Памяти Доктора и Поэта
Леонида Андреевича Амелина.
В читальном зале городской библиотеки на Конной до ремонта был особый уголок. Всё местное, более-менее новое о Пскове, Псковском крае, подарки от писателей и поэтов, не только Псковских, но и именитых гостей библиотеки. Когда работал в «Курсиве», забегал в библиотеку после работы, никогда не обходил стеллаж «местного значения». Там и увидел впервые «Слово о полку Игореве» в новом переводе Леонида Андреевича Амелина. Прочитав, познакомился с автором заочно. Написал отзыв, в общем-то не очень восторженный, положил его в книгу и попросил хозяйку читального зала Татьяну Всеволодовну Котову передать автору, что его ждёт послание. Получил и ответ. Так я и стал использовать библиотечную книжную полку в качестве почтового ящика.
К стихам я не могу относиться снисходительно. Уж если в рифму, то будь добр быть на уровне требований техники. Когда увиделись и познакомились позднее, на очередной «Лире», как личность Леонид Андреевич, по крайней мере, сначала оказался для меня намного более интересен, чем как поэт. Маленький, седой, в сильных очках, доктор Амелин похож на мудрого филина. Упорный, может и упрямый. Не каждый будет вот так, с похвальной настойчивостью, на пенсию врача, создавать и издавать свои книги. Тираж минимальный - пятьдесят экземпляров. Большего автору не позволяют более чем скромные возможности семейного бюджета.
Обанкротился «Курсив», пришлось мне сменить место работы. Расставшись с литературными иллюзиями, вернулся к работе по специальности первого диплома. У энергетика предприятия случаются дела и в городе. С Леонидом Андреевичем встречаться стал даже чаще. Нет-нет, да и выделишь времечко, забежишь к пенсионеру, продолжающему трудиться, чиновнику - столоначальнику. Леонид Андреевич, несмотря на возраст почтенный, человек думающий, и не только за себя, с ясной головой и добрым сердцем. Доктор. Всегда есть, чем обменяться, кое-что и обсудить.
Игорь Григорьев для нас не просто объединяющая тема. Доктору Амелину приходилось осматривать, консультировать и лечить поэта. (За хирургом доктором Амелиным было решающее слово, когда уже в далёких пятидесятых комиссия устанавливала Игорю Григорьеву вторую группу инвалидности.)
- Когда и где он был ранен? - Запущена и гуляет грязная сплетня, что все ранения поэта уже послевоенного времени: якобы Плюсские земляки посчитались с бывшим немецким холуем, хорошо поучили, дубьем, кольём, ногами, вилами, да не добили…
Суждение доктора в отличие от слухов и сплетен для меня авторитетно: огнестрельные и осколочные ранения врач и хирург не спутает ни с чем. И по времени они явно не единовременны. Важен и дух человека. Пусть не безгрешен был поэт, алкоголик, как многие, прошедшие испытания военным лихолетьем, у кого нервы - не верёвки, в семейной жизни непостоянен. Но патриот, и не трус. Русская широта натуры. Не может от нечистого идти такая добрая энергия…
Новая книга Леонида Андреевича. «Псков - Слово о полку Игореве» (ПГПИ им. Кирова, Псков, 2002), издатель постоянный. Тираж - те же пятьдесят экземпляров. Открываю с предубеждением. Много в предыдущих поэтических творениях автора от дилетантизма. Да и неустанно пропагандируемая Леонидом Андреевичем «нехищная сила» очень смахивает на изобретение очередного идеологического велосипеда. Повидал я на своём веку изобретателей и от религии и от политики. Может проще и доходчивее будет, если чаще повторять и вдалбливать в сознание не обременённого интеллектом большинства банальные прописные истины. Но многим нравится свеженькое. Пусть будет «нехищная сила» или сильная нехищность. Лишь бы доходило.
Знакомство с книгой начал не со «Слова», которое только выиграло, будучи представлено в виде сценария фильма. Стал читать поэму - легенду о Пскове, о наших космических пращурах и не смог отложить книгу, пока не перевернул последнюю страницу. Что-то удивительное. Увлеченный ходом сюжета, я не отметил ни одного чисто технического недостатка. Специалисты, критики, конечно, найдут. Но это уж тот случай, когда ради содержания приемлемы все формы. А содержание заслуживает особого внимания и тиража поболее, чем сигнальные пятьдесят экземпляров. Остается пожалеть, что мои личные финансовые возможности не позволяют быть меценатом или, как сейчас более принято говорить (не люблю новых слов) - спонсором.