Коллега когда-то поведал. В медицинском институте с ним учился парень по фамилии Белотел. Был он знатным повесой и гулякой, как написали бы в старомодном романе. При этом несдержан на язык, поскольку считал себя исключительно остроумным. На всех празднествах и посиделках Белотел солировал как тамада и конферансье в одном лице, даже не будучи приглашенным. Особенно он любил составлять всяческие эпиграммы и каламбуры на кого только вздумается. Сказать, что Белотела бывало много – значит не сказать ничего. От его колкостей и словесных фейерверков мало кому удавалось увернуться, а уж если наш герой выбирал себе жертву – последней было не позавидовать.
И вот однажды у Белотела на последнем курсе учебы случился юбилей. Дело было в ресторане, куда пришло немало народу из однокашников. Это был настоящий актерский бенефис. Гостям ничего другого не оставалось, как только слушать и есть. Немногие рискнувшие произнести спич немедленно усаживались самим виновником торжества на место, после чего тот толкал очередной пространный и пышный тост в стихах.
Среди приглашенных был и один одногруппник Белотела, невысокий молчаливый очкарик с пухлыми розовыми щечками. Вскоре до него дошла символическая очередь поздравить юбиляра, который подошел к обреченному и приобнял его ободряюще:
– Ну, что, мой юный друг, вы имеете сказать за нас?.. Впрочем, это не ваше амплуа – вы только начните, а я уж как-нибудь продолжу!
Пухлый очкарик, весь вид которого выдавал в нем профессиональное институтское посмешище, вдруг неожиданно бодро сказал:
– Не смея соперничать с вами в красноречии, дорогой юбиляр, я тем не менее приготовил для вас поздравление – буквально в двух строках. Можно?..
Белотел вместо ответа лишь поощрительно хмыкнул.
Пухлый оратор кашлянул и негромко, но с чувством произнес:
– Телом бел. Калом бур!..
Гром оваций. Гостей выносят. Сцена сиротеет. Занавес.