глава 3 Подарок. Паук

Кирилл Петерс
 – Да-а-а, Лёнька, ну ты – даё-ё-ёшь! Как же это тебя угораздило?! Ведь это ж надо додуматься! Чудо ты в перьях! – говорила мама за ужином. – Я бы с ума сошла на месте твоих родителей! Что ты делаешь, ну разве ж так можно?!
   Лёнька, в очередной раз за вечер, виновато опустил глаза.
– Эх, Лёнька! – грустно и ласково вздохнула Денискина мама, погладив Лёньку по взъерошенным волосам. – Что у тебя с температурой?
 – Больше не поднималась. Всё в порядке!
 – В порядке... – тихо вздохнув, сказала мама.
 – Да ладно, мам, – он всё понял! – Денису было жаль друга: на того и так столько навалилось. А ведь ещё предстоял разговор с родителями.
 – Лёня, а ты сегодня у нас будешь спать? – спросила Настя, вытирая рукавом липкие от варенья губы.
 – Да. Лёня будет спать у нас. А ты, девушка, быстро в ванную умываться! И кофту убери в стирку! Что за мода?! Салфетки же есть! – возмутилась мама.
Настёнка, недовольная, ворча себе под нос считалку про "мишку с пирогами", под насмешливые взгляды, ушла в ванную. Оттуда послышался шум воды и громкие
возгласы:

     Я старший помощник
     С корвета "Беда".
     Его поглотила морская вода.            
     И вот я теперь на чужом корабле
     Сижу, как преступник,
     На жёстком угле...

   Все засмеялись.
 – "Старший помощник", ты смотри там – пол не залей! – смеясь, крикнула мама.
 – Ой! Я же ей подарок привёз! У меня в кармане лежит, – хлопнул себя по лбу Лёнька.
 – Да-а-а?! – Денис удивлённо поднял брови. – Про шапку с варежками ты, значит, не подумал, а подарок для Настьки не забыл?! Да-а-а, мама права, ты – "чудо в перьях!"
   Настя вышла из ванной, без кофты, оставляя после себя лужицы – с волос текли ручейки, колготки были абсолютно сырые.
 – Ну что ты будешь делать с этим ребёнком?! – всплеснула руками мама. – Она всё-таки устроила Синопское сражение!
 – Мам, а почему преступник сидит на жёстком угле? – неожиданно спросила Настя. – Это же неверно! Он сидит в угле, а не на угле, раз его наказали.
 – Ну, во-первых, правильно говорить – в углу, а не в угле. А во-вторых, здесь речь идёт о другом угле, о том, которым топят печь, поэтому – всё верно. А ты, если сейчас же не приведёшь себя в порядок, точно испытаешь на себе жизнь в углу! Живо в ванную за
полотенцем, Гроза морей и океанов, "морская амазонка" Альвильда!
 – Настька – как русалка сейчас! – засмеялся Лёнька после того, как Настёнка с мамой скрылись в ванной.
 – Ага, скоро хвост отрастёт! – вторил ему Денис.
Они снова посмеялись.

   Вечер был чудесный! Отец принёс ёлку. Наряжали все вместе старинными стеклянными игрушками, современными пластиковыми, красивыми деревянными, которые производила местная фабрика; вырезали из цветной глянцевой бумаги смешных человечков, резные фонарики, цепочки, узорчатые снежинки, добродушных гномиков и снеговиков, яркие звёздочки, золотых рыбок... Повсюду валялись обрезки цветной бумаги, фольги... Пахло хвоей. Настроение было предпраздничное, возникло ощущение чего-то
волшебно-сказочного.

