошо, хорошо. Ну, купи йогурт, хорошо. … Сейчас выезжаешь? … Хорошо, жду. … Только не спеши, у меня тут все есть. Да, да, и это тоже есть, и это, и это. … Четвертый этаж. Да. Палату не знаю. … Ребят, какая палата?
МИША.  Пятая.
СЕРГЕЙ. Пятая палата. … Хорошо, хорошо. … Ну, пока, пока. (Кладет трубку и в задумчивости смотрит куда-то вверх и вперед).
МИША.  Сколько лет-то маме?
СЕРГЕЙ.  Восемьдесят четыре года. Она плохо ходит. Да и с головой у нее не все в порядке уже. Сам не знаю, как она доедет.
МИША. Наверно надо так, что бы доехала. Ты все равно ее не остановишь уже.
СЕРГЕЙ.  Вот не понимаю, надо было такому случиться когда-нибудь. Вот  зачем все это со мной произошло? Совершенно не понимаю. Ведь не нарушал правил, ехал осторожно, спокойно, смотрел по сторонам. Видел эту дуру, издалека. Нет, все равно она на меня запрыгнула. Прямо как специально стояла, и выжидала рядом со мной, пока я с ней поравняюсь. Что за чертовщина такая?
АЛЕКСЕЙ. Ничего это не чертовщина, просто так должно было случиться когда-нибудь. Вот этот час и настал. Я тоже много падал и ничего. Думал, так всю жизнь проживу. Но видишь, как оно все бывает. Всегда в самый неподходящий момент.
СЕРГЕЙ. Момент и в правду самый, что ни на есть неподходящий. Только я отдал долги за этот скутер. Ведь покупал в рассрочку. Каждую копейку экономил. Каждый рубль. А как на учет ставил?  Так это вообще отдельная история. Не хотел он ставиться, не хотел и все тут, хоть ты тресни.
МИША. Надо было тогда бросить все и подождать. Может, это знак был?
СЕРГЕЙ. Какой знак? Если бы вы знали, как я его ждал. Потом как ждал открытия сезона, как одалживал у всех деньги. Приехал ставить на учет. Отстоял всю очередь, а мне говорят, что у меня паспорт просрочен.
Ну что за бред такой. Я говорю – «Девушка, милая, оформляйте по этому, я его все равно поменяю, слово честное вам даю». А она говорит – «Мне не нужно ваше слово. Мне паспорт нормальный нужен»
Пришлось уехать не солоно хлебавши. И делать новый паспорт. Так две недели закончились, которые законом выделены на постановку на учет.
Остановили меня, спецбатальон ДПС. Все на мотоциклах. Я как раз из магазина ехал, продлевал дату покупки. Так они говорят мне, что, мол, это у меня за просрочка покупки стоит, и как это такое может быть?
Ну, я объяснил им. Поверили, отпустили. Но нервов сколько?
АЛЕКСЕЙ.  Смотрю я на тебя и вижу, что ты какой-то совсем невезучий, все у тебя с первого раза не задается.
СЕРГЕЙ. С первого? Ну, это ты загнул про первый раз. А со второго, третьего, или четвертого не хочешь?
МИША. А что с четвертого-то  раза?
СЕРГЕЙ. Как я категорию на мотоцикл открывал, так это вообще отдельная песня. А ведь деньги еще платил за подстраховку. И в мотто школе платил за пару уроков перед экзаменом. И в результате не сдал. Все сдали, только я не сдал.
АЛЕКСЕЙ.  Как это, почему?
СЕРГЕЙ. Ну, понимаешь. Приехал на экзамен, а до этого я все упражнения сделал, и не раз в мотто школе, и провел там целый день, с восьми утра, до пяти вечера. В обед еще на свободной технике раз пять шесть проехал площадку всю без единой ошибки. Так нет, меня на последний момент оставили. Сначала шли все самые, самые блатные. И когда моя очередь настала, то у меня руки от злости просто тряслись. Я не то чтобы проехать, я тронуться с места просто не смог. Отправили меня на пересдачу. Да, еще через месяц. Во как. Такие дела.
А как теорию до этого сдавал, так это просто бред какой-то. Сам все написал, так нет, он мне нашептывать стал неправильные ответы, чтобы я не с первого раза прошел, а то, видишь ли, слишком ненатурально все. В итоге тоже два раза ездил.
Теперь-то я понимаю, что это все просто знак свыше был. Просто меня к этому виду транспорта не подпускали и все. Но я же ведь упрямый очень, и таких элементарных предупреждений просто не понимаю.
АЛЕКСЕЙ. А я уже и забыл, как все у меня было. Но по моему очень просто. Приехал, сдал. Потом купил мотоцикл, и поставил на учет. Сел и поехал. Не понимаю я даже тебя. Почему все у тебя с таким трудом по жизни происходит?
СЕРГЕЙ.  Сам не знаю. Уже и задумываться на эту тему перестал. Да я, если честно, то и подвоха никакого в этом не увидел. Не думал даже о том, что это может быть какой-то знак. Потому что все у меня в жизни и всегда именно так и происходит. Но теперь уже видимо такого не будет больше.
АЛЕКСЕЙ. Это почему же еще?
СЕРГЕЙ.  Ну, наверно потому, что первая половина жизни закончилась.
МИША.  Это ты с чего же-то это взял?
СЕРГЕЙ.  Ну, наверно с того, что я научился уже всему тому, чего хотел узнать в этой жизни.
АЛЕКСЕЙ. А что же то такое интересное ты хотел узнать, расскажи нам глупым друг наш?
СЕРГЕЙ. Да собственно ничего такого особенного. Я досконально изучил свою профессию. Свою жизнь. У меня двое детей, мальчик и девочка. Было две жены. Мне довелось много чего пережить во всех этих разводах. Нет, ну конечно, я понимаю, что дальше будет гораздо интереснее, но мне уже не надо напрягаться в поиске познания чего-то нового, того, что поможет мне изменить свою жизнь. Я стал самодостаточен, и мне уже никто и ничего не нужно.
АЛЕКСЕЙ. То есть ты считаешь, что тебе уже ничего не понадобиться познавать в своей жизни?
СЕРГЕЙ.  Именно.
МИША. Ну, понятно, самолет ты покупать не собираешься.
СЕРГЕЙ. Нет. Не собираюсь. Я остановился в развитии. Все, хватит мне уже истории со скутером. Пошел обратный отсчет.
АЛЕКСЕЙ. Не хорони себя раньше времени.
СЕРГЕЙ.  А кто хоронит? Просто мне хватило уже того, что со мной произошло в первой половине жизни, особенно за последние четыре года.
МИША. А что такого с тобой могло произойти всего лишь за какие-то четыре года?
СЕРГЕЙ. Да все, что только можно. И развод, и череда каких – то немыслимых аварий, которые происходили просто на ровном месте и не по моей вине, последствия одной из них вы соизволите наблюдать, повышение на работе, со всей вытекающей из этого свистопляской со сменой руководства, перемещениями на должностях, страшной текучкой кадров. И все это за кратчайшие сроки. Потом эти истории любовные. Я ведь чуть было третий раз не женился. Господи, глупость какая.
АЛЕКСЕЙ. Ну, это еще не предел. Я тебе как адвокат практикующий говорю. Я еще и не такое видел.
СЕРГЕЙ.  Может и видел, но я то не видел. А теперь вот еще и пережил весь этот ужас.
АЛЕКСЕЙ. Это не ужас, это просто интересная, полноценная жизнь, которой мы, городские жители, лишены.
СЕРГЕЙ. Ну, вот я как городской житель решительно заявляю, что в деревнях из-за машин бабки с сумками наперевес не выпрыгивают, и уж извините не садятся верхом на переднее колесо. А потом еще от страха вприпрыжку не убегают в сторону ближайшей церкви, опаздывая на вечерню.
АЛЕКСЕЙ. Вот это прикольно. Не сочиняешь?
СЕРГЕЙ. Щас, сочиняю. Ты бы видел ее лицо в платочке, смотрящее мне прямо в шлем. И что самое прикольное, это то, что скутер тогда был у меня под ретро, маленький, пятидесятикубиковый и она его еще завалила на бок, и только потом вскочила и с криком побежала дальше, между машин.
АЛЕКСЕЙ. Держите меня, мне больно смеяться.
СЕРГЕЙ. Во, во, всем вам смешно, когда я рассказываю, но штаны-то мне порвали и пиджак.
МИША. Ты просто везунчик.
СЕРГЕЙ.  Особенно в этот раз.
МИША. Нет. В этот раз тебе перестало везти.
СЕРГЕЙ.  О как оказывается все просто. Перестало везти и все тут.
АЛЕКСЕЙ. Ты все время легко отделывался. Выходил сухим из воды видимо из всех своих историй. И сейчас пришло время в жизни, когда надо за все платить. Или такое время, когда ты стал другим, точнее не стал, а им и был, просто поумнел и набрался опыта. Понимаешь? Теперь тебе все будет уже даваться за совершенно другую плату. Теперь тебе не будут уже ничего прощать. Это другой уровень. И тебя на него пропустили, не малой ценой.

У Сергея звонит телефон. Он берет трубку.

СЕРГЕЙ. Да. Ало. Саш, ты где? Уже здесь? Ну, заходи. … Да. … Четвертый. … Да. … Пятая.
МИША. Чего друг приехал?
СЕРГЕЙ. Да. К врачам его отправлю на переговоры. Он это очень хорошо умеет делать у меня. С кем хочешь о чем угодно договориться.
МИША.  Да он как-то видимо ближе всех к тебе оказался в трудный момент.

                Картина пятая.

В палате все те же. Входит Саша.

САША. Друг Сергея. Выше среднего роста. Не худой, но и не полный. Начинающий лысеть. Около сорока-пяти лет.


САША. Ну, здорово мужики. Как вы тут без меня? (Произносит, подходя прямиком к Сергею, сразу же найдя его как среди заправленных, так и занятых больничных коек).
МИША.  Здорово хлопец. Ты откуда такой приветливый будешь?
САША.  А я местный Московский с Измайлово.
МИША. Ну, раз местный и заботишься о нас, то проходи, будь как дома.
САША.  Спасибо мужики. (Садится к Сергею на край койки). Ну, как же то тебя так угораздило?
СЕРГЕЙ.  Ну, Саш, сам знаешь, как оно все это бывает.
САША. Да, знаю. Но что-то тебе последние годы уж больно сильно прессует жизнь. Как будто пытается что-то из тебя выковать. Ну, чего делать думаешь?
СЕРГЕЙ. Надо к врачам идти договариваться. И за одно размер железки брать и адрес, куда за ней ехать.
САША. Щас сделаем. Погоди. Дай отдышаться. Жара такая стоит, что просто не продохнуть на улице. У тебя то хоть все есть? А то я ничего не привез. Денег нет ни хрена просто.
СЕРГЕЙ. Все есть. Карина заезжала уже.
САША. Да. Ну и что говорит?
СЕРГЕЙ. Да ничего она не говорит. На дачу сегодня едет с дочкой. Вот, что говорит.
САША.  Молодец. Время она, я посмотрю, не теряет.
СЕРГЕЙ. Да не теряет. Видимо вот так вот с ней все и закончится у меня, как будто ничего и не было. А ведь полтора года все-таки, как ни крути.
САША.  Мама то, что приедет?
СЕРГЕЙ. Да, приедет. Надо было тебе с ней ехать. Но ведь ты знаешь ее, какая она гордая.
САША. Пойду, сунусь в ординаторскую. Надо сегодня их брать пока они еще тепленькие все там. А то завтра все разбегутся, по дачам. И потом хрен поймаешь их.
СЕРГЕЙ. Ну, сходи. Тебе проще. Ты с ногами.
САША. (Встает и идет к двери). Ну не скучайте тут без меня.
МАША.  А Карина, твоя жена?
СЕРГЕЙ.  Нет.
МИША. Да девушка это его.
АЛЕКСЕЙ. А жена у тебя есть?
СЕРГЕЙ.  Да. Но я в разводе.
АЛЕКСЕЙ. И давно?
СЕРГЕЙ.  Ну, года три наверно.
АЛЕКСЕЙ. А она знает, где ты?
СЕРГЕЙ. Да. Знает. Я ей вчера написал сообщение. Да и теще бывшей звонил. Сказал, что сына на дачу не возьму, так как не могу ходить совсем.
АЛЕКСЕЙ. А она что?
СЕРГЕЙ. Она говорит, как это не можешь ходить? Что выпил, что ли много? А я ей говорю, что нет, не выпил, а просто ножку сломал.
АЛЕКСЕЙ. А она?
СЕРГЕЙ. Ну, она сначала не поверила, думала, что у меня шуточки такие дурацкие. Ведь я люблю шутить с тещами. А потом видимо подумала, что я не сильно сломал. Но дочке своей наверняка сказала. И она мне пока еще ничего не писала и не звонила. Мне, если честно, то самому даже интересно, чем все это кончится.
МАША. Ну, она приедет еще, вот увидишь.
АЛЕКСЕЙ. Мне проще было. Я ведь прямо с женой в аварию и попал. Так что она все время рядом со мной была. Я тоже второй раз женат. То есть не совсем женат. Просто гражданский брак у нас. Но мы давно вместе и как муж и жена давно уже. Лет пять. И как видишь, даже в аварии вместе попадаем, мы с ней все время вместе. И это многого стоит, я тебе скажу.
МИША. (В сторону Маши). Вот смотри, сколько у мужчин жен бывает, а ты у меня одна, и я тебя никогда не брошу.
МАША. Я тебя брошу, если будешь всякие глупости думать, а тем более делать.
МИША.  Я тебя люблю очень, чтобы глупости делать. А ты меня?
МАША. А ты, что, не видишь что ли? Как я за тобой ухаживаю. Нет, все-таки я слишком много для тебя делаю. А ты неблагодарный, убежал от меня в больницу. Думал, что спрячешься?
МИША. Я благодарный. Просто я ходить не могу пока хорошо. Только на костылях, да и то с большим трудом.
МАША. Ладно, ладно. Поеду я пока домой. Вечером еще приеду. (Начинает собираться)
МИША.  Я буду без тебя очень скучать.
МАША. Я знаю, знаю.
МАША.  (Собрав вещи, уходит). Ну, всем до вечера.
АЛЕКСЕЙ и СЕРГЕЙ – (В один голос). До вечера.

Медсестра Тамара прикатывает носилки  на колесиках. Закатывает их прямо в палату и молча начинает готовить к перекладыванию на нее Мишу.

ТАМАРА. Так, давай собирайся, на УЗИ поедем. Перекладывайся, давай. Тягать вас увольней, задолбалась. Один другого тяжелее.

Сама тоже помогает ему перекладываться, забегая то спереди, то сзади кровати, заранее поставленной на механические тормоза.

МИША. Все, кажется, я перебрался.
ТАМАРА. Ну, прикройся тогда простынкой. (Кидает ему простынь). И поехали красотка кататься.

Тамара аккуратно вывозит тележку с Мишей из палаты, вперед головой.

                Картина шестая.

Входит Саша вместе с Игорем Михайловичем. В одной руке у хирурга папка с какими-то бумагами в другой пишущая ручка.

