Масть - не в масть...
Вот и уехала. Была – и нет.
Как просто всё, но как невыразимо!
Ты понимаешь ли, как ты любима,
Какой в душе остался жгучий след?
Переворачивается душа:
Ещё вчера – вчера! – мы были двое,
И вот – один… Отчаянье такое,
Что стыну весь, не мысля, не дыша…
Игорь Северянин
«Нет! Ты посмотри на него! Да что за скулёж?!. С чего-о?!. Диво костромское! Подумаешь!.. Первый облом, что ли, бестолочь командировочная?!. Щенок прям!..»
Однако до электрички ещё минут сорок. Иван нетерпеливо побродил по мёрзлому грязному перрону – туда-сюда, туда-обратно, меж баулов и теней к ним приставленных...
Нет, правда, отчего так давит небо это мглистое? Нет, в самом деле, отчего так серы и неприветливы эти люди вокруг – со своей, до тошноты, мелкой суетой?.. Ну, отчего?!.
«А сам не мелочь?.. Пойти разве в вокзал?..»
И он направился было, но остановился – чуть ли не знаком вопросительным: уставившись на свою поднятую в воздух ногу: так внезапно и нестерпимо захотелось, занеможилось даже – вспомнить нечто, приятным и светлым лучиком мелькнувшее в памяти…
Медленно вернулся он туда, где мелькнуло, но мысль о тепле и запахе молотого кофе это нечто перебила...
И:
“О, ё-маё, как же, как же!..”
Яна будто ждала, сразу взяла трубку. Когда у неё кончается дежурство? Да прямо сейчас. Хочет ли она, чтоб он подождал её? Конечно, о чём речь. И в оживлённом голосе её – искреннее тепло, заинтересованность.
Он встретил её на автобусной остановке позавчера, когда поехал в Кострому. Больше на островке остановки никого не было. И он у неё спросил, давно ли она ждёт автобуса. Оказалось, уже полчаса. А вьюжило, и ветер пронизывал. И он посмотрел на неё, продрогшую и явно обеспокоенную отсутствием транспорта. Опаздываете? – спросил. Да, на работу. Я тоже, сказал, на поезд. И замахал мчавшейся по площади на разворот легковушке. Автомобиль пронёсся мимо, но затем тормознул, дал задний ход. Иван обернулся к девушке: поедете? Поехала бы, но денег... Да чего там, садитесь. Уже на вокзале она посмотрела на часики, радостно поблагодарила: успеваю, слава богу, я тут в радиовещании, у нас строго…
- Заходите, если возникнут трудности с билетом, - и, сказав это, уходить не спешила, чего-то ждала от него. И он спросил: какой график её дежурства? И выходило, что дежурство её заканчивалось завтра вечером, то есть как раз с его возвращением из командировки. Тогда он предложил позвонить ей, она заметно обрадовалась и протянула руку на прощанье. Буду ждать, сказала. И он побежал в кассовый зал.
Он её плохо запомнил, поскольку было темно, да ветер всё время заставлял её закрывать лицо варежкой. Но голос понравился – какой-то бархотно-низкий, слегка, видимо, простуженный.
…Она подошла сама, приветливо-открыто поздоровалась и он едва сумел скрыть разочарование: не в его была она вкусе. Тут же они побежали на электричку и, сев у окна в свободном купе, несколько времени, переводя дыхание, смотрели то друг на друга, то в окно.
“Ну что ж, - подумал он, - так тому и быть”.
- Домой сейчас?
Она приподняла ладонь к подбородку и медленно пошевелила пальцами:
- Вообще-то домой обычно еду... когда больше некуда, - и быстро глянула на него.
- А когда есть куда?
- Всё зависит – куда... и в какой компании.
Внимательно разглядывая её («А чего, хорошенькая…»), он встретился с ней глазами, улыбнулся: ”И глазки хороши… хороши”.
- А в моей компании?..
По её лицу мелькнуло выражение удовольствия: ей, очевидно, подумалось, что он преодолел в себе нерешительность. Это Ивана позабавило.
- Пожалуй... да, - сказала она.
- Не побоишься?
Лицо её сделалось вопрошающим.
- Ну... жена у меня дома вдруг окажется...
Она как-то сразу утратила блеск в глазах, и, посмотрев в окно – уже не рассеянно, а сосредоточенно-внимательно: мол, какая там станция? – вздохнула. Уже спокойно, даже устало как-то, безразлично, мельком глянула на попутчика. Электричка начала терять ход. Яна взялась обеими руками за сиденье, словно желая помочь себе подняться, расстояние между ней и Иваном сократилось:
- Знаете, в неопределённости есть своя прелесть. Я же вас не спрашивала про жену. Поехали б... а там видно было б. А теперь не получается... Всего вам доброго. Спасибо, что подвезли... позавчера. - И быстро встав, она почти побежала по проходу, возможно потому, что электричка в этот момент резко начала тормозить.
Иван прислонился виском к окну, подумал: “Ну вот… обидел. Зачем?.. Мо быть, мо быть… но как быть, коли не в масть?..»
И шёпотом, уже давеча вспомнившиеся строки поэта:
«… Мы всё переживали здесь вдвоём:
Природу, страсть, и чаянья, и грёзы.
Ты помнишь, как сливались наши слёзы?» –
Спрошу тебя твоим же мне стихом.
Ты из своей весны шестнадцать дней
Мне радостно и щедро подарила.
Ты в эти дни так бережно любила…
Я женщины ещё не знал нежней!»