 – Ой, я же подарок Настьке так и не отдал! – вспомнил Лёнька. – Я – мигом!
   Лёньчик метнулся в ванную, где на батарее висел его тренировочный костюм.
 – Вот, держи! – Лёня отдал Настёнке фигурку небольшого, размером в два спичечных коробка, деревянного... Щелкунчика. – Это...
 – О, это же принц Драсимель! – воскликнула Настя, не дав Лёне договорить.
 – Здорово! Ты уже знаешь эту сказку? – удивлённо улыбнулся Лёня.
    Настя молчала, она трепетно обняла игрушку, села на диван.
 – Ну, Лёньчик, ты даёшь! – воскликнул Денис, закрыв ладонью глаза.
 – А что случилось? – Лёня смотрел недоумевающе то на присмиревшую Настёнку, то на качающего головой Дениса, то на их родителей, которые молча стояли в стороне.
 – Да ничего... – махнул рукой Денис. – Потом скажу...


 – Да я уже везде смотрел, – говорил Дениска, когда Настя уснула, – всё перевернул!
 – А ты у неё спросить не пробовал?! Она, может, сама куда-то спрятала, или выкинула вообще?! А ты ищешь!
 – Да, блин, боюсь я её реакции... Понимаешь, она же такая... Ну как тебе объяснить? Ну...
 – Да я понял... – вздохнул Лёня. – А что делать-то будешь?
 – Лёнька, да если бы я знал, я бы уж давно что-нибудь придумал! Соврать не смогу... А что сказать – не знаю! А тут ты ещё со своим подарочком!
 – Дися, да откуда же я знал-то?!
 – Лёнька, да ты – молодец! Ты даже сам не представляешь, какой ты молодец! Ведь это ж надо было так угадать с подарком! Молоток!
 – От кувалды и слышу!
   Опять посмеялись. После привычного боя подушками, уставшие, повалились на диван.
 – Ладно, Лёнь, давай спать! Завтра чего-нибудь придумаем! Ты куда ляжешь – на кресло или на диван?
 – Лучше на кресло, оттуда твоего "паука" не видно, – поморщился  Лёня.
 – Ага. Сейчас постелю.
   "Паук" – отвратительная, огромная (на полкомнаты) тень от витиеватой люстры – грозно качнувшись в их сторону, будто говорил:
"Бои-и-и-итесь?! Пра-а-а-авильно! Бо-о-о-ойте-е-е-есь, бо-о-о-ойте-е-е-есь!"
 Лёнька зажмурил глаза.
 Денис, передёрнув плечами, как от озноба, сказал:
 – Ничего, мама обещала скоро поменять этот ужас! Может быть, даже в следующие выходные! Уже скоро...
 – Как ты тут спишь? – поёжившись, спросил Лёня.
 – Я стараюсь на него не глядеть. Не думаю о нём, правда, не всегда получается...
 – Слушай, так спи в гостиной!
 – Нет, не могу...
 – Почему, у вас же там никто не спит?!
 – Да не в этом дело, Лёнь! – Дениска вздохнул. – Понимаешь, я будто тем самым признАю, что он меня сильней. Он от этого ещё страшнее сделается, могущественней. Я в этом убеждён! Нельзя показывать ему слабость. Хоть всю ночь дрожать буду под одеялом, но не уйду! Если я один раз уйду, то вернуться уже не смогу. Страх завладеет мной...
 – Дися, мы сегодня вдвоём, значит уже сильней его! – подмигнул Лёнька.
 – Когда мы вдвоём, Лёньчик, нам вообще ничего не страшно! – улыбнулся Денис. – Мы с тобой – такая силища!
   Лёня в ответ запел:

 – А нам всё равно,
   А нам всё равно,
   Пусть боимся мы
   Волка и сову...
   
 – Вот именно! И вообще, это всего лишь тень от идиотской люстры! – нарочито громко засмеялся Денис. – Почему мы должны её бояться?!
   Мальчишкам показалось, что в этот момент "паук" стал намного меньше, а может, просто напряжение в сети скакнуло...

   На следующий день, сразу после обеда, приехали Лёнины родители – разговор был тихий и короткий. Лёньчик беспрерывно шмыгал носом и тёр его тыльной стороной ладони.
   После неловкого молчания стало известно то, что "Леонид, конечно же, – чудовище, каких свет не видывал, и которое не думает ни о ком совершенно, а хочет непременно отца с матерью загнать в могилу! И вообще, Леонид, теперь никаких гуляний и похождений по гостям!"