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Надо вот такую вот железку купить. (Достает из папки и показывает прайс). Можно конечно бесплатно. Но это нержавейка будет. А за деньги – титан.
САША. Бери титан, не промахнешься. Лучше не делают. Австрийский.
СЕРГЕЙ. А почем?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Там все прописано.
СЕРГЕЙ.  (Берет в руки листок с ценой). Тридцать пять тысяч рублей. Надо брать. А скидки есть?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  Никаких скидок. Хотя может быть как постоянному клиенту разве только что. Вы у нас первый раз?
СЕРГЕЙ. Да, я первый раз.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  Ну, значит, вам и ничегошеньки не светит. В следующий раз.
СЕРГЕЙ. Ну, а как с операцией-то будет? Долго ждать?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  Не, не долго. К лету точно сделаем.
СЕРГЕЙ. Что?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Ничего. Шутки у меня такие. Короче двенадцатого к операции будем готовить, если опухлость спадет. Понятно?
СЕРГЕЙ.  Понятно.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, вот и славно. Выздоравливайте. (Поворачивается и уходит обратно в ординаторскую).
СЕРГЕЙ. (Обращаясь к Саше). Ну? Как? Сколько?
САША.  Чего сколько?
СЕРГЕЙ.   Барабулек сколько?
САША.  Каких барабулек?
СЕРГЕЙ.  Ну, ладно. Не дури. Сколько? Тебе говорю.
САША. А-а-а, барабулек. Ну, железка тридцать пять и операция двадцать пять, потом еще анестезиологу еще червонец. И того семьдесят пять. За железкой надо в магазин ехать на Авиамоторную. Там магазин какой-то находится.
СЕРГЕЙ. Блин. А денег-то ни копейки нет.
САША.  Ну, и у меня тоже.
СЕРГЕЙ. Перед самой аварией сотрудник мой как раз тридцатник одолжил.
САША. Ну, может у Карины, что есть?
СЕРГЕЙ. Может. Но я не хочу у нее брать. У нее и так с деньгами туго.
САША.  А что делать-то, придется, значит брать у нее.
СЕРГЕЙ. Нет. Она сегодня на дачу уезжает. Может у мамы взять.
САША.  Может и у мамы. Погоди. Давай у Карины сначала попробуй.
СЕРГЕЙ. (Молча берет телефон, и набирает Карине. Идут долгие гудки, и когда он уже собирается класть трубку, происходит соединение). Это я опять. Слушай у тебя деньги есть, ну, наверно на месяц хотя бы, и если есть, то сколько? … Сколько? … Это мало. … Ладно. Сколько есть. … А как передашь? … Не сможешь. (Смотрит на Сашу. Тот кивает в ответ головой). Саша заедет к тебе тогда сегодня. Он тебе позвонит тогда и договоритесь. Ну, все пока тогда. Спасибо огромное. Я отдам. Пока, пока. (Поднимает голову и произносит). Короче она может только тридцать пять. Остальное придется тогда у мамы брать.
САША. Ну, вот она придет, ты с ней и договорись тогда. А я уже сам вечером к ней зайду.
СЕРГЕЙ. Ну, ладно. Давай тогда езжай. Нечего тут время на меня тратить. И так уже много чего для меня сделал.
САША. В понедельник придет к тебе анестезиолог. И будет говорить об анестезии. Какие лекарства ты переносишь, есть ли на что аллергия, и вообще о погоде. Ну ладно. Все, пока. Я полетел.
СЕРГЕЙ.  Погоди. Может маму мою обратно возьмешь?
САША. Ты что, я же не на машине.

                Картина седьмая.

В палате Миша, привезенный с УЗИ, Алексей и Сергей. Входит Мама Сергея. Проходит внутрь палаты, останавливается, смотрит по сторонам, здоровается, на конец видит Сергея и идет прямо к нему. Садится на стул рядом с кроватью.

          МАМА. Мама Сергея и Виктора. Восьмидесятишестилетняя, не очень худая женщина, среднего роста.


МАМА.  Дууурррааак! (Улыбается и плачет одновременно, увидев, что сын не так уж и плох, и что поломана только нога, а в остальном у него все в порядке). Что бы он сгорел этот твой скутер еще тогда, когда ты его только купил.
СЕРГЕЙ. Мам не плачь. Ну, теперь ты видишь, что я тебе по телефону не врал совсем? У меня все хорошо. Все всегда что-нибудь себе ломают, ну хотя бы один раз в жизни. И ты ломала в детстве ногу, я знаю.  Да.
МАМА.  Много ты знаешь? Треплет его за волосы.
СЕРГЕЙ.  Тише ты. Не раскачивай меня. Мне же больно так. Все в ногу отдает.
МАМА.  Ну, ладно, ладно. Не буду больше.
СЕРГЕЙ. Понимаешь мам, деньги нужны будут мне. Тридцать тысяч, на операцию. У тебя можно будет одолжить? Я отдам.
МАМА.  Да. Можно. Но с собой у меня нет столько.
СЕРГЕЙ.  Вечером Саша зайдет тогда. И ты ему дашь.
МАМА.  У меня в евро.
СЕРГЕЙ.  Мам, он сам поменяет все.

Мама сидит рядом и гладит Сергея по ноге рукой.

МАМА. Все пройдет. Не волнуйся. Я наверно больше не приеду. Мне очень тяжело добираться до тебя. Тяжелая дорога. Я редко выбираюсь. … Москва сильно изменилась. … Я не узнаю город, и боюсь заблудиться. … Я хочу поговорить с врачом.
СЕРГЕЙ.  Не надо. Уже Саша поговорил, и они все решили в отношении меня. Операцию назначили на двенадцатое число. Это пятница. Все нормально будет. Только не переживай. Я не хочу, чтобы ты из-за меня жила меньше.
МАМА. Все будет нормально. Я дождусь тебя. И еще поставлю на ноги. Ты меня знаешь.
СЕРГЕЙ. Да. … Я хорошо знаю тебя. И твой характер. … Ты не поверила мне, когда я сказал, что у меня все в порядке? Но теперь ты сама убедилась в этом. И тебе будет спокойнее. Сама-то доедешь до дома? Может вызвать такси?
МАМА. Нет, не надо. Теперь я дорогу запомнила, и сама доберусь.
СЕРГЕЙ.  Ну, смотри. … Ты. … Вите сказала все?
МАМА. Да. Он приедет к тебе.
СЕРГЕЙ.  Все твой тяжелый характер. Интересно, каким я буду в твоем возрасте? Умудриться всех настроить против себя. … Это еще суметь надо. … И дочку мою, и брата. Этого следовало ожидать. … Этой аварии. …
МАМА.  Дурак. … Это ты сам все виноват. … Как ты не понимаешь? Ты молодой еще, не слушаешь свою маму.
СЕРГЕЙ.  А Витя?
МАМА.  Что Витя?
СЕРГЕЙ. Он тоже не слушает свою маму. … Если посмотреть со стороны, то все просто сговорились вокруг, и тебя не слушают.
МАМА. Перестань. Не глупи. Сам прекрасно все знаешь. Витя живет правильно. Он тратит деньги на нужные вещи и не разбрасывается ими как ты.
СЕРГЕЙ.  И в своем разводе он не виноват?
МАМА.  Не говори глупостей. Сам все знаешь. Оля всю жизнь хотела от него денег, и денег. Он не виноват. У него золотые руки. Он все сам делал в доме. Но ей нужен был другой человек всегда.
СЕРГЕЙ.  Да. Я прекрасно и давно все знаю. Просто мне бежать некуда. И я вынужден жить с тобой в одной квартире, потому, что у меня нет денег сейчас, снимать другую. А купить-то и подавно.
МАМА. Никто тебя не гонит. Просто я хочу, чтобы ты научился жить нормально. Как все люди.
СЕРГЕЙ.  Как все люди? Кого ты называешь – «Все люди»? Всех этих жалких подобий человеческого образа, которые окружили нас со всех сторон и навязывают нам свое мнение. И учат, как жить? Ты посмотри сама, что они из себя представляют? … Нет, извини, но я никогда не стану таким, как они,        никогда. Потому, что я всю жизнь учусь на собственных ошибках, и все мои знания слишком тяжело мне даются, чтобы после всего этого я вдруг взял и отказался от того приобретенного в боях, доставшегося мне не просто так, опыта.
МАМА.  Да ты дурачок еще. Поживи с мое и поймешь многое.
СЕРГЕЙ.  Я уже понял многое. И многое еще предстоит мне понять. Только вот мне никогда не понять, зачем было нужно доводить меня постоянно и учить жить? Да, я во многом виноват сам. Виноват, в первом разводе, во втором.
 МАМА. Ты сам выбираешь себе таких женщин. Которые не могут справиться сами с собой, со своими потребностями, не говоря уже о том, что бы строить совместно семейную жизнь.
 МАМА. Понимаешь это не твоя женщина. Но она хорошая мать и могла бы быть твоей женой, но ей будет все время мало.
СЕРГЕЙ.  Но я не могу ей дать больше чем-то, что у меня есть.
МАМА.  Она очень завистливая. Она видит, что есть у других и хочет того же. Но в этой жизни не все дается сразу. Кое-что надо заслужить. У нее нет терпения. Я переживаю за тебя. Тебе нужен совершенно другой человек. Она не приносит тебе пользы. Она тебя губит, отвлекая от основной темы. Она еще придет к тебе, но это все не то, поверь мне, я больше тебя знаю, я прожила жизнь и мне многое известно в ней.
 СЕРГЕЙ. Я все это знаю, но мне тяжело без нее, разве это не является подтверждением того, что она, и есть именно тот человек, который мне нужен.
МАМА. Нет, не является. Поверь, все у тебя будет хорошо, ты только должен успокоиться и подождать пока пройдет какое-то время. У тебя появится женщина, и именно та, которая тебе и нужна, та самая.
СЕРГЕЙ. Ты меня просто успокаиваешь, я знаю.
МАМА. Ничего подобного. Я это чувствую и вижу. А эти все, что у тебя были, это все не те. Они как искушение. Господь тебя учит и ведет к чему-то главному, через понимание жизни, через ее уроки, а ты очень плохой ученик.
СЕРГЕЙ.  Да, я плохой ученик. Но, тем не менее, я учусь.
МАМА. Оставь ее сынок. Она уже давно не с тобой. Она приняла другого человека. Его характер, привычки, мировоззрение. Он ее поманил своими замашками, но это еще бабушка надвое сказала, жизнь не проста, она все еще расставит на свои места. А Виктору надо возвращаться обратно к своей женщине. Они уже десять лет знают друг друга. Она его любит и ценит. Без нее он пропадет. Она взрослый, опытный человек, с реальными амбициями.
СЕРГЕЙ.  Ему, для начала надо вообще ко мне придти и помириться.
МАМА. Он придет, не сомневайся.
СЕРГЕЙ.  Скажи ему, что я буду ждать.
МАМА. Хорошо. Но ты имей в виду, что Витя твой брат. И тебе нужно помириться с ним.
СЕРГЕЙ. Не я нас ссорил.
МАМА. Дурак ты еще. Много ты понимаешь?
СЕРГЕЙ. Он приедет?
МАМА. Не знаю. Я ему сказала. Приедет. Куда денется?
СЕРГЕЙ. Хорошо. Объясни ему, как добираться сюда и где именно я лежу.
МАМА. У него нет денег совсем. Не злись на него, если он приедет с пустыми руками.
СЕРГЕЙ. О чем ты говоришь? Какие обиды? ... Только бы приехал сам.
МАМА.  Приедет. Я знаю.
СЕРГЕЙ.  Хорошо. Хорошо. Смотри кошку не перекорми там. А то она взорвется от ожирения скоро.
МАМА. Перестань говорить глупости. Я ее совсем, практически не кормлю. Просто она все время мяучит, и я так жить не могу.
СЕРГЕЙ. Да, не можешь. Я видел, как ты не можешь. Как ни зайдешь к тебе, так одна и та же картина. Сидят голубки рядышком и телевизор смотрят.  Я вхожу, так она даже и не думает убегать. Так ей у тебя нравится. Она тебя уже давно своей хозяйкой считает.
МАМА.  Перестань. Ты сам знаешь, что она у тебя постоянно голодная.
СЕРГЕЙ.  Она не голодная, сколько раз тебе говорить? Она просто такой породы. Эти кошки ориентальные. Они постоянно хотят есть. Да что я тебе объясняю. У тебя хоть кол на голове теши, ты все равно по-своему все сделаешь. Упрямая. Да, и мы все такие же упрямые, как и ты. Все в тебя. Вот характер-то достался.
МАМА.  Упрямой меня жизнь сделала.
СЕРГЕЙ.  Да я знаю. Но, по-моему, ты от рождения такая была. Как ты с папой прожила столько лет? Ведь он еще похлеще тебя? Вот достались же друг другу?
МАМА. Да … Мы с папой много и сильно ссорились первое время. Но он был очень интересный человек. С ним всегда было интересно. И кстати ты всегда, был похож на папу, да и сейчас тоже. Это Витя на меня похож больше. Я хочу, чтобы ты помирился с Галей, но она уже не вернется. И ты должен выбросить ее из головы. И не думать больше о ней.
СЕРГЕЙ.  Я ее давно выбросил. Но она все время приходит обратно.
МАМА. Забудь ее уже. У вас ничего не получится больше. Она хорошая мать,  но  не жена тебе. Ты не можешь ей дать всего того, что ей надо от жизни.
СЕРГЕЙ. Она собирается придти ко мне.
МАМА.  Пускай приходит. Она имеет право. Но она придет просто из уважения к тебе.
СЕРГЕЙ.  Да, она меня уважает и ценит.
МАМА. Она понимает, что ты отец ее сына.
СЕРГЕЙ. А помнишь, как я в детстве лежал в больнице с подозрением на ревматизм сердца? И я плакал тогда, и просился домой. Все время говорил – «Забери меня отсюда». Я тогда был совсем маленький. Мне было шесть или семь лет, точно и не помню уже. Вот тогда я вам нервы-то потрепал. Еще побольше, чем сейчас. Я в детстве был очень привязан к тебе. Не мог и минуты без тебя провести. Я был маменькин сынок. Армия меня многому научила.
МАМА. Да. Тебе было там очень тяжело. Я это все чувствовала. Но мы не могли с папой к тебе туда приехать. Ты служил в другом конце Советского Союза.
СЕРГЕЙ.  Да. Это был первый мой жизненный урок. Мне приходилось очень тяжело вдали от дома. А точнее от тебя. Сейчас же все совершенно по-другому. Я вырос, и стал самостоятельным.
МАМА. Для меня ты всегда будешь маленьким. И никогда не вырастешь. Даже если сам станешь дедушкой.
СЕРГЕЙ. Если Даша не родит мне внука. Но ведь ты и с ней умудрилась поссориться. Уж с ней-то зачем? Почему ты отказалась ее учить Испанскому языку? Ведь ты же всю жизнь проработала преподавателем?
МАМА. Перестань. Они, твои родственники, жена и теща, ее хотели заслать в Испанию учиться. Зачем?
СЕРГЕЙ. Они всегда понтовались. Но это ведь их дело. Зачем ты уперлась тогда?
МАМА. Я ни хочу, чтобы моя внучка бежала из России. Пусть учится здесь. Ей нечего там делать.
СЕРГЕЙ. Ну, ладно мам, это их дело. Только вот Даша сама выучила язык и учится там, не смотря ни на что. И ты прекрасно знаешь, что это твое упрямство передалось ей. Как не крути, мы все в тебя. Все твои дети и внуки. И все любим тебя, такой, какая ты есть.
МАМА.  Я знаю.
СЕРГЕЙ. Ладно мам, иди домой, и не волнуйся за меня. Мое упрямство даст мне выжить. Хоть где-то, да пригодится оно.
МАМА. Я поеду. Звони мне по чаще. А то я не умею этим телефоном пользоваться совсем.
СЕРГЕЙ.  Да я знаю. Тебя невозможно уже ничему научить. Хорошо, я буду звонить по чаще. Не волнуйся.               
 МАМА. (С трудом встает, и подходит к двери. Там, разворачивается, и обращаясь ко всем говорит). До свидания. (К Алексею и Мише). Выздоравливайте. Не болейте. (Сыну). До свидания сынок. … Знай, я всегда с тобой.

                ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ.
 
                Картина первая.

В палате все те же. Сестра Тамара, привозят на носилках с колесиками нового больного. Подвозят к пустой койке, и перекладывает его на нее. Он постанывает и покрякивает. У него поломана кость голени левой ноги. Кладут его таким образом, что он оказывается напротив Сергея и по левую руку Миши. Наискосок от него, в углу расположился Алексей. Таким образом, все лежат по краям палаты, с пустотами по центру, в виде незанятых коек. Около окон кровати Сергея и Паши.

         ПАША.  Персональный водитель. Примерно лет тридцати пяти. Но выглядит лет на десять пятнадцать старше. Роста выше среднего. Чрезмерно упитанный. Голова маленькая. Волосы короткие, слегка седые. Начинает лысеть с макушки. Очень уверен в себе.

ПАША. Ну, здорово мужики. Меня Паша звать. Вот ножку сломал. А у вас я смотрю все тоже ножки?
МИША.  Да. Они самые. Кто ж знал-то, что они такие ломкие?
АЛЕКСЕЙ. Меня Алексей, а это Миша, а вон тот вот, у окна Сергей.
ПАША. Приятное общество. Ничего не скажешь. … Болит чего-то сильно. Ну, я с вами на «Ты» буду, сразу предупреждаю.
МИША. Хорошо, будь по-твоему. А ты нажми кнопку, вон там, за спиной у тебя.
ПАША. Где говоришь? … А-а-а-а. … Нашел. (Нажимает). И что теперь?
МИША. Теперь жди.
          ПАША. Что-то не выскакивает кукушка-то?
МИША.  Сейчас выскочит. Подожди. Не спеши. Теперь спешить некуда тебе.
ПАША. Но ведь больно же.
АЛЕКСЕЙ. Сейчас придет Тамара. Баба огонь.
ПАША. У меня жена огонь. Мне хватает.
МИША.  А хватает, так жди и не гони события.

Входит Тамара.

ТАМАРА. Ну? Кто тут такой смелый?
ПАША.  (Как бы не слыша). Нога болит сильно. Нет ли таблетки, какой?
ТАМАРА.  Таблеток-то море. Сильно болит-то?
ПАША.  Не слабо.
ТАМАРА. А что тебе не давали, что ли ничего еще?
ПАША.  Да нет. В скорой, что-то вкололи, я не знаю, что. Первые часа два помогало, а теперь что-то опять пошла боль.
ТАМАРА. Ладно, сейчас принесу чего-нибудь. (Обращаясь ко всем). Смотрите не дайте помереть тут бойцу, пока я таблетку ищу. (Уходит).
МИША.  Ну и как тебя угораздило-то?
ПАША.  Да выходной у меня сегодня, понимаешь, поехал я на дачу, к жене. На перекрестке, зеленый зажегся, я и поехал. Причем не первый. Ну, то есть я конечное же в первых рядах был, но тронулся не спеша. А там гастрик какой–то,  на вечный зеленый поворачивал. Я думал, что он остановится. Да он собственно и притормозил. Ну, я тогда тоже притормозил. Смотрю, он стоит, я и рванул. А он как ударит по газам. Ну, вот и завалил меня, своей задней балкой на газелле. Знаешь, там такая есть? Ну, на ней еще фонари крепятся. Она под фургоном расположена. Я думал, что просто завалюсь и все. Так нет же. Он мне ногу зацепил ею, зараза.
АЛЕКСЕЙ. Виноват он. Сто процентов. Если верить рассказу.
ПАША.  Он то он. Но тоже жалко его. Поверил моему маневру, думал, что я притормозил, чтобы его пустить. Говорит, что теперь посадят. А ему семью кормить надо. Нет, я, конечно же понимаю, что за все надо отвечать…..Говорит, что не думал, что я газану так резко. А… как не резко-то? Ведь у меня 150 лошадок на дрегстере. … Хорошо так с места-то он берет.
АЛЕКСЕЙ. Ну и что будешь делать?
ПАША. Да не виноват вроде он. Тоже понять можно. Ведь возьмет еще и приедет сюда, ко мне, будет упрашивать. Обещал уже. Говорит с сыном приедет. И сын будет прощение просить за отца. Что бы я поверил, что он не врет, что у него семья большая и он кормилец один. И никак нельзя, чтобы у него права отбирали.
АЛЕКСЕЙ. Смотри. Дело твое конечно. Но где деньги-то будешь брать на лечение, на операцию, на лекарства. Потом больничный, на полгода. Подумай.
ПАША.  А что думать-то? Я решил уже все. А денег он, говорит, привезет мне. Но как с него деньги брать? Он же совсем без них.
          АЛЕКСЕЙ. А тут хочешь, не хочешь, а траты большие предстоят.
ПАША.  Ну, посмотрим еще. Обмозговать все еще нужно. Вроде не лихачил он. Говорит, что не ожидал от меня, того, что я вдруг газану. Ну, конечно же, не вдруг. Красный уже давно горел-то.
СЕРГЕЙ. Я смотрю, что тут все одни мотоциклисты собрались у нас в палате. А может они специально нас всех так сортируют, чтобы нам всем не скучно было?
          МИША. А как же я?
ПАША.  Что ты?
МИША. (Отвечая за всех). Я не мотоциклист. Я на машине был.
ПАША.  Вот и я тоже так думаю, что разницы-то никакой.
АЛЕКСЕЙ.  Как техника? Помогли забрать?
ПАША. Да. Друзья подъехали, отгрузили. Отвезли в гараж ко мне.
АЛЕКСЕЙ.  Не сильно пострадал агрегат?
ПАША. Не, не сильно. Дуга только защитная поцарапалась. Может, и погнулась, чуть-чуть, не знаю, не обратил я внимания на нее. А в остальном, вроде бы и ничего. … Я вот сильно погнулся. Вот это неприятно. … А как тут у вас? Что дальше-то со мной делать будут? Гипс?
АЛЕКСЕЙ. Нет, вряд ли. Гипс теперь кладут только в исключительных случаях. Когда перелом простой и совсем без смещения.
ПАША. Так у меня вроде и без смещения совсем?
АЛЕКСЕЙ. Понимаешь, я не доктор. На обходе спросишь его, что и как? Но теперь до пятницы ждать придется. На выходные ты попал, понимаешь. Правда тут дежурный хирург какой-нибудь будет наверняка. Но все это не серьезно.
ПАША.  И что они ставят железо навсегда?
АЛЕКСЕЙ.  Ну, это ты все как сам решишь.
ПАША. Как это? То есть, потом опять ложиться на операцию?
СЕРГЕЙ. А как же еще? Но ты можешь и не вытаскивать ее потом.
ПАША.  Что, с ней жить дальше? Я так не хочу. Зачем мне все это? Я так не люблю.
СЕРГЕЙ. Да. Мы все попали прямо под самые праздники. Сезон открыли, что называется.
ПАША. А у тебя, что за техника?
СЕРГЕЙ. У меня макси скутер. 400 кубиков.
ПАША.  И как попал?
СЕРГЕЙ.  Пешеход. Точнее пешеходка бросилась.
ПАША. А ты, что не видел ее что ли?
СЕРГЕЙ. Нет, почему видел. Просто она быстро это все сделала. Знаешь сейчас, как все быстро происходит. Все спешат жить. Век скоростей. Раз и все. И не успел.
ПАША. Значит, сам гнал.
СЕРГЕЙ.  Я ехал сорок километров в час.
ПАША.  И не успел тормознуть? Нет. Все-таки эти скутеры баловство одно.
СЕРГЕЙ.  Почему баловство?
ПАША.  Ну, вот зачем ты его взял?
СЕРГЕЙ.  Чтобы ездить без пробок.
ПАША. Ну, значит, чтобы гонять?
СЕРГЕЙ. Я только сейчас начинаю понимать, почему это был именно я. Мне кажется, что причина заключается в моем каком-то загнанном состоянии. Я нахожусь в хроническом отчаянии. Это произошло из-за того, что мне стало неимоверно тяжело жить. Я попал в тупик из обстоятельств. Они все окружили меня каким-то плотным кольцом. И я не могу давно из него выбраться. И оно все больше и больше сужается вокруг меня.
Как только я хочу выбрать, что-либо нужное, необходимое мне, так сразу же происходит какое-то навязывание мнения окружающей меня толпы. И последнее время становится все труднее и труднее с ним справляться.
Я буквально погибаю от этого давления.
Нет. Со стороны, наверно, кажется, что я пытаюсь как-то спастись в этом мире, и хватаюсь за все, что подворачивается мне под руку. В данном случае за мобильный образ жизни, без пробок. Но это вовсе не так. Просто я живу, как мне нравится. Но общество не дает мне такой возможности. Оно хочет просто уничтожить меня.


Входит Тамара, молча подходит к Паше и дает ему таблетку.

ПАША.  Что это?
ТАМАРА.  Пей уже же?
ПАША. Я же не могу пить то, что я не знаю.
ТАМАРА.  Таблетка это, не видишь?
ПАША. Какая?
ТАМАРА.  Какая есть. Другой нет. Не хочешь, не пей, а нервы мне не трепи.
ПАША.  (Молча берет таблетку, кладет ее в рот и запивает водой из предложенного Тамарой стакана). Спасибо. Быстро действует?
ТАМАРА. У всех по-разному. Кто ж его знает-то? (Забирает пустой стаканчик и уходит).
СЕРГЕЙ.  Я давно уже не гоняю, не смотря на то, что машина у меня достаточно мощная. Мне это не интересно. Мне не двадцать лет.
ПАША. А зачем же тебе тогда машина-то мощная? Если не гоняешь.
СЕРГЕЙ.  Мне просто она нравится. Она маленькая, двухместная, да и вообще красивая.
ПАША.  Нет, я не понимаю, зачем в городе нужно иметь такие мощные машины?
СЕРГЕЙ. Почему еще лет двадцать пять назад, деньги, машины и квартиры были таких маленьких размеров? А сейчас все с точностью, до наоборот. Что случилось с миром? Может все возвращается на круги своя. Как в начале 19 века, кареты, дворцы и купюры?
ПАША.  Это совсем разные веши.

СЕРГЕЙ. А зачем нужно покупать такие мощные мотоциклы?
ПАША.  Ты просто не понимаешь. Это совсем другое дело. Он красивый, и ты не слышал, как мотор у него урчит.
СЕРГЕЙ. У моей, тоже мотор.
ПАША.  В городе надо маленькие машинки, со слабыми моторами. Ну, на крайний случай джип какой-нибудь.
СЕРГЕЙ.  Но у тебя что маленькая, не мощная машина?
ПАША. Да. Старенький дизельный джипик.
СЕРГЕЙ.  А зачем же тебе тогда такой мотоцикл? Ведь его мощность поменьше конечное же чем у моей машинки, но ведь он и весом поменьше будет? А значит он (делает вид, что вычисляет в уме) и побыстрее, в четыре раза? Значит, ты любишь погонять.
          ПАША. Вот чудак человек. Говорю же тебе, что я уже старый для этого.
СЕРГЕЙ. Тогда я просто не понимаю твоей логики. Смотри сам, что ты говоришь. Мощные машины нельзя. А мотоциклы можно. Скутеры слабые по мощности, но все их берут, для того чтобы погонять. Ничего не понимаю. Машины нужно в городе брать только слабые, потому, что пробки, но большие. Ведь большие же не проедут нигде? Ничего не понимаю.
ПАША. А чего тут понимать-то. Все просто. Гонять ты любишь и все тут. По этому и здесь.
СЕРГЕЙ.  Ты так и обо всем остальном судишь?
АЛЕКСЕЙ. Ну, все хватит тут мне ссориться. Ну-ка быстро прекратили.
ПАША.  А я и не начинал вовсе. У меня нога болт сильно. И таблетка не помогает вовсе.
СЕРГЕЙ. Ну, вот и договорились. Оказывается это я начал этот разговор.
АЛЕКСЕЙ. Позвони еще. Она тебе еще принесет. Или другую. Просто тут так нельзя. Им запрещено сразу сильные давать.

Паша замолкает в попытке найти новую тему для разговора, а может быть, и просто оставшись наедине, со своей болью.

В палату закатывает свою тележку, на этот раз с обедом, Степановна. И начинает раздачу.
 
НЯНЯ.  Ну, что голубки, проголодались, небось?

Паша поворачивается в сторону еды. У него на лице нарисован голод.
ПАША. А что сегодня на обед – то у вас?
НЯНЯ. Сегодня милок Рассольник, пюре с рыбкой, Судаком вареным и компот.
ПАША.  (Превозмогая боль). Давайте мне всего сюда и много.
НЯНЯ.  А кружка-то у тебя есть?
ПАША. Кружки-то и нет совсем. Мужики дайте кружку на прокат кто лишнюю?
МИША. (Протягивает Степановне свою запасную кружку). На те вот передайте ему ее с компотом.

Степановна наливает компот в кружку и ставит ее вместе с тарелками на тумбочку рядом с Пашей.

НЯНЯ.  У него и ложки-то нет тоже.
АЛЕКСЕЙ. У меня есть. На вот. Лови. (Кидает навесиком).
ПАША. (Ловит ее на лету). Тише ты. Убьешь же.

Все едят. Молча и с удовольствием. В палате тишина. Слышен только звон ложек.

ПАША.  Что ж все такое несоленое-то?

Входит Тамара. И идет прямо к Паше со стаканом воды и еще одной таблеткой.

ПАША.  Опять та же?
ТАМАРА.  А тебе это прям, так важно?
ПАША.  Мне сейчас может быть все важно как никогда.
ТАМАРА.  Нет, не та. Но лучше.
ПАША. Правда?
ТАМАРА.  Еще какая правда.
          ПАША.  (Обреченно пьет. Запивает компотом. Но берет зачем-то еще и стакан с водой в руки, на секунду задумавшись. И выпивает еще, и его, залпом). Уффф….Хорошо.
ТАМАРА.  Что? Подействовало уже, наверное?
ПАША.  Да. Какая хорошая эта таблетка.
ТАМАРА. Я же говорила. А я обманывать не стану.

                Картина вторая.

Все спят после обеда. Не спит только один Сергей. Он читает сообщения в телефоне и пишет кому-то.

Вдруг его телефон звонит. Он берет трубку. Достаточно быстро, чтобы никого не разбудить звонком.

 СЕРГЕЙ. Привет. … Встретился? … Молодец. … Поменял деньги? … Ну и как она? …  Понятно. … Ну, а что ты хотел еще? … Нет, не звонила. … Да. И не пишет ничего. … Хотя погоди. … Сейчас вот только что пришло сообщение от нее. Подожди, прочитаю. … «Что с тобой случилось? Нужна помощь?» … Да отвечу. Нет, не буду врать. … Так, и напишу. … Да. … Напишу, что один. … Да. … Вот и посмотрим. … Ну, давай. … На связи. … Когда деньги завезешь? … Хорошо. Жду тебя завтра. … Все, пока. Давай.

В палату, тихо ступая, заходит Маша, опять с полной сумкой продуктов. Так же тихо здоровается с Сергеем. И садится на стул, рядом с кроватью Миши.


МИША.  (Открывает сначала один глаз, потом второй, как бы не веря в то, что к нему пришла его Маша). Привет. Машенька спасибо тебе.
МАША.  (Как ни в чем не бывало). Пожалуйста.
МИША. Давай походим с тобой. А то я сегодня совсем и не ходил. Только меня возили.
МАША. Куда возили-то?
МИША. На УЗИ.
МАША. Ну, давай. (Встает и берет в углу костыли. Ставит их рядом с Мишей. Он осторожно, и неспеша спускает ноги на пол и пытается нащупать свои тапочки).
МИША. (Встав с огромным трудом на костыли, повисает на них, и переводит дух). Ну, пойдем, помаленьку. (Делает первый шаг).

Постепенно, шаг за шагом удаляются из палаты, в коридор. Просыпается Паша, поворачивается в сторону двери и смотрит в спины хромающей, удаляющейся парочке.

ПАША.  (Обращаясь к  Сергею). Ты не злись на меня. Нога болела сильно.
СЕРГЕЙ.  Сейчас не болит?
ПАША. Нет.
СЕРГЕЙ.  Ну, вот и я не злюсь.

У Паши вдруг звонит телефон. Он берет трубку…

ПАША. Ало. … Ты, где уже? … Снизу где? … Прямо здесь?...(Обращаясь к Сергею). Мы, на каком этаже?
Сергей – На четвертом.
ПАША.  На четвертом. … Не знаю. (Обращаясь к Сергею). У нас какая палата?
СЕРГЕЙ.  Пятая.
ПАША.  Пятая. … Жду. … (Обращаясь к Сергею). Моя прилетела.

Просыпается Алексей и сразу же берет в руки компьютер.

АЛЕКСЕЙ.  Хорошо поспал. Что ночью буду делать?
СЕРГЕЙ.  Пойдем гулять с тобой ночью.

Из коридора раздаются голоса учащегося заново ходить Миши и его поводыря.

МИША. Погоди. Не могу так быстро. А вообще лучше будет уже обратно поворачивать. Что-то я нагулялся уже сегодня по полной.
МАША. Хорошо. Пошли домой.

Судя по шорохам, доносящимся из коридора, подходят обратно к палате.

ПАША. А сколько он уже лежит здесь?
          АЛЕКСЕЙ.  Говорит, что скоро уже месяц будет.
ПАША. Ни хрена себе. А когда ему операцию-то сделали?
АЛЕКСЕЙ.  Недели две назад.
ПАША.  И он еще ходить сам не научился. И что же мы тоже так будем?

В палату входит Анжела, жена Паши. Ярко накрашенная, с сумками в руках. Останавливаясь на миг, смотрит по сторонам, находит взглядом Пашу и стремительно идет к нему. На ходу произнося.

АНЖЕЛА.  Жена Паши. Возраст – примерно тридцать пять лет. Рост средний. Начинает полнеть. Волосы не очень длинные.


АНЖЕЛА. Всем добрый день. Меня зовут Анжела. Я к Паше. Я его жена.
АЛЕКСЕЙ.  Добрый вечер. Меня Алексей зову.
СЕРГЕЙ.  Добрый вечер. Меня Сергей.
АНЖЕЛА.  Очень приятно.
ПАША.  (Приподнимается на кровати). Ну, как ты?
АНЖЕЛА.  Расписание электричек я совсем не знала. Долго пришлось ждать поезда. Пришла раньше на станцию. Но потом быстро доехала. Только вот особенно приготовить ничего не успела. Только котлеты куриные. Винегрет. Рыбку поджарила, ну и аладушек.
ПАША. Ну, этого мне только до завтра и хватит.

Анжела садится на стул, рядом с кроватью, заранее протерев его принесенной с собой тряпочкой вынутой ей из сумки. Начинает доставать свои кулинарные богатства и раскладывать их в тумбочке, заранее протерев и ее тоже. Тумбочка постепенно становится полностью заполненной. Только после этого она успокаивается и спрашивает….

АНЖЕЛА. Как тебе тут?
ПАША.  Да тут все нормально.
Анжела – Ну, кушай, кушай. Проголодался наверно? С утра ничего не ел, небось?
ПАША.  Тут обед был вообще-то.
АНЖЕЛА.  Да что там обед? Знаю я все эти ваши обеды. Сама медсестрой работала раньше. Знаешь же.
ПАША.  (Наворачивает, за обе щеки и пытается при этом еще говорить). На работе теперь неприятности будут. Кого они генеральному, вместо меня дадут? Глядишь так, и хозяина потеряю вовсе.
АНЖЕЛА. Не потеряешь. Ты самый лучший водитель. Вот пускай, и почувствуют разницу с тем, кто вместо тебя будет ездить.
ПАША.  А ставить-то некого.
АНЖЕЛА.  Тем более. Пешком походит. Еще больше ценить тебя будет.
ПАША.  А если они возьмут кого-нибудь другого, со стороны?
АНЖЕЛА.  Ну, если и возьмут, то и что же? Лучше тебя не найдут.
ПАША.  (Пережовывая). И то верно.
АНЖЕЛА.  Что тебе завтра-то принести вкусного?
ПАША.  Ну, я не знаю. Принеси чего-нибудь на твое усмотрение.
АНЖЕЛА.  Хорошо. Придумаю что-нибудь сама.
ПАША.  Принеси мне обезболивающее, какое-нибудь, по сильней.
АНЖЕЛА.  Хорошо. Что ты будешь с этим Гастарбайтером делать?
ПАША. Ничего. Пусть живет. Не со зла же.
АНЖЕЛА. Ну, деньги пусть заплатит хотя бы.
ПАША. Да. Пока не заплатит, я ничего ему обещать не собираюсь.
АНЖЕЛА.  Когда он к тебе приедет? Я хочу рядом присутствовать.
 
ПАША. Не знаю еще. Не оговорили мы с ним еще.

В палату входят Миша с Машей, проходят к своей кровати, и садятся на нее вдвоем, уставшие. Миша ложится. Пытается отдышаться.

АНЖЕЛА.  Пойду ка я, попробую с врачом поговорю о тебе.
ПАША. Они, наверно уже домой ушли. Ведь праздник сегодня.
АНЖЕЛА.  Ничего. Пойду, посмотрю. Может, и найду кого? Ведь ты же тут не вечно лежать собираешься?

Встает, приводит себя в порядок, и направляется в сторону ординаторской, на минуту задерживаясь перед зеркалом.

ПАША.  (Обращаясь как бы ко всем).  Долго вообще меня-то тут держать будут перед операцией, кто знает?
АЛЕКСЕЙ. Ну, тебя врач еще не смотрел. Он должен принять решение в отношении тебя. И сказать какое железо тебе будет ставить. И если ты выберешь Титан, то надо будет сгонять, его купить.
ПАША. Как все сложно.
СЕРГЕЙ.  Да. Я тоже заметил.
ПАША.  Тебе тоже железку будут ставить?
СЕРГЕЙ. Да. Тебе же говорили уже наверно, что сейчас никто не хочет с гипсом связываться.

У Сергея звонит телефон. Он смотрит на номер, изображает удивление на лице и берет трубку.

СЕРГЕЙ. Ало. … Да. … Я видимо один. … Приедешь? … Завтра тогда наверно уже. … Да у меня все есть тут. Ну, разве, что только воду питьевую и все. Остальное уже все есть. … Ну, если хочешь. … Ну, привози. Я все съем. … Да. … Давай. … Вот так вот получилось. … Попалась мне такая. … Вся в черном, как судьба. … Ну, пока. … Что, что? … Пока говорю. Пока. … Да. …  Жду.

Кладет трубку и смотрит в народ в недоумении.

СЕРГЕЙ. Представляете. Жена бывшая звонила. Ну, дела. Приехать хочет.
АЛЕКСЕЙ.  А у нее кто-то есть?
СЕРГЕЙ. Да. И давно уже.
ПАША. А чего развелся-то?
СЕРГЕЙ. Понимаешь. Она хотела, чтобы я продвигался дальше по службе.
ПАША.  Не понял, денег, что ли хотела?
СЕРГЕЙ.  Ну, вроде того, по службе рос.
ПАША. Ну, и рос бы себе на здоровье.
СЕРГЕЙ. Не получалось у меня расти. А может я и не хотел уже этого роста?
ПАША.  Вот я и говорю денег. Знаешь, я со своей тоже, чуть было не развелся, год назад это все было. Она уже вещи все свои собрала. …Разговор у нас был очень серьезный тогда. Я сказал ей, что тебе не хватает еще в жизни? Все же есть. Квартира, машина, дочка, дача. Работа у меня хорошая. Что еще надо тебе? … Подруги говорит у нее лучше живут. Говорю ей, а ты знаешь, как они на самом деле то живут? Ты видела? Или все не слух воспринимаешь? Ну, тогда и слушай их дальше. Только надо ли тебе все это?
Да я и сам тогда тоже уже задолбался, так жить на нервах. Понимаешь, им все надо сразу и много, а на другое они и не согласны. Только вот кто им все это даст, да еще и сразу. Они все живут в своих придуманных сказках. Придумывают их, и потом живут в них. А мы должны им их обеспечивать. Не знаю как ты, а я тогда своей все объяснил. И она поняла тогда.
Говорю ей, посмотри, у тебя ребенок растет. Ты что ему отца нового искать будешь? Ну, найдешь ты кого-нибудь, и что дальше. Все равно он ее отцом не будет. Я отцом буду. Только ребенок на разрыв вырастет. Зачем тебе это все?
Смотрю, призадумалась. Ну, думаю, значит еще остаток ума есть. Значит не все еще потеряно.
Ну, так вечер просидели весь. Поговорили. Потом я бутылочку сходил, взял еще. Вроде как осталась. А потом как-то все и прошло со временем. Сейчас вроде и не вспоминает.
Понимаешь они все глупые как мотор у машины. О нем заботиться надо и масло подливать вовремя. Правда, совсем забыл, его еще форсировать не желательно, может быстро износиться. Придется менять.
СЕРГЕЙ. А я думал, что они слов не понимают. Я думал, что они только дела и видят. А слов они не слышат. Точнее слушают, но не слышат ни хрена.
ПАША.  Все они слышат, когда им надо. Ты просто ее заинтересовать не смог. Или не хотел?
СЕРГЕЙ. Я не хотел. Я устал. Мне уже ничего не хотелось тогда, я устал.
ПАША.  Ну, вот ты сам и виноват во всем.
СЕРГЕЙ.  Да виноват. Знаю.

Возвращается Анжела. Подходит к мужу.

АНЖЕЛА.  Нет там никого,  одни сестры сидят.
ПАША. Ну, подождем пятницы. А завтра салют посмотрим в окне. Но ты его уже дома смотреть будешь.
АНЖЕЛА.  Хорошо. Завтра приду не очень рано. Высплюсь и приду. Часов в одиннадцать. Не проголодаешься у меня?
ПАША. Нет, не проголодаюсь. А если и проголодаюсь, то потерплю чуть-чуть, до твоего прихода.
АНЖЕЛА.  (Встает, собирает вещи, и уходит. Подходя к двери, говорит. …). Всем до свидания. До завтра.
               
                Картина третья.

В палату одновременно входят Маша и жена Алексея Наташа. Они встретились случайно, еще в приемном отделении и по дороге разговаривают о жизни.

Наташа – Жена Алексея. Женщина примерно лет тридцати пяти, среднего роста. Спокойная и неспешная женщина.

 
МАША. Всем привет. (Проходит сразу налево, от двери, к Мише. Садится, переводит дыхание.  В руках у нее два пакета).
НАТАША. Здравствуйте ребята. (Идет от двери налево, и осторожно садится к Алексею на стул, стоящий рядом с его кроватью).
СЕРГЕЙ.  Привет. Меня Сергей зовут.
ПАША. А меня Павел.
НАТАША. Меня Наташа.
МАША. Я Маша.
АЛЕКСЕЙ.  (Оживленно). Я заждался тебя что-то. Ты все не идешь и не идешь. Что-нибудь случилось?
НАТАША. Нет, все в порядке. Просто я вчера не могла. Я тебе говорила. Ты что забыл уже?
АЛЕКСЕЙ. Нет. Я все помню. Просто соскучился очень. (Тихо произносит). Как твоя попа?
НАТАША. Нормально все. Уже не болит. Сидеть только больно. Но я же и не могу постоянно стоять?
АЛЕКСЕЙ. В понедельник операцию утром сделать должны. Повторно уже на УЗИ возили.
НАТАША. Это хорошо.
АЛЕКСЕЙ.  Как  твое настроение?
НАТАША. Я как-то не привыкну, что тебя нет дома. Все время хочу с тобой говорить. А тебя нет. А звонить тебе часто не хочется. Ты должен быть спокоен, наедине со своими мыслями. Тебе надо сосредоточиться перед операцией.
АЛЕКСЕЙ. Я и так сосредоточен как никогда. Знаешь у нас двое новеньких, и двое из них тоже на двух колесах попали.
НАТАША. (Обращается к «новеньким»). Ну, как вам тут? Коллектив подобрался?
МАША. Они тут все спокойные, не то, что дома. Смешно так их наблюдать в таком виде. Лежат себе, почти не шевелятся. Только успевай за ними ухаживать. То в туалет, то погулять. То протереть их, то переодеть, в чистое. Сами ничего не могут.
НАТАША. Вы все живете и думаете, что железные и все сами можете. И даже не замечаете, что мы рядом и тоже многое делаем. Теперь зато наше присутствие не заменимо.
МИША. А если по мне, то лучше дома. Там гораздо интереснее отдыхать. И даже заботиться не надо о нас. Просто чтобы кто-то был рядом и все. Ну, и, конечно же, чтобы этот кто-то был еще и любимым человеком.
ПАША. Сами выбрали. Что теперь говорить.
НАТАША. Выбрали? Теперь терпите до конца жизни.
АЛЕКСЕЙ. Почему терпите? Я не терплю. В том выбор и состоит, чтобы не терпеть, а жить в свое удовольствие. Добиваться вместе чего-то в жизни, сообща.
ПАША.  Так может и не надо ждать, пока на ноги встанешь? Некоторые вон всю жизнь только и делают, что на ноги встают. А потом глядишь, опять спотыкнулся, и все по новой. А женам каково? Им все это терпеть приходится. А если они устанут? Если мы потеряем доверие? Что тогда? Как тогда жить?
СЕРГЕЙ.  В этом-то вся и штука. Как жить без доверия?
МИША. Без доверия и жизни нет, одни упреки.
МАША. (Смотрит укоризненно на мужа). Упреки говоришь?
МИША. Нет. Нет никаких упреков к тебе Машуня. Нет никаких. Я счастлив с тобой.
МАША. (Глядя с грустной улыбкой прямо в глаза мужу). Счастлив говоришь?…
МИША.  А то как?
МАША. (Со вздохом). И я.
МАША. (Обращаясь к Сергею). А у вас жена есть?
СЕРГЕЙ.  У меня нет.
МИША. А тебе сколько лет?
СЕРГЕЙ.  Мне сорок пять уже.
МИША.  Уго.
СЕРГЕЙ.  Что уго?
МИША. Молодо выглядишь еще. А жены нет. В сорок пять лет, и нет. Разве так бывает?
СЕРГЕЙ.  Бывает и не так еще. … Я два раза женат был.
НАТАША. Значит, они все не про тебя были. Ничего, найдется еще и твоя.
СЕРГЕЙ. Да вот все не складывается у меня чего-то ни с кем.
НАТАША. Значит, не пришло еще время.
СЕРГЕЙ.  может оно конечно-то время и не пришло, но я уже видимо и не найду себе никогда человека. Слишком разборчив стал,
МИША. А может быть просто капризным?
СЕРГЕЙ. Не думаю, Нет, просто много повидал уже и есть с чем сравнить. А опыт, он видимо сильно балует.

                Картина четвертая.

Входит Анжела. Здоровается со всеми и уверенно идет к своему.  В руках у нее сумки с продуктами.

АНЖЕЛА. Всем доброе утро.

Все присутствующие здороваются с Анжелой.

НАТАША. Меня Наташа зовут.
АНЖЕЛА.  Я Анжела. Жена вот этого вот героя. (Показывает на раненного супруга).
НАТАША. А я. … (Замявшись). жена вот. … Алексея.
МАША. Ну, а я Мишина подруга.
МИША.  (В недоумении смотрит на Машу). Чего?
МАША.  Да, да, подруга. Подруга дней его суровых.

Миша улыбается. Гладит Машу по руке.

АНЖЕЛА. А что завтрака еще не было, что ли?
ПАША. Нет, не было еще. А что ты рано так пришла?
АНЖЕЛА.  Да не спалось мне сегодня что-то без тебя. Под утро самое заснула, но очень мало спала.

Степановна привозит завтрак. Все замолкают. Еду берут скорее машинально, по привычке, нежели чем от голода. Степановна начинает свое движение по часовой стрелке, начиная, как обычно с Миши.

Все едят. В этот момент, в дверях палаты показывается Галина. Она решительна, но вместе с тем и растерянна. Обводит взглядом палату, как бы ища знакомое лицо. … Находит его и чуть, чуть сбавив решительность,  направляется к Сергею.

          ГАЛИНА. Бывшая жена Сергея. Роста слегка выше среднего, с длинными распущенными волосами. Худая. Лет тридцати пяти на вид.

ГАЛИНА. (Сухо, по-деловому). Привет Сергей.
СЕРГЕЙ.  Привет. …  Пришла таки. …Садись.
ГАЛИНА. Садится, не выбирая место, на первый попавшийся стул, пододвигает его вплотную к началу койки, рядом с ногами Сергея, одна из которых покоится на вытяжке.
ГАЛИНА. (Говорит и одновременно выкладывает еду из сумки прямо на кровать). Вот тут продукты. Рыба, персики, йогурт, виноград, вода, книга почитать тебе, финики. Ну и там всякие всякости. Мама денег добавила.
СЕРГЕЙ.  Спасибо тебе. Все очень дорого.
ГАЛИНА.  (Не среагировав на колкость). Как все было?
СЕРГЕЙ. Да вот выскочила из-за машины прямо. По телефону еще говорила на ходу и запрыгнула мне прямо на скутер.
ГАЛИНА. Вот, сволочь какая. Давить надо таких гадюк.
СЕРГЕЙ.  Не давятся вот. Живучие.
          СЕРГЕЙ. Ты молодец.
ГАЛИНА. Какой есть.
ГАЛИНА. (Перекладывая вещи в тумбочку). К тебе ходят?
СЕРГЕЙ. Как видишь. (Смотря в тумбочку, где кое-что из продуктов еще лежит не съеденное).

В палате затихают беседы, точнее все как бы стараются говорить на пол тона тише, невольно прислушиваясь к происходящему.

ГАЛИНА.  Ты можешь сказать мне, что тебе надо, и я все привезу. Не стесняйся.

В этот момент к Гале приходит сообщение. Она нервным движением пытается его прочитать, но потом останавливается и прячет телефон, так и не прочитав его.

          СЕРГЕЙ. Да у меня все есть. То, что мне надо у тебя того нет.
ГАЛИНА.  Это что же то такое интересно тебе надо, чего у меня нет?
СЕРГЕЙ.  Уверенности в завтрашнем дне.
ГАЛИНА.  Не обманывай. Она всегда в тебе была.
СЕРГЕЙ.  Теперь нет…. Много проблем сразу навалилось на меня.
ГАЛИНА. К тебе мало, кто ходит?
СЕРГЕЙ.  Мама была. Андрей. Карина. Но она уехала на дачу. Ей надо. Так что я сейчас можно сказать один.
ГАЛИНА. Ненавижу этих дур, которые бегают на красный свет. Они все хотят получить от жизни максимум халявы, за чужой счет.
СЕРГЕЙ. Я тоже не могу жить в одном пространстве с халявщиками. Они везде вокруг нас. Все так и норовят выхватить у тебя лакомый кусочек. А сами-то потом и не знают, что с ним делать. Куда его засунуть, и прячут в снег, как белки орешек. Но потом, в отличие от белок не находят. Все так и пропадает. Не в коня корм.
ГАЛИНА. Мы на работе с Аней выложили фотографии с места аварии, на мотоциклетный сайт. Написали, что нужны нам свидетели. Без свидетелей у тебя могут права отнять. Все очень переживают за тебя. Никто не ожидал, что все так кончится.
СЕРГЕЙ.  Не кончилось пока еще ничего.
ГАЛИНА. Не кончилось.
СЕРГЕЙ. Это только начало.
ГАЛИНА. (Молчит … нервно перебирает пальцами одеяло). Тебе что-нибудь помыть? Есть грязная посуда?
СЕРГЕЙ.  (Как бы не слыша вопроса). Ты, почему сына не взяла?
ГАЛИНА. Детей сюда не пускают. Ему еще нет двенадцати лет.
СЕРГЕЙ.  Я знаю. Но ему почти двенадцать.
ГАЛИНА.  Но я считаю, что ему рано все это видеть.
СЕРГЕЙ.  Что это? Я не понимаю.
ГАЛИНА. Я не хочу его травмировать.
СЕРГЕЙ.  Травмировать мною?
ГАЛИНА.  Не цепляйся за слова. Все ты прекрасно понял.
СЕРГЕЙ. Да, я все прекрасно понял.
ГАЛИНА.  (Вставая).  Я, пожалуй, пойду.
СЕРГЕЙ.  Иди.
ГАЛИНА. (Встает и, подходя к двери, в полуобороте говорит всем): - До свидания. (И резко ускоряется).

ПАША.  Кто это?
СЕРГЕЙ. Жена. … Бывшая.
ПАША.  Я так и подумал.
АЛЕКСЕЙ.  Совсем не приметная какая-то.
СЕРГЕЙ. А что она обязательно красивая должна была быть, что ли? ... Уж, какая есть. Точнее была.
АЛЕКСЕЙ. Я думал, что она у тебя совсем другая будет.
ПАША.  А я бы не сказал, что она тот человек, которому прямо уж так много надо от жизни. Смотри, как скромно она одета. И ведет себя тихо, тихо.
АНЖЕЛА.  (Вытирая рот Паше, после обильного завтрака). Да Паш, ты прав. Совсем никакая.
МАША. Ну, что вы пристали к девушке? Нормальный человек.
МИША. (Держит Машу как ребенок за руку, не отпуская). Да Маш.
НАТАША. Еще придет?
СЕРГЕЙ.  А кто ее знает. Она свободный человек.
АЛЕКСЕЙ. Карина, по представительнее будет. Да и по красивей. Сергей ты не обижайся на нас. Само как-то вырвалось.
СЕРГЕЙ.  Я не обижаюсь. Мы здесь все, как на ладоне.
ПАША. Да уж. Мужики все равны только в бане и в больнице.
МИША. Нет. Еще на кладбище. (Получает подзатыльник от Маши). Ой. Больно же. Ты хотя бы предупреждала что ли?
МАША. Ты, что помирать собрался? А обо мне ты подумал? Смотри у меня много их еще на складе.
МИША. Зато Мерседес мой все-таки пришел.
МАША. (Вздыхая). И года не прошло. Сколько мы его ждали?
МИША. (Как бы уверяя Машу). Не бойся, они его никому не отдадут.
МАША. Да какое это все сейчас вообще имеет значение?
МИША. Давай лучше погуляем еще.
МАША.  Давай, тоже дело. (Берет костыли и помогает Мише постепенно встать. В результате они совместно встают и уходят гулять).
МИША. (Поворачиваясь, на полпути обращается ко всем оставшимся). Счастливо оставаться.
НАТАША. Ладно, Леш, пора мне идти уже. Дома дел море, а я теперь инвалид у тебя, все только стоя могу делать. Сидеть больно.
АЛЕКСЕЙ. Ну, иди. Завтра, во сколько будешь?
НАТАША. Ну, наверно так же где-то в это же время приду.
АЛЕКСЕЙ.  Ну, давай. Жду тебя очень. Дочке пока не говори ничего, если звонить будет. Я сам ей скажу. Лучше после операции.
НАТАША.  Хорошо.
АЛЕКСЕЙ.  Я сам ей потом позвоню.
НАТАША. (Наклоняется и целует Алексея в губы). Пока мой зайчик.
АЛЕКСЕЙ.  Я плейбой.
НАТАША. Ну, вот я и говорю зайка мой.

                Картина пятая.

В коридоре слышны оживленные женские голоса. Время от времени сопровождающиеся приглушенным смехом. Они приближаются непосредственно к палате. На входе в палату встречаются нос к носу с Мишой и Машей две девушки, примерно одного возраста, обе брюнетки. В руках у них нечто напоминающее букет, но сделанный таким образом, что он кажется больше похож на вертикальный венок, нежели чем на букет. Но только благодаря несдержанности красок цветов, его составляющих, выглядит скорее букетом. Он устремлен вверх и по мере завершения все более, и более сужается. В высоту от земли он равен примерно одному метру и тридцати сантиметрам.
Войдя в палату, они смущенно перестают смеяться, видя множество мужиков с поломанными ногами на кроватях и женщин рядом с некоторыми из них.


           ДЕВУШКА №1. Помладше. Одета в летнее платье, усыпанное рисунками цветов.
             ДЕВУШКА №2. По старше и по выше тоже, одета в платье, но более выдержанных тонов, волосы аккуратно собраны на голове сзади в хвостик.

ДЕВУШКА №1.   Здравствуйте Сергей Сергеевич!
ДЕВУШКА №2. Здравствуйте! А куда можно это все поставить?
СЕРГЕЙ. (Ошеломленный). Не знаю даже. Палата не оборудована ничем таким, позволяющим разместить данный предмет. … Ну, поставьте пока на подоконник. Окна хоть, слава Богу, здесь большие. И потом с улицы будет сразу видно, где я нахожусь.
ДЕВУШКА №1. Это от всего коллектива!
СЕРГЕЙ. Ну, я, конечно понимаю, что не от вас одних. Но просто я всего, чего угодно ожидал, только не вот такого визита.
ДЕВУШКА №1. А что такого?
           СЕРГЕЙ. Да все нормально. Просто, неужели я заслуживаю всего этого  внимания к своей персоне?
ДЕВУШКА №1. Заслуживаете, заслуживаете. Такого руководителя, как вы, у нас еще никогда не было.
СЕРГЕЙ.  Да. И не долго он у вас пробыл.

ДЕВУШКА №2. Ничего страшного. Все это моментально заживает. Время пролетит быстро, и вы встанете на ноги.
СЕРГЕЙ.  Вы с людьми-то поздоровайтесь.
ДЕВУШКА №2.  Здравствуйте.
ДЕВУШКА №1.  Здравствуйте.

Все находящиеся в комнате и так и не успевшие войти инвалиды и их жены отмерли от застывшего состояния, и стали не впопад здороваться.

АНЖЕЛА.  Здрасьте.
МАША. Добрый день, красавицы. (Ловит серьезный взгляд Маши).
НАТАША. Здравствуйте. Хорошо, что я не ушла.
АЛЕКСЕЙ. Привет.
МИША. Привет девчонки.
ПАША. Доброго дня.
СЕРГЕЙ. Ну, чего там у нас творится-то?
ДЕВУШКА №2.  Все нормально. Ваш зам. собрался увольняться.
ДЕВУШКА №1. Премию срезали. А так ничего, все по старому, как обычно. Рутина, рутиной.
СЕРГЕЙ. Да. Порадовали.
ДЕВУШКА №2. Правда, красивый?
СЕРГЕЙ.  Кто? … А? Букет. …  Да. …  Очень. Тут такого ни у кого нет. Все лучшее мне.
ДЕВУШКА №1. Мы хотели не стандартно.
СЕРГЕЙ.  Можете быть уверены,  у вас получилось.
ДЕВУШКА №2.  Правда?
СЕРГЕЙ. Да, правда. Для меня это просто шок. Я не ожидал такого внимания со стороны своих сотрудников. А тем более сотрудниц.
ДЕВУШКА №2. Вы скажите, что вам надо, и мы привезем в следующий раз.
СЕРГЕЙ. Да мне ничего не надо. Мне уже в пятницу должны будут операцию сделать, и потом скоро уже домой отпустят. Так, что спасибо, что пришли, но больше не тратьте на меня время. Я тут сам выкарабкаюсь уже. Я чувствую в себе силы. И как раз вашего букета хватит на эти дни. Он тут будет радовать всех. И меня в первую очередь.
ДЕВУШКА №2. Не болейте долго. Нам грустно без вас.
ДЕВУШКА №1. И работа не клеится совсем. Хотите, мы вам тут порядок наведем?
СЕРГЕЙ. Ой, нет, не надо. Вот это уж совсем не надо. У меня тут порядок.
ДЕВУШКА №2. А хотите, мы вам помоем чего-нибудь?
СЕРГЕЙ. У меня все тут чистое. Ну, если хотите, помойте мне кружку и ложку.
ДЕВУШКА №1. (Взяв кружку, и ложку понесла их мыть). Сейчас приду.
СЕРГЕЙ.  (Обращаясь к Девушке №2). Вы не увольняйтесь пока. На работе может быть, все еще образуется.
ДЕВУШКА №2. Я пока и не думала, да и люди тоже не спешат с этим.
ДЕВУШКА №1. (Помыв чашку с ложкой, ставит на тумбочку).  Тогда мы пойдем?
СЕРГЕЙ. Да. Идите. Идите.
ДЕВУШКА №2. До свидания Сергей Сергеевич.
ДЕВУШКА №1. До свидания. Мы вас с нетерпением ждем на работе.
ДЕВУШКА №2.  (Поворачиваясь ко всем остальным). До свидания.
ДЕВУШКА №1.  До свидания.
МИША.  (Косясь на букет). Заходите.
АЛЕКСЕЙ. Приходите еще.
ПАША.  (Не отводя взгляда от девушек). Чао.
          АНЖЕЛА.  (Сквозь зубы). Пока.
МАША. (Собираясь домой, подняв голову в сторону уходящих). Пока девчонки.
НАТАША. Пока. Пожалуй, и я пойду уже. После этого уже я думаю ничего интересного не будет.

Кира и Таня уходят. В палате, какое-то время стоит мертвая тишина.

ПАША. Это, что твои сотрудницы?
СЕРГЕЙ.  Да. Мои.
АЛЕКСЕЙ.  Да. Любят они тебя.
СЕРГЕЙ.  Не любят, а уважают.
          МАША. (Встает и идет к двери). Всем пока. Миш, я приду завтра. Вечером не приду.
НАТАША. (Собрав сумки). Все и я тоже пошла Леш пока. (Встает и уходит)

Вдвоем они чуть ли не сталкиваются в дверях. Но, превратив все это в шутку, уходят не спеша.

АЛЕКСЕЙ. По-моему, они просто в тебя влюблены.
СЕРГЕЙ. Тебе кажется. Просто им коллектив поручил провезти это мероприятие.
           ПАША. Ты ничего не понимаешь в женщинах. (Встречает на себе взгляд Анжелы).
СЕРГЕЙ. Да, я далеко не бабник. И все же мне кажется, что они пришли только потому, что переживают за меня.
ПАША. Ты непоправимый пессимист.
АЛЕКСЕЙ. А, по-моему, Паша все же прав.
ПАША.  Анжи, помоги мне сходить в туалет.
АНЖЕЛА. Ой, совсем забыла. Я же тебе трусишки сшила специальные, на пуговицах сбоку. Их не надо через ноги надевать. Вот сейчас и примерим их заодно.
ПАША. Спасибо Анжи.
АНЖЕЛА.  Вот я уйду, кто будет за тобой ухаживать?
ПАША. Кто, кто? Известно кто. Няня.
АНЖЕЛА.  (Накрывая Пашу простынкой от посторонних глаз подсовывает ему утку). Много она за тобой наухаживает?

На конец, закончив с этой такой трудоемкой процедурой, берет утку и несет ее в туалет, мыть.

ПАША.  Анжи. Я хочу, чтобы ты мне чего-нибудь вкусненького в следующий раз принесла.
АНЖЕЛА.  Хорошо Пашик. Я тебе фаршированных баклажанчиков сделаю, и лобио, как ты любишь.
ПАША. Да. Именно.
АНЖЕЛА.  А сейчас я, пожалуй, пойду домой уже. Может сегодня поспать удастся? Кто его знает.
ПАША. Погоди. Не уходи. Сходи к сестре попроси мне снотворного.
АНЖЕЛА. Так у меня есть с собой. Я купила себе по дороге в аптеке. На, пару таблеток.
ПАША. Давай.
АНЖЕЛА. Ну, все я собираю сумки. (Собирается. Укладывает пустые плошки в пакетики, которые, в свою очередь кладет в один большой пакет. Наконец, собравшись, встает, обводит хозяйственным взором палату, и произносит по хозяйски). Всем до свидания. Не обижайте тут моего Пашука.

                Уходит.

                Картина шестая.

В палате Миша, Сергей, Алексей, Павел. Все занимаются каждый своим делом.  Кто чем. Миша пытается спать. Алексей сидит в Интернете. Паша спит. Сергей лежит с открытыми глазами, уставившись в потолок. Вдруг у Сергея звонит второй телефон. Он берет трубку.

СЕРГЕЙ.  (С удивлением берет трубку в руки и неохотно отвечает на нежданный звонок). Ало. … Да это я Сергей. … А это кто собственно?. … А, так это ваш телефон, … понятно. Но как он попал тогда ко мне? … Добрые люди подложили наверно, что бы не валялся на проезжей части. Понятно все. Ну и что вы от меня хотите? … Я тоже пострадал не меньше вашего. … Вы, что-нибудь сломали? … Нет. А тогда чего же вы от меня хотите? … Помощи? Подождите, подождите. … Я что-то не понял вас. Вы хотите помочь мне финансово? … Нет? … А что же вы тогда хотите? … Я помог? … Сам себе? Но ведь я и так сам себе помогаю. … Вам? … Подождите, я ничего не понимаю. … Мы с вами родственники? … Ну, вот и я так думал, что нет. Тогда на каком основании я должен вам помогать деньгами? …  Понятно все. … Что ж с таким же успехом вы можете попросить деньги у полиции, или, как вариант, в больнице, куда вас привезли. Ведь они вам помогли? Значит теперь они ваши должники. … Я юродствую? … Нет, уж позвольте мне остаться при своем мнении, что именно я и делаю. А я говорю простейшие логичные вещи. Но, к сожалению совершенно не могу понять вашей извращенной логики. … Не звоните мне больше, пожалуйста. … Мне тяжело говорить с неадекватными людьми. Они на меня негативно действуют, а в моем положении мне это противопоказано. Прощайте. А ваш телефон я передам следователю, как только выйду отсюда.  (Кладет трубку).
АЛЕКСЕЙ. (Оторвавшись от компьютера).  Она?
СЕРГЕЙ. Да, она родимая.
АЛЕКСЕЙ. Хорошо ты с ней поговорил. Но только имей в виду, что это только начало. И самое интересное впереди. Но зато ты теперь знаешь, чей это телефон, и каков настрой его хозяйки. А осведомлен, это все равно, что непобежден. Теперь у тебя с ней незримая связь. Ты у нее на крючке
СЕРГЕЙ.  Понимаешь, со всех сторон навалилось, все на меня. И на работе тоже чернуха сплошная.
АЛЕКСЕЙ.  А что там у тебя еще и на работе?
СЕРГЕЙ. Да понимаешь, там копают под меня. Я слишком мягкий человек. Но при этом, упрямый. Всю жизнь я на сложных местах. Меня все время кидают на прорыв. Кто-то как всегда не справился, и убегает. Работа его не доделана, отдают мне. Я все могу. Я в своем деле умею все что угодно. Я научился всему, что должен знать архитектор. Мне приходилось выкручиваться из таких ситуаций, что сейчас даже и вспоминать-то страшно.
Понимаешь, просто пришло другое время. Пришли другие люди. Другое поколение. Они берутся за все и ничего не боятся. Раньше я не мог понять, почему они такие смелые. Я много думал об этом. Но видимо мне не хватало жизненного опыта для того, чтобы понять всю глубину этой проблемы.
Но теперь я знаю причину.
Она очень проста, и заключается в том, что эти люди, я бы сказал, это поколение просто ничего не знает. Ну, точнее оно знает все, но только в общих чертах, совершенно не понимая, что в глубине. Это как Хоттабыч, в кино, помнишь? Он сделал телефон, таксофон, как настоящий. Точнее это он думал, что он сделал настоящий, а на самом деле это был всего лишь макет. То есть у него было умение только скопировать, качественно, не вдаваясь в подробности.
Так и эти дети теперь. Они все копируют, яко бы со знанием дела. А у них всегда получается только муляж. И так везде. Так во всем.
Интернет великий помощник во всем. Только вот беда одна есть, он никогда не научит, как надо выкручиваться из сложных задач. Хотя бы только потому, что это наисложнейший, жизненный опыт, и его можно только накопить. Приобрести его ни за какие деньги нельзя.
Все они заканчивают наикрутейшие, учебные заведения и после этого профессионально оторваны от реальной жизни на километры не приобретенного опыта.  Понимаешь?
Сейчас настало время высокомативированных, низкоквалифицированных, людей. Им всем не ведомо чувство сомнения. Они всегда уверены в себе и в своих решениях. Ограниченность их опыта не может сказать о том, что вариантов всегда множество, и что уверенность, это в наше время, как правило, некомпетентность в лучшем случае, если ни просто отсутствие ума.
Мне тяжело жить в этом обществе. Я задыхаюсь в нем.
Я знаю, ты скажешь, что это только на работе. И что надо уметь, выходя из нее дышать полной грудью.
Нет. Не получится даже вздохнуть. Тебя тут же поставят на место толпа.
Как это не смешно, но даже простой пешеход, и то может отправить нормального, востребованного обществом человека на полгода, на больничную койку. И будет прав. И ты еще будешь ему должен.
Нормальным людям в этом аду остается не жить, а просто выживать. И последнее время я просто выживаю.
Да. Меня любят на работе, я знаю. Потому, что со мной интересно. Я приношу пользу, я творческий человек, и многому могу всех научить. Но я не справляюсь. Да, да, да, я не справляюсь. Как это не странно. Мне удается делать невозможное, но при этом я не справляюсь. Хотя бы только потому, что те, другие, которые «справляются» не могут терпеть рядом с собой профессионала, который пытается работать по-честному. Они называют это работать по старому.
Но ведь я не старый человек. Я знаю, что молод душой и гораздо моложе любого, даже самого молодого из них.
И директор, который младше меня на двенадцать лет и ничего не понимает в проектировании, сказал мне, что я не справляюсь. … Я не справляюсь. … Это просто смешно. … Я спрашиваю его, в чем же я не справляюсь? Он говорит, не справляешься и все тут. Я говорю, назовите мне, мои проколы. Он говорит, что не собирается мне их перечислять.
Господи, это же смешно все. … Он просто завидует мне, завидует моему опыту и авторитету. … У меня сдают нервы. … И еще эта авария. Она им на руку. Они рады, что я выбыл из игры. Теперь они могут делать все, что угодно с мастерской, с коллективом, с людьми.
Я лечу в пропасть. Это не просто перелом для меня. Это пропасть.
Но успокаивает только одно. Это то, что только добравшись до самого дна, возможно, нащупать дорогу наверх.
АЛЕКСЕЙ.  Ну, не заводись. Сейчас везде и у всех такая ситуация.
СЕРГЕЙ. Я знаю, что везде. Но мне жалко в первую очередь именно себя. Ведь это не они сломали ногу, а я.
АЛЕКСЕЙ. Понимаешь, у тебя просто все совпало по жизни. Все плохое вылезло наружу. Оно долго томилось где-то за углом и поджидало подходящего момента, что бы выскочить и если не убить тебя сразу, то добить потом, постепенно. Самое главное постепенно, сразу же это не так интересно, а надо так, чтобы ты помучался, пометался, наделал ошибок, пал как можно ниже. И тогда можешь считать, ты побежден. Ведь это будет полная победа.
Но вот только вся эта черная сила, которая хочет тебя добить, не знает одного. Она не знает, что ни в коем случае нельзя действовать не спеша. Это проходит, но не с сильными людьми. Хотя, кто они такие, сильные люди?  Те  же самые, что и мы. Просто им удалось выкрутиться, да и только. Так вот, самый большой промах твоего уничтожения заключается в том, что оно происходит не спеша, постепенно, и ты успеваешь найти противоядие от любого яда, который тебе преподносит жизнь. Ты адаптируешься к яду, как царь Митридат. Он тебе бесполезен.

Просыпается Паша. Долго лежит на одном боку, как только позволяет ему прикованная к вытяжке нога, потом переворачивается на другой, опять же долго лежит. Наконец понимает суть беседы, и постепенно втягивается в нее.

ПАША. Ерунда все это.
СЕРГЕЙ.  (Даже испугавшись такого неожиданного вступления в разговор). Что ерунда?
ПАША.  Все, что кто-то пытается тебя там подсиживать. Значит, ты сам виноват. Не справляешься.
СЕРГЕЙ. Ну, значит виноват. А ты бы справился?
ПАША. Конечно же. Даже и не сомневаюсь.
СЕРГЕЙ.  Почему же ты так уверен в себе?
ПАША.  Потому, что я всегда справлялся. За что бы я не брался.
СЕРГЕЙ. А те, кто были рядом с тобой, наверно всегда в чем-то уступали тебе?
ПАША. А как же? Сомневаться никогда нельзя. Даже если ты сам ни хрена не знаешь, надо создать видимость знаний, и понимания ситуации, и люди тебе поверят.
СЕРГЕЙ.  А как же жить с видимостью знаний всю жизнь, при этом еще и ведя за собой людей?
ПАША. Вот дурак, человек. Знания придут потом. Главное просто первое время быть уверенным.
СЕРГЕЙ. Но ведь если та малость, которая уже есть, в голове не дает быть уверенным, так как ее уже хватает для того, чтобы понять всю глубину зарождаемой в тебе глобальной лжи?
ПАША.  Ты глубоко копаешь
СЕРГЕЙ.  Я копаю так, как меня учили копать, не глубже, и не мельче.
ПАША. Проще надо жить. Такие, как ты постоянно ищете себе трудностей. А их нет на самом деле. Вы их создаете сами, искусственно. От нехватки ощущений. Надо довольствоваться тем, что есть, и не искать себе какой-то глубины и вместе с ней проблем ее решения.
СЕРГЕЙ. У меня достаточно опыта, для того чтобы не искать проблем, а наоборот обходить их стороной.
ПАША.  (Обращаясь к Мише). А на автобусе легко ездить?
МИША. Да, на автобусе легко, только там ответственности по больше будет, все-таки люди внутри.
СЕРГЕЙ.  Наверно после такого вида транспорта легковушка совсем пушинкой кажется?
МИША. Да.
СЕРГЕЙ.  И уж тогда точно погонять хочется?
МИША.  Нет. У меня никогда не было такого желания.
ПАША. А у тебя какая машина?
СЕРГЕЙ.  У меня маленькая двухдверная, но быстрая.
ПАША. А зачем ты маленькую взял. За эти же деньги, небось, можно было и джип какой-нибудь взять?
СЕРГЕЙ.  Что вы все мне джип навязываете? Не люблю я за собой дом возить. Я свой дом дома оставляю. Не понравились мне в свое время большие машины, и я как-то их стороной обошел. Почему же я сейчас должен к ним возвращаться.
ПАША.  Ничего ты никому не должен. Просто они лучше и выгоднее, вот и все тут.
СЕРГЕЙ. Ну, все, и все. О чем тогда говорить-то?
АЛЕКСЕЙ. Вот у меня вообще сейчас машины нет и ничего страшного, не мучаюсь я совсем.
МИША. (Улыбаясь). И у меня теперь тоже нет.
АЛЕКСЕЙ. Понимаешь Сергей, люди любят все большое и мощное. Они всегда старались выглядеть крупнее, чем есть на самом деле. Это простой закон природы. Ведь даже насекомые, и то раскрашены от природы в яркие цвета. Или павлин, например.
СЕРГЕЙ.  Возможно, что это все так и есть. Даже, скорее всего это именно так. Но с этим надо как-то бороться. И начинать надо с себя. На собственном примере надо проходить эти истины. У нас всех так много лишних вещей, которые мы постоянно носим и возим с собой. А ведь человеку так мало надо. Всего ничего-то. Нужен просто свой угол под небом, а остальное все просто роскошь. Мы все купаемся в роскоши. И нам ее навязывают по телевизору с утра до вечера. Купи то, купи это. И при этом все делается изощреннейшим способом. Они начинают с малого….А я даже не могу отказаться от телевизора.
ПАША. Ну, телевизор-то в чем виноват у тебя?
АЛЕКСЕЙ. Согласен, что это одна из самых бесполезных вещей в доме. Но как без него жить?
СЕРГЕЙ.  А ты и не пробовал еще, а уже спрашиваешь, как жить?
ПАША.  Нет, вы как хотите, а я без телевизора не выживу.
СЕРГЕЙ. Я начал бояться городов, с их шумом и толпой. Я начал боятся людей. Они меня пугают. Теперь, если у меня не отберут права, я буду ездить еще медленнее. Мне страшно в этом мегаполисе.
ПАША. Не доводи до абсурда. Будь проще. Ты просто нагнетаешь. Не понимаю, как можно бояться города? Ведь мы только в городе можем получить все удовольствие от жизни. Человек существо стадное.
СЕРГЕЙ.  Я думаю, что заслужил жить вне стада.
ПАША. Ты просто ставишь себя выше других. Ты возомнил из себя индивидуальность.
СЕРГЕЙ.  А кто же я еще? Мы все индивидуальности. Просто многие, а точнее все отождествляют себя с толпой. И у них коллективный разум. Мне иногда кажется, что прохожие не ступают, а маршируют.
ПАША. Ну, вот ты опять находишь такие сравнения, что мне даже и в голову не могут придти. Ты как-то неправильно мыслишь?
СЕРГЕЙ.  А как правильно-то?
ПАША. Правильно это как все.
СЕРГЕЙ. Как в телевизоре?
ПАША. Ну, чем тебя телевизор-то так раздражает?
СЕРГЕЙ.  Да ничем. Приеду домой, выкину его к чертовой матери.
МИША. Лучше мне отдай. Я на даче поставлю. У меня как раз одна стена в гостевой комнате пустая совсем.
СЕРГЕЙ.  Не понимаю, как может быть пустой стена? Ведь это всего лишь стена и все и больше ничего. Зачем ее завешивать чем-то?
МИША. Для красоты.
СЕРГЕЙ.  А чем же тебе она в своем первозданном виде не нравится?
ПАША. Ну, вот совсем плохой. До стены домотался.

У Паши звонит телефон. Он берет трубку.

ПАША. Да. Але. Здравствуйте. … А-а-а. … Это вы. … Да, в пепервой градской. … Приезжайте. … Здесь и обсудим все. … Хорошо договоримся. … Не посадят, нет. … Не буду писать так, не бойтесь. … С сыном? Хорошо, с сыном, так с сыном. … Травмотология, четвертый этаж, пятая палата. Да. … Ничего не надо, у меня все есть. … Просто поговорим и все. … Сегодня не надо, я устал. Лучше завтра. … Хорошо. … До свидания.

Кладет трубку.

ПАША.  Позвонил все-таки мой гастрик. Приедет с сыном ко мне. Будут пощады просить.
АЛЕКСЕЙ.  А ты?
ПАША. А что я? Я не зверь. Про деньги только договорюсь с ним и все.
АЛЕКСЕЙ. Бери больше, кто его знает, как оно еще обернется по деньгам?
ПАША.  Посмотрю, сколько даст. Наглеть не буду.
СЕРГЕЙ.  И ты не злой на него?
ПАША. Но ведь он тоже человек.
СЕРГЕЙ.  А я очень зол на свою губительницу.
ПАША. А ты прости ее. Она же женщина.
СЕРГЕЙ.  Ничего себе женщина. Женщина-убийца.
ПАША.  Ты очень злой.
АЛЕКСЕЙ. Паш, она с него денег хочет.
ПАША. Она?
СЕРГЕЙ. Да. У меня все не как у людей всегда.
ПАША. Ну, она молодец у тебя, не растерялась. Уважаю таких.
СЕРГЕЙ.  А я ненавижу. У меня всю жизнь из-за них проблемы.
ПАША. Не комплексуй. Она всего лишь женщина.
СЕРГЕЙ. А я всего лишь мужчина. И мне теперь заново учиться ходить из-за того, что она забыла о том, что в город приехала. Я же не езжу на красный свет.
ПАША. Ну, может быть, она не водит машину?
СЕРГЕЙ. Она только припарковалась, перед тем как прыгнуть на меня. Представляю, как она ездит вообще. Ну, я понимаю, что твой убийца просто подумал, что ты его хочешь пропустить, раз слегка притормозил. Но моя, она просто не смотрела, куда шла. Так ладно не смотрела. Она еще после всего сотворенного с меня денег хочет. Бедная женщина. Если ей Господь не дал мозга, то почему я ей должен компенсировать его отсутствие?

                ДЕЙСТВИЕ   ТРЕТЬЕ.

                Картина первая.

Понедельник двенадцатое Мая. В палате оживление. Алексей и Сергей вернулись после операции и лежат на кроватях. Алексей спит. Рядом с ним сидит его жена, Наташа. Сергей не спит. Набирает сообщение в телефоне. Рядом с Пашей и Мишей сидят жены. Паша опять ест. С Мишей производят генеральную уборку постели и влажную уборку тела.
В палату входит Карина, у нее в руках сумка с продуктами.

КАРИНА. Здравствуйте.

Все здороваются.

СЕРГЕЙ. Ну, вот мне и сделали операцию.
КАРИНА. (Замечает венковоподобный букет на подоконнике). Что это?
СЕРГЕЙ. Букет, как видишь.
КАРИНА.  Вижу. Но откуда он?
СЕРГЕЙ. С работы приходили?
КАРИНА.  Кто?
СЕРГЕЙ.  Кира и Галина.
КАРИНА. И что, вот так вот взяли и подарили тебе букет?
СЕРГЕЙ.  Да, а что?
КАРИНА.  Но цветы больным мужчинам не дарят обычно.
СЕРГЕЙ. А они подарили.
КАРИНА. И тебя это не насторожило? (Подходит к цветам, и внимательно разглядывает их).
СЕРГЕЙ.  Ни сколечко.
КАРИНА.  Странно все это.
СЕРГЕЙ. Ничего странного здесь я не вижу.
КАРИНА.  Значит для тебя это закономерность?
СЕРГЕЙ. Карина, ну перестань, пожалуйста, я тебя прошу.
КАРИНА.  Ладно. Хорошо. Я перестала.
СЕРГЕЙ.  Ну, спасибо.
КАРИНА. Как прошла операция?  Не больно было?
СЕРГЕЙ. Нет. Я ничего не чувствовал. Только видел в телевизоре. Как съездила на дачу?
КАРИНА. Да, опять мой приперся бывший. Нервы трепал. Мало того, что алименты не платит, так еще и на шее сидит. То водки ему купи, то накорми. Устала я от этого всего, только ради дочки и терплю все это. Я вчера вернулась еще. Он напился и случайно, разделывая мясо себе вены порезал сильно, на запястье. Я всю ночь с ним провела. Сначала скорую ждала, потом на ней в больницу отвозила, жалко же его.
СЕРГЕЙ.  Зачем ты с ним нянчишься еще?
КАРИНА. Я ни с кем не нянчусь.
СЕРГЕЙ. А дочку взяла?
КАРИНА. Нет. Я ее с родителями оставила. Они сегодня вечером приедут.
СЕРГЕЙ. Ты же вроде не хотела с ними оставлять? Мне костыли нужны. Ты сможешь купить?
КАРИНА. Я не знаю где?
СЕРГЕЙ. В аптеке. Я тебе все объясню.
КАРИНА. Там с работы звонили. Они тебе нашли какие-то. Может они привезут?
СЕРГЕЙ. Но я хотел новые. Мне же на них полгода, наверно еще ходить? Не хочу деревянные. А новые не дорого стоят.
КАРИНА. Подожди. Тебе привезут с работы.
СЕРГЕЙ.  Но я же тебя прошу. Мне некого больше просить.
КАРИНА.  А ты попроси Сашу.
СЕРГЕЙ.  Но он и так много уже для меня сделал.
КАРИНА.  А я? Я тоже много для тебя сделала.
СЕРГЕЙ. Ну, не хочешь не покупай.
КАРИНА. Просто я не считаю нужным покупать их. Почему ты на меня так давишь? Мне не нравится, когда ты так себя ведешь. Последнее время ты начал мною командовать. Я не хочу этого.
СЕРГЕЙ.  Извини. Я просто упрямый. Не хочешь не покупай.
КАРИНА. Вообще я давно думала, как долго продлятся наши отношения. Насколько их хватит. Вроде и не соримся мы, а ничего не завязывается.
СЕРГЕЙ.  А что должно завязываться? Семья? Ты все время с дочкой. Или с родителями. Я так не могу. Ты постоянно занята и не хочешь отвлекаться на мои проблемы.
КАРИНА. А почему я должна их решать?
СЕРГЕЙ.  Потому что я помогаю решать тебе твои.  Разве не так?
КАРИНА.  И я тебе помогаю, но только когда могу.
СЕРГЕЙ. Но ты практически никогда не можешь. А если можешь, то я должен ехать через весь город к тебе, где езды-то всего пятнадцать минут, но из-за пробок дорога превращается в двухчасовой ад. И тогда, когда я жил у тебя, ты все время была с дочкой. И папа ее как на дно лег. Что же он теперь, когда я в больнице так активизировался-то?
КАРИНА. Я не люблю, когда мною командуют.
СЕРГЕЙ. Нет. Ты просто не любишь, когда тобой командую я, другим же это позволительно.
КАРИНА. Ты все время давишь на меня.
СЕРГЕЙ. Наши отношения изжили себя, и ты это прекрасно понимаешь.
КАРИНА. Да. Это так.
СЕРГЕЙ.  Ну, чем эта авария не повод их прекратить?
КАРИНА. Я тоже так думаю. (Встает и собирается уходить).
СЕРГЕЙ.  Ты больше не придешь?
КАРИНА.  Не знаю. Но думаю, что не приду.
СЕРГЕЙ.  Ну, имей в виду, что это ты ушла от меня.
КАРИНА.  (Уже на ходу). Я. Я.

Уходит, не сказав никому до свидания.

ПАША. Ну, вокруг тебя просто кипит тут жизнь.
СЕРГЕЙ. Ну, не я же виноват во всем этом?
ПАША. Ну, да. Все как-то само собой закипело.
АНЖЕЛА. Ну, он молодо выглядящий, красивый человек. Почему бы и нет.
АЛЕКСЕЙ. Красивая Карина у тебя. Но ревнивая.
СЕРГЕЙ.  Видимо теперь не у меня.
ПАША. Да он их меняет как перчатки. Он просто избалован вниманием женщин.
СЕРГЕЙ.  Вот уж никогда бы не подумал об этом.
ПАША. Кому сказать. Ему только что операцию сделали, а он уже под это дело подругу себе меняет.
СЕРГЕЙ.  Ну, знаешь…..

Павел замолкает.

СЕРГЕЙ. Вот сейчас напишу бывшей, что один остался.
ПАША.  Правильно. Кто знает, может и вернется.
СЕРГЕЙ. Что вы тут все из меня кино устраиваете. Какой-то прямо сериал мексиканский. … Пишет сообщение в телефоне.
ПАША. Ну?
СЕРГЕЙ.  Что ну?
ПАША. Ответила?
СЕРГЕЙ. А почему тебе так интересно? Ты, действительно, что ли переживаешь за меня?
ПАША. Может быть сейчас, в эти минуты у тебя решается вся твоя судьба? А ты думаешь, что за тебя никто не имеет право переживать.
СЕРГЕЙ. (Читает принятое сообщение в телефоне). Ответила. Что-то  подозрительно быстро.
ПАША. Что?
СЕРГЕЙ. Что, что? Что как раз сегодня собиралась приехать.
ПАША. Молодец.
СЕРГЕЙ. Я знаю, что я молодец.
ПАША. Да не ты молодец, а она.
СЕРГЕЙ.  Ну, смотри. Сам расхлебывать будешь. …
 

                Картина вторая.

Просыпается Алексей. Долго ворочается на постели. Наконц говорит.

АЛЕКСЕЙ. Нога болит сильно очень.
СЕРГЕЙ.  А у меня не болит пока. Странно. Нас почти одновременно вроде бы резали?
АЛЕКСЕЙ. Но у меня другое место оперировали. Может по этому и сильнее болит?
СЕРГЕЙ.  Вызови сестру.
АЛЕКСЕЙ.  Нажимает на кнопку.

Почти сразу приходит сестра.

ТАМАРА. Болит?
АЛЕКСЕЙ. Да.
ТАМАРА.  Сейчас принесу. (Уходит).
АЛЕКСЕЙ. Я тут вчера смотрел в Интернете как нужно ногу разрабатывать. Там пишут, что сразу надо вставать на ноги и пробовать хотя бы стоять.
СЕРГЕЙ. Ну, вот и попробуй. А мы посмотрим.
АЛЕКСЕЙ. Нет. Сам пробуй. По-моему там, в Интернете какой-то придурок писал это.
СЕРГЕЙ. Давай вдвоем попробуем хотя бы вниз, с кровати ногу опустить?
АЛЕКСЕЙ. Давай. (Одновременно опускают ноги).
СЕРГЕЙ. Уффф. Н-е-е. Я пас. Смотри, она сразу же вся фиолетовой стала, как баклажан, и голова закружилась сильно. (Ложится обратно, с трудом подняв ногу на место с помощью рук).
АЛЕКСЕЙ.  Ну, его на фиг. Тот же эффект.
СЕРГЕЙ.  А как же жить-то с этим?
АЛЕКСЕЙ. Ты меня спрашиваешь?
МИША.  Жить, как все другие живут. Молча и радостно. Салаки.
ПАША.  И что я тоже так мучиться буду?
МИША. А как же?
ПАША. Я не хочу начинать новую жизнь. Не хочу менять ее ритм. А теперь видимо придется сменить темп, успокоиться, расслабиться. Мне будет тяжело.
МИША. Понимаешь, я до аварии был совершенно другим человеком. Я ничего не боялся, думал, что жена всегда будет со мной, до самой старости. Мы никогда не ссорились, не ругались, да и сейчас тоже. Но что-то изменилось в наших отношениях. Что-то стало по-другому. Мне кажется, что я понимаю, в чем именно дело.
А дело в том, что она устала от меня за все эти годы нашей совместной жизни. Хотя я ничего плохого не делал для нее. Но она просто устала. От того, что я такой, а не какой-нибудь другой. Но был бы другим, она все равно бы устала. Но я не могу меняться по мановению волшебной палочки. Впрочем, как и любой другой человек. Мы всю жизнь неизменны. Просто с годами становимся опытнее, и от этого умней. Но ум не приносит пользы. Он только вредит нам, своими знаниями и возможностью моделировать ситуацию.
Маша устала от меня. И я вижу это. И тут еще эта авария на ровном месте. Зачем? Зачем она была нужна, так не кстати?
У меня появился страх потерять жену. Мне страшно по ночам, когда мне снятся сны, то они как раз на эту тему. Мне снится, что я остался один. И тогда мне не хочется просыпаться. Казалось бы, ведь все у меня хорошо. Иду на поправку, все обошлось. Но какая-то червоточина завелась в наших сердцах.
Может быть, она меня и не любила никогда?
ПАША. Брось. Брось ерунду говорить. Все тебе кажется. Это женщины. Возомнят себе чего-то и потом живут этим. И главное потом ничем не выбьешь это у них из головы. Она просто мечтает. Помечтает и все пройдет. Все будет хорошо.
МИША. Ты видел свой рентген ноги?
ПАША. Да. А что? Нормальный классический перелом.
МИША. Через полгода, когда сделаешь следующий рентген, посмотри на то место, где он был. Там образуется костная мозоль.
ПАША. Да я знаю всю эту лабуду. Зачем ты мне об этом говоришь?
МИША. На всю оставшуюся жизнь это будет самая крепкая кость в твоем теле, и именно в этом месте, где ты ее поломал. Так и семейные трещины зарастают мозолями, которые потом крепче всего держат  скелет отношений. Но нам ставят зачем-то еще и металлическое усиление. Оно сокращает время срастания, но остается инородным телом в организме, как правило, навсегда.
ПАША. Ну, ты философ.
МИША. Я просто это чувствую. Моя железка мне мешает ходить.
ПАША. Ну, брось ты ерунду говорить.
МИША. Можешь считать, что я ничего и не говорил.
ПАША. Могу, и буду.

                Картина третья.

В палату входит Галина, в руках у нее сумка. При входе она останавливается и улыбается Сергею.

ГАЛИНА. Добрый день.
ПАША.  Здравствуйте.
МИША. Добрый день.
АЛЕКСЕЙ.  Добрый день.
СЕРГЕЙ.  Привет Галя. Пришла все-таки. Садись.
ГАЛИНА. Вот принесла самое главное. Воду, печенье, йогурт, салфетки, виноград.
СЕРГЕЙ. Да в этот раз все за нормальные деньги, без выпендрежа.
ГАЛИНА.  (Косясь на букет). Тебе сделали операцию?
СЕРГЕЙ. Да. Слава богу. Теперь можно начинать ходить. Мы уже с Алексеем пробовали. Но пока ничего у нас из этого не вышло. (Улыбается)
ГАЛИНА. (Показывая на букет). Это твои?
СЕРГЕЙ.  Да.
ГАЛИНА. Ты же мне написал, что остался один?
СЕРГЕЙ.  Да, написал, но это с работы, коллектив передал.
ГАЛИНА. (В задумчивости). С работы….
СЕРГЕЙ. Да, с работы. Они все очень любят такого начальника, как я.
ГАЛИНА. (Присаживается на кровать, в ногах у Сергея, предварительно выложив продукты в тумбочку, смотрит ему прямо в глаза.  Сергей, в свою очередь старается избежать ее взгляда). Тебе уже наверно нужны костыли?
СЕРГЕЙ.  Наверно. Я же теперь, как троллейбус, только по костылям и езжу.
ГАЛИНА. (Не улыбаясь). На работе тебе притащили старые, деревянные. Принести?
СЕРГЕЙ.  Принеси. А то приедет Саша и мне надо будет как-то дойти до машины.
ГАЛИНА.  До машины. А когда тебя выпишут?
Саша – Ну швы обычно не раньше, чем на десятый день снимают. Вот сразу после этого и выпишут наверно.
ГАЛИНА. А хочешь я за тобой заеду?
СЕРГЕЙ. Андрей хотел меня забрать сам.
ГАЛИНА. Ну, как знаешь.
СЕРГЕЙ. Машинка-то как? Бегает еще?
ГАЛИНА. Да. (Кладет руку рядом с рукой Сергея, но не касается его руки, продолжая смотреть ему в глаза).
СЕРГЕЙ. Ты опять без сына?
ГАЛИНА.  Я же с работы.
СЕРГЕЙ. Да. Извини. У меня уже все дни спутались в голове от долгого лежания.
ГАЛИНА. Ну. …  Я пойду?
СЕРГЕЙ. Иди. (Произносит зло и отворачивает свой взгляд в сторону окна).
ГАЛИНА. (Приподнимается, но потом опять садится, как бы решая, коснуться ли его руки своей, но в нерешительности убирает свою  назад, и встает). Ну, пока.

Резко разворачивается и идет к выходу из палаты, быстрым, все ускоряющимся шагом. Не произнося ни слова, при этом меняется в лице.

Пауза. Немая сцена. Все смотрят в сторону ушедшей Галины. Первым заговаривает Алексей.

АЛЕКСЕЙ. Это все. Вот теперь действительно все. Сломано все окончательно и бесповоротно.
ПАША.  Да. Это настоящий перелом.
МИША. Костыли теперь никто не принесет.
СЕРГЕЙ. (В задумчивости). Никто. … А они теперь и не нужны. … Мне сейчас показалось, что я научился ходить.
ПАША.  Дурак, ты.
СЕРГЕЙ. Нет Паш. Я сейчас ощущаю себя умным, как никогда. Да. Да.
ПАША. Твоя жизнь. Тебе решать. Смотри. … Говоришь, что научился ходить без костылей, так догони ее сейчас.
СЕРГЕЙ. Нет. Мои ноги теперь будут ходить не спеша. Я больше не буду догонять время. Мне просто надоело спешить жить.
АЛЕКСЕЙ. Время не стоит того, что бы за ним бегать. Оно само способно нагнать кого угодно. Надо получать удовольствие от каждой минуты.
СЕРГЕЙ. Нет. Мне сейчас просто показалось, что я наконец-таки перегнал свое прошлое и вырвался в будущее. Да, да, только сейчас, сегодня, в этот момент.

В комнату входит Анжела и Маша, которые, опять видимо где-то встретились не сговариваясь. Подходят к своим мужьям и ведут параллельно разговор с ними.

МАША.  (Подходит к Мише и целует его). Я сильно соскучилась по тебе.
МИША.  Ты же только вчера еще меня видела.
МАША.  Да, но мне вдруг стало как-то одиноко без тебя.
АНЖЕЛА.  (Подходит к Паше, садится и обнимает его за здоровую ногу). Знаешь, я тогда была не права.
ПАША.  Когда?
АНЖЕЛА. Тогда, когда хотела от тебя уйти. Я тогда как-то растерялась в жизни, потеряла ориентиры что ли?
ПАША. Я знаю это прекрасно. По этому тебя и уговаривал, в надежде на то, что ты когда-нибудь поймешь это и оценишь мое поведение. Я хорошо знаю вас женщин
АНЖЕЛА. Я оценила. Спасибо тебе.
МИША. Маша, я думал, что твои чувства остыли ко мне, что все наши отношения свелись к одной сплошной рутине. Все превратилось в автоматическое ухаживание здорового человека за больным. Мы последнее время жили как на автомате. И дело даже не в том, что я попал в аварию. Нет. Это началось гораздо раньше до того. Авария просто накалила эту ситуацию и довела до абсурда. … Ты поняла это? … Ты поняла. … Я вижу. Я знаю. …  Я люблю тебя, … не меньше прежнего, нет, а даже, знаешь не то чтобы больше, скорее как-то глубже что ли. …
МАША. Какой же ты у меня дурак. Да. Конечно же, я люблю тебя, и любила всю жизнь, и буду любить. Ты мой. Мой. И я никому тебя не отдам. Никаким переломам, никаким болезням. Никому. Просто я устала чуть-чуть. Просто мне сейчас тяжело приходится.
МИША. А ты не приходи ко мне каждый день, я смогу и один.
МАША. Глупый. Я не могу не приходить к тебе.

                Картина четвертая.

У Сергея раздается телефонный звонок.

СЕРГЕЙ. Алло. Да. Кто это? Алло. … Дознаватель. … (В палате все затихают). Да я, а что, что-то не так? Так? Ну, и слава Богу, а то мне просто страшно находиться и дальше в неведении. … Что с ней? … Убежала на следующий день из больницы? … Да, но почему это должно быть мне на руку? … То есть если перелом у меня, а у нее нет, то меня не посадят? … Интересная тема. А права не отнимут? … Не известно? А когда будет известно? … После суда? Какой ужас. Еще и суд будет. Но она хоть с меня, я надеюсь, ничего не поимеет? … Вы думаете? Ну что ж и на этом спасибо. … Но тогда я не понимаю, зачем вы звонили, если не спрашиваете меня о подробностях? … Только для того, чтобы успокоить? Спасибо! Спасибо огромное! Я рад, что и вы тоже видите ее полную неадекватность. … Спасибо. … Спасибо. … Операцию сделали. … Не знаю, но думаю, что уже очень скоро. Потом еще полгода на костылях и с палочкой. … Только через пару месяцев? Но вы дадите знать когда? … Понятно. Но у меня остался ее телефон. Как его передать ей. … Хорошо, я попрошу друга, чтобы он его завез к вам. А какой адрес? Можете его мне СМСкой прислать? … Спасибо огромное! Спасибо, я буду стараться. До свидания. До встречи у вас на дознании. … До свидания. Спасибо, что позвонили меня успокоить, а то я тут весь в неведении нахожусь, и если честно, то думал, что посадят. … Спасибо. До свидания. (С этими словами кладет трубку).

В палате начинается оживление.

АЛЕКСЕЙ. Ну, и слава Богу.
ПАША. И забудь про нее.
АНЖЕЛА. Вот баба хваткая какая, но глупая.
МАША. Ну, теперь на поправку и с чистой совестью домой.
МИША. Денег только жалко. Ведь она не вернет ничего.
СЕРГЕЙ. Ну, хоть спокойнее на душе стало, а это важнее денег.
ПАША. Не говори. Ты сегодня, считай как в новую жизнь вступил.
СЕРГЕЙ. Что-то не ощущаю я пока ее, эту новую жизнь.
МИША. А ты не беги, по спокойнее мысли. И почувствуешь ее.

В этот момент в палату входит Виктор. Здоровается со всеми  и проходит прямо к Сергею.

          ВИКТОР. Брат Сергея. Длинный и худой. Около пятидесяти пяти лет.

ВИКТОР. Привет Сергей.  (Садится на стул, рядом с ним).
СЕРГЕЙ. (Привстав на локтях). Привет. Пришел все-таки….. Полтора года не виделись мы с тобой кажется, да?
ВИКТОР.  Да. Полтора года. Ты опять один?
СЕРГЕЙ. Нет. То есть да. А почему ты спросил?
ВИКТОР. Мама говорила, что у тебя с Кариной не ладится ничего.  Я сейчас видел Галину. На ней лица не было. У вас ведь вроде бы как уже давно все произошло, несколько лет  уже?
СЕРГЕЙ. Почему лица не было?
ВИКТОР. Она, если это была она, показалась мне очень озлобленной, даже не поздоровалась. Что у вас тут приключилось?
СЕРГЕЙ. Да ничего особенного. Но, по-моему, она хотела вернуть меня.
ВИКТОР. Как это?
СЕРГЕЙ. Ну, понимаешь, она сделала все так, что бы я проявил инициативу…. А я не стал ее проявлять. Это должна была сделать она, как женщина. Но она не сделала. Значит, она не нуждается в этом переломе. Она просто не готова к нему. А прошло столько времени, а результат ноль.
ВИКТОР. Зря.
СЕРГЕЙ.  Почему?
ВИКТОР. Опять остался один.
СЕРГЕЙ. Но ведь, насколько я знаю и ты тоже сейчас один. И давно уже.
ВИКТОР. Я это совсем другое дело. Мне уже никто не нужен. Я устал от женщин. А ты мог бы проявить инициативу, в прочем, если тебе это вообще нужно именно с ней.
СЕРГЕЙ. У меня ни с кем теперь не ладится.
ВИКТОР. Тебе тоже никто не нужен, видимо, как и мне.
СЕРГЕЙ. Нет, мне нужен человек. Я не могу один. И сейчас как никогда.
ВИКТОР. Так, что ж ты их всех гонишь то, тогда?
СЕРГЕЙ. Я никого не гоню. Просто со мной тяжело очень. Они не справляются. Или не хотят? Я видимо просто перерос все эти глупые ссоры и выяснения отношений.
ВИКТОР. Сложно что-либо здесь сказать. Мне вообще все они стали уже до лампочки. Я хочу быть один.
СЕРГЕЙ. Как мама прожила всю жизнь с отцом и при этом они остались вместе? Ведь у папы был тот еще характер, рядом с маминым это просто ужас.
ВИКТОР. А ты, что не помнишь, что ли сам, как они жили, как кошка с собакой. Но, что самое интересное они всегда находили в себе силы на примирение.
СЕРГЕЙ. Я все помню. Жалко, что папа умер раньше. Мне сейчас его очень сильно не хватает.
ВИКТОР. Да. С папой, мама так не изменилась бы в последние годы.
СЕРГЕЙ. Ну, тут ты не прав……К старости мы все становимся сложнее и от этого хуже и неприятнее для окружающих. Нам надо мириться, и больше никогда не сориться.
ВИКТОР. А кто собственно против то? Я для этого и пришел.
СЕРГЕЙ. Маме много лет уже. Она хочет видеть нас в мире и согласии.
ВИКТОР. Ведь нам нечего делить. У нас и повода ссориться не было, на самом-то деле.
СЕРГЕЙ. Не было. Но мама нас поссорила. Она уже не ведает, что творит. У нее бывают даже провалы в памяти. Ты знаешь, что она приезжала ко мне?
ВИКТОР. Да, знаю. Она говорила. Как она доехала сама?
СЕРГЕЙ. Я сам не знаю. Хотела своими глазами увидеть, что со мной все хорошо. Такое ощущение, что она чувствует что-то. Мне кажется, что она скоро умрет.
ВИКТОР.  Не говори ерунду.
СЕРГЕЙ. Я не говорю ерунду. Мне так кажется. Все то, что происходит вокруг нас, имеет какую-то скрытую закономерность. Все события выходят одно из другого, и основываются на предшествующих. Сначала понять их связь невозможно, практически немыслимо, но потом все встает на свои места, и начинает казаться, что между ними присутствует какая-то связь, которая выстраивается, в свою очередь в одну незримую невооруженным взглядом цепочку, позже превращающуюся в линию жизни. Она как бы вырисовывается на листе бумаги в наитончайших линиях, и проявляется на свету, приобретая всю полноту заложенной в нее политры красок. Но художником здесь являюсь именно я. Тот человек, кому и принадлежит этот холст.
ВИКТОР. Красиво говоришь. … Завтра поеду к Маме в гости, посмотрю, как она там живет.
СЕРГЕЙ.  Потом позвони мне от нее.
ВИКТОР. Тебе сделали операцию, как я посмотрю? Скоро домой?
СЕРГЕЙ.  На десятый день снимают швы, и потом выгоняют на все четыре стороны.
ВИКТОР. Ладно, я буду собираться. А то я ушел с работы не надолго. Надо обратно пока шум не подняли.
СЕРГЕЙ.  Ну, иди, только позвони от мамы обязательно. Ладно?
ВИКТОР. Ладно.
СЕРГЕЙ.  Не пропадай.
ВИКТОР. Мне было плохо одному. У меня страшная депрессия.
СЕРГЕЙ.  Ты же сам пришел ко мне…. Будем вместе теперь.
ВИКТОР.  Ты не бросай меня, когда выйдешь из больницы. Хорошо?
СЕРГЕЙ. Да. Хорошо. Не брошу. Вить ты возвращайся к ней. Вы должны быть вместе. Двенадцать лет срок не малый.
ВИКТОР. Мы все много чего должны, но не отдаем. Так и живем с долгами.
СЕРГЕЙ. Ну, я еще, когда выйду отсюда поговорю с тобой на эту тему.
ВИКТОР. Не надо. Это все бесполезно.

Уходит. Говорит всем до свидания. Ему отвечают лениво. Так как каждый занят своим делом. Все счастливы.


                Картина пятая.

В палате Алексей, Паша, Сергей и Миша. Входит Игорь Михайлович. Видит букет.

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Что это?
СЕРГЕЙ. Букет.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Я и сам вижу. Чей это?
СЕРГЕЙ. Ну, раз рядом со мной стоит, значит мой.

Осматривает ногу Алексея. Потом подходит к Сергею, смотрит его ногу. Насторожившись, щупает вены. Затем спрашивает.

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. (Меняя тему). Как самочувствие?
СЕРГЕЙ.  Нормально.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Есть озноб?
СЕРГЕЙ. Да. Знобит чего-то.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. А нога болит выше коленки?
СЕРГЕЙ.  Да, минут пять, как начала болеть.
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  Все ясно. (Внезапно резко уходит).

Врывается медсестра, вместе с Игорем Михайловичем, оба закатывают в палату носилки на колесиках. Молча, быстро и слаженно перекладывают Сергея на нее и увозят в неизвестном направлении.

СЕРГЕЙ. Куда это вы меня?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ.  (На бегу). В реанимацию.
СЕРГЕЙ.  А что случилось-то?
ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ. Тромб пошел. Тебя срочно под наблюдение надо, а может и оперировать, кто его знает?   

                Картина шестая.

Поздняя ночь. Алексей лежит один, в палате со стеклянной, закрытой дверью. Его пульс показывает прибор, так, как его левая рука подключена к нему. К правой руке присоединена капельница. В палате очень тихо. Горит только лампочка дежурного освещения.
Неожиданно открывается дверь и в палату медленно, но уверенно входит мама. Алексей открывает глаза.

СЕРГЕЙ. Мама? Зачем ты здесь?
МАМА.  А ты зачем?
СЕРГЕЙ. Я не знаю.
МАМА. Я пришла, с тобой посидеть.
СЕРГЕЙ.  Садись рядом. Как в детстве. Помнишь? Помнишь, я боялся смерти, и приходил к тебе в комнату с вопросом. Я помню как сейчас, я спрашивал – «А я не умру?». Ты же совершенно спокойно отвечала мне. – «Нет, что ты? Не умрешь». Но я не унимался и продолжал. – «Но ведь все когда-то умирают?» Ты же мне отвечала – “Тебе еще так долго до этого, у тебя еще вся жизнь впереди»
МАМА. Да это я помню. Ты был совсем маленький и очень глупый еще.
СЕРГЕЙ. Мне страшно сейчас почему-то.
МАМА. Не бойся. Я рядом. Помнишь, как ты боялся без меня в больнице, когда лежал там, в детстве с подозрением на ревматизм сердца? Оно у тебя очень слабое, потому что чувствительное ко всему. Как ты писал мне записки и показывал их в окно с текстом – «Мама забери меня отсюда, я умру тут»
СЕРГЕЙ. Я все помню. И сейчас мне стыдно от этого.
МАМА. Не стыдись этого. Тогда ты был совсем маленький. А теперь ты стал большим, но все равно такой – же глупый, как в детстве. Ты меня не слушался. А я очень сильно тебя люблю. Я не смогу без тебя… Вот и пришла на тебя посмотреть… Ты помирился с братом…. Ты стал другим…. Ты сильно изменился… И я тебе больше не нужна…. Ты справишься дальше сам.

С этими словами, тихонько встает, и уходит, не до конца закрыв за собой дверь в палату.

СЕРГЕЙ. (Открывает глаза, и не может понять, где он, и где его мама, которая только что сидела, еще рядом с ним. Из глаз непроизвольно, выкатилась слеза). Мама. … Мама. … Мама. … Ты где? Зачем ты ушла. Как же я теперь один? …


                Картина седьмая.

Травматологическое отделение. Палата номер пять. Все те же. Только Сергей лежит уже не на своем месте. Между Пашей и Мишей.

ПАША.  Ну и как там.
СЕРГЕЙ.  Да там вообще как в тюрьме. Ничего нельзя. Врачи злые как собаки.
МИША. А может, это тебе все показалось? Может они просто строгие? Что бы порядок был?
СЕРГЕЙ. Может и так, только у нас все гораздо лучше. По человечески, что ли?
АЛЕКСЕЙ. Это у тебя все из-за меня случилось. Я сразу тогда перестал ногу разрабатывать. Все должно быть само собой. Надо больше на природу полагаться, а не рекорды ставить.
ПАША. Ну, ничего страшного не случилось, слава Богу. Могло, но обошлось.
СЕРГЕЙ. Да. Теперь скоро домой. Но сутки все же меня в реанимации продержали сволочи. Там все совершенно по-другому. Не так как-то воспринимается.
МИША. Мы тут перепугались за тебя если честно. Спрашиваем у Игоря Ивановича как ты, а он не отвечает ничего. Ну, думаем все, нет больше Сереги. Все его бросили. И бабы и врачи.
СЕРГЕЙ. Ну, ладно, Ладно, не юродствуй.
ПАША. Ты знаешь, если честно, это все не твои женщины.
СЕРГЕЙ. Как это?
ПАША. Ну, что они тебе могут дать, они беззащитны. А тебя самого надо защищать от жизни. Они с тобой просто зачахнут.  Тебе не это нужно.
СЕРГЕЙ. То, что мне нужно уже не выпускается.
АЛЕКСЕЙ. Все выпускается. Просто не надо спешить.
          ПАША. Как ты уже понял, спешка ни к чему хорошему не приведет.
СЕРГЕЙ.  А я и не спешил. Я просто живу полной жизнью.
АЛЕКСЕЙ. Ты как всегда, у тебя все по полной получается. Даже реанимацию посетил.
СЕРГЕЙ. А может быть это вовсе и не новый уровень? Может быть, это последняя капля опыта на весах моих ошибок, которая перевесила всю мою прошлую глупость?

У Сергея звонит телефон. Он берет трубку.

СЕРГЕЙ. Привет Вить. … Что? … Ну, вот почему она ко мне приходила. … Как, как? Во сне, конечно же. Ты там?  Как все было? … И она уже не дышала? Наверно ночью, под утро я думаю.  Вызвал? … Ждешь? … Жди. … Придется тебе одному. … Я даже стоять-то толком не могу. … Сейчас Саше позвоню. Он поможет тебе, чем сможет. Держись.

Сергей кладет трубку и произносит вслух. – «Мама умерла»



25.12.2016 